«Wer alles tun will, tut nichts recht» (Deutschen Sprichwort)
Вернер и Ауттенберг были перед ним как на ладони. Он смотрел то на того, то на этого, оценивая свои шансы. Хамфри хотел забрать сразу двоих, понимая, что это будет очень сложно, да и, скорее всего, глупо. — Вот он... — сказала Кейт тихо, но с наслаждением от долгожданной встречи с шефом гвардии, — В самом центре и, к сожалению, на самом видном месте. — Потерю такого волка не заметит только слепой, — говорил равнодушно Рехберг, стоя рядом, — и то вряд ли. — Потерю? — вдруг откликнулся Хамфри, переведя взгляд с Ауттенберга на свою компанию. — Вы его убить собираетесь? — Поверь, Хамфри, er hat es verdient zu sterben. Jetzt bezahlt er für seine Taten. — Убивать его всё равно не входило в планы, — резко отвечал Хамфри. — Мы можем, в крайнем случае, только сильно ранить его и то не до полусмерти. — Ага, только без «полу», дорогой, — вмешалась решительно Кейт. Они оба были были настроены прямо противоположны мыслям Хамфри. Рехберг точно хотел лишь воспроизвести месть своему бывшему начальнику, способствовавший его грешной карьере гвардейца и убийце, а Кейт... «Какая упрямая! — думал Омега после ответа своей жены. — Ладно, пусть! Пусть делают, что хотят.» — Помимо Вернера тут есть ещё одна цель, — продолжал Омега уже спокойно. — Другого характера. Делайте, что хотите с Фридрихом, а я займусь своим делом. — Это не входило в планы, — ответил Рехберг, напомнив Хамфри о своих собственных словах. — В мои входило и это оправданно, — парировал Омега. — Уинстон и Гильберт поймут моё решение. На самом деле Омега не был уверен в том, что кто-то из них бы поддержал его стремления; сказал он эти слова, скорее не обдуманно. — Как знаешь, дорогой, — недовольно выражалась Кейт. — Смотри путь отхода не забудь. Начинаем сейчас. «Валькирия» началась слишком резко из-за спешки Кейт, сразу напавшей на Вернера. Рехберг побежал на помощь волчице, а Хамфри пошёл к своей жертве из дворян. Рядом что с Ауттенбергом, что с Вернером в этот момент стояло не так много охраны, поэтому в первые минуты боя умертвить обе цели было возможно. — Да это ж ты! — Ауттенберг узнал атакующего, но сам прирождённым бойцом не был и драться мало умел. Хамфри ничего не ответил, лишь яростно набросившись на ненавистного ему дворянина, собираясь покончить с ним быстро и без всяких задержек. — Рехберг?.. — удивлённо сказал уже Вернер, посмотрев на лицо чёрного волка, который уже почти смог его опрокинуть на землю, — Зря ты это делаешь. Славная будет твоя смерть! Рехберг ничего не ответил, а стал продолжать бой с шефом гвардии. Уже тот умел драться и даже неплохо и лучше, чем представлял себе Ларс. Сам волк никогда не видел Вернера в драке, поэтому и думал слегка наивно, что ему не окажут значительного сопротивления. Тут на помощь вагнеровцу подскочила и его жена, решившаяся атаковать Рехберга. К слову, жена Вернера единственная из всей остальной толпы на вершине этого холма, состоящей из около десятка волков, которая решила помочь волкам, ну а конкретнее своему мужу. Вся остальная дворянская масса лишь с фальшивым интересом наблюдала за происходящим, желая не соваться. — Фриц! — крикнула она. — Тупые варвары с Запада! — Софья, уходи отсюда! — как смог отвечал ей Вернер. — Зови Барфуса, тут покушение! Масса аристократов вмиг ужаснулась, услышав страшное в этих кругах слово набрав воздух в свои рты и продолжая наблюдать за дракой. Несколько из них ушли с холма и то ли за помощью, то ли чтобы просто сбежать от греха подальше. Ну а наши диверсанты лишь с негодованием вспомнили о том самом полковнике, которого сейчас упомянул Вернер. Кейт из-за злости возжелала как можно быстрее расправиться с инородцем и уже хотела нанести смертельный удар когтями по шее тому, но Вернер, к несчастью, опередил её, нанеся менее смертоносный, конечно, но удар в районе уже её шеи. Всё же было заметно, что