***
Да-Ло, Сады Изящества Неожиданно для него самого богиня прекратила изжигать его пламенным маревом и, подняв с земли маску, не спеша уставила на пустые глазницы свой задумчивый взгляд. Она упала с неё во время атаки, обнажив лицо, что, кажется, очень расстроило её. — И правда, — тихо молвила она, — матерному развратнику под стать находить себе зрелище, услаждающее взор. Я не должна сердиться, поскольку мой малый боевой доспех действительно слишком открыт. Это мгновенная смена огня на холод несколько озадачила и даже рассердила Сюань Юэ. Лицо Мияно приняло такой вид, словно бы во всем, что её сейчас окружало, она находила лишь тоскливое уныние, и не войдя с мужчиной в острую перепалку лишила его радости вдоволь насладиться опасной игрой. «Ну что за дела? — недовольно подумал он, видя, что богиня повернулась к нему спиной и собирается уходить. — Раньше я был более настойчив, и она горячо меня ненавидела, а сейчас, похоже, привыкнув к этому «убожеству» решила абсолютно презирать, так, что ли? Нет, такого точно не будет…» Уверенно сделав шаг и обойдя её со спины, Сюань Юэ стал прямо напротив неё и сдавленно улыбнулся самими губами, заложив руки за спину. — Мы же встретимся сегодня на закате, как обычно? — в его голосе звучали нотки сомнения, переплетенные с явно подавленным гневом, и почему Сюань Юэ так сердился он и сам не знал. Просто подумав, что в мгновение ока на него стали смотреть как на букашку, преисполнившись равнодушия, он не на шутку забеспокоился, что вот-вот перестанет владеть собой. — Я буду ждать. Богиня молча смотрела ему в глаза. Закатное солнце, стражем которого она была, являлось очень опасным порталом, вход и выход которого чертил горизонт, как только солнце касалось его границ. Каждый день она, стоя на вершине мира, вынуждена была сдерживать рвущуюся из недр сумрака темную Ци; Сюань Юэ в свою очередь находился внизу и прикладывая довольно много сил суживал портал, пока солнце вконец не скрылось бы за опасной чертой, погружая верхний мир в ночь. Каждый день боги чувствовали близкое присутствие друг друга, и каждый день на закате Сюань Юэ через портал выбрасывал на небосвод безобидные сумрачные ветра изумрудно-зеленого цвета, что смешиваясь с пурпуром облаков создавали на горизонте едва ли не северное сияние. Зрелище трогало всех, у кого были глаза, но вот сама богиня с безмолвной небрежностью отмахивалась от красивого зрелища как от назойливой мухи, словно под её мягкими бархатными одеяниями скрывалось лишь высокомерие и холодность. Молчаливая и независимая она пыталась оставаться в тени, не понимая, что тем самым лишь привлекает к себе внимание. Она была столь же обворожительна, что и демонессы, но вот лед в её янтарных глазах мог срезать кожу; обладая такой же теплой внешностью, как и большинство богинь, она тем не менее вела себя отстранённо и недоступно, словно бы уже кому-то принадлежала, словно бы уже давно хранила сердечную верность чему-то, что зажигало в этих глазах неподдельное пламя жизни. Смотря на неё Сюань Юэ никак не мог понять кто же удостоился такой чести. Богиня была обособлена ото всех и единственное, что хоть как-то могло её расшевелить — стража на границах горизонта, что влекло за собой неизбежную встречу с сумрачными ветрами, в которые бог самоубийц вкладывал игривые послания, подчеркнуто выделяя их изящными завитками на изумрудном фоне. С тех самых пор как она «сожгла» его храм, а закат преподнёс сюрприз в виде раскрывающегося портала между двумя мирами, эти двое вынужденно сотрудничали вот уже много лет, прикладывая одинаковые усилия и ни разу не сбежав от своих обязанностей. Сумрачный бог стал с удовольствием ожидать закатов, зная, что как только солнце коснется границ горизонта, а портал