Упавшая звезда

Мун и Ривер зашли буквально через десять минут после того, как мы проснулись. Вслед за ними в комнату вошёл врач. Он не был в каком-то вычурном костюме, да и на богача не смахивал. У него на носу слегка криво сидело пенсне, на голове — ершик из бордовых волос с проседью. Смуглая кожа без единой веснушки и жилистые руки. Сам он носил белый халат, белую рубашку и чёрные брюки. И, честно говоря, очень нелепо смотрелся на фоне всей этой средневековой архитектуры, с магическими символами и вычурными вещами. Даже на фоне Мун и Ривера доктор выглядел слегка… странно. Непривычно. Ни в воспоминаниях Коэ, ни в воспоминаниях меня прошлой такого персонажа не было и в помине. Не то чтобы это волновало меня… Просто было слегка неприятно понимать, что не всё должно быть таким, каким я это помню. Видимо, придётся это записать себе на лбу, чтобы не забыть. Ривер был на нервах, мялся позади жены и, судя по виду, чувствовал себя будто бы виноватым. Молчал. Выглядел совершенно неестественно. Я впервые видела его в такой панике, с такой грустью в глазах. Но он был совершенно не при чём! Ну, может провинился только в том, что уговорил Мун разрешить нам выйти на улицу. Наша мать — Коэ и Стар оказались за партами раньше, чем кто-либо, в свои рекордные четыре года, чтобы начать изучать историю родного королевства с последних событий, ибо Звёздочка слишком часто ныла на тему того, что хочет выйти погулять, а втолковать ей нормально, что к чему, не получалось, — была той, кто участвовал в «Последней войне против монстров» — как приказано её называть в летописи. Финальная бойня между мьюманами и монстрами принесла обоим сторонам конфликта только беды. И все те, кто хотел обогатиться на серебряных рудниках, что были расположены на священной земле монстров — проданной за бесценок тогдашним королём нашей бабушке Комет, — увидели сказочных размеров фигу. Контрибуции от разорённого королевства монстров были никакими — на Мьюни наступил кризис. То тут, то там вспыхивали мелкие восстания-ворчания, на пятки наступали дворяне, от чего-то решившие, что у них в руках власть получше будет, а засуха нанесла решающий удар. Тяжелейшие шесть лет. Даже после своей свадьбы наша матушка была обязана разгребать дела государства, очень редко занимаясь супружеским долгом, не смотря на помощь тётушки и матери на первых порах её правления — мне помнилось, что Комет умерла в оригинальной истории, но в этом мире она была живой, пусть и сильно покалеченной; о некой тётушке, учитывая, что это не Этерия, я не слышала ни в той, ни в этой жизни вовсе. И всё же умудрилась забеременеть. Как сказал отец: рожала прямо не отрываясь от дел государства. Наша мать попросту не могла разорваться на всё подряд, а когда тётушка покинула дворец, как и бабушка, которая не оправилась после войны, дела пошли совсем туго. Появились наёмные убийцы, в деревнях процветали марадёры, а выходить из дворца стало попросту опасным. Мать не могла выпустить нас на улицу, и на шесть лет мы стали пленницами замка Баттерфляй. Даже не всего замка, а отдельного крыла, куда доступ имело ограниченное число лиц. Последний год выдался для Мун и Ривера спокойным, многие неурядицы и проблемы были почти полностью решены — Мьюни медленно, но верно оправлялся после войны. Монстры бежали, а те что остались — спрятались. Защитные заклинания вокруг королевства были обновлены, экономика выползала из ямы как свеженький мертвяк в фильмах про зомби, ну а всё остальное... Также потихоньку позвращалось на круги своя. Одним словом — жить стало проще. Вот Ривер и упросил Мун выпустить нас погулять хотя бы во внутренний сад дворца… — Как ты, Коэ? — мать старалась говорить спокойно, но в её голосе проскальзывали нервные и обеспокоенные нотки. Это даже заставило меня улыбнуться. Тем не менее, от её слов меня кольнула лёгкая тоска. Наверно, было бы лучше, не помни я ничего из своего прошлого. Так было бы лучше для всех нас. Но у судьбы странные выверты. И, увы, сейчас она играет не по правилам. — Мне уже лучше, — уклончиво отвечаю я. Отчасти это была правда, с другой стороны у меня почему-то сильно жгло руки и щёки, словно на кожу кипятка вылили. Голова уже почти не