Вернер не просто именовался шефом гвардии и мог дать какой-то отпор нападающим. Пока Кейт с Рехбергом пытались одолеть Вернера, Хамфри со своей стороны не церемонился с Ауттенбергом. Было видно как дворяне жадно глядели на умирающего аристократа, имевшего в своей собственности огромные наделы земли, которые можно было бы тихо разделить между собой другим крупным аристократам. Омега быстро довёл долгожданное дело до конца, лишив жизни в этой войне ещё одно существо. Он сразу подумал о том, что впредь небольшой части волкам и одной семье не придёться больше страдать от помещичьего гнёта. Для него настало облегчение, когда он мог спокойно посмотреть на убитого Ауттенберга, лежащего перед ним. Чистая и ухоженная шерсть превратилась лишь в красный покров на теле волка, а кровь продолжала стекать с тела и медленное впитывалась в землю. Внешне Хамфри сам был весь как в алой краске и лишь небольшая её часть была кровь самого Омеги. Вскоре Омега отошёл от убитого и уже хотел помочь своим добить Вернера, но на него почти сразу же, когда он успел немного подойти, накинулся сзади сам Оберст Барфус. Массивный волк быстро повалил на землю Омегу. Прибежавшая вместе с полковником целая свора солдат пыталась валить и Кейт с Рехбергом. Противостоять вражескому полку наши диверсанты никакими силами не могли и поэтому оставался единственный вариант бежать с поля боя, в лучшем случае, пока их троих не взяли в плен. Хамфри пытался бороться со стареющим офицером и у него даже почти получилось встать с земли, но без посторонней помощи этот успех не может быть закреплён, чтобы в конечном счёте хотя бы отогнать от себя Барфуса. Так, о варианте сбежать думал не только Омега, но и бывший гвардеец Ларс. Вернер всё ещё был жив и от него быстро начали отгонять наших диверсантов, поэтому северянин решился помочь Хамфри, понимая, что дальше пытаться убить Фридриха тщетно, а вот помочь товарищу ещё очень важно. Волк неожиданно оттолкнул Барфуса и нанёс тому лёгкое ранение в районе туловища. В этот промежуток времени Хамфри успешно встал с земли и вдвоём они шли помочь Кейт, в одиночку сражающейся с инородцами. Альфа никак не хотела отпускать живого Вернера, пытаясь добраться к нему и смертельно добить его, но ничего не выходило. Волчица была и в отчаянии и в гневе, что из двух покушений за всё время ей так и не удалось успешно совершить хотя бы одно. Благо, её муж смог вовремя обратить внимание волчицы на себя, успевая ей сказать о том, что пора уходить. Альфа, наблюдая озлобленно как её вот-вот готов разорвать целый полк северян, бросилась также в бегство с холма и, в целом, со всего поместья в лес на юге. Оставили они свою цель сильно искалеченной, но всё ещё очень даже живой, что ещё очень долго будет бесить нашу группу по дороге. — Lebhaft, folge ihnen! — крикнул полковник своему войску. — Sie werden sowieso durch den Wald gehen! Вскоре офицер подошёл к Вернеру, к этому времени только вставшему с земли и отряхивающегося от грязи и крови. — Как вы, господин Аншеф? — спрашивал он. — В порядке, Оберст. Шеф гвардии отвечал испуганно и бесполезно старался держать себя хладнокровно, но было видно, что он просто пытался скрыть стресс после того, как оказался на волоске от смерти. По счастливой случайности рядом с ним на этом самом холме оказался Ауттенберг, намеренно убитый во время покушения одним из диверсантов, и сил на обоих не хватило. Странность смерти дворянина не мог не заметить сам Вернер. — Всё идёт к чёрту, пока есть эта война, — не теряя испуга, говорил Вернер, — Сегодня они убили его, пытались и меня, но не вышло. В следующий раз они не ошибутся, и что мне сейчас делать? Барфус не отвечал гвардейцу. Полковник считал, что до него-то точно никому нет дела, а значит беспокоиться, самое главное, за свою шкуру ему не нужно. Остальное его не волновало. Офицер мог лишь попробовать что-то и как-то сказать своему