***
Кейт с Хамфри и Рехбергом только закончили осмотр территорий самого главного места во Фридрихгау. Эти трое были очень удивлены размерами и грандиозностью поместья Фридриха, расположившегося в диаметре одной сотни метров. Это были красивый природный рельеф с холмами и каменными выступами, как бы собой ограждающих «островок» спокойствия и благоденствия. Что там было внутри они не знали, осмотрев только «ограду» и здешнюю охрану. На сегодня этого было достаточно и они уже собирались возвращаться, чтобы не продолжать привлекать внимание северян, как к ним внезапно стал подходить один из волков, охраняющих эту территорию. Тройка сразу подумала о том, что зря они столько мелькали перед глазами северян. «Чёрт, теперь и удирать-то даже бесполезно...» — подумал сразу Хамфри. Волк подходил ближе, а группа только стояла на месте, пытаясь не обращать внимание. — Вы из дневной смены же, господа? — спросил он у волков, заставив тех с наигранным удивлением повернуться, как будто они и не ожидали, — Что-то не помню просто, понимаете. Сам с ночной. — Да... — отвечал Хамфри, стоя впереди всех остальных. — С дневной мы. — Ну, это хорошо, — обрадовался он. — Приказ от генерал-аншефа: вы остаётесь до самой ночи, потому что запланированная встреча переносится на сегодня. Желательно вообще больше не покидать пост до следующего дня. — Хорошо, — отвечал Омега, удивившись. — Спасибо за информацию. Солдат с ними попрощался и в спешке куда-то побежал обратно по полю. — Уже сегодня уйдём домой, господа! — сказала вдруг Кейт радостно. — Не надо будет здесь ещё один день торчать. — Можно было ещё один день здесь походить, чтобы уже окончательно подготовиться, — сказал Рехберг, расстроившись. — Мы могли бы уже завтра попробовать попасть за эти стены! Так придётся вслепую всё делать. — Ладно-ладно, — пытался успокоить обоих Хамфри. — Придумаем что-нибудь, Ларс. Кейт не надо слишком радоваться. Будем строго придерживаться плана, только немного видоизменив его. — Давайте тогда уже сделаем это к вечеру, — проговорила Кейт, зевнув. — Отдохнём, а потом и ринемся в путь. — Тогда пока вы будете дремать, я подумаю над планом. — Отлично, — обрадовался Рехберг. — Всё планирование передаём тебе. Ларс знал, что в одиночку Омега много толкового не придумает, но он уже сам хотел вздремнуть, поэтому всего-лишь отшутился. Втроём они, всё также скрываясь от чужих глаз, по тихим лесам пробрались к общему дому бродяг. На них уже не обращали внимания местные, поэтому Рехберг и Кейт спокойно улеглись спать в дальнем уголке пещеры, встроенной в этом посреди равнины. Хамфри один из группы диверсантов не хотел спать и он и в правду морочил себе голову заготовками плана на предстоящей вечер. С этими мыслями он спокойно присел возле дрыхнущей его жены и Рехберга, одновременно предостерегая их от нежелательного внимания. Так к волку, когда тот увлёкся размышлениями, подошёл тот самый глава общежития, ещё которого они встретили в начале дня, а простились с ним на беспокойной ноте. Он у них так и, кстати, не спросил имени. — Халло, друг, — поприветствовали Хамфри, а он даже вздрогнул от этой неожиданности. — Ах, Йохан, — посмотрел Омега, улыбнувшись и успокоившись, — Здравствуй. Волк как родной уселся рядом с Омегой, тяжело вздохнув. Хамфри тут же задумался о том, как днём Йохан их печально покинул после только начавшейся беседы. — Йохан, прости, что тогда мы затронули ту тему, — попытался снова заговорить Омега, но более аккуратно. Он вздохнул, устремив взгляд в одну точку где-то в полу пещеры. — Вместе со мной они выбросили одних потом и других, — всё также с горестью выговаривался Йохан. — И тех, кого я не знал, и потом мою семью. — Зачем? — не удержался Омега, чтобы не спросить. Йохан должного внимания не обратил на вопрос, прозвучавший от якобы северянина, продолжив: — Мы им просто не нужны, вот и избавляются. Они считают, что смогут прокормиться и без «нахлебников», которых всё для них делают, как они и приказывают. «Не выгодно» — как они говорят, — «Умрёте, да и будет здорово». А ведь и с моей дочерью поступили также. — Она здесь? — спустя паузу спросил Хамфри, заодно оглядываясь по сторонам. — Нет, и слава волчьему духу, — сразу активизировался