гудела, что уже неплохо. — С вашего позволения, моя королева, я бы хотел осмотреть принцессу Коэлюм, — вежливо попросил доктор. Голос у него был приятный, но усталый. Даже захотелось спросить, почему. — Я могу попросить всех остальных выйти, кроме вас, королева Мун? — Но это и моя дочь! — тут же воскликнул возмущённо Ривер. Но мать сердито на него посмотрела и ответила: — Ривер, возьми Стар и выйди из комнаты. Пожалуйста, — пусть первые слова и были сказаны холодно, но последнее она произнесла намного мягче и жалостливее, поэтому отцу ничего не оставалось, кроме как понуро кивнуть, потрепать меня по волосам, взять Стар, которая вообще не желала сейчас от меня отходить, на руки, и выйти, плотно закрыв дверь. Я с сомнением посмотрела сперва на мать, а после на чудаковатого доктора. И невольно подобралась. Тот только усмехнулся. — Здравствуйте, принцесса Коэлюм. Позвольте представиться, я — Фэбатин Даркенсон, вы можете звать меня доктор Фэб. А теперь, с вашего позволения, я бы хотел вас осмотреть, — доктор присел ко мне на кровать. — Дайте мне ваши руки. Нехотя вытянула руки. Врач их бережно взял и осмотрел, повертев и так, и эдак, а после нахмурился, явно заметив покраснения на моей коже. Пробубнив себе что-то под нос, он достал из сумки небольшой градусник, ну или нечто подобное, правда вместо привычной мне ртути внутри было… фиолетовое вещество? Это ещё что за жижа? Впрочем, быстро обработав прибор, доктор заставил меня сказать «а-а-а» и запихнул мне его в рот. Я даже возмутиться не успела. — Моя королева, боюсь, что у вашей дочери редкий вид заболевания — мьюманский альбинизм. Вы догадывались об этом? — Да, — коротко ответила Мун, у которой на лбу проступила испарина. Что ещё за «мьюманский альбинизм»? Нет, я конечно знала, что если близнецы разнояйцевые, то есть возможность того, что один ребёнок будет чем-то болен, а второй нет, но… Всё это выглядит как-то странно. Так, я точно дочь своих родителей? Или меня как Фестивию подкинули королевской семье? — Тогда, полагаю, вы с самого начала заметили, что ваша старшая дочь не похожа ни на свою сестру, ни на вас, ни на вашего мужа, ни на ваших родственников: бледная кожа, белые волосы, светло-голубые глаза. Всё это внешние признаки альбинизма, — Мун просто кивнула, а доктор продолжил: — Насколько мне известно, каждый десятитысячный ребёнок на Мьюни болеет так называемым «мьюманским альбинизмом», особым подвидом обычного альбинизма. В случае же мьюманского альбинизма, помимо солнца на детей влияет и магическая аура… — он прервался, вновь повернувшись ко мне. Вытащив у меня изо рта градусник, доктор внимательно посмотрел на показания и, покачав головой, сказал, протянув градусник Мун, чтобы она могла убедиться в правоте его слов: — У вашей дочери именно мьюманский альбинизм. И она очень остро реагирует на потоки магии за пределами замка, где существует своя, особая, аура. Ей будет становится плохо каждый раз, когда она будет за пределами дворца. И чем ещё опасен мьюманский альбинизм вы в курсе, королева Мун? — Да… Сумасшествием, — на словах матери я подавилась воздухом. Это в каком ещё смысле «сумасшествие»?! Я на такое не подписывалась! Как вообще болезнь, которая должна сказываться на физическом состояние, влияет на психологическое? Что за дичь?! Я могу сойти с ума из-за собственной магии, так что ли? Ну приплыли, блин! — Рад, что вы в курсе этого, — хмыкнул доктор и достал из сумки мазь, протянув её мне. — Это против ожогов. — Благодарю, — хрипло пропищала я, всё ещё думая над тем, что в какой-то момент могу просто сойти с ума. Это так… страшно. Забыть, кто ты есть, нести несвязный бред, не узнавать родных. А галлюцинации? А постоянные жалостливые взоры? Я, вообще, хочу прожить мирную жизнь! Помочь сестре стать лучшей королевой, которую когда-либо видел мьюни, даже если она не законная наследница Баттерфляй, а после уйти в закат! Обосноваться на Земле, к примеру. И вы сейчас будете херить мне все планы болезнью? Мир, а не пойти ли тебе на… — Неужели это никак не лечится?! — в слезах, воскликнула мать, прижимая к себе градусник. До сих пор не понимаю, они мне им температуру мерили или что? — Моя королева, вы и сами всё