начальнику, чтобы размышления того не казались обделёнными вниманием в такую трудную минуту. — Думаю, господин Аншеф, лучше с радостью думать о том, что вы сейчас живы. Но Барфус выбрал неподходящее время для этих слов, когда Фридрих уже приходил в себя и становился самим собой — Без тебя этому рад, старик, — сердился Вернер на волка. — Лишь бы чего сказать после того как позорно не выполнил приказ! Kein Talent! Поймай беглецов, иначе худо тебе будет, Эвальд! И Вернер отправил полковника к своему полку, который бежал к лесу на поиски диверсантов. Аншеф, ещё раз взглянув задумчиво на тело Ауттенберга, встретился со своей женой Софьей и удалился с окончившегося торжества.***
Уже наступила глубокая ночь. Свет от Луны продолжал падать на землю, но уже в меньших силах и сам свет постепенно затухал, как и присутствие Луны на небе. Наши диверсанты прятались в лесу от солдат Барфуса и одновременно искали дорогу к фронту с Северо-Востоком. Оттуда можно было бы проскочить через малозащищённые участки и выйти к своим. Пока волки успели отбежать только на полмили от Фридрихгау и ещё продолжали дорогу. Довольнее всех от итога операции казался лишь Хамфри. Рехберг был расстроен, а Кейт была взбешена. Ещё не было такого момента, когда два волка, ранее находившиеся по разные стороны войны, не были так по близки по чувствам. — Да какого чёрта ты так хотел убить этого дворянина? — внезапно крикнула волчица на своего супруга спустя долгого времени молчания. — Нужно было расплатиться перед Йоханом более должным образом, — спокойно отвечал Хамфри, пока не собираясь отвечать криком на крик, — Я не мог просто так оставить на милость этой мрази семью этого бедолаги из простого народа. — Ну, так помоги всем северянам, если так их жалко тебе! У нас была более дальновидная операция и смерть Вернера сильнее бы ударила по вагнеровской стае, чем смерть какого-то дворянина! Погнались за двумя зайцами, Хамфри, и вот что вышло... — Глубоко сомневаюсь, что смерть Вернера могла бы облегчить жизнь простым волкам.... — Да хватит уже вам! — дал слово и сильно раздражённый Рехберг. — Вернётесь на Восток, там и выясняйте отношения. Дайте и мне минуту спокойствия, чтобы хотя бы подумать о моей Хельге! — спустя небольшое время Рехберг сам с недовольством посмотрел на Хамфри и говорил тому: — Смерть Вернера хотя бы закрыло то грязное пятно, которое он оставил в жизни моей сестры. Данке, Хамфри, что дал этой мрази выжить. Хамфри понимал, что сейчас, после столь эмоционального поражения у двух его товарищей, на него сейчас все озлоблены. Нагнетать ситуацию оправданиями было бы, мягко говоря, не лучшей идеей со стороны Омеги. — Ах, нам лишь нужен небольшой перерыв. Обдумаем все, а потом и закончим войну и убережём всех, кто нам дорог. Кейт, Ларс? — посмотрел он на обоих. Ему не ответили, но и это было лучше, чем ещё один крик в сторону Омеги. Так они молча продолжали идти в сторону Северо-Востока, часто переходя на бег, всё ещё опасаясь преследования со стороны Барфуса.***
Через час, в Северной столице.
В центре Северной стаи уже пошли слухи о покушении на главу Северной гвардии. Всё ограничивалось всего-лишь парой слов и, конечно, улучшить ситуацию с низким боевым духом в стае эти вести не могли. Из-за морального упадка добровольцев, готовых смело пойти в бой с Объединением и его союзниками не осталось, поэтому волков отправляли насильно на фронт. А вести о покушении на первые лица стаи ещё более бы й1йподрывали идеи о непобедимой Великой Северной стаи. Вагнер лично наблюдал за тем, как идёт упадок духа и он пытался исправить это положение. Он открыто врал о том, что победа близка, но реальная ситуация говорила скорее о том, что победы не будет. Его попытки поднять дух стаи давали очень слабый результат, а новости о покушении на его близкого соратника Вернера так и вовсе могли затмить полностью всю работу Вагнера и только