< POV Охико Бритч >
После того происшествия с Томое прошло два дня. Он как-то изменился — стал более психованным, злым, несдержанным. Перемены в настроении лиса замечали все обитатели храма, и, когда я приходила немного погостить, Оникири с Катэцу всегда жаловались на него. Мизуки стал чаще выпивать, и иногда мне становилось его настолько жалко, что приходилось пить вместе с ним: хранитель, вопреки общим представлениям о нем и его образе жизни, не любил пить один. Да что там говорить, сама атмосфера в некогда процветающем храме стала напряженной. Жители соседней деревни, почуяв неладное, стали реже ходить в храм. Это было ужасно. Необходимо было что-то менять, и я, подумав, что правильнее было бы изменить настроение Томое, чтобы устранить проблему в корне, сейчас шла по направлению к храму. Не знаю, какое у Томое настроение сегодня, но я уж точно выбью из него всю эту дурь. Никто не знал, что я появлюсь в храме так внезапно. Но эта внезапность как раз и раскрыла все тайны. Вы спросите: «Так почему же у Томое сейчас такое настроение? С ним что-то случилось?» А я вам отвечу. Случилось! И еще как! С его головой, в которую он втемяшил что-то непонятное, и из-за этого непонятного он и портит сейчас всем настроение! Томое, когда я только зашла в храм, раскинулся на так и не заправленной с утра софе и, попивая саке, раздавал приказания направо и налево. Бедные Оникири и Катэцу носились по храму, как сумасшедшие, не успевая выполнять задания. А я, если честно, находилась в шоке от поведения Томое. Определенно, случилось что-то серьезное, и у лиса была (по крайней мере, я надеялась на это) причина делать так. Но почему же тогда он не может поделиться своими проблемами с нами? Мы — я, Оникири, Катэцу… да даже Мизуки! — смогли бы ему помочь. — Томое, — я старалась говорить мягче, чтобы не разозлить и так неуравновешенного лиса. Он повернул голову на звук моего голоса и уставился на меня, будто поняв что-то. — Охико? Оникири с Катэцу, услышав нашу «болтовню», тут же навострили ушки и прибежали на кухню, где принялись бренчать кастрюльками. Не обращая внимания на заметно повеселевших духов, Томое посмотрел на меня в упор и продолжил: — Зачем пришла? После некоторых колебаний я всё же решила сказать напрямую. Все-таки Томое заслуживает знать мое отношение к нему. — Пришла поговорить с тобой насчет твоего поведения. — С моим поведением что-то не так? — едко поинтересовался мой «собеседник». — Да. И ты должен был заметить, что все тебя сторонятся из-за резко меняющегося настроения. Так нельзя, Томое. — Я была зла на него, но пыталась держать себя в руках. Лис устроился поудобнее. Да-а, разговор будет долгим, но я надеялась, что после него Томое все-таки одумается. Что ж, надежда умирает последней. — Ты так хочешь услышать всю правду о твоей сестре? — он чуть наклонил голову и, скалясь, теперь смотрел на меня, а в глазах лиса играли какие-то странные блики. Слишком страшно, чтобы продолжать дальше. Но я продолжила, всё еще борясь со страхом, который так не вовремя дал о себе знать: — Что-то не так с моей сестрой? Наверное, они поссорились, когда расставались на перроне. Я знала, что Томое был не рад отъезду сестры. А недавно я вообще застала его врасплох, когда лис собирался в публичный дом. Проанализировав ситуацию, теперь я точно была уверена: Томое поссорился с Хаки. Пока я раздумывала, Томое злился всё больше. Я уже однажды видела эту злость — всепоглощающую, искреннюю, показывающую ту сторону демона, которую он вообще редко кому показывал, — видела, когда сбежала из дома и пришла к нему, просясь на ночлег. До сих пор помню, как он ругался. Но всё же Томое принял меня (хотя и не с распростертыми объятиями), потому что жутко за меня переживал. Но не только за меня лис беспокоился. И я это чувствовала. Чувствовала, что между Хаки и Томое что-то назревает, но из-за своего природного эгоизма никогда этого