начнет открываться, он почувствует легкое касание божественного тепла, что донесут до него пламенные ветра с верхнего мира. В этих ветрах он чувствовал запах роз и представлял, как благоухающие цветы переплетаются в локонах цвета эбенового дерева… Нахмурившись, богиня сделала шаг к нему, и Сюань Юэ бессознательно отступил назад. Шумно дыша носом богиню сдавила мелкая дрожь и она медленно процедила: — Тебе жить надоело, или чувство стыда тебе вовсе неведомо? — Похоже, птица-Феникс вновь изволит гневаться, — виновато улыбнулся Сюань Юэ, однако взгляд его значительно потеплел. — Но эта огненная птица права, стыд мне и впрямь неведом, хотя я всего лишь делаю то, что должен, или же то, что обагряет жаром мое сердце. Неужто я виноват в том, что умею и хочу желать? Этот ответ несколько охладил затуманенный гневной поволокой взгляд богини, однако немного поразмыслив над услышанным она спросила: — Почему ты… так гонишься за этим, что оно тебе дает? Под «этим» она, должно быть, имела в виду то, за что Сюань Юэ никогда не было и не будет стыдно, а именно — любовные похождения. — А-а, вот ты о чем, — слегка повернув голову, Сюань Юэ бросил взгляд в сторону. — Хм, мужчины думают, что понимают меня, а женщины и вовсе считают распутником. Впрочем, мне нечего на это ответить, так как каждый расценит мои поступки исходя лишь из собственных моральных предпочтений, но это не есть истина, всего лишь дань воспитанию. Что ж, раз пламенная богиня спросила, я отвечу искренне, исходя лишь от сердца: Мияно, скажи, замерзая, не станешь ли ты первым делом искать источник тепла, а найдя его не задержишься ли у пламени? Но у каждого пламени есть свой срок выгорания, это зависит от многих причин, но вот его тебе уже не хватает. И что делать? Исходить духом у тлеющих углей, якобы проявляя верность проведенному вместе времени, или идти дальше, пытаясь найти то, что не просто на какое-то время избавит от холода, а будет согревать вечно… Как ты знаешь, крови у меня нет, лишь темная материя, и кожа моя холодна, соответственно и поцелуи обжигают лишь холодом… Богиня понимала, о чем он говорит. Боги смерти были мертвы от рождения, их кровь закипала лишь холодом, а сердца и вовсе не бились, лишь качали темную материю, едва вздрагивая в груди. — Так ты хочешь выжить? Сюань Юэ виновато улыбнулся самим уголком губ, и его взгляд застыл на пышном зеленом ковре зелено-голубой травы. — Я хочу жить, — делая ударение на последнем слове, он с грустной улыбкой отвел взгляд, — жить и наконец почувствовать, как беспробудные льды моей души растают, более не сдерживая меня этой темницей холодной плоти, — выдавив из себя этот скупой ответ он, почувствовав тяжелое волнение, наполнившее его разум, поспешил немедленно сменить тему разговора. — Что же касается тебя, то думаю богине уже давно стоит подыскать себе ручного супруга, дабы твой почтенный отец не беспокоился более, видя эту бесценную жемчужину в моей компании. Вокруг тебя боги порхают словно бабочки, тебе лишь стоит протянуть руку и позволить одной из них опуститься на благоухающую кожу. Лицо Мияно утратило всякое выражение. Она тоже почувствовала, как что-то болезненно заныло в груди и так же отвернулась, не находясь с ответом. Сюань Юэ, бог смерти, Второй правящий господин сумрака… он с самого начала знал, что его тело и душа должны быть не больше, чем неприступными льдами, а сам он — сдержанным и отстраненным, но похоже сердце сумрачного бога решило иначе, и холодный лед стал отчаянно искать солнечного света, чтобы оплавиться в нем, дабы больше не было больно, холодно и… одиноко. Все эти поползновения, шутки, общество вальяжных богинь, салки наперегонки с разъяренными богами — неужто это попытка бога самоубийц вдохнуть в свое