Пламенное небо

В большой, хорошо обставленной комнате горело несколько бумажных фонарей, тускло освещающих объемную кровать, на которой не спеша покачивались два тела. Скрытые за пологом они были неузнаваемы, но вот звуки, воспроизводимые ими, какое бы оправдание им не искать, а все равно — это были мужчины. Один, что-то ласково нашептывая, и другой, отвечающий ему в такой же интимной манере, приглушая свой и без того тихий мурлыкающий голос, что вот-вот готов был сорваться на стон удовольствия. — Братец, ты и правда любишь меня? Голос принадлежал очень, очень молодому юноше с миловидными, наивными чертами лица. Короткие, по меркам моды того времени, волосы спадали едва ли ниже плеч, зато на раскрасневшемся лице, чья бледность была вытеснена чувством стыда и удовольствия, красовалась алая точка, запавшая между бровей. Мужчина, нависший над ним, то и дело проводил возле неё языком, и юноша, страшась, что от горячей влаги она исчезнет, сразу же начинал нервничать. — Тише, — неспешно пробивая себе путь глубже, мужчина качнул бедрами. — Чем ближе ты ко мне, тем больше я тебя люблю. — Братец, я никогда не предам тебя, — со слезами на глазах простонал юноша. — Я так хорошо тебя понимаю, и ненавижу тех, кто злословит о тебе. Твоя мама была самым прекрасным человеком на земле, добрым и чутким, и ты такой же… вот почему я готов поклоняться этой женщине. Лишь заслышав это, некая спесь, ранее угадывающаяся во взгляде мужчины начала таять, а пропустив услышанные слова ближе к сердцу и вовсе исчезла. Только такие вот слова могли заставить мужчину забыть свою боль и гнев, и хоть на короткие мгновения, но его глаза начинали сиять благодарностью и чем-то отдаленно похожим на любовь. Он, переживший много боли и уже успевший утопить себя в грехах постепенно лишился дара искренне любить хоть кого-то, и всё, что он проявлял вот к таким вот людям, было ничем иным как кратковременным обожанием. Он прятался в подобных словах, как и немедленно желал укрыть свое тело в источнике их распространения. Однако истинный предмет его обожания, который ему никогда не заполучить, ни за что не поймет подобной любви, поэтому мужчине не оставалось ничего иного как искать ему замену, чтобы хоть как-то выплеснуть хотя бы крупицы своих настоящих чувств. Он был беден на раскаяние, но быстр на злопамятство, затаенную злобу, жестокую обиду. Но всё это исчезало в минуты забвения, а этот дурачок, столь быстро влюбившись в него, уже выстелил себе дорогу в ад. Сейчас его любовные трепыхания были как свежий глоток воздуха для мужчины, но он уже чувствовал, что очень скоро сей предмет его увлечения потеряет свое невинное очарование, и прежде чем это произойдет, нужно если не полностью поглотить, то хотя бы откусить самый лакомый кусочек… — Как мило, — ярко-алые губы, прижавшись к уху мужчины, горячо шепнули прямо внутрь. — «Чтобы другим вкусного не досталось давай-ка я все понадкусываю». Так ты думаешь, Мэн Яо? Заклинатель отреагировал бы молниеносно, если бы не сковавший его тело невидимый страх, змеей противоречий ползающий под кожей. Он застыл, пока цепкая ладонь, запутавшись в волосах не потянула его вверх, прижав к горячей, едва ли не пылающей груди. Тот, кто держал его, был либо в распахнутой одежде, либо просто частично раздет. — Знаешь, в стране восходящего солнца, что восточней самого Китая, есть обычай именуемый как «ёбаи», позволяющий мужчинам скрытно проникать в дом девушек по ночам и вступать с ними в интимную близость, — поглаживая влажный от капель пота живот, руки смело и довольно дерзко опустились еще ниже. Мэн Яо вздрогнул и задрожал, пока чужие пальцы мягко скользили в местечке, что ниже линии лобковых волос. — Вижу-вижу, — весело хмыкнув, голос по-прежнему обжигал скулы, но взгляд был устремлен вниз, туда, где он находил забавным состыковку в этой случке мужеложцев. — Как тяжко тебе сдерживать свои порывы, даже сводного братца не пожалел. Это у тебя такой фетиш, жениться на сестрах, а похоть удовлетворять с братьями? Даже твоя мать ведала о моральных запретах, хотя, будем справедливы, ели бы она трахнулась со своим кузеном, ты мог бы получится точно таким же овощем, как и твой сынок с его незавидной участью. Цзинь Гуан Яо не мог пошевелится, и вовсе не потому, что не хотел. Он на самом деле не мог дернуть хотя бы пальцем. Странная сила, сковав его движения, позволяла двигать лишь губами и глазами, голос же она не сковала, поэтому