***
Мариус и компания оставили такие чаевые, будто завтра им деньги не понадобятся, и долго благодарили Эпонину за огранизацию уединенного вечера. Кто-то даже заговорил про возможность проводить собрания на втором этаже — там Грантер иногда рисовал в те ночи, когда ресторан не работал. На третьем этаже они жили, выкупив здание на тогда еще доступный Грантеру сберегательный счет. (Эпонина пыталась вернуть свою часть и страшно ругалась, когда на эти деньги Грантер покупал что-то общее — холодильник, после того, как старый сбил настройки и пришлось выкинуть недельный запас продуктов; новые кровати подросшим Азельме и Гаврошу, чтобы они не мучились с двухъярусной. Грантер всегда говорил, что деньги никогда ему не принадлежали, и раз Эпонине так хочется от них избавиться, пусть перестанет передавать им отвратительным родителям и купит что-нибудь бесполезное, но радующее для себя) — Дополнительный доход нам не помешает, — пожала плечами Эпонина. — Это они могут предложить. Комбефер, Жоли и Боссюэ в ладах своими чудесными богатыми родителями и будут счастливы снять комнаты. — Они не пробовали заниматься своим несчастным активизмом где-нибудь еще? — проворчал Грантер, домывая посуду. Луиз, собирающаяся уходить, поцеловала его в щеку, и он поспешно клюнул ее в ответ. Ирма и причитающиеся ей чаевые уже были на пути домой. — Пробовали, но кого-то из них арестовали на протестах пару месяцев назад, и университет запретил проводить встречи на своей территории. Грантер вздохнул — Эпонина уже все решила. И она добьется, чего хочет. Да и кто Грантер такой, чтобы препятствовать тому, что этот жестокий мир сам с легкостью растопчет? Глядя на этих студентов, сложно поверить, что можно так увлечься идеей спасения мира, что не успеваешь спасти себя от полиции. Есть какая-то точка невозврата, после которой невозможно остановиться. — Ну хорошо. Уложи Гава в кровать и воздай Конгрессу причитающееся. С уборкой я сам справлюсь. Эпонина наградила его символическим тумаком и направилась к лестнице. Какое-то время Грантер мыл посуду в тишине, думая о своем и тихо звеня приборами. За его спиной прокашлялись. — Теперь меня в кровать уложишь? — ехидно спросил Грантер, протирая стол, на который пролил во время готовки немного вина. — Оу. — Голос принадлежал явно не Эпонине. Грантер обернулся и увидел Анжольраса, стоящего посреди кухни, крайне смущенного. — Оу, — согласился Грантер. В груди росло какое-то неизвестное ему сочетание чувств. — Я просто… — Анжольрас кашлянул еще раз. — Официантка не дала мне заплатить. — Ага, — сказал Грантер, абсолютно забывший, как говорить из-за внезапного появления парня. Как вообще разговаривать с такими, как он? От неуверенности не осталось и следа, теперь Анжольрас стоял со спокойствием командира. — Я бы все-таки хотел заплатить. — Но Луиз не отказалась от чаевых, думаю? Парень нахмурился и пригладил кудри. — Я стал лишней нагрузкой для шеф-повара, это неправильно. Могу я… Могу я хотя бы заплатить за продукты? — Тебе не понравилась еда? — вырвалось раньше, чем Грантер успел подумать. — Потому что если ты съел все из-за чувства вины, это дерьмово. — Нет! — горячо возразил Анжольрас. — Было очень… вкусно. Действительно достойно. Но незачем было так напрягаться. — Тебе понравилось, и этого достаточно, — упрямо сказал Грантер, скрещивая руки. Это они облажались с меню, ни о какой оплате и речи быть не может. Он бы просидел весь вечер, пока его друзья уплетали пять блюд, и слова бы не сказал. Что за склонность к мученичеству. — Вовсе нет, — нахмурился Анжольрас. — Слушай, если хочешь сделать что-то хорошее, постарайся не попасть в обезьянник на следующем митинге. Эпонина уже мысленно сдала верхние комнаты вашей Яростно Спорящей Компании в аренду, не хочу ее расстраивать. Анжольрас долго и обстоятельно обдумывал услышанное, сохраняя строгое выражение лица. — Хотя бы передайте комплименты повару. Грантер фыркнул. — Я серьезно, — Анжольрас еще сильнее нахмурился. — С таким талантом… Могу только представить, каким мог бы стать ресторан, перейди он на веганскую кухню. Грантер поморщился. — Ты не воодушевлен, — скорее уточнил, чем спросил Анжольрас. — Не могу представить это место веганским. Мы во Франции. — И все же два процента населения отказались от животных продуктов, — Анжольрас упрямо скрестил руки. — Это целевая аудитория, о которой нельзя забывать. — Что-то мне подсказывает, что оставшиеся девяносто восемь — куда большая цифра. Анжольрас опять принял сердитый вид. Кажется, для его лица это естественное состояние. У Грантера появилось устойчиво ощущение, что у парня аллергия на улыбки. — Просто передай шефу. Высказав требование — очевидно, что это было именно требование, а не просьба или пожелание, — он ушел. Грантер вернулся к винному пятну, чувствуя себя абсолютно не способным к работе, как после разряда тока. Ну что за парень.II
18 марта 2019 г. в 21:17
В конце концов, Грантер же не полный мудак. Да, у него появилось желание, внезапное и непрошенное, подать под веганским блюдо, им не являющееся — но он себя поборол.