прекрасно знаете. Единственное, что я могу вам посоветовать — достать для неё магический изолятор, думаю, она уже достаточно взрослая, чтобы они ей не навредили. Многие мьюманы с подобным заболеванием проживают долгую жизнь с ясным умом. Тут главное суметь достать что-нибудь, что оградит вашу дочь от агрессивного воздействия внешней магии, понимаете меня? — поправив пенсне, спросил доктор. Мун кивнула, печально посмотрев на меня. — Вы сами могли заметить, посмотрев на аурометр, что уровень собственной магии принцессы довольно… низок. Конечно, как только у неё пройдёт мьюбертат, он возрастёт до неприличных цифр, и, возможно тогда принцессе больше будут не нужны магические изоляторы, так как её собственная магия послужит таковой, но… Пока ещё рано о подобном заговариваться. Единственное, чем я сейчас могу помочь, это выписать принцессе необходимые лекарства, чтобы у неё не обгорала кожа, но пока вы не найдёте изолятор, выпускать её из замка не стоит. — Я вас поняла, доктор Фэб, — кивнула Мун, вернув ему аурометр, так он вроде эту штуку назвал. Но проще всё же градусник. И, кстати, откуда этот чувак знает про мьюбертат? В том плане, что он какой-то особый королевский врач? Или это в учебниках истории Мьюни рассказывают? Так, надо будет проверить всё. — Тогда, с вашего позволения, я пойду и закажу необходимые травы, чтобы сделать лекарство, — встав с кровати и учтиво поклонившись королеве, сказал доктор. — На этом я откланяюсь. — Конечно, — вздохнув, ответила Мун. А после, стоило только Фэбу скрыться, подошла быстрыми шагами ко мне и обняла, крепко, нежно, как умеют обнимать только родители — со всей присущей им любовью к своим детям. — Я рада, что с тобой всё в порядке! — Спасибо, мама, — прошептала я, неуверенно обняв Мун в ответ. И пусть назвать её «мамой» было всё ещё тяжело для меня морально, но я не могла игнорировать её любовь. Мун обо мне беспокоилась, как и Стар с Ривером. И всё что я могу сделать для них — сохранить Мьюни, чего бы мне это не стоило.

***

Сидеть в библиотеке было… весело. По крайней мере для меня. Стар же, которая должна была послушно читать книги, выданные нам нашей персональной учительницей по истории Мьюни, сидела и откровенна скучала, не зная чем заняться. Сама же учительница — высокая, тощая женщина, с рожками и красными глазами, вполне очевидно являясь полукровкой от демона и мьюмана, — о чём-то болтала с другой учительницей. Но вторая обучала нас математике. И в чём-то наши со Стар мнения были схожи — математика явно не наше. Даже зная, как всё это решается, мне было откровенно скучно на её уроках. К своему удивлению, я нашла разбор того, что все королевы Мьюини проходили через так называемый «мьюбертат», именно этим отличаясь и от обычных граждан Мьюни, и от обитателей всего магического измерения в целом. Каждый Баттерфляй в возрасте от 12 до 16 лет проходит подобную стадию взросления, открывая себя для магии. Любой член королевской семьи, даже не из главной ветви (правда, запас маны резко падает у них примерно на третьем поколении вне главного дома, становясь не больше, чем у любого жителя королевства), обладает небывалым количеством магической силы по сравнению с остальными мьюманами. Да что уж там мьюманами — магическими существами, не уступая не эльфа (обалдеть, они тут существуют!), ни феям с пикси. Разве что Глоссарику, но тот читер похлеще любого персонажа SVTFE. Волшебники в целом не способны использовать магию мира, только разве что с посохами или палочками, но с ними особо быстро не поколдуешь, поэтому в реальных боях ими редко кто пользуется, ограничиваясь собственными силами. Но Баттерфляй иные. Я бы сказала, что мы читеры от мира магии. От рождения каждый член королевской семьи обладает чудовищным резервом магии — что, в общем-то, несёт в себе некоторые трудности для освоения заклинаний, — но даже мы можем выдохнуться. До мьюбертата каждый Баттерфляй довольно медленно восполняет свой резерв. Но во время мьюбертата мы словно сливаемся с магической аурой, получая контроль над магией не только внутри своего тела, но и над той, что витала в ауре мира. Грубо говоря, стираем границу, при которой получаем истощение, ну и начинаем