Йохан, — Она со своей матерью... в полмили отсюда. Здесь ей точно не место. — А почему вы не с ними? — Я уже это и объяснил только что, — посмотрел Йохан на волка, до которого всё дошло с этими словами. — Полный кошмар, — сказал в характерным возмущением Хамфри, возможно, для того, чтобы быть в солидарности с беднягой, — Как же прекрасен и страшен этот мир. — И я его вкусил в полной мере... но ты-то же ещё молод. К чему тебе так говорить? — Да, молод, но тут и самое ужасное — вкусить этот мир и бороться с ним за своё выживание с самой молодости, — грустно вздохнув, вспоминал себя Хамфри, — Моя жизнь — голодная жизнь с самого рождения. — И сейчас даже? — Сейчас как два месяца почти уже нет. Нашлась моя любовь, а с ней и новые возможности, новая жизнь, и новое, порождённое всем этим, сознание. — Глубоко, друг. Рад за тебя, что повезло оказаться в более благоприятном положении, — Йохан отвернул голову. Хамфри это показалось странным, что сейчас за него даже порадовались. Ведь он никак не хотел слишком многого говорить о себе, а сам он даже как-то и не думал о том, чтобы поблагодарить волка. Имел ввиду он не только добрые слова, но и ночлег, любезность в предоставлении важных сведений, и просто приятный разговор с себе подобным из самых бедным. Таковым в этот отрезок времени Хамфри уже не был, но и не проявить сочувствие в борьбе он не мог. Первое слово это повторялось уже много раз у него в в мыслях, но оно лучше всего и описывало всё происходящее с волком. Не выдержав, он решил настоять на одной вещи, чтобы у него уже окончательно успокоилась от сумбура душа и голова: — Слушайте, — Йохан снова повернулся, — Хочу выразить всю свою благодарность вам за всё. Вы достойный волк, как и многие нам с вами подобные. Может, мы ещё когда-нибудь встретимся, но я сомневаюсь, и потому перед тем, как мы не ушли сегодня вечером во Фридрихгау, я хотел бы как-нибудь отблагодарить вас делом. Волк из простонародья был удивлён этими словами. Ему что помещик, что офицер, что какой-либо дворянин такого никогда не говорил. Он лишь счастливо улыбнулся, посмотрев на Хамфри. — Не за что. Но не я один такой и нас много, — молвил он правду. — Если вы, правда, хотите отблагодарить, то лучше всего было бы отблагодарить каждого из народа. — Знаю. Только вас могу пока что. — Хорошо, тогда есть у меня одна небольшая просьба. Если у вас есть те, кого любите, то вы должны понять, а сам я этого сделать не могу — меня не в воскресенье не впустят, а предупредить надо. Просто передайте весточку моей дочери, что её папа на выходных сможет придти к ней. — Хорошо. Давайте, конечно передам. Хамфри дали «адрес» и указание как пройти по чужой территории. Омеге предстояло, как он только что узнал в этот момент, посетить одного из крупных помещиков Севера. Оказалось, достаточно представиться гостем к одному из приближённых к дворянина, если ты не бывший подчинённый. Имя одного из придворных Хамфри дали и он, оставив под присмотром Йохана спящих свою жену и Рехберга, вышел из пещеры. Задерживаться вне безопасного места он не собирался, поэтому мигом побежал в нужную сторону. Очередное поместье было также велико, но не достигало величин собственности того же Вернера, и располагалось на одном из красивейших рельефов Северной равнины. Природа постаралась сделать отличнейшие пейзажи, на которые можно долго любоваться кому угодно на свете, но в итоге всем этим любуется один какой-то Альфа-самец, держащий на привязи свору ниже его по статусу. Контингент охраны здесь был своенравный. Омегу не сразу и только с большим недоверием пустили на чужую территорию. Его не стали преследовать, несмотря на недоверие — это было бы некультурно, когда кто-то идёт на приём к родовитому дворянину. Хамфри не верил сам, что тут могут говорить о какой-то культурности, учитывая, что творят северяне вне тыла, да и в нём самом тоже. Омега видел, как здесь придворные были веселы и спокойны, а на него они не обращали внимание. Он стал опасаться только местного помещика, стоящего на высоком холме посреди поместья, но и тот выглядел весь как с невозмутимым благодушием и ровным, не потрёпанным тёмным мехом. Издалека можно было услышать о чём он говорил на повышенных тонах