Череда боли и безумия

      Чем больше Зенитсу задумывался о мельчайших деталях — как угольки разгораются рыжим пламенем; как бешено колотится сердце соперника; как собственная кровь тёмно-алыми ручейками стекает по ногам; и как ветки вокруг шеи ослабляют хватку, позволяя дышать, — тем больнее ему становилось. Казалось, что деревья боялись умирать, гореть и не хотели отпускать парня, поэтому и стянули его по ногам и рукам. А теперь, чувствуя его решительный гнев, словно облегчённо выдохнули.       Зубы резались и болели так сильно, будто бы кто-то вонзил нож в десну. Резь, приправленная злостью, заставляла оскалить зубы, губами чувствуя, как с треском проявляются острые клыки. От боли во всём теле немели внутренности, сводя демона с ума бурлящими ощущениями. Словно Зенитсу просто выбросил свой разум в бездонную пропасть, откуда ничего не возвращается.       Страх обернулся гневом, а гнев медленно, ядовито и презрительно сменялся кровожадным безумием.       Сзади что-то шелохнулось, и вздымающиеся корни ощутили молниеносные тяжёлые шаги. Звук режущего лезвия заполонил сознание, на мгновение оглушая своей резкостью. Ледяные ветки, накаляющиеся вслед за скачущей от нуля до сорока температурой, снова сжались на коже, и с силой пригвоздили окутаного гневом юношу к самой земле, избегая неминуемого отсечения головы. Новая порция острой боли вонзила новую иглу в сердце, выплёскивая кровь: Зенитсу почувствовал, как гибкие ветки, сжимаюшие шею были в мгновение безжалостно обрублены.       «БОЛЬНО!» — настолько, будто бы тебе только что отсекли собственную голову. Нервные окончания, проникшие вглубь древесины, вопили и кричали. Дриада, живущая в этой сосне, вопила и кричала от нескончаемой боли.       Чья-то чёрная фигура раз перевернулась над головой Зенитсу и, пролетев в воздухе ещё секунду — парню даже показалось, что в этот короткий промежуток он заметил на себе сверлящий злостный взгляд — приземлилась недалеко впереди.       Демон, опираясь на дрожащие от боли и ответного гнева руки, пристально смотрел, как в красном клинке переливается огонь, как в кровавых глазах отражается кристально чистая ярость.