существеннее больше яркого движения, больше чувств, что помогли бы ему забыть о той тьме, которая окружала его в собственном доме, в сумраке… Мысли богини обволакивали собственные воспоминания о прекрасном мареве заката, который для неё создавал Сюань Юэ. Он ведь… никогда не забывал об их вынужденном партнерстве и всегда старался напомнить о себе, будто равнодушие богини ранило его, и его сумрачные ветра, переплетаясь с алыми облаками заката словно прошивали собой небосвод, так плотно, словно бы говорили: «И я здесь, я тоже здесь, ты видишь? Смотри на меня, смотри и на меня тоже…» — А теперь вы скажите, — не оборачиваясь к уже успевшему отойти от неё Сюань Юэ, Мияно скривила губы в довольно печальной улыбке. — Будучи окруженной ярким светом каждый день, каждую минуту, не станут ли глаза искать царственной тьмы дабы успокоить очи, растворить в ней все терзания и тревоги? Тьма, в которой мерцают лишь звезды и лунный свет, венчая голову бледностью своих лучей. Кому нужен свет, что ослепляет настолько, что не дает увидеть ни самого важного, ни самого любимого… Бог самоубийц застыл, не успев сделать шаг, его нога так и осталась стоять на пятке, не давая ступне полностью стать на зеленый ковер. Он почувствовал, как эти слова проникли в него значительно глубже и дальше, чем могли бы, но вместе с тем между строк он услышал для себя совершенно другое. «Вы и правда хотите ослепить себя этим ярким светом, чтобы, ослепнув, не вспоминать о другой тьме, которую видите даже с открытыми глазами?» Это звучало так, будто сумрачный бог сбегал от себя туда, где ему никогда не будет места, и он хорошо знал об этом, знал, но всё равно отдавал себя объятиям. Будучи льдом он с самоубийственной решительностью отдавал себя тысячам солнц, купаясь в женской ласке и нежности, но даже они не могли пропечь его настолько, чтобы дойти до самой сердцевины, туда, где вздрагивала черная материя, пуская вязкую кровь по холодным венам. Но почему же только этой богине всего-то нужно было дать почувствовать свое присутствие, чтобы Сюань Юэ ощутил, как сердце источает радость, а ноги сами несут поближе к ней, и осознание того, что она тоже почувствует, что он рядом, что её лицо лишь от этого сменит свое выражение, пусть даже на гнев, делало его таким счастливым? Что она будет меняться в настроении лишь из-за одного его присутствия, и хмуриться, потому что он будет говорить. Все эти изменения вызовет он, только он, потому что она будет смотреть только на него, и даже если уйдет, опять же — причиной снова будет он… Полуобернувшись, Сюань Юэ тихо спросил: — Ты нашла её? — взгляд, что спрятался за подрагивающими прядями волос остался сокрыт, взамен себя оставив на виду лишь губы, которые чуть задрожали, словно бы от холода, на деле же дрожь шла откуда-то изнутри. — Эту тьму, которая даст рассмотреть самое важное… ты нашла её? Мияно неспешно опустила веки. — Уже какое-то время мне кажется, что я смотрю на неё, однако истина такова, что пока я тайно всматриваюсь в неё, она уже давно всматривается в меня…***
Хотя Сюань Юэ был сумрачным божеством, а вместо крови имел темную материю, никто из мужской половины небожителей не обладал столь мощной подавляющей аурой, как он. Бог самоубийц, зная, что он может насильно принудить кого-либо поделиться с ним жизненной энергией намеренно обнажал свою защиту, раскрывал объятия и душу… и богини сами слетались к нему словно мотыльки на пламя, но нежное касание бога самоубийц если и ранило их тело, то по силе это было равно слабой, очень слабой вспышке тока, вынуждающей нервы встать на дыбы. Впрочем, это было достаточно приятное ощущение с какой стороны ни глянь. Приятное покалывание под кожей и холодные, обжигающие разгоряченную плоть поцелуи