воспользовавшись единственным, что имел, он громко закричал: — Что происходит?! Кто ты такой?! Он было хотел сказать что-то еще, но пара тонких изящных пальцев грубо заткнули ему рот, ворвавшись в самую глубину. Они начали двигаться, лаская язык, даже массировали десна, пока явно устав от этого не начали откровенно трахать этот рот, воспроизводя известные движения. — Ну же, Мэн Яо, я так соскучился. Давай повеселимся, поиграем. «Поиграем?» Сердце Цзинь Гуан Яо пропустило удар. Лишь один человек среди всех, кого он знал, был достаточно бесстыден, чтобы бросать столь наглые речи в лицо оппонента. Белки глаз заклинателя метнулись вправо, встречаясь взглядом с глазами, широко распахнутыми настолько, что это могло даже убить, — от страха, разумеется. Большие, сияющие, возбужденные глаза Сюэ Яна, чей блеск обжигал, а сам взгляд метал лезвия ножей, был острым и безумным, невероятно пламенным и жадным. Его лицо медленно двигалось в темноте, стремясь оказаться лицом к лицу с Мэн Яо, а глаза, проникая в самую душу, представляли собой зрелище из пылающей радужки и больших жемчужин зрачков. — Эй, ты как-то побледнел, всё хорошо? — широко улыбнулся он, обнажая в улыбке зубы. — Я же знаю, как ты это любишь, позволь мне доставить тебе должное твоему положению и статусу удовольствие. — Сюэ Ян, что ты… — Неужели ты посчитал, что я настолько одинок, что меня обязательно нужно травить тем мертвецом? Согласен, стоит у них отменно и очень долго, но в моих предпочтениях некрофилии нет, а вот в списке твоих похождений такое имеется. О, может пройдем в твою тайную комнату и немного позабавимся с Не Мин Цзюэ, ха-ха-ха-ха… Вытащив пальцы у него изо рта, Сюэ Ян довольно грубо толкнул его в спину, из-за чего Цзинь Гуан Яо упал прямо на по-прежнему стонущего Мо Сюань Юя, который никак не реагировал на происходящее. Он слышал, что Яо что-то говорит, но не слышал других голосов, из-за чего подумал, что тот делает это сам с собой. Он иногда наблюдал такое, когда кто-то выводил его любимого из себя. — Я войду в тебя одним движением, чтобы ты вовсю почувствовал, как пылает моя любовь к тебе, — изогнув уголки губ, прошептал Сюэ Ян, после чего довольно больно укусил заклинателя за загривок. — Тебе положено знать свое место и не… злить Нас. По-прежнему находясь в теле Мо Сюань Юя, мужчина почувствовал, как в него толкается чужая плоть, скользкая и твердая, невероятно горячая. Будучи прижатым к груди своего любовника, и удерживаемый хваткой за волосы он лишь глухо простонал, а когда член вошел до конца и сделал несколько резких толчков не выдержал и кончил, повернув голову и встретившись взглядом с пылающими в темноте глазами. — Сюэ Ян… — только и простонал он, на что в ответ получил лишь громкий издевательский смех и череду быстрых толчков, что чуть не выбили душу из содрогающегося в предоргазменных судорогах тела.

***

Цзинь Гуан Яо, задыхаясь, резко вскочил с кровати, тем самым изрядно испугав свою жену, А-Су, которую пробудил этот громкий вскрик. Она немедленно распахнула глаза и кинулась к мужу. — Дорогой! — сразу же обнимая его, давая почувствовать свое тепло, её глаза тут же увлажнились. — Всё хорошо, просто дурной сон. Из-за жизни, которую вел Яо, он не мог спокойно спать по ночам, он вообще не находил покоя. Постоянное притворство, множество тайн и интриг, опасение за свою жизнь, маниакальный страх быть раскрытым, плюс еще и дела клана… Верховному заклинателю было от чего сходить с ума, и так как он изо всех сил держал себя в узде днем, то ночью его разум будто раскалывался, мстил своему хозяину за эту жгучую боль. Тяжело дыша Яо схватился за горло, чувствуя, словно кто-то его по-прежнему душит, не даёт вздохнуть. Его жена, давно привыкшая к подобному, уже ничему не удивлялась, и хотя уже много лет они по-настоящему не делили ложе, но продолжали почивать на одной кровати. Цзинь Гуан Яо был искренне признателен жене за такую заботу. Вот и сейчас, она, не зовя служанок, сама встала с кровати и налив из золотого кувшина в такую же золотую чашку воды, немедленно поднесла её к губам мужа. — Страшный сон, да? — мягко улыбаясь, осторожно спросила она. — Да, — низким голосом выдохнул Яо, — очень страшный… Тот смех всё еще звучал у него в голове. Это был Сюэ Ян, невозможно было не узнать этого человека. Еще когда его пришлось взять в Орден, Яо подумал, что хуже и быть не может. Для всех Сюэ Ян пришел к ним с таким видом будто