не замечала. На глаза навернулись слезы. Как я могла не замечать очевидных вещей? Как могла быть настолько слепой?! Я люблю сестру. Хаки для меня — самый дорогой человечек, и я не понимаю теперь, как я не увидела её состояние. Будто коря меня за слепоту, Томое подошел ближе и начал говорить тихим, но уже достаточно злым голосом: — Я ей говорил, чтобы она не общалась с незнакомцами, но она не послушалась. Эта дура не знает, во что ввязалась, непослушание ей дорого обойдется. После его слов о Хаки я очень испугалась. За себя, за сестру. И за Томое — он сейчас находился в таком состоянии, из которого без чужой помощи ему было просто не выйти. Оникири с Катэцу, почуяв неладное, поскорее убрались подобру-поздорову. Теперь я осталась наедине с разъяренным лисом, и мне это не играло на руку. Томое ходил кругами, не замечая меня, и разговаривал сам с собой. Он проклинал тот день, когда разрешил сестре уехать и покинуть храм, ругался из-за безрассудности Хаки и своей мягкости. А я смотрела и вздрагивала каждый раз, как Томое бил посуду и всё, что попадалось ему под руку. –Давай сядем и спокойно всё обсудим, — я все-таки нашла в себе силы, чтобы образумить его. Лис посмотрел на меня удивленно, но всё же сел. Я решила действовать напрямую: — Что случилось тогда в поезде между вами? Томое заметно напрягся. Видно, не ожидал такого вопроса. — Это очень важно? — нехотя спросил он. — Да. Так мы сможем разобраться в этом дерьме, — я не скупилась на выражения. В конце концов, Томое сам недавно ругался такими грязными словами, которые я вообще слышала впервые за всю свою недолгую человеческую жизнь. Хранитель видимо решил притвориться, будто и не слышал, чтосейчас вылетело с моего языка, и просто продолжил: — Мы целовались. Но увидев мое выражение лица (а надо сказать, я пребывала в легком шоке — никогда бы не подумала, что сестра способна на отношения с демоном, пусть и бывшим), стал оправдываться: — Это получилось нечаянно. Да, нечаянно. Так уж получилось. Мда-а, интересное кино! Я вообще не уверена в их «безобидном» поцелуе. Кто-кто, а уж я-то знаю, на что способен лис, и его только что созданный образ милого мальчика никак не вяжется с очевидным желанием добиться своего любой ценой. Ну так мы сейчас проверим, кто тут лжет! — Слушай, Томое, если уж ты признался, то и мне тоже надо. В общем, не буду ходить вокруг да около, скажу прямо: я тоже целовалась. С Акурой. Хах, вы бы видели его лицо! Томое был явно не готов к этому. Ну, а я тоже была не готова к его далеко не платоническим чувствам к моей сестре, так что счет 1:1. — Охико, это правда? Ясное дело, правда. А смысл мне ему врать? Я же не дура какая-нибудь, которая всё жеманится и боится поведать о своих проблемах близкому человеку. В том, что Томое является для меня тем самым близким человеком, я не сомневалась ни на йоту: он всегда поддерживал меня, если я плакала и расстраивалась в детстве. Так что доверять ему можно. –Ты уж извини, что не сказала раньше. Просто, если честно, я немного в шоке от нашего поцелуя. Прервавшись, я взглянула на Томое, чтобы увидеть его реакцию. Но лис только внимательно меня слушал и чуть ухмылялся. Его ухмылка вдруг меня чрезвычайно разозлила, и я продолжила, стараясь не оправдываться: — Ты и сам знаешь, я не из робкого десятка, но… это и вправду было неожиданно. Черт, похоже, я все-таки оправдывалась. Да и перед кем? Перед лисом, который буквально двадцать четыре часа назад целовал Хаки, а теперь и не раскаивается ни капли! Все они, демоны, хороши — что Акура, что Томое! Их совершенно не заботит состояние «жертвы». Будто бы опровергая ход моих мыслей, Томое продолжил тихо (Оникири с Катэцу всё равно слышали), совсем по-отечески обняв меня: — Охико, я знаю, ты сейчас находишься в таком возрасте, когда девушки начинают задумываться о противоположном поле… Услышав это, я хмыкнула, но лис будто и не заметил. — Но, я умоляю, не