усугубить ситуацию. Чёрный волк получил сведения о покушении спустя час после самой трагедии. В эту глубокую ночь лично ему передавал весть Штрассер, вошедший в его жилище. Вагнер был очень сильно недоволен произошедшим, но стиснув зубы, он молча слушал своего подчинённого, но терпения на долго не хватало. Альфред ещё даже не успел сказать о том жив ли его друг Вернер или нет, как злость вождя наконец выплеснулась. — Об этом ещё кто-нибудь знает? — внезапно спросил Вагнер. Договаривать волк не стал. — Пока особо никто, господин Фельдмаршал, но уже завтра об этом будет знать почти вся стая... — отвечал Штрассер. — Об этом никто не должен знать! Ни завтра, ни послезавтра, ни когда-либо потом. Для стаи никакого покушения никогда не было, а есть только война до победного конца! Гвардия должна продолжать смело держать фронт, а народ верить в свою империю. Штрассер, займись тем, чтобы об этой диверсии никто больше не узнал. — Господин Фельдмаршал, это будет практически не выполнимая задача, если говорить о её результате, который вы хотите получить в итоге, — сомневался Штрассер в приказе своего вожака. — У нас были задачи и посложнее этой в своё время. Если справлялись с ними, значит и здесь мы тоже справимся. Ну, а если тебе всё равно покажется, что просто обеспечить полный запрет на распространение слухов — это непосильная задача, то помни, что непосильных задач для нашей стаи никогда не существовало. Лучше бы уже начал думать над тем как безупречно исполнить мой приказ особой важности, а не спорил бы со мной. Штрассер был не особо вдохновлён на выполнение поручений от своего вожака, который в край стал несерьёзен к реальности. Сказывается на это всё: от влияния на моральный дух затяжной войны, в которой кажется невозможно победить, до недавнего разговора с самим Вернером. Второе лицо стаи уже не верило в победу, а что говорить об остальных из личного круга подчинённых Вагнера? Но ради приличия Штрассер решил взять выполнение приказа вождя и также упомянуть Вернера. — Так точно, господин Фельдмаршал, — отвечал он безэмоционально. — А что насчёт самого господина Вернера? Что ему передать от вас? — Ах, он жив остался? — удивился Вильгельм, забыв самим спросить об этом, — Тогда передай чтобы не болтал лишнего и тоже самое его жене. Ну и конечно хорошего выздоровления. В общем, сам знаешь. Свободен. — Есть, господин Фельдмаршал. И Штрассер удалился из жилища Вагнера, а сам вожак дальше ушёл дальше в свои мысли, обычно думая над ними в это ночное время суток и своей резиденции.***
К утру следующего дня диверсанты смогли вернуться к Северо-Восточному фронту. Полк Барфуса так и не смог застать их врасплох и остановить их продвижение на Восток, а остальные войска Севера вовсе и не пытались поймать беглецов, так как они о них даже и не знали. Сообщать о передвижении каких-то беглецов было под строгим запретом на Севере. Утром, на практически нейтральной территории (где из-за непроходимого леса не располагались ни войско Объединения и его союзника, ни армия Севера), Кейт, Хамфри и Рехберга встретил одинокий патруль волков. Узнать наших было не очень просто для не знающего их в лицо, но солдаты-собратья быстро заприметили известную пару. Кейт и Хамфри с радостью поприветствовали, а Рехберга лишь потом заметили как третьего члена группы, но и тут же оставили в покое, слегка тому не доверяя. После приветствия диверсантов тут же отправили к расположению местного главного штаба. Он был образован сначала на королевской горе, самом центре стаи, но потом был приближен к Северной границе. В штабе находился командующий Северо-Восточной армией Гильберт. На горе изначально и увидели ранее патрульные наших супругов, когда те ещё только готовились к тому, чтобы отправиться на диверсию. И спустя пару дней память на лица у солдат не подвела. Из двоих Хамфри оказался более благодарен перед волками за то, что и узнали