со своими приближёнными: — Торжество перенесли на сегодняшний вечер! — говорил он то ли, с радостью, то ли с разочарованием — Порку придётся исполнить сегодня по случаю... праздника. Сам он засмеялся и повернул вольно голову в сторону, чуть не заметив Хамфри, успевшего в этот момент забежать в нужную нору. Сам Омега обернулся сразу назад, когда он на нервах забежал внутрь берлоги, а повернувшись, увидел двое лиц, удивлённо и с раскрытыми глазами на него смотрящих. Первая была женщина в возрасте, на её светлой шерсти и лапах были странные затемнённые с тёмно-бордовым оттенком следы, словно от подобия побоев, во что Хамфри сам не поверил, хотя слова о порке, только что услышанные им, заставляли задуматься. Вторая, сидящая в уголке берлоги, ещё подрастающая молоденькая волчица, чуть помладше самого Хамфри. — Ой, прошу прощения, — тут же сказал он, дав неловкую улыбку двум дамам. — Ничего страшного, господин, — сказала нейтральным, на удивление, тоном старшая волчица, даже не предпринявшая каких-нибудь первичных мер для самообороны в случае чего. Омега на них внимательно взглянул, подмечая отсутствие какого-либо подвоха здесь. Ему показалось неожиданностью, что его так... миролюбиво встречают постояльцы этого жилья. Одна лишь младшая забивалась в угол дальше, только заметив волка. — Ничего не подумайте, у меня всего-лишь послание, — запинался он. — От Йохана. — Йохана? — удивилась снова женщина. — Папа? — спросила сразу, по всей видимости, дочь Йохана. — Но... — пыталась в удивлении заговорить старшая, — Как вы сюда пробрались? — Пришлось одурачить всю охрану, — посмеялся волк. — А Йохан-то, как он? Жив? Здоров? — волнительно она спрашивала. — Поймите, мы его уже недели две не слышали не видели. Младшая даже встала с места и вся в предвкушении всё это время слушала Омегу, и он её сейчас и заметил. — С ним всё в порядке, не переживайте. Он хотел только передать свой дочке... — Хамфри улыбнулся в ответ на сияющую улыбку молодой волчицы, — Что на выходных сможет её проведать. Девочка обрадовалась ещё сильнее, как и её мать, давшая свою улыбку, когда увидела свою дочь такой счастливой. Хамфри сам был рад, что смог принести хоть немного положительных эмоций, мягко говоря, не самым богатым членам стаи, но искренним на свои чувства. Молча наблюдать Хамфри мог ещё долго, но сзади на входе в нору послышались шаги. Волк сразу обернулся и увидел того самого помещика с тёмным мехом, гордо идущего к ним вместе с двумя своими приближёнными. Волчица только заметив дворянина так сразу спрятала за собой дочь, встав рядом с Хамфри, напряжённо глядящего на идущего на волка. — Так-так! — говорил он сразу, противно улыбаясь и проходя в одиночку без приближённых в нору. Гордый помещик даже не обратил внимание на Хамфри, смотря в первую очередь на старшую волчицу. — Герда! — крикнул он недовольно. — Опять себе позволяешь болтать с охраной, да? — Никак нет, ваше превосходительство господин фон Ауттенберг, — ответила она покорно и как скороговоркой. — Наконец-то ты заучила как надо говорить с твоим хозяином. Только вот врать мне тебе точно не стоило, Герда. Думаешь, я не видел как ты с ним разговаривала? — он махнул головой в сторону Хамфри, но всё ещё презрительно смотр на волчицу, — Которой порки захотела, да? — Никак нет, ваше превосходительство!.. — говорила она уже боязно, — Он не из охраны! Это правда! Младшая сидела в страхе за спиной своей матери и на неё также никто не обращал внимание. — Опять врёшь! Сейчас получишь, паскуда такая! Волк уже замахнулся на неё лапой, а та лишь попыталась хоть как-то смягчить будущий удар, накрыв голову своими лапами. Наказание уже вот-вот должно было приведено в действие, как его остановил неожиданный выкрик Хамфри: — Хватит! — волк даже попробовал встать перед помещиком, и тот впервые обратил на Омегу внимание. Хамфри был взбешён происходящим и всем своим видом это показывал, уставив свою морду прямо перед мордой волка. Омега достаточно что был наслышан об этом кошмаре, и какую расправу был готов увидеть перед собой. Для него это не могло долго продолжаться и в уме здесь же он взял обещание не дать кому-нибудь тронуть семью Йохана. «Но насколько бы это имело долгосрочный