Рыцарь Империи

      В нашем жилище все оставалось по-прежнему, а комендант, пожелав доброй ночи, испарился прямо на пороге. Впрочем, спать сразу никто не улегся – кроме Хьюлама, убравшегося обратно на верхотуру.       В соседнем помещении находилась ванная и что-то вроде кладовой одежды, куда удалился, пошатываясь, восьмой игрок. На свету, стало заметно, что парень неестественно красив, и вряд ли человек. Скорее кто-то из рукотворных мутантов, таких древние выводили сотнями, если верить легендам. Особенно выделялись острые уши, огромные миндалевидные глазищи и общие истонченные пропорции. Когда он не появился через полчаса, Йорик оставил в покое гитару, на которой довольно приятно исполнял пиратский фольклор и ушел. Обратно он явился с бессознательным остроухим, которым вызвалась заниматься Лив. Я завладел инструментом и еще немного развлек общество старыми-добрыми балладами. Что, впрочем, не мешало замечать мелкие детали происходящего.       Например, бок и спина Яспера из Дольна разукрашены радужно-черно-синими кровоподтеками. Такие следы оставляет палка или копейное древко. Или пленники Форта подвергаются пыткам (появляется вопрос, зачем), или он успел отхватить неприятностей раньше. Интересно, где?       А леди Фалмолив, кажется, слабый маг. По крайней мере, после фразы «Я не делала этого уже лет десять…» она уселась на край кровати и медленно водила ладошками по изувеченной спине, пока следы побоев существенно не посветлели, после чего долго растирала руки.       Остроухого привели в чувство, покормили, и уложили спать. Я Нанкенсенам под руку не лез, Фленн и его белокурый оруженосец тоже, а Мелиадус уже минут пятнадцать оглашал помещение богатырским храпом. Йорик и Лив подошли к нам примерно на середине «Песни об адмирале», и с моим переплелся чистый голос баронессы.       Они были странной парой, Йорик и Фалмолив. Как утверждали злые языки, Лив начинала жизнь в бродячем цирке, акробаткой. На какой-то момент ее увидел молодой барон Нанкенсен, и влюбился. Поймите, он мог взять себе весь цирк. Самый лучший полководец-диверсант Гранбритании мог позволить себе и не такое. Мог просто оставить при себе девушку очередной наложницей, но Йорик решил по-иному. Он пожелал сделать безродную артистку единственной женой. Представляете, как взбесился двор, учитывая, что немало дам были весьма «за» попасть в его опочивальню? Взбесился двор, Йориковский престарелый папенька и вся остальная родня. И тогда Йорик Нанкенсен первый и последний раз бросился к подножию тронной сферы. И Король-Император его понял. Отдельным указом он сделал Лив баронессой, а потенциальным убийцам пообещал такое наказание, что придворные доброхоты поджали хвосты. А неправильная баронесса к тому времени научилась фехтовать, и металась вместе с мужем по долам и весям Европы, по крайней мере, до тех пор, пока не появилась на свет рыжая Сканди.       Не могу сказать, что особенно близко дружил с Йориком раньше – при остром уме он не отличался ни обхождением, ни эрудицией, кроме нескольких любимых тем, грубый, прямолинейный, и упрямый. Из лично моей компании, четверых книгочеев и мечтателей, с ним был близок разве что Нортан Фленн, отец Пра Фленна, и то, сдается мне, потому, что Сканди прочили мальчишке в жены. Правда, затея эта пошла прахом, рыжая «Июль» и зеленоглазый «Май» не то чтобы ругались, но не ладили. И в то же время барона было, за что уважать.       Я взял последний аккорд и прижал струны ладонью.       - Сегодня нам придется дежурить, - негромко произнес Фленн. – Не думаю, что Мелиадус или комендант решат усложнить нам жизнь, но с француза станется. Кроме того, может стать хуже Ясперу.       - Может, - кивнула Лив. – Четверо суток в холодной воде и без еды не идут на пользу. И играть полноценно завтра он не сможет. Нам нужно брать максимум ключей самим.       - Логично, - кивнул я. – Делим ночь на три смены по двое? Вы с Йориком, Пра с Баскомом, а я в собачью стражу разбужу Волка?       - Нет, - помотал головой Йорик. – Ты с Лив сейчас, Баском с Мелиадусом от полуночи, все равно его пушкой не разбудишь, а мы под утро.       Я кивнул. Спорить все равно не имело смысла. До полуночи остается еще часа два, не больше.       Йорик забрался наверх, Фленн и Баском устроились на соседних кроватях, - глупо, но меня царапнуло ревностью. Я бы предпочел стать на стражу с белоголовым и попытаться вытянуть его на разговор, что, возможно и сделаю. «Забуду» разбудить Волка, все равно сон не придет, слишком многое случилось…       Фалмолив подсела ближе, чтобы не говорить громко. Вечные светильники на потолке угасли, остался только один – зеленоватая звезда на столе. Мне захотелось взять его в ладонь и пристроить в волосах баронессы.       - Похоже на сон, правда? – Улыбнулась Лив.       - Похоже, - согласился я.       - Как думаешь, мы выберемся в нормальные земли?       - Выберемся, - пообещал я, чувствуя, как тонкие, крепкие пальцы ложатся поверх руки.       - Все?       - Все. Может быть, кроме кабана.       Говорили мы тихо, а учитывая, что француз опять упаковался в маску, его ушей можно не опасаться, да и понимать такие простые вещи он должен.       - Ты хорошо разбираешься в умениях и знаниях древних, - уронила Фалмолив. – Уже придумал, что нам попросить?       - Арбогастров. Снаряжение, если Патрис согласится. Их медицинский набор, хотя бы один, но лучше по одному на каждого. И карту, если здесь есть современная карта.       - Хорошо… Расскажи мне сказку, граф…       Будь на моем месте кто-то из дворян помоложе, наверняка бы счел такое поведение дамы предложением или даже приглашением, но я отлично помнил особенности баронессы-акробатки… Фалмолив могла прикасаться к рукам, плечам, даже волосам и лицу собеседника, не вкладывая в жест никакого излишнего подтекста, и спокойно позволяла касаться себя таким же образом. Могла дурачиться, в шутку замахнуться и даже несильно ударить, в забавной мести уронить за воротник льдинку или на секунду сунуть за шиворот ледяную ладонь, но стоило перейти определенную границу и баронесса, сперва вежливо и словом, а затем невежливо, действием, поясняла, что интимным партнером своим считает только мужа. Помнится, мне около двадцати лет назад хватило слова, а Мелиадус минут десять ходил в сложной позе, получив коленом в причинное место.       - О чем сказку, миледи? Чем бедный поэт может порадовать прекрасную даму? – улыбнулся я полутьме.       - О древних людях. Как они жили? Зачем им мог потребоваться такой странный Форт?       Я вздохнул, перелистал в памяти отпечатки древних страниц и начал рассказ. Рассказ о том, что Древние были куда обеспеченней и беспечней нас. Что риск и суровый труд стали для них редкостью, чем-то вроде турнира, где только и можно блеснуть. Что однажды поставить на кон свою жизнь в глупом испытании стало высокой модой…       Впрочем, довольно быстро от разговора нас обоих отвлек стон сквозь зубы, явно давно и старательно сдерживаемый. Лив встала, призрачная в свете зеленой звезды, и в два шага оказалась рядом с постелью бывшего пленника.       - Яспер? Что случилось?       - Спину… судорога… - шепчет остроухий.       Лив откидывает верх одеяла. Похоже, наш красавчик пытался перевернуться со спины на живот, и сделал это слишком быстро. Вопрос только, как он будет завтра выполнять испытания. Ладно, если не принесет ключа, но как бы ни пришлось его опять из плена вытаскивать. И уже не бросить, сами в начале Дороги назвали спутником.       