их, и указали дорогу (Из них троих диверсантов уже никто не помнил, куда надо было идти дальше после пересечения фронта), и вскоре поспешил к штабу командарма. За Омегой на последних силах побежали остальные двое. Все они были до дикости измотаны, не смыкали глаз, и ничего не ели по дороге, поэтому только лишь надежда на скорейший отдых и пропитание давала им силы для того, чтобы сделать последний рывок и быстро добежать до штаба. Они уже и не думали о том, что им хорошо повезло, так как не надо бежать до центра стаи. Через полторы сотни метров для их глаз вылезла небольшая равнина с несколькими норами в холмах. Они сразу попытались определить нужную им, где мог бы располагаться Гильберт, но их размышления опередил звучный и громкий крик махального, поставленного почти по середине равнины: — Пришли! Из одной из пещер на крик быстро выбежал крупный волк с серым окрасом и бегающим взглядом по всей равнине. Он с решительным лицом и с раскрытым ртом выбежал на центр равнины. Этим волком был Гильберт. — Где они?! — закричал он радостным голосом для себя, строгим в отношении к махальному и приветливым в отношении к подходящим диверсантам. По равнине спокойно и, ускорив шаг только очень приблизившись, наши диверсанты подходили к командарму. Подле Гильберта совсем скоро оказалась даже Кайли, выбежав за ним на улицу спустя полминуты терпения. Они оба о чём-то тихо говорили, когда к ним подходили диверсанты и Гильберт слегка улыбнулся, совсем немного теперь показывая свою радость, в то время как он решил сделать несколько шагов навстречу волкам. Тут он уже смотрел в своей строгой манере на них. — Ах, кто вернулся, — приветствовал Гильберт своих, пострадавших от многих бед, подопечных. Разве что Хамфри гордо вытягивался перед командармом, в то время как остальные двое расстроено вытянули свои морды вперёд. — Весть о покушении уже дошла до наших ушей. Что говорить о том, как я доволен выполненным приказом, если можно сказать как об этом будет доволен услышать сам Уинстон. Гильберт, пока он говорил, заприметил расстроенные лица Кейт и Рехберг и сначала подумал, что это от сильной усталости и голода. Может быть, эти невзгоды и внесли свой определённый вклад в бедный облик этих двоих, но значительную роль сыграли эмоциии от вчерашних событий. Об этом командир ещё не знал, но скоро обязательно должен будет догадаться, что здесь что-то не так. — Не буду вас доставать, вы и так всё понимаете и без меня, — он вскоре повернулся к рыжей девушке, стоящей позади него, — Кайли, посмотри есть ли в норе всё им необходимое сейчас. Им нужен отдых и еда. Кайли сразу отправилась к жилищу, откуда они вдвоём только что выбежали. А Гильберт решил их сопроводить до туда. На его лице вновь вспыхнула небольшая улыбка, когда в норе волки стали с диким пристрастием съедать один кусок мяса за другим, оставшихся от плодов недавннй утренней охоты. Дальше все они утомлённые, но сытые, полегли спать, за исключением Хамфри. Омега всё ещё стоял упорно на лапах и не собирался ложиться спать. Со стороны Гильберта это неминуемо вызвало любопытный вопрос. Командир подозревал, что ему ещё многое надо будет узнать об успехе своей операции «Валькирия» из слов её исполнителей, но он только сильнее убеждался, что что-то всё-таки пошло не так гладко. — Отчего ты не ложишься, Хамфри? — спросил Гильберт, подойдя поближе к волку, — По тебе видно, что ты устал как волкодав. — Да не хочу я, командир, — отвечал Омега, с таким же расстроенным видом, как и весь путь ранее, — Потом отдохну. Сейчас на это желания нет никакого. Гильберт не собирался уговаривать волка, поэтому продолжил уже построже. — Тогда не надо им мешать своим присутствием, Хамфри, — сказал Гильберт, показав на Кейт и Рехберга, — Давай лучше тогда выйдем на улицу. Кайли командарм оставил присмотреть за отдыхающими, а сам он подле с Омегой вышли из норы, занимаясь неспешной