успех? — думал он с опаской. — Когда я уйду всё это опять повториться вплоть до того, что Герду просто убьют в знак расправы». Помещик явно был не в самом адекватном состоянии и несмотря на некоторую нормальность, наблюдаемую Хамфри у него на холме, сейчас всё выглядело наоборот. Омега подумал этим воспользоваться в противовес варианту кинуться на дворянина. — Она не врёт. Сверху распоряжение их больше и никак не трогать, — сразу говорил Хамфри в лицо волку. — Фридрих Вернер лично приказал. Волк догадывался, что вблизи собственного Фридрихгау, лицо это здесь будет очень весомым и с надеждой на успех и глупость ссылался на него. — А, — волк озадаченно отступил, потерев затылок лапой. — Ну, если сам господин Аншеф, то тогда ладно. Надо будет как-нибудь спросить у него сегодня... Не одарённый умом помещик, как ни в чём не бывало, вышел из пещеры со своими приближёнными. Хамфри, вздохнув от успешного разрешения проблемы, повернулся назад к двум волчицам. — Ауттенберг придёт ещё... Вернётся, — говорила со страхом в глазах Герда, обнимая свою дочь, — А тебя уже не будет. Хамфри не мог просто так бросить семью Йохана на помещичий произвол и сам точно знал что будет с ней, если он так сделает. Он подошёл поближе к ним, попробовав утешить девочку, чуть воочию не увидевшую избиение её собственной матери. Вскоре волк посмотрел на Герду и заговорил серьёзным тоном: — Не вернётся, — они на него с любопытством посмотрели, — Уже никогда больше, начиная с этого вечера. Обещаю. — Спасибо... — сказала лишь в ответ Герда и то очень тихо. — И не забудьте про письмо Йохана. Он очень по вам обоим скучает, по нему видно. — Спасибо вам за всё, — сказала девочка с появившимся нотками радости, — Я запомню и буду рассказывать о вас! Хамфри кивнул молодой волчице, а потом и попрощался с ними обоими. Ему не составило особого труда покинуть поместье, а по пути обратно он заметил как начинало садиться солнце. Так уже был близок долгожданный вечер, а Хамфри успел к его наступлению найти вторую жертву для покушения на предстоящем празднике дворян, где как минимум один из его гостей — некий Ауттенберг — не избежит возмездия.***
Хамфри быстро возвращался обратно к своей команде. Он подошёл во́ время когда Кейт с Рехбергом только просыпались, а уже вечерело и вот-вот должно было состояться праздничное мероприятие во Фридрихгау. Йохан сидел рядом с двумя диверсантами и с радостью смотрел на возвратившегося Хамфри, сразу к нему подошедшего. — Передал? — спросил волк у Омеги. — Да, ещё с ними всё в порядке, — Хамфри сразу вспомнил про Герду и её следы от побоёв, — Ну, насколько я могу судить по тому, что они ещё живы... — Видимо ты хорошо заметил, что без жилья и своей территории, что в рабстве — один и тот же кошмар, — продолжал более опечалено Йохан. — Может, ты впервые такое видишь, откуда мне знать. — Я никогда плотно не обращал на это внимание, как будто был слеп, — признавался Омега в своём озарении, произошедшем в течение последних событий, — Не видел того, что от этого нужно избавиться. — Молодой ещё ты, друг мой. Прибереги силы и ум. Хамфри ожидал такого ответа на свои появившиеся мысли. Он очень сочувственно смотрел на Йохана и понимал, что ему уже не изменить ничего вокруг него, да и в одиночку, тем более. Но думал Хамфри, что, в отличии от Йохана, за его спиной находится целая стая и армия, наступающая каждый день на лапы сдающим позиции Северян, как раз и занимающимся всем этим рабством на своих и взятых силой территориях. Мысли эти замялись в потоке, когда Омега задумывался больше над трагедии волка, сидящего перед ним. После всего увиденного Хамфри считал справедливостью исполнить месть за Йохана и его семью, над чем и думал в эти минуты. Отвлекли их обоих Кейт с Рехбергом, уже проснувшиеся: — Нам уже пора надо, — обратилась волчица к своему супругу. — Да, и вправду, — отвечал он, затем повернулся снова к бродяге, — В общем, я помогу тебе, Йохан. Возможно, ты совсем скоро об этом узнаешь. Волк лишь улыбнулся и молча пошёл их троих провожать из пещеры. Они ему крикнули каждый что-то на прощание, но сделал больше всего искренне это именно Хамфри. — Прощайте, друзья, — сказал волк тихо, смотря в след за уходящими, — Да благословит вас волчий дух. Йохан спешно вернулся к себе обратно, а троица диверсантов шла к поместью Вернера во Фридрихгау.***