Бедолага не ел с шести утра, а сейчас уже почти девять вечера. Грантер бы тоже прожигал взглядом стол, окажись он в подобной ситуации (Он вообще любил поесть и не упускал момента пошутить, что это заметно, хотя едва ли его вес превышал норму — спасибо боксу. Эпонина при каждом объятии замечала, что он как игрушка-антистресс. Грантер старался идти дальше слова, почувствовать тепло, с которым она говорила. Но порой роль игрушки-антистресса не грела).
Грантер разрешил себе отвлечься от готовки, когда большая часть стола перешла ко второму. Работы еще много, на вечер запланировано пять смен блюд, но он не смог удержаться от искушения. Официантка как раз поставила тарелку перед Золотым богом.
— Веганское первое для месье, — с улыбкой объяснила она. Золотой бог, нет, Анжольрас, встряхнул головой.
— Я не заказывал, — наконец, произнес он. Голос звучал ровно, спокойно, но резко. Повидавшую и не такое официантку этим не смутить.
— Да, но наш шеф не может спокойно жить, если видит голодного человека.
Анжольрас застыл, часто и сердито моргая. Остальная часть стола превратилась в ехидно улыбающуюся и отпускающую комментарии массу.
— Кажется, нам больше не придется искать ближайшую лужайку, чтобы ты смог заморить червячка, — успел произнести Большая шишка, прежде чем получил локтем в бок от Flower Power и недовольный взгляд от Рыжей мечты. — Да шучу я, господи. Моя девушка веган, вы ж знаете, я поддерживаю это дерьмо всем сердцем. Она от этого только лучше на вкус, и планете польза.
— Баорель опять заговорил о своей несуществующей подружке, — застонал Курфейрак. — Жоли, срочно, прими меры.
Жоли, окрещенный кухней Выдохшимся ловеласом, покачал головой:
— Галлюцинации — не повод для шуток, парни. Мне однажды привиделось, что я встречаюсь с двумя самыми чудесными людьми в мире, и это коренным образом изменило мою жизнь.
Лысый малыш и девушка, которую Грантер про себя называл Явным совершенством за открытый фасон черного платья, прервали оратора поцелуем.
Анжольрас все так же сверлил взглядом тарелку супа с карри, который Грантер успел приготовить.
— Что это? — раздраженно и даже расстроенно спросил он. Луиз, благослови ее Господь, и бровью не повела. Грантер ее обожал.
— Если желаете, я могу отнести блюдо назад, но оно приготовлено специально для вас. Это очень вкусно, поверьте.
Он помрачнел еще больше, почти сердясь. Вечность прошла, прежде чем Анжольрас со вздохом кивнул и придвинул тарелку ближе. Кажется, будь его воля, парень швырнул бы ее через весь зал. Грантеру пора прекратить пялиться.
Тарелка вернулась чуть ли не вылизанная, лучший комплимент в высшем обществе. Непонятно только, был ли он сделан искренне. Луиз многозначительно кивнула на поднос и подмигнула.
— Если что-нибудь в мире и способно заставить меня передумать и дать свиданиям шанс, то только твоя еда.
Грантер ухмыльнулся.
— Единственная битва, которую я выиграю. Он хочет что-нибудь еще?
— Я еще не успела спросить. Думаю, ты его порядочно смутил.
Грантер замялся.
— Можешь… уточнить?
— Могу. Или еще больше вгоню в краску — хоть повеселюсь.