Вечная любовь, или игра двух упрямых уток

      Дело было на Клондайке, во времена золотой лихорадки… Со времени его прибытия в Америку прошло совсем немного времени. Он жил в небольшой хижине на берегу ручья White Agony, добывая золотые самородки. Да. Он — это всем известный Скрудж Макдак. Однако, тогда он был обычным амбициозным молодым селезнем, и кто же мог подумать в то время, что он — будущий миллиардер, самый богатый селезень на всей планете?       Зимний вечер. Скрудж весь день потратил на поиски самородков, а затем, найдя несколько, припрятал в хижине все, кроме двух (казалось бы, зачем же два, почему не один, но разве мы думаем, делая что-то тогда, когда это спонтанное может сыграть важную роль в нашей жизни?). Их он взял с собой в салон Дэна Трэшэра, главного в банде «Золотая молодёжь», названной так из-за того, что каждый член этой банды либо имел своё предприятие, либо зарабатывал достаточно денег другими способами, что и объединяло всех членов банды. Но помимо обычного заработка, «Золотая молодёжь» получала деньги ещё одним способом: надувала в играх в карты.       Скрудж вошёл в салон и первое, что он увидел — толпа джентльменов у сцены. Он прошёл вперёд и смешался с толпой, желая посмотреть на то, что они так ждут, пялясь на темные шторы сцены. Селезень ещё никого здесь не знал, кроме Дэна Трэшэра, ведь Дэна Трэшэра в то время в маленьком городке знали все. Дэн Трэшэр, хоть и худощавый, но красивый селезень с чёрными тонкими усами, получил в наследство от отца этот салон, в котором его банда и проворачивала махинации в карточных играх.       Вдруг шторы раздвинулись, и толпа увидела на сцене пианино, на котором сидела молодая блондинка, в белом приталенном платье и с волосами, собранными в красивый пучок. В тот момент, когда Скрудж её увидел, что-то внутри него ёкнуло, но он не придал этому особого значения. Блондинка открыла свои зеленые, как изумруд глаза и запела какую-то песенку про любовь. МакДак не вслушивался в слова песни, но песня эта будто бы его окрутила: он позабыл обо всем том, о чем до этого думал и просто, не отрываясь, смотрел на певицу. А блондинка легко спрыгнула с пианино и стала ходить по сцене туда-сюда, рассматривая зрителей. А все джентельмены влюблённо смотрели на неё и мечтательно улыбались. Когда она закончила петь, она скрылась за кулисами, а все её так называемые поклонники забросали сцену цветами и драгоценностями.       Скрудж очнулся от зрелища с мыслью «Кто она такая?» и пошёл к барной стойке. Он сел рядом с каким-то аккуратно одетым джентльменом-псом, который будто бы витал в облаках. Селезень заказал здешний напиток, который все называли «вишнёвой настойкой», хотя это было чем-то иным… Вдруг, выйдя из-за угла, к Скруджу подошёл какой-то селезень и воскликнул с насмешкой: «Скрудж МакДак! Что ты тут забыл? Неужто разбогател?». МакДак закатил глаза и язвительно ответил: «Не волнуйся, Дэн, я могу расплатиться, у меня есть самородки.» Да, это был тот самый Дэн Трэшэр. Хозяин салона подошёл ближе и продолжил: «Недотёпа Скрудж смог хоть что-то откопать?». На них уставились многие члены банды Трэшэра, и смотрели они с усмешкой. Да, они знали Скруджа, и как подобает всем бандам, хотели сделать из него что-то типа козла отпущения, но они тогда ещё не знали, что не на того напали. А Скрудж, между прочим, был довольно вспыльчивым, а в силу своей молодости его было очень легко вывести из себя: — Ты, большой Дэн, не провоцируй меня! — селезень встал и подошёл почти что вплотную к Трэшэру. — Ну-ну, Скрудж, не злись, я только… — вдруг его перебил женский голос: «Что здесь происходит?» к ним подошла та самая певица. — Голди! Да нет, ничего особенного, — усмехнулся Дэн и убавил тон, когда она подошла к ним. — Вот как, -произнесла блондинка, — надеюсь, я не люблю драки, если они не выгодны для меня…       «Так её зовут Голди, — подумал Скрудж, — а она, по-видимому, высокого мнения о себе…» — Прошу тебя, Дэн, поди сыграй с теми джентльменами в карты, — попросила Голди, подмигнув ему. Хозяин салона послушался её и удалился.       Скрудж хмыкнул и сел обратно. Голди посмотрела вопросительно на него и села рядом, представившись: «Голди О’Гилт, певица с золотым голосом», певицей с золотым голосом её называли многие из посетителей этого салона. В ответ было лишь молчание, что удивило Голди, ведь перед ней не мог устоять ни один мужчина. Она хмыкнула и спросила: «а как вас зовут?» Скрудж лишь сухо ответил: «Скрудж МакДак. Занимаюсь поиском золотых самородков.» Глаза Голди сверкнули, когда она услышала два слова: «золотых самородков». Тут же Скрудж решил спросить у неё: — Что же вы хотите от меня, леди? — Хотела узнать, кто вы такой и почему вы так сухо говорите со мной. — Отчего же мне с вами говорить иначе? Я вас не знаю, да и вы меня. — Это легко изменить, — Голди ухмыльнулась. Она действительно была самоуверенна и не терпела отказов ни от кого, но тут впервые на неё обрушилось равнодушие, которое терпеть она никак не могла, ей обязательно надо было изменить это, — вы сказали, занимаетесь поиском самородков? А в прочем, перейдём на ты. Я ещё та любительница золота, могли бы сработаться как-нибудь. — Да, ищу самородки, но помощь мне в этом не нужна, тем более от дамы.       Тут слова Скруджа задели Голди ещё больше, ведь она никогда никому не казалась слабой, напротив, она была известна ловкостью рук, но «этот тип», как она сейчас для себя его называла, по-видимому, не знал этого. — МакДак, мне не чужда никакая работа! — продолжила блондинка, — я не из тех девушек, которые не привыкли к работе. — Поверю тебе на слово, О’Гилт, раз уж мы перешли на фамилии, — ответил ей селезень, — но я привык работать в одиночку…       «Поверить не могу! Я ему совсем не понравилась? Никогда ещё не встречала такого самодовольного селезня! Что за тип? Ну ты меня ещё узнаешь, Скрудж МакДак, слышала, у тебя с собой самородки…» — А теперь, разреши откланяться, -произнёс Скрудж, положив один самородок на стойку в качестве платы, и уже начал вставать, но тут он столкнулся с Голди, которая намерено решила встать одновременно с ним. Скрудж вопросительно взглянул на неё и продолжил свой путь к двери. Она лишь сказала ему вслед: «До свидания, была рада нашему знакомству!» Селезень на секунду остановился, но лишь на секунду, и после ушёл. А блондинка хитро улыбнулась и посмотрела на вещь, лежащую у неё на ладони: золотой самородок, который она ловко извлекла из кармана Скруджа, когда они вставали.       «Заметишь пропажу и сразу же вспомнишь обо мне!» — подумала О’Гилт и направилась к игровым столам, где Дэн активно обыгрывал неопытных игроков, заменяя неудачные карты картами из рукава.