Когда они подошли к поместью, солнце уже село, а парк ярко освещала полная луна. Тройка сразу догадалась почему был перенесён праздник, ведь под полнолунием проводить свои развлечения дворянам в разгар кровопролитнейшей войны на много интереснее, чем в мраке и темноте. Но, продумав заранее, пришли они к землям Вернера чуть раньше, чем мероприятие бы ещё перешло в свою активную фазу, находясь ещё в подготовке и встречании гостей. Тройка хотела остаться в образе, как это сегодня и было, охраны, которая совсем никогда и никуда не уходила, оставаясь на посту. План был ненадёжный и об этом знали, однако, в случае успеха, это был бы самый быстрый способ пройти за стены поместья мимо другой охраны. Издалека они видели, как владениям Вернера стекались видные аристократы этой части Северные стам. Бо́льшая часть из них была представлена супружескими парами, выглядящими во всю торжественно, с отличнейшим настроением и с исконно светскими разговорами. Хамфри со своей стороны смотрел на всё это с полным отвращением. Все они смотрелись довольными, прилежными, красивыми, но знал уже Омега, что за всем этим стоит мучения, страдания, и изнурение. Хамфри со своей группой смогли подойти к солдатам, стоящим у одной единственной проходимой местности, откуда уже можно пройти дальше вглубь крупной лощины. — Кто вы, господа? — посмотрел один из солдат, не узнавая в них дворян. Заговорить солдата уже хотел Рехберг, как знающий во всём этом, но вдруг к ним подбежал ещё один из волков здешней охраны. — Постойте! — крикнул он, добежав, — Это из дневной смены, узнаю. А наша тройка узнала в волке того самого, кто ещё днём и почти здесь же их предупредил о том, что торжество будет сегодня, а не завтра. — Из дневной? — спрашивающем кивнули. — Ладно, сейчас всё равно придёт замена, начало праздника на носу. Там их проверят. Диверсанты оказались правы, выбрав наиправельнейшее время, которое только могло подойти сегодня. С этим полнолунием могла только одидаемо пойти полная неразбериха и тут, похоже, две смены охраняют в одно время, а за пропуском волков следят те, кто сидят на ночной, ещё не успев дать смениться дневной. С негодованием от стражей, но троицу пропустили за стены лощины дальше вместе с остальным множеством дворян и аристократов, чтобы насладиться предстоящим зрелищем. Они шли по очень красивой лощине, огороженной стеной из холмов и делающей плавное углубление вниз. При полнолунии на землю падал, если грубо, хорошее и яркое освещение от небесного тела, не оставляя сильно затемнённых мест на участках. С помощью этого можно было полностью увидеть и рассмотреть местное торжество, как им ранее сказали, посвящённое годовщине начала первой Северо-Западной войны, окончившейся спустя две недели обильного кровопролития. Один этот факт пролитой в огромных количествах крови и понесённых жертв, в том числе, и их собратьев не давал укладываться в головах Кейт с, особенно, Хамфри смысл этого мероприятия. А празднества уже шли не шуточные. О той войне среди высшего сословия ни слова, все болтают о своих ценностях: сколько и у кого десятин земли, подчинённых, должностей и статусов в стае. Заходили и разговоры о любви, страстях, и об отношениях, но так и ни слова о том, по какому поводу здесь собралось столько волков, и о том, что творится сейчас в Джаспера, когда на фронтах погибают солдаты и, одновременно, их бывшие подчинённые. Аристократия вела себя в угоду собственного развлечения и трапезеничая за изысканными «блюдами», как например редкая баранина толсторога, или даже туши человеческого домашнего скота, а с ним всем прочие тельца мелкой живности, от енота до дикообраза. За такое количество роскошной еды голодной народ бы устроил здесь резню любой ценой за пропитание, и, похоже, здесь об этом знают, выставив сытый и наиболее привелигированный гарнизон, который готов в любой момент устроить любого, кто посягнётся на чужую собственность и дворянское торжество. И в самом деле — пир во время чумы, — сказал в ошеломлении Хамфри, поворачивая голову в разные стороны, — Как так можно! — Да, — отрегаировал