восстанавливаться в десятки раз быстрее, я бы даже сказала, что вообще не истощаемся. Я же говорю: абсолютные читеры. Вот только на этом сложности организма не заканчивались. Как я уже сказала, у Баттерфляй чрезмерный внутренний резерв, но его довольно сложно контролировать. Обычные магические устройства попросту не могут правильно скорректировать нашу силу или выдержать её натиск, ломаясь. Как если бурный поток горной реки попытались запустить в тонкую подземную трубу — малоэффективно и недальновидно. Да и магия у нас специфичная, как я поняла из учебников — тут только если каждый Баттерфляй будет создавать для самого себя артефакт, но не каждый из нас этим заморачивался. И для решения данной проблемы была придумана палочка дома Баттерфляй. Точнее, она была подаренная Глоссариком первой королеве. Забавно, однако. Информации же о том, откуда вообще этот кристалл из нашей семейной реликвии взялся и откуда пришёл сам Глоссарик — нет. Впрочем, возможно, я просто не там ищу? Вздохнув, я закрыла книгу и прикрыла глаза, считая до десяти. Вся эта информация не давала мне ровным счётом ничего. Это совсем не то, что мне нужно… Мне нужна магия. Да, магия… Я глянула на свои руки, пытаясь понять, как на самом деле течёт магия внутри меня, но ничего толкового из этого не вышло. Я попросту не ощущала внутри себя ничего сверхъестественного. Хм, возможно мне стоит почитать другую литературу? Книгу заклинаний, к примеру. — Эй, Стар, у меня тут есть отличная идея, — прошептала я, привлекая внимание близняшки. Стар с оживлением глянула на меня, закрыв учебник. — Предлагаю отсюда сбежать. — Как? — никаких вопросов о том, зачем нам это, ни о том, куда, ни о том, правильно ли это. Просто «как». Обожаю сестру. Мы точно споёмся. В конце концов, в последние пару дней я была с ней несправедливо холодна — в своё оправдание скажу лишь то, что не до конца оправилась от осознания смерти и перерождения, чтобы мило ворковать с сестрой. Я её обидела, это факт. Но настало время исправлять свои ошибки! Пока не стало совсем поздно. — Просто следуй за мной, — усмехнулась я, жестом позвав сестру. Стар радостно улыбнулась и, бесшумно соскочив со стула, взяла меня за руку. Что же, и так неплохо. Вдвоём мы пробежались вдоль книжных стеллажей, ощущая некую безнаказанность за наши действия. И даже если умом я понимала, что будет с учителями, если до Мун дойдёт информация о нашем побеге, мне было как-то всё равно. Просто нужно постараться вернуться раньше, чем нас застукают. А на всё про всё у меня со Стар не больше часа. Ладно, в несколько заходов всё изучим. В конце концов, спустя пару минут блужданий, мы всё же наткнулись на нужную нам, хотя, скорее конкретно мне, вещь. Картину с морячком. С капитаном корабля, если уж не оскорблять мужичка. Добродушно улыбающийся старичок, с длинной густой седой бородой и не менее густыми усами. Весёлыми глазами, казавшимися почти живыми. Смуглой кожей оливкового цвета и прекрасном, пусть и потрёпанном синем костюме. — Зачем нам картина? — непонимающе уставившись на меня, просила Стар, забавно нахмурившись и сцепив руки в замок, а одну ножку поставив позади другой, словно готовилась танцевать. Это выглядело странно, но мило. — Сейчас поймёшь, — улыбнулась я, а после подошла чуть ближе к портрету и сказала: — О, капитан, разрешите взойти на борт! На самом деле я не помнила наверняка, тот ли это секретный пароль. И правильно ли я это сказала. Может там нужна особая интонация? Впрочем, старичок подмигнул нам, чем шокировал Стар, а после картина открылась. Не уверена, насколько корректно говорить так, но описать то, как картина открылась, словно дверь у меня иначе не получится. Это было волнительно и пугающе одновременно. Потому что одно дело видеть магию, как это иногда делала Мун, когда готовила пироги, или как это сделала пару дней назад Стар во время прогулки. Но видеть то, как по велению невидимых человеческому глаз ниточек магии, двигаются те или иные предметы — совсем иное. — Вау! — восхищённо произнесла Стар, чуть ли не захлопав от радости в ладоши. — Идём? — спросила я, вскарабкавшись в проход. Сестра только кивнула и полезла за мной. Чую, нас ждут интересные приключения.