сумрачного божества. Это казалось навязчивой возбуждающей идеей, познать поцелуй бога смерти и войти с ним в связь, при этом ничего для себя не теряя. Холодное тело мужчины было предметом воздыхания всех юных и уже довольно опытных дев, однако… было среди них одно исключение. Гордая и своенравная богиня пламенных ветров, Мияно, едва ли не с первой встречи дала понять, что скорее убьет этого источающего подавляющую ауру юношу, нежели позволит себе завлечься его очарованием, и Сюань Юэ, как-то сразу поняв это, растерял все свои прежние мысли. Когда он впервые увидел её, то испытал чувство сродни благоговейному трепету, к тому же подчеркнуто неопытностью и абсолютной невинностью оно было самым искренним, что ему довелось испытать. Образ этой девушки запечатлелся по ту сторону век, и очень долго Сюань Юэ не мог забыть ту встречу. Но никогда он даже не думал, чтобы хоть попытаться завлечь молодую богиню во что-то большее, нет. Он как-то подсознательно взрастил по отношению к ней чувство осторожности и страха, а поскольку он был тем еще неугомонным бесом, то идя на поводу привычек чуть ли не сам прыгал в капкан собственных шуточек и поступков при встрече с ней. Он боялся её и одновременно делал всё, чтобы его убили, во всяком случае вел себя подчёркнуто безобразно. Ему так хотелось рассмешить эту богиню, так хотелось хоть раз завлечь её в танец, наконец сорвать с её лица эту маску пренебрежительности… Он даже не задавал себе вопрос, а желает ли эту женщину? Вместо этого он лишь чувствовал, что находясь рядом с ней, выводя её из состояния равновесия испытывает самые яркие эмоции, а будучи избитым до полусмерти всегда возвращался обратно. Их «свидания» на закате были самым желанным временем дня для Сюань Юэ, и часто он думал о том, чтобы как-то искривить проход, дабы закат длился вечно. И однажды без всяких на то причин черное солнце сумрака начало поглощать солнечный диск верхнего мира, породив чудовищный коллапс, грозившийся уничтожить весь человеческий мир. В тот день всё шло как обычно. Солнце садилось, его пламенные тяжелые лучи прошивали небо. Сюань Юэ, сидя на скале в своем мире наблюдал как открывается портал, и уже было готов был спрыгнуть, чтобы начать постепенно сдерживать его, как вдруг раньше срока (а это был тринадцатый день девятого месяца) его Бестиарий всколыхнулся, а на западе сумрака начало подниматься черное солнце. Почти онемев от шока Сюань Юэ вознамерился подавить энергию черного коллапсара, что поднимался из недр мертвой земли, но тот словно обезумев принялся подтягиваться к порталу и в одну секунду породив воронку схватил ею конец солнечных лучей, начав поглощать солнце верхнего мира. — Боги смерти, все сюда! — низко закричал Сюань Юэ, понимая, что солнце сумрака, эта бесконечная черная дыра желает попасть в верхний мир, и, похоже, скопив достаточно энергии, решилась действовать. — Не дайте этой твари расширить портал! Чтобы остановить этот коллапсар его сил было мало, в конце концов кто он такой, чтобы противостоять тому, что разрушает целые Вселенные, не говоря уже о бедовеньком людском мирке, за который отвечали небожители. Однако те, сидя наверху видели, что внизу происходит какой-то замес и… не вмешались, не увидели нужды спуститься. Они решили, что если корень зла идет из-под земли, то есть в сумраке, то их касте богов и разгребать эту кашу. Кто-то слишком умный сразу же предположил, что это заговор богов смерти по завладению верхним миром, однако не успел он закончить, как грубая пощечина вынудила этот болтливый рот захлопнуться, а губы закровоточить. Ударившая его богиня зло посмотрела на подлеца, и, низко прорычав: «Он такого никогда бы не сделал», единственная спрыгнула в мир людей и, обозревая ситуацию