прогулкой по равнине. Но не за прогулкой Гильберт вывел молодого парня на улицу, а ради удовлетворения своих интересов насчёт результатов его операции, спланированной им же. Да и сам Хамфри понимал, что не просто так его вывели из норы, и сам он, в усталом состоянии, был готов рассказать о всём случившемся, если к этому подведёт разговор. — Так, будь добр, расскажи, что у вас там произошло, — начал говорить Гильберт в обычном тоне, выйдя на улицу. — Ну, Вернера мы ранили серьёзно, — рассказывал Омега по свежим воспоминаниям. — Оправится он ещё не скоро после той ожесточённой драки. Не слишком силён, но и не слаб и не глуп, потому доставил много хлопот нам в тот момент... — Ну, продолжай-продолжай, — подталкивал Гильберт волка, когда тот посмотрел на него с вопросом дальше ему говорить или дождаться комментария, а может наводящего вопроса от командира. — Вернер приставил к себе какого-то старого полковника. Барфус у него фамилия. Он нас засёк на своём аванпосту, когда мы только перешли через фронт. Пришлось отбиваться от него самого и его солдат. Позднее мы с ним встретились в поместье Вернера. Вся операция прошла сложнее, чем было изначально задумано, и это оказало на нас серьёзное давление перед самым важным моментом. — Как это сложность оказала давление? — спрашивал с подозрениями Гильберт, — Думается мне, что вы сами в чём-то наворочили. — Мы поссорились, — признался Омега. — Оттого и все уставшие более, чем могли бы быть. — В чём ссора? — Убивать Вернера или нет. Кейт с Рехбергом стояли на первом, а я на втором. Не поймите неправильно, они знали, что по приказу его не нужно было убивать, но они верили в то, что лишить его жизни было бы более правильным. Особенно, такой мрази как Вернер. Отнеситесь с пониманием, и когда будете говорить это Уинстону, то скажите ему об этом как можно мягче. Гильберта удивили слова волка. Он был всё ещё спокоен, несмотря на то, что (Как казалось Омеге), он только что услышал, как в самый важный момент его приказ открыто пытались нарушить. — Если честно, мой друг, — улыбнулся Гильберт. — то я бы сам сейчас покончил с Вернером, будь у меня такая возможность. Но у меня её нет, потому что я не лезу в эти интриги, и поэтому это был приказ Уинстона, а не мой, оставить его в живых. Я бы поступил точно также как Кейт с Рехбергом. — Я бы тоже... — Тогда чего не поступил как они? — Хотел помочь одному местному из народа. Он нам здорового помог, можно сказать, спас от солдат Барфуса. Я думал, что обязан ответить по достоинству равноценной помощью. И рядом с Вернером в важный момент стоял он — помещик, который угнетал семью бедняка. Его нельзя было не убить, но со мной не были согласны ни Кейт, ни Рехберг. — Во время диверсии ты решил помочь местному? Вопреки основной цели? — строго говорил Гильберт, сдерживая себя от крика. — Хамфри! Ты же должен был понимать, что можешь уничтожить всё наше дело своей помощью. Да ладно операция! Свою жизнь, жизнь своей жены ты мог поставить под угрозу смерти, занимаясь своей добродетелью, — последнее слово он выговорил с чётким осуждением. Хамфри оказался удивлён. Он ведь действительно почти не задумывался о том, что его действия могли бы навредить им. Вернее сказать, он даже не предполагал, что его действия могут как-то ударить по их быстрой и краткосрочной операции, отчего он и не задумывался о том, что его желание помочь местному народу могло быть опасным для них. Омега больше считал теперь, что он как раз помог его отряду избежать возможных проблем с Йоханом, по достоинству отблагодарив его. Вчера он делал это от всего сердца, действительно, желая помочь бедным, угнетённым душам. Конечно, всем помочь бы он никак не смог, но и отказываться от возможности пойти по сочувственным к народу идеям он не желал. Что тогда, что сейчас, несмотря на выговор Гильберта, он считал, что дело его правое. К тому же, молодой и энергичный