Лив привычными движениями разминает мышцы. Судя по шипению, это не доставляет пациенту особенно приятных ощущений, но звук быстро сходит на нет.       - Благодарю, мамзель, - спустя еще некоторое время произносит Яспер и приподнимается на скрещенных руках. – А могу я спросить, чем вызвана такая забота?       - ???       Лив беспомощно оглянулась на меня. Она не понимает почти открытой враждебности остроухого. Я тоже не совсем понимаю, но имею пару предположений.       - Ответ первый, думаю, наиболее понятный и простой, - пояснил я. – Нам нужен восьмой участник игры, причем тот, кто уже участвовал в испытаниях и может дать о них хоть какую-то информацию.       - Это подразумевает ночное дежурство?       - И его тоже, - я мысленно сделал отметку об отменном слухе мутанта. – Поясню еще раз – нам нужен участник игры, настолько дееспособный, насколько это вообще возможно. Если ради достижения цели придется поспать на три часа меньше, я на это согласен, как и остальные.       - Даже такой, как я?       - А в чем проблема, кроме физического состояния, разумеется? В характере?       - Например в том, что я не человек, а люди таких… не любят.       Я поднял бровь. Нет, конечно, в любом городе-городке-городишке хватает тех, кто боится и ненавидит «выродков», - мутантов, случайных или специально созданных…       - А ты не заметил, что Баском тоже не совсем человек? – спросила Лив. – Да и кого назвать человеком после Страшного Тысячелетия? Если бы мы не менялись, не сумели бы выжить.       - Баском «не совсем», - с кривой усмешкой уточнил Яспер, пытаясь рассмотреть на моем лице или лице Лив хоть один признак, что над ним издеваются. – Я «совсем не».       - Чем, интересно? – проворчал сверху Йорик. – Формой ушей и глаз? Так прости, лично мне чихать на такие мелочи. Возрастом? Так он не годами определяется, а опытом, а тут уж как кому досталось. Или тебя создавали специально убивать людей?       - Сам научился, - прошипел Яспер.       - Этому все научились. – Отрезал магистр. – Мы, вон, вшестером залили кровью треть мира. Зачем? Чтобы собрать его под одну перчатку. Да, грязно, да, жутко, да, нашими именами враги пугали детей. Но лучше одна стальная рукавица, чем то, что было, когда все на всех.       - Великая идея, значит, - скривился остроухий. – А всех, кто не понимает ее величия, под клинок?       - Не всех, - пожал плечами Йорик. - С кем можно договориться – под протекторат.       - А несогласных и непохожих в огонь.       - Несогласных в огонь. А похожие-непохожие – чушь, как по мне, хотя именно с ними Хаон в первую очередь старался замириться.       - С чего бы это?       - С того, что древние знания стоят дороже любых сокровищ. Поскольку любой их носитель уже сам по себе ценность, - пояснил я.       - А не проще ли заковать носителя в кандалы и заставить приносить пользу? – Яспер попытался сесть, но со стоном рухнул обратно.       - Проще, и многие неумные правители и исполнители так делают. Но если есть возможность приобрести новых союзников, лучше приобрести их, а не врагов. А потому основной политикой Гранбритании было сперва предложить мир, союз и торговлю, а только потом приводить в движение огонь и сталь. Учитывая, что до нашего прихода котел войны в Европе никогда не умолкал… - Я пожал плечами.       - И как, умолк под вашей стальной рукавицей?       - На без малого две сотни лет, - кивнул я.       - И что же дала Ваша империя покорившемуся миру?       - Летающие машины, способные переносить людей и груз на тысячи миль, - предложил я. - Огненный луч, пригодный не только разрушить стену укрепления, но и распилить камень в рудном карьере. Новые сорта растений, дающие больший урожай. Новые машины, призванные излечить болезни и увечья.       - И все это счастье, разумеется, доступно не только для лордов, но и для, например, простых воинов или землепашцев?       Я с невыразимым наслаждением кивнул.       - Лорды-протекторы были обязаны – именно обязаны, в кратчайшие сроки, снабдить свои шахты и прочие предприятия добычи новыми механизмами, а угодья – саженцами и зерном. Если протектор оказывался скверным хозяином и не находил достойного советника, его просто лишали земель. Механизмы сложные, требующие присмотра умельцев или магов, разумеется, устанавливались в крупных городах и замках, но цена за их использования не должна была превышать известного минимума, серебряного, если не ошибаюсь, для простого жителя, и медяка для солдата. Хотя тот же магистр Фленн разрешил своему медику-изобретателю вообще помогать жителям области бесплатно.       Яспер прищурился.       - Были? Ваша великолепная империя пала?       - Да. – Я с огромным трудом удержал на лице дежурно-вежливую улыбку. – К сожалению, пала, разрушенная изнутри одним очень храбрым, но не очень умным полководцем.       - Который решил, что лучше знает, как править, - остроухий невесело засмеялся. – А вы – лорды-беглецы, так?       - Не совсем. – Вдаваться в подробности совершенно не хотелось. – Герцог Фленн и многие другие из нас удержали свои земли и остались союзниками.       - Но не все. На нашем фоне совсем неплохо, поскольку свои земли мы не удержали вовсе.       - И ты тоже беглец, - закончила Фалмолив. – Рыбак рыбака чует наверняка.       Яспер и Йорик очень похоже расхохотались.       - Я постараюсь завтра помочь вам с испытаниями, – отсмеявшись, и несколько более дружелюбно продолжил бывший пленник. – Очень уж в подвал обратно не хочется.       - Ты, главное, успевай выйти из кельи, - свесился сверху барон Нанкенсен. – А с ключами – хрен с ними.       - Я подумаю, - усмехнулся Яспер и закрыл глаза.       Со своей койки бесшумно поднялся Баском и пересел за стол. Фалмолив свернулась клубком на его кровати. Я было подумал остаться с оруженосцем Дракона, но понял, что глаза слипаются (хорош я буду завтра, если с недосыпа не угадаю особо важную загадку), и тоже улегся.       Сон наползал, как тяжелое одеяло. Первый сон после смерти и побега. Я задумался о составе нашего странного отряда.       Йорик Нанкенсен и Фалмолив.       Мелиадус Кройденский, вечный спорщик и особое мнение, истеричный и упрямый, как баран. От него я был не в восторге.       Фленн и его оруженосец, судя по рассказу юноши, личность более чем неординарная. Правда, Баскома я постарался выкинуть из рассуждений подальше, чтобы не сбиваться с курса.       Сэр Хьюлам, как говорят, лучший друг смертельного врага моей Гранбритании. От него надо срочно избавляться, особенно потому, что француз далеко не глуп. Запихнуть на неподходящее испытание и забыть или «не суметь» спасти? Возможно, я бы так и поступил, если бы не два «но». Первое – ни Нанкенсен, ни Фленн не оценят обречь врага на долгую смерть, им проще открыто убить или казнить. Второе – к нам теперь прилагается мутант, который внутренние интрижки просто не понимает, тем более, что внешне Хьюлам немного напоминает этого самого мутанта. Иметь двух врагов вместо одного там, где можно иметь только одного – глупо, а лично мне Яспер интересен. Значит, придется ждать момента выхода из крепости…       Сон оказался смутный, бредовый: какие-то рыцари в алых плащах и глухих шлемах, - я рубил их в капусту; остроухие стрелки вроде Яспера; голодная, чертовски зубастая тварь в фонтане; Блансахредид, которому приспичило поиграть в кости на голову француза – я проиграл…