Тай-коммандер и его семейство

Я никогда не пойму этих странных взрослых… Нет, я знаю, что сам вроде взрослый. Но все равно, я им быть не хочу. Еще с того момента, когда утром однажды Диордан пошел в комнату к Лу, выяснять что-то, а вернулся бегом, бледный, носился по квартире, чем-то грохотал, стаскивал в кучу все принадлежавшие Лу вещи, потом возился в комнате того. Мы с Алом ничего не понимали, просто смотрели. А потом Ди сказал, что Лу уехал, так что жить теперь будем втроем. — А он вернется? — спросил я у Ала. Тот на мгновение оторвался от своей работы: — Спроси у Ди. И так все время. Почему в холодильнике пусто? Спроси у Ди. У меня порвалась куртка, есть в семье вообще вещи старших братьев на донашивание? Спроси у Ди. Сколько времени? Спроси у Ди. Когда кончится это все? Спроси у Ди. А потом приходил Ди. Нет, скандала из-за неприготовленного ужина, неприбранной квартиры и три дня как полного мусорного ведра он не устраивал. Просто пил воду из-под крана и заваливался спать. В шесть утра поднимался, брал за шиворот меня или Ала, выносил, как котят на кухню, опирал на швабру и рявкал: «Чтоб было чисто». И было чисто, куда деваться? А на завтрак были витаминные плитки… Их надо было измельчать, потом заливать молоком и есть. — А у нас молоко есть? — Спроси у Ди. Не подумайте, что я жалуюсь. В конце концов, у нас была квартира, еда и чистые вещи. И старший брат. Иногда, правда, хотелось, чтобы он был больше братом, нежели старшим. Наверное, со стороны я производил впечатление совершенно ушедшего в себя. На самом деле, это не так. Замечал я даже больше, чем мне бы хотелось — и то, как бледен порой Ди, как он передвигается по квартире, держась за стены, а темная футболка на ребрах как-то слишком подозрительно темна. Но я не лез. Перевязку ему делали в больнице, отлеживался он у себя, а мы… А что мы? Мы рисовали. И за это даже платили. Наверное, мы все неосознанно последовали примеру Лу с той лишь разницей, что он из дома ушел физически, а мы зависли в творчестве. Но для Ди так и впрямь было легче, так что зачем вылезать? Хотя я признаю, что временами рассеянный. В больнице, куда мы с Ди отправились за Алом, пахло чем-то неприятным и горьким. Меня усадили на кушетку в коридоре, Ди всучил мне в руки блокнот и карандаш и отправился забирать младшего. Вернулись они довольно скоро, Ал как-то непривычно молчаливый, без своих очков, постоянно жмурящийся. И хмурый Ди, даже не косящийся в его сторону. Ну и что у них там случилось? Дома Ди нас всех троих собрал на кухне, что-то долго искал в коммуникаторе, потом тяжело вздохнул, рявкнул: — И только посмей отключиться. И грохнул на стол свой «наручник», щелчком разомкнув пластинки, удерживавшие его на запястье: — Разговаривайте с ним сами. — Ди? Я первый справился с изумлением: — Я не Ди, я Ольгерт. Привет, Лу.