Рехберг, но сам подавая от увиденного малр эмоций, — Вы, наконец, увидели это. Оно удивляет, пока не понимаешь, что всё это в логике вещей и их класса. Другой вопрос: как можно было раньше этого не понимать? Рехберг пошагал дальше, подав Альфе с Омегой пищу для размышлений. Кейт, в отличие от своего супруга, за жизнь навидалась сытых праздников, являясь дочкой вожака. Однако, сейчас её удивили скорее масштабы мероприятия, а не сам факт его проведения в сложнейшей для стаи обстановке. Пиры были нормой для гордой особы, не знавшей ни голода, ни, почти совсем, смертельных угроз для её жизни, находясь в соответствующем высоком положении. Но собственный статус её сейчас мало заботил, ведь она была нацелена на поиски Фридриха Вернера, как и Рехберг. Они прошли дальше. Им осталось всего несколько метров до небольшого холма, на который можно встать, чтобы осмотреться и выследить Вернера. Здесь возле этого холма местные дворяне со своими жёнами исполняли под лунным светом незамысловатое подобие танца с плясками. Это, казалось, имело некоторый ритуальный характер и не было простым развлечением, хотя и возможно это было тоже. — Это просто танцы тут у вас? — спрашивал Омега у северянина. — Или что-то большее? — Это духовное, — отвечал Рехберг, смотря с Хамфри на веселые пары, — В дворянах никакой духовности никогда не было, но заветам Волчьего духа они будто бы следуют. — И для чего тогда этот Волчий дух ваш, если его никто не слушает? — Это не какая-то сущность, в которую верят и её слушают, — объяснял Рехберг. — Я сам-то не очень грамотный в этих вопросах, но Волчий дух — это скорее то, как нужно жить простому волку из народа. Борьба бессильна и это его последняя надежда, на которую можно уповать в бедном для него земном мире для лучшей жизни в загробье. — Удивительно, — высказался характерно Хамфри. — Опиум народа какой-то... Они пошли ещё дальше, углубляясь в центр площади. Чем дальше они шли к точке, являющейся равноудалённой от всех каменных стен поместья, тем они больше встречали волков с высокими чинами и важностью в местной иерархии. Троица смогла скрытно пролезть в самый центр праздника, являющийся небольшим земляным холмом. Здесь помимо роскошной еды они надеялись увидеть главную цель их пребывания здесь. Нашли они её почти сразу же по возгласу Рехберга. — Вот он! Пара посмотрела на него. Коричневого меха волк гордо стоял на этом самом холме, окружившись своей милой жёнушкой и приближёнными из стаи. — Вот и здравствуй, Фриц... — произнёс тихо Рехберг, посмотрев на главную персону на холме. С Ларсом на волка посмотрели и супруги. Так он предстал для них впервые и, как они понадеялись, в последний раз. У Хамфри сразу появились мысли о том, что им втроём следовало сделать с Вернером. Будь его и остальных прихоть, северянина они бы здесь же и убили, но приказ был совсем другой и по нему волка следовало только запугать покушением и не убивать ни в коем случае. Пока Омега рассуждал, он увидел рядом на холме другого волка, известного ему уже вживую и которого он встретил второй раз за сегодня. Здесь был помещик семьи Йохана — Ауттенберг. Дворянин вместе со всеми из своего сословия присутствовал на торжествах. Такую сволочь Омега не мог пропустить из виду. — Не вернётся, — они на него с любопытством посмотрели, — Уже никогда больше, начиная с этого вечера. Обещаю. Хамфри хотел покончить со всей этой фальшью, светскими вечерами, сплетнями и роскошью — это единственное, чем они все живут. Омеге было противно это всё видеть, зная, что происходит с простыми волками в поместьях этих же дворян. Даже Ауттенберг на первый взгляд казался порядочным самцом, знающим манеры, но всё это лишь маска, скрывающая эгоизм и равнодушие ко всему, кроме собственных алчных интересов. Их речь, жесты, слова задаются правилами этого закрытого общества. Тут почти каждый экзекутор скрывается под маской, которую хотят видеть они сами и которую должны видеть остальные. К сожалению, Хамфри мог покончить пока что только с одним аристократом, а не со всей этой шайкой. Ауттенберг стоял очень близко к Вернеру, но всё равно, если за двумя зайцами погонишься, то ни одного не поймаешь... Кого лишить жизни первым, не забывая про второго?