вляпайся в какое-нибудь очередное дерьмо, из которого я уже не смогу тебя вытащить. Я крепче прижалась к нему, ища поддержки. Он всё правильно говорил, но я уже тогда знала, что не смогу сидеть, сложа руки, и ничего не предпринимать. Акура поцеловал меня — и ждет ответных чувств. В этот момент мне очень захотелось удариться обо что-нибудь. Что же я с Томое болтаю, когда Акура там, может, мучается от неразделенной любви?! Нет, я, конечно, прекрасно понимала, что Акура ни о чем подобном не задумывается и просто весело проводит свое время, но всё же затолкала все негативные мысли подальше. В конце концов, может, Акура не такой уж и плохой?..***
< Flashback >
После того, как Охико застала Томое за сборами на улицу Красных Фонарей, она просто не могла больше находиться в пустынном храме. Благо, ночь стояла чудесная: яркая луна освещала дорогу, ветра не было совсем, а в воздухе ощущался аромат чего-то настолько притягательного и заманчивого, что девушка не смогла долго бороться с желаниями и выбежала за дверь. «Чудесно! Прекрасно! Восхитительно!» – слышалось отовсюду. Охико недоумевала: на улице ни души, а кто-то будто разговаривает с кем-то, перешептывается. «Интересно», – подумала она и осторожными шажками стала тихо подкрадываться к кусту, за которым и слышался явственный шепот. — Попалась! Кто-то, опередив её, вдруг выпрыгнул из-за куста и повалил перепуганную Охико на траву. Первой мыслью было: «Бежать!» Но Охико, подогреваемая любопытством, не тронулась с места. А незнакомец времени зря не терял. Прижавшись к дрожащей от холода и чужих прикосновений девушке, он позволил себе рассмеяться. Да так, что его смех слышала вся округа, если не больше. «Он что, маньяк?» Но первая мысль была вытеснена второй, менее радикальной: «Да ну, не может этого быть. Будь он маньяком, он бы постарался вести себя тише, чтобы изнасиловать меня, не привлекая лишнего внимания». Но внутренний голос всё еще сомневался: «А может, все маньяки перед тем, как сделать что-то ужасное, сначала смеются — никому ведь всё равно дела нет. А если и есть, то таких отчаянных маньяков, как этот, это ни капельки не заботит». И только тут до бедной Охико наконец дошел весь смысл фразы «изнасилует». Она громко вскрикнула и попыталась вырваться, но хватка, с которой незнакомец держал её руки, была мертвой. — Пусти! — хотела уже закричать девушка, но мужчина (а она была уверена, что он мужчина – его «достоинство» ощущалось даже через плотную ткань наспех накинутого халата), придвинувшись максимально близко и опалив горячим дыханием кожу ярко вспыхнувшей щеки девушки, заткнул ей рот жестким поцелуем. В том, что поцелуй был именно жестким, если это слово вообще подходит для поцелуя под луной, Охико не сомневалась. А еще, если бы её попросили его описать, она бы сказала, что он был страстным и горячим. Всё это время Охико целовала неизвестного ей мужчину и получала от этого времяпрепровождения какое-то особое удовольствие, уже разливающееся жаром где-то внизу живота. Что бы сказала на это мама, увидев свою дочку в такой компрометирующий момент? Но Охико и не думала о маме. Она вообще ни о чем не думала. После поцелуя желание поглотило её, и она даже не сразу поняла, что незнакомец отстранился. «Не маньяк», — промелькнуло у нее в голове. Не маньяк, но судьба предоставила ей нечто хуже того, о чем могла подозревать девушка. Акура-Оу собственной персоной сейчас сидел перед ней, склонив голову вниз, и красные пряди его волос свесились так, что Охико вдруг захотелось прикоснуться к его волосам. К нему. Но когда, уняв дрожь и встав на обе ноги, она увидела, ЧТО натворила, позволив демону прикоснуться к ней, когда увидела раскаивающееся лицо Акуры, разом протрезвевшего, было уже поздно. И Охико, всё еще ощущая вкус его губ на своих припухших и красных от укусов губах, позорно убежала от него.< Конец flashback >
И конец главы, как ни странно.