вырвался из лап ада, с его лица не сходила улыбка, глаза, не мигая, зло уставились на всех и вся, он был готов броситься убивать в любой момент; словно бы с ним что-то случилось, словно он бежал от этого безумия, одновременно в нем же спасаясь. Когда Сюэ Ян спокоен и ничто его не тревожит, он очень весел, а его по-детски прямая наивность (хотя бы в тех же вспышках гнева) могла вызвать даже умиление. Сюэ Ян был прекрасным фехтовальщиком, можно даже сказать, уникальным, его меч был из необычного метала, с изящной аккуратной резьбой, а душа в этом мече пылала пламенным закатом, готовая в любой момент бросится в бой. Эта душа была очень сильной опорой для очевидно сломленного разума Сюэ Яна. В минуты покоя последнего Яо подмечал, что Сюэ Ян начинает преображаться. Например, когда он работал над печатью, ядами или талисманами. Он был таким прилежным учеником, что просто не могло такого быть, чтобы ранее его никто ничему не учил. У Мэн Яо спрашивали: может с ним что-то случилось, что сделало его таким тревожным? Ему были привиты манеры, ему было знакомо почтение к тем, кто обладает знаниями, и он великолепно фехтовал. Кто бы ни обучал его, а сил он вложил немало, жаль лишь, что в Сюэ Яне это, похоже, не дало всходы. Или дало, но кто-то пожал слабые ростки слишком рано, оставив после себя лишь выжженную сухую землю, в которую Яо едва ли удавалось вливать хоть немного жизни… — Верховный Заклинатель! — топот по ту сторону стен вынудил Яо чуть ли не подскочить на месте. — Верховный Заклинатель! — Что такое?! — грубо огрызнулся Мэн Яо, чего раньше себе никогда не позволял. Его щеки все еще пылали, а губы дрожали, холод расползался по спине. — Я же говорил, вызывать меня только если… — Да, — не успел он закончить, как получил вот такой вот сдавленный короткий ответ и замер. — Да! Мэн Яо немедленно подорвался с кровати и позвал служанок, дабы помогли ему одеться. — Что происходит? — заметалась по комнате А-Су, пока удрученный её хождениями туда-сюда муж сам не взял тонкий халат и не накинул ей на плечи. — Дела ордена, я должен идти, — коротко ответил он, как обычно нацепив на лицо сладчайшую улыбку. — Так поздно? Но ведь сейчас ночь, неужели не может подождать до утра? — Не может! — на тон выше, чем рассчитывал, нетерпеливо ответил Яо и тут же спохватившись смягчил эмоции на своем лице. — Я же Верховный Заклинатель, у меня нет права ослаблять бдительность. «Особенно когда речь идет о непокорном, временами невменяемом звере, — уже на выходе мысленно прошипел он и глаза его загорелись недобрым огоньком. — Наконец-то ты здесь…» Цзинь Гуан Яо не мог позволить, чтобы кто-то видел прибытие Сюэ Яна в его дворец, поэтому вместо зала на верхних этажах он велел привести его в нижний, туда, где он замучил собственного отца. Вообще-то это был больше зал пыток, связанный с нижним уровнем тюрьмы, но звукоизоляция была там отличная, места много, а толстые высокие стены помогали скрыть всё постыдное даже от самих богов. Разумеется, это не касалось тех богов, кого лично пригласили побыть внутри. Цзинь Гуан Яо, спеша, спускался по лестнице, почти что бежал к высоким дверям, что тут же распахнулись перед ним. Вовсю расширив глаза он резко остановился и медленным, очень медленным шагом начал входить внутрь. На каменном полу, находясь на широком обрубке древесины не шевелясь лежал Сюэ Ян. Лицо его было спокойно, как и раньше, миловидно. Лишь когда он спал его лицо могло быть таким, но сейчас, судя по всему, он уже долгое время был без сознания. — Что с ним? — наслышавшись от своей стражи тех бредовых историй о каких-то призраках самоубийц, Мэн Яо решил, что Сюэ Ян такого страха на них нагнал, что бедняги совсем с ума сошли. В то, что он в одиночку уничтожил полигон еще с грехом пополам верилось, но чтобы призвать каких-то призраков, что высасывали из других людей души… — Он вконец спятил, Верховный Заклинатель, — ответил воин, — мы лично видели, как он, утопая в безумии, танцевал среди мертвецов, пока те сами себя убивали, или же их ели те призраки. — Танцевал? — скептически изогнув бровь, переспросил Мэн Яо. — Это явно что-то новенькое. — Да, как безумный, — подтвердил воин, — но, знаете, это было так… красиво. Словно бы листья кружились в потоке ветра, так он двигался, и смеялся, плакал, а после того, как мы его окружили, с ним что-то произошло. Он резко обессилел, упал на землю, звал какую-то Сяо… У Мэн Яо немедленно дернулся глаз. Нет, он знал, что этот парень безумен, но чтобы настолько. — И что это за Сяо? — Он не назвал полного имени, но просил вернуть ему какую-то Сяо. — С чего ты взял, что это женщина? — Он кричал, что сам убил «её», а теперь хочет вернуть, что не может жить без неё, что высосет души из тех, кто ему помешает, — явно приукрашивая от себя, продолжал воин. — Катался по земле как влюбленный без памяти, рвал на себе волосы, и все время показывал свой обрубок. — Что-что? — Палец, — уточнил воин, — у него ведь нет мизинца, и он кричал, что некуда прицепить красную нить, что у него всё забрали, что его ненавидят. Кажется, он звал богов, и того самого, ну, владыку… — Кого? Воин явно нервничал, дёрганно переглянулся и, склонившись к самому уху мужчины, тихо прошептал: — Янь-вана. Цзинь Гуан Яо меланхолично поджал губы. Надо же, этот Сюэ Ян настолько смел, чтобы звать самого Князя подземного мира? Интересно, что бы он делал, если бы тот откликнулся. — А что бы делал ты? То, что произошло дальше, заняло от силы меньше десяти секунд, но Яо почему-то видел всё так четко, словно в замедленном движении, что и позволило ему узреть эту странную картину. Фраза эта едва прозвучала, а Яо уже видел, как во время её произношения один из стражников с интересом наклонился над Сюэ Яном, медленно согнувшись пополам, и тут же ему в подбородок вошло острое лезвие. Сразу же после этого несколько людей вокруг самого Яо оказались зарезаны, резкий свист меча резанул по ушам, в нос ударился отчетливый запах крови. Последнее, что Яо запомнил, была раскрытая ладонь, поймавшая Цзян Цзай, и всё это меньше чем за десять секунд. Десять, мать его, секунд, а пало полдюжины людей! Восседая на обрубке двери на него, улыбаясь весело и спокойно, смотрел Сюэ Ян, чьи глаза необычайно ярко горели в плохо освещенном помещении. — Как ты посмел? — медленно, изящно и очень деликатно поднимаясь со своего места, Сюэ Ян, не снимая с лица прежнюю улыбку, склонил голову в строну Яо. — Как ты посмел отравить меня моим же оружием?! Только теперь Цзинь Гуан Яо отмер и сделал шаг назад. Он смотрел в глаза Сюэ Яна и мелкая дрожь немедленно сковала его колени, ядовитой змеёй ползя к позвоночнику. «Тот же страх, — немедленно подметил подозрительный ко всему Яо, чей мозг работал даже не на сто, а на двести процентов. Жизнь у него была такая, без фокусов никак. — И снова трудно пошевелиться…» Сюэ Ян же, твёрдо держа меч, при ходьбе опасно отводил руку в сторону. Холодный блеск метала завораживал взгляд. Этот меч, без сомнений, был гордостью своего хозяина, однако не все мечи хранили верность своим обладателям. Они ведь питались их духовной силой, синхронизировались с колебаниями души и подстраивались под ритмы сердца, поэтому если хозяин ослабевал, меч становился тяжелее, а ежели его забрать из таких вот слабых рук, он не станет противиться, если попадет в более сильные. За всю историю единственным исключением был меч Вэй У Сяня, что запечатал себя и тем самым проклял на безрадостное существование в ожидании своего хозяина, но не предал. Никто так и не смог вытащить из ножен Суй Бянь… — Кстати, давно хотел спросить, — говоря и одновременно поднимая за шкирку один из трупов, Сюэ Ян сложил несколько тел и неторопливо бухнулся сверху, приняв сидячее положение и закинул ногу на ногу. — Почему ты дал мне это имя, Чэн Мэй, а? Цзинь Гуан Яо искоса наблюдал за ним. Как всегда, манеры его друга каждый раз удивляли, были аморальны и до отвращения небрежны. Заклинатель вспомнил один случай, из-за чего пошла молва о том, что Сюэ Ян пьет кровь, из-за чего уголки его губ дернулись. — Я вовсе не собирался травить тебя, — начав издалека, Мэн Яо ни на шаг не рискнул приблизится к юноше. — Это ведь был твой мертвец, ты не связывался со мной, и я подумал, что, если отпустить его на волю, то рано или поздно он найдет тебя. К слову, обосновался ты довольно далеко, вон уже сколько месяцев прошло с тех пор, как я отослал его с полигона. А насчет того яда, то я и подумать не мог, что у тебя нет противоядия собственной отраве, или что ты позволишь так бездумно ранить себя. — Бездумно? — брови Сюэ Яна поползли вверх. — Меня жарко трахали всю ночь, а наутро я был так слаб и растерзан, что сквозь боль и слезы едва ли справил нужду. Как ты думаешь, в таком положении я был достаточно обезопасен от своих же творений? — Но почему он напал на тебя, своего хозяина?! — «искренне» воскликнул Мэн Яо и сделал соответствующее своему вопросу лицо, после чего взамен ожидаемого молчания на его голову свалился такой бурный и громкий смех, что его эхо, отбиваясь от стен, начало больно бить по ушам. — Ты либо считаешь меня идиотом, — соскочив с горы тел, на которых ранее он восседал как на троне, Сюэ Ян сделал несколько мягких, по-кошачьему изящных шагов и перекинул меч в левую руку, — либо сам не слишком удачно пытаешься им притвориться. Кажется, убегая отсюда в последний раз, я оставил тебе сувенир, незаконченную Стигийскую Тигриную Печать. Она, как тебе должно быть хорошо известно, из-за того, что наполовину является оригиналом настоящей, блокирует любое мое заклинание. Само собой, есть и более сильные заклятия, но я клянусь тебе, я воссоздам ту же печать в её изначальной форме, просто немного меньше, и вся власть над мертвецами будет в твоих… нет, в моих руках. Но сейчас не об этом. Знаю, ты не так глуп, чтобы ставить на меня живой капкан, просто мне не повезло, вот я и попался в свою же ловушку, но… ты все же предал меня. Едва эта фраза соскочила с его губ, как Сюэ Ян неторопливо поднял взгляд, обнажая его из зловещей тени, упавшей ему на лицо, и глаза его хищно сверкнули. — И как же? — на тон ниже привычного выбросил вслед Мэн Яо и сузил взгляд. Сюэ Ян удовлетворенно улыбнулся. — На том мертвеце была выжжена нотная спираль из сборника темных мелодий ордена Гу Су Лань, — Сюэ Ян говорил, не мигая, все с той же улыбкой не отрывая глаз от Мэн Яо. — Прямо в голосовых связках, до чего же изящно получилось. Тот мертвец таким чудом добрался до меня и никому не попался на пути лишь потому, что едва его голосу стоило произвести любой звук, как та самая спираль приводила в действие скрытые в ней силы, и они немедленно атаковали. Тот, кто услышал бы этот вой, мгновенно терял себя и с рабской подчиненностью шел в указанное место, что одержимой целью высвечивалось у него в голове. Ты выбрал очень крутой способ дабы вернуть меня себе, друг мой… — Но вот незадача, — мгновенно отзеркалив его улыбку, широко растянул губы Мэн Яо, — ты не услышал зов, а сразу попал под отраву, которая и спасла тебя от более страшного финала, вот так ирония. «Друзья», чьи улыбки никак не угасали, молча уставились друг на друга. Один, возвышаясь на горе трупов, и другой, чья лестница к власти была выстроена по тому же принципу и с тех же, так сказать, подручных материалов. Цзинь Гуан Яо, что вынужден был немного задрать голову, чтобы смотреть на Сюэ Яна прожигал его хищным взглядом, последний отвечал ему таким же, лишь еще более высокомерным, даже смеющимся. Уголки его ресниц подрагивали, улыбка на губах приняла изящный изгиб, взгляд был донельзя всепоглощающим. Но вот Сюэ Ян с легким насмешливым цыком склонил голову на бок и тихонько хохотнул, закрыв глаза. — Но ты так и не ответил на один вопрос. Почему Чэн Мэй? Цзинь Гуан Яо, нутром почувствовав что-то неладное, немедленно сузил глаза и предпочел уйти от прямого ответа. — С чего вдруг такое любопытство? — И мне вот тоже интересно, — весело воскликнул Сюэ Ян, — как же ты сумел прочитать непереводимые иероглифы на моем мече, в котором столь сложные японские заклинания, что для китайца, пусть даже он побывал на востоке, было невозможно бы их прочесть, а уж ты-то… Тебе явно было чем заняться кроме как изучать труды переводчиков, не так ли? Но тебе все же удалось их прочесть. Знаменитая фраза «Благородный муж помогает ближнему в добрых делах», и ты сумел разобрать столь сложную японскую письменность, которая была использована, и пусть всё японское письмо и переплетается с китайским, но слияние линий порой бывает таким сложным, что даже сами японцы не разберут того, что писали их предки. Впервые за всё время их разговора к горлу Цзинь Гуан Яо подступил тяжелый комок. Дело было в том, что сам Сюэ Ян не знал истинное имя своего же меча, про непереводимые письмена говорил не раз. Откуда пришло имя «Цзян Цзяй» Яо знал, но слишком заинтересовавшись непонятными надписями на мече он тайно перерисовал их в свою тетрадь, чтобы позже как следует изучить. Каково же было его удивление, когда он понял, что этот интересный меч носит такое благородное имя, которое адепт почему-то заменил другим. — Сюэ Ян… — Ты ведь изначально знал, что Чэн Мэй — это настоящее имя Цзян Цзая, потому что именно Чэн Мэй выжжено на лезвии у самой линии рукояти, где, как и положено, должно располагаться имя меча. Как