возраст Омеги особо не позволял тому изменить свой новый прогрессивный взгляд на вещи. Это отличало от взгляда старшего поколения в лице взрослого волка, имеющего за собой гору жизненного опыта, в том числе военного, которого хватало ещё больше. Имея за спиной эти достоинства, Гильберт, однако, был вдохновлён мыслями волка, понимая, что тот ещё молод и учится жизни. Спустя минуту после последних слов лицо командира стало более мягким, а взгляд менее строгим. — Но, я хотел уточнить, Хамфри, — начал он говорить. — настоящая добродетель нужна в любое другое время, но не когда она идёт во вред большинству и пользу меньшинству — тогда это не добродетель, а лишь бессознательное проявление добрых чувств. То, чего вы добились покушением на Вернера, сможет быстро окончить эту войну и спасти ещё не один десяток жизней, а может, и целую сотню жизней. И противопоставь это тому, чтобы облегчить жизнь какому-то одному северянину, — Хамфри кивнул согласно. — Вот так. Поэтому благое дело надо делать в соответствии с разумом и, в идеале, чтобы это было дело мысли. Омега почувствовал некоторое разочарование, что своими действиями он так и не достиг удовлетворения своих идей. Не помог народу, а помог лишь отдельным лицам, да и Вернера не убил, а была возможность. Даже ещё одна! Он мог вообще даже и не пытаться следовать приказу, а начать во всём помогать местным и перебить к чёрту всех дворян на том торжестве... «Не туда понесло... — подумал Хамфри — Лучше забыть об этом. Надо быть волком мысли! Потом уже дела». Но, несмотря на разочарование, командующий смог дать Хамфри хорошую пищу для размышлений. Многое ему удивительное сначала рассказал Рехберг, а сейчас сам Гильберт дал ему ряд интересных мыслей, обращаясь примерно к той же плоскости знаний, которую изучает Омега на протяжении долгого пути. Его дорога растянулась уже почти на целый месяц, заканчивался апрель, но находить новое он для себя не переставал. Сам он много думал о том, как же ему было всё это время очень полезно лично пообщаться и быть знакомым с такими личностями, подобные Уинстону, Гильберту, Гайеру, Кайли и... Рехбергу (Но о нём он пока думал ещё с определёнными сомнениями), чтобы брать от каждого из них что-то, что он мог бы закрепить в своей молодой голове. Был он рад и несмотря на свои неудачи и просчёты, как случилось тогда на прошлых сутках Размышления и долгие разговоры, в конце концов сильно утомили молодого волка. Он возжелал тут же прилечь отдохнуть, как до этого сделали его супруга и Ларс. Теперь их усталость он прекрасно понимал, но в его случае это усталость скорее получилась от умственного труда и очередные тяжёлые размышления окончательно вымотали его. Гильберт понял это по тому, как Омега начал с большим трудом переставлять лапы по дороге. Волк понемногу отставал от командира и создавал заметный разрыв. Тогда командующий повернулся к нему. — Хамфри, я вижу как ты устал, — говорил он. — Можешь идти к ним и лечь там же, рядом с ними. До обеда вас никто не потревожит. — А что после? — Я́вится Уинстон и остальные. Военный совет будет. Большой и со всей нашей ставкой. Хамфри был рад это слышать, что немного облегчило ему дорогу обратно до пещеры. Отошли они от неё во время прогулки всего на полсотни метров, поэтому добрался волк быстро и лёг также. Стараясь не тронуть ни Кейт, ни Рехберга, Омега лёг поближе к своей жене. «К ним нет смысла питать какие-то обиды, — думал он про себя. — Особенно, к Кейт. К ней-то какие должны претензии от любящего её мужа? Или от неё ко мне? Она знает, что я не просто так был одним из виновных в той ссоре. Знает, что я чувствовал тогда, и я знаю, о чём думала она в тот момент.» ...Я хотел ухватиться за двумя зайцами, — продолжал он вдумчиво. — А она решительно покончить со всем этим... Сегодня и посмотрим, что во что вылилось...» Так он и заснул, предварительно крепко прижавшись к своей супруге.