ты их прочитал, м? Даже Сюэ Ян не ведал. Он думал, что ему достался безымянный меч, потому что в связи с определёнными обстоятельствами иероглифы с этим именем скрылись от человеческих глаз, и чтобы их увидеть нужно было располагать либо глазами бога, либо… заклятием, обличающим истинную сущность сосуда. — Что значит «не ведал»? — медленно повел Яо, отступая на шаг назад. — Что значит «думал»? Глаза Сюэ Яна быстро забегали из стороны в сторону, после чего он недовольно скривился и оскалился. — Проклятие, не получилось довести этот спектакль до конца, — истошно воскликнул он и агрессивно подался вперед. — Похоже, придется тебе унести эту тайну с собой в могилу. — Да что такого в том, что я дал тебе имя меча?! — в сердцах закричал Мэн Яо, когда его Хэнь Шен своей собственной волей молниеносно выдернулся, ранее опоясывая талию, словно щитом встав горизонтально перед лицом заклинателя, и очень вовремя: Цзян Цзяй, нацелившись прямо на глаза мужчины, почти достиг цели, но с громким «дзинь» наткнулся на неожиданную преграду. С той силой, с которой меч Сюэ Яна устремился к цели, меч должно было разбить на мелкие осколки, но его конец лишь заскрипел на зеркальной поверхности Хэнь Шена, пока тот не пускал его к лицу хозяина. «Да что с ним такое? — мгновенно отскакивая, Мэн Яо сделал знак рукой и на Сюэ Яна тотчас же накинулись ранее незаметно подкравшиеся скрытые в тени воины и охрана из Золотого дворца. — Он совсем потерял разум, подлец!» — Ну твою же мать! — низким грудным рыком закричал Сюэ Ян, отозвав от Хэнь Шена свой меч. — Подлая тварь, как ты смеешь ставить мне преграду, когда я вершу свой суд! «Подождите-ка… — наблюдая как озверевший юноша набрасывается на воинов и отскакивает от них, салютируя в воздухе, необычно изгибаясь всем телом, Яо малость побледнел. — Я не сразу заметил, но его глаза, они…» Додумать он не успел. Дикий неуравновешенный смех снова сотряс зал, и еще один свистящий звук, на этот раз от меча самого Сюэ Яна, вынудил всех присутствующих от удивления открыть рты. То, что секунду назад было мечом раздвоилось, и отсоединённая часть отошла вверх, немедленно удлиняя меч. Теперь он был похож на копье, и согнувшись Сюэ Ян крутнул его вдоль своей спины, набирая скорость, после чего нанёс рубящий удар, что мгновенно рассек бедолаге лицо. Буйства Сюэ Яна переходили все границы. Еще никогда он не действовал с такой жестокостью, и что пугало больше всего, с такой силой. Его выпады переламывали кости так, словно бы это были палочки благовония, неспособные чинить никакого сопротивления. Он рубил вокруг себя все, что видел, и что странно, кровь не стекала у зверя с лица, а всего лишь искрила рядом с ним, будто не капли плескались, а в замедленном движении летели рубины. Алые, прекрасные, они украшали Сюэ Яна багровыми переливами. Секундочку, кровь и правда затвердевала в полете и драгоценными каменьями падал ему под ноги! Цзинь Гуан Яо не верил тому, что видел. Затвердевшие капли крови, их было так много, они сыпались на землю, устилая её ковром из драгоценных каменьев, будто выстилая дорогу в ад. Дивное зрелище, самоубийственное зрелище, ведь войдя во вкус Сюэ Ян настолько преуспел в своих атаках, что его выпады начали казаться танцем среди брызгов крови и… Танец! Именно о танцующем юноше так взволнованно говорила стража, и именно в танце Сюэ Ян, ранее учинив бесчинства на полигоне, убивал живых мертвецов. Цзинь Гуан Яо ошеломленно следил за его движениями, и несмотря на страх постепенно погружался в сладкое марево извивающегося в зале тела. Его улыбка была настолько яркой, что даже ослепляла. Будто нарочно давая понять всем присутствующим насколько у него хорошее настроение, игривость движений юноши переходила все границы (если учитывать, что улыбался он утопая в потоках крови, которую сам же и пролил). Равно как ранее на полигоне пальцы Сюэ Яна снова широко разомкнулись и почти вплотную приблизились к лицу. Цзинь Гуан Яо, которому это движение показалось знакомым, наконец-то понял, что это: точно так же раскрывая веер прикрывал свое лицо Не Хуай Сан. И вот руки Сюэ Яна, имитируя то же движение, давали понять, чего им не хватает — веера. Пляску, которую он устроил, должен был украшать именно танец с веерами! Сразу стало понятным почему движения его тела будто опоясывают потоки ветра. Впрочем, сильнее всего его движения напомнили смерть, такие же быстрые, такие же сокрушительные. Такому танцу мог противостоять разве что танец на мечах, но Цзинь Гуан Яо был уверен: будь в руках Яна веер, изящная вещица победила бы меч. — Я уже говорил другому мечу, — все же поймав оружие Мэн Яо, Сюэ Ян куснул меч за лезвие одним из своих клычков и игриво подмигнул, — что их жизни для меня не больше, чем украшения в короне, будь то рубин, алмаз или же изумруд — я перекатываю их между пальцами и выбрасываю как ненужный хлам! Тут же его язык лизнул лезвие, оставив на нем темный след. Такой обычно на коже человека оставляет ожог. И внезапно снова что-то произошло. Юноша вновь пошатнулся, потерял равновесие и едва успел отбить очередную атаку. Изящные движения прекратились, заменив их рваными выпадами и тяжелыми, почти что оставляющими вмятины шагами. Оскалившись он прижал ладонь к лицу, тем самым закрыв один глаз и широко распахнув второй. — Верни мне его глаза! — воткнув меч в чье-то тело, взревел Сюэ Ян. — Верни! — Сюэ Ян! — думая, что тот окончательно сошел с ума, Цзинь Гуан Яо пытался воззвать к его благоразумию. — Опомнись, я не враг тебе! — Глаза… — снова зашипел юноша. — С теми глазами он рано или поздно найдёт меня. Верни мне эти глаза, верни! Двери зала распахнулись и внутрь вбежало еще больше людей. Цзинь Гуан Яо, затерявшись в такой толпе, как можно аккуратней, прячась за колоннами, приближался к зверю, на которого словно шакалы накинулось маленькое войско. Он нисколько не устал, его Цзян Цзяй рубил без устали, упивался кровью, омываясь в её жидкой влаге, а вот его хозяин наоборот, предпочитал более дорогое удовольствие, потому что застывшие капли крови легко скользили по его коже, тут же начав сиять багровым рубиновым светом. «Он же не о нем, правда? — выглядывая из-за колонны, сузив глаза думал Яо. — Он и Сяо Син Чэнь? Не может такого быть…» Вспомнив фразу о «меня жарко трахали всю ночь» Яо немного скривился, ведь в неё, каким боком ни крути, а имя заклинателя Син Чэня ну никак не вписывалось. Да, он знал, что в мире пошла молва о слепом бродячем заклинателе, чей меч оставляет на телах жертв морозные узоры, но при чем тут глаза? И тут Яо вспомнил, как к нему приходил просить помощи в содействии поиска Сяо Син Чэня Сун Лань, который был… абсолютно зряч, хотя сам Сюэ Ян приложил руку, чтобы его глаза буквально вытекли из глазниц. Два плюс два быстро сложились, но заклинателя интересовала другая часть вопроса. «Так он и Сяо Син Чэнь… — Яо не находил нужных слов. — Ты настолько подлый человек, что решился возлечь, словно змея, на груди такого вот человека?! Пригрелся у самого сердца врага, а тот даже и не знает…» Значит Сюэ Ян все же боится, что Сун Лань найдет его, потому что если найдет, его обман тут же раскроется. Но с чего он решил, что глаза Сяо Син Чэня у него, или быть может он знает, что Сун Лань был здесь, а если был, то Цзинь Гуан Яо должно быть известно его возможное положение? Это было чистой правдой, потому что Яо тайно следил за всеми, кого мог использовать он или кто пытался воспользоваться им. Но было кое-что еще. Когда они говорил о мече, глаза Сюэ Яна имели одинаковый цвет, но как только речь зашла о глазах Сяо Син Чэня, один из его глаз неожиданно потускнел и отемнился, сам же юноша начал шататься, будто теряя равновесие, и наступал так, словно не видел ничего пред собой. — Так чего же ты ждешь? — обогнув одного из своих людей, Цзинь Гуан Яо на расстоянии вытянутой руки стал позади Сюэ Яна. — Яви свою настоящую сущность! Сюэ Ян молниеносно обернулся и тут же попытался скрестить согнутые в локтях руки, но не успел: яркого цвета порошок еще быстрее проник в его лёгкие и окутал с головой. — Ты, я надеюсь, не думал, что заклятие, обличающее истинную сущность любой твари, можно задействовать лишь талисманами? — Яо до последнего надеялся, что нынешнее состояние Сюэ Яна — просто безумие, но не скажи он то, чего знать не должен, и нервишки Мэн Яо не защекотало бы от ужасной догадки, правда он, исходя от своих познаний решил, что это демоническая одержимость некроэнергией, которой из-за тёмного пути в свое время подвергся Старейшина Илина, сойдя с ума в Безночном городе. Разве же мог он знать, что сущность, сведшая в могилу Вэй У Сяня, и то, что было сейчас в теле Сюэ Яна — одно и то же существо! А желая освободить юношу от этой энергии, Яо и представить не мог, что явится ему из его тела. Сюэ Ян закашлялся и начал отступать назад, но не успел он сделать и полуоборота как в живот ему всадился меч, продырявив его плоть. Сюэ Ян вздрогнул и посмотрел вниз. В его глазах читалось явное недоумение, словно он не понимал, как этот предмет сумел проделать в нем сквозную дыру. Пошатнувшись, он выскользнул из меча, прижал руку к ране и тут же поднес окровавленную ладонь к лицу. — Прости меня… — прошептал он и изо рта хлынула кровь. — Я был так неосторожен… Его тело, потеряв равновесие, начало утаскивать его назад, Сюэ Ян тяжело упал на спину и рвано задышал. Тот странный порошок-заклинание щекотал ему губы, одновременно прожигая их словно солью. Взгляд его устремился в потолок и был до того расслаблен, что и не скажешь, что этот человек получил серьезное ранение. Он словно не чувствовал боли, и его застывший в одной точке взгляд был тому подтверждением. — Верховный Заклинатель, — осторожно обратившись к настороженно всматривающемуся в юношу Мэн Яо, один из воинов поспешно вложил меч в ножны. — Теперь он окончательно успокоился? — Полагаю что… — было начал Яо, когда истошный резкий вопль словно взрывчатками выбил части стен и обрушил две колонны. — Кто это кричит?! Все в зале немедленно заткнули уши. Вопль был похож звук хищных птиц, одновременно переплетаясь с тяжёлыми женскими нотками, будто кричал демон, находясь в теле женщины. И судя по звукам, этих демонов было много, очень много! От горящих факелов неспешно начали змеится тени, продвигаясь ближе к неподвижному телу Сюэ Яна и, проникнув ему под спину, начали сгущаться, образуя под ним черное бездонное Ничто. Оно будто начало кипеть, начало извиваться, а четыре тени, что первыми отделились от мрака, выросли над землей. Их глаза полыхали алым, с зубов капала черная жижа, пропаливая каменный пол. Но присутствующих, на удивление, испугало не это. Из ран на теле Сюэ Яна начала сочится какая-то жидкая темная материя, больше похожая на плотные черные сгустки. Они сочились из него не разрываясь, от чего его раны затягивались, их в буквально смысле зашивали черные скопления темных нитей. Та самая сквозная рана от меча постепенно затягивалась, а когда и вовсе исчезла, будто её там никогда и не было, с тела Сюэ Яна спешно оторвалась наиболее уплотненная тень. Она в буквально смысле вышла из его тела и, медленно поднимаясь, тянула за собой плотные черные нити, будто все это время была пришита ими к чужой плоти. Обессиленно поднимаясь она не издавала звуков, лишь плотные сгустки, спадая с неё, растворялись в скоплении теней под телом Сюэ Яна. Вдруг она сделал шаг и одним движением руки оборвала все прежние нити. Шаг её становился всё легче, извивающиеся вокруг неё тени плотнее, но всё же можно было увидеть, как черная материя, сползая с неё, постепенно открывала взору облики тела. Бледная кожа, черные волосы, стройная фигура, сияющая переливами темного перламутра одежда. Это был человек, во всяком случае принимал он близкий к человеку облик. И он шел прямо к заклинателю. Его шаги больше не сковывали сгустки, взору открылись длинные прямые ноги в облегающей голень обуви, стук подошвы отбивался от каменного пола. Дойдя до заклинателя, мужчина резко схватил его за горло, пока наконец с его лица окончательно не исчезли те жуткие черные испарения. Дыхание Цзинь Гуан Яо участилось, когда он понял, что мужчина открыл глаза и, медленно подняв взгляд, смотрит прямо на него. Зеленое свечение радужки живо напомнило Яо о Старейшине, которого в лучшие его времена сражений окружало такое же зеленое пламя. — Знаешь, — хриплый голос постепенно выравнивался. — Ты очень плохо себя вел, никаких конфет на ночь! Пальцы изящной белой руки громко щелкнули и тут же те четыре тени, затопив своим мраком весь зал, кинулись на людей. Спустя полминуты в живых остался лишь один Цзинь Гуан Яо, который не успел издать хотя бы несвязный вопль ужаса, хотя, чего уж греха таить, это было бы очень кстати. — А ведь я все это время покровительствовал тебе, потому что ты помог мне избавиться от моей самой большой головной боли, от Вэй Ина. Спасибо, что своими интригами ты ускорил процесс его, — мужчина криво усмехнулся, — самоубийства. Сгустки и тени, что успели окончательно спасть с возникшего перед Яо тела дали заклинателю увидеть до невозможности прекрасное лицо и ярко полыхающие изумрудные глаза, что смеялись, глядя на него, и неспроста: Мэн Яо потерял дар речи, когда увидел за спиной этого демона… свою собственную мать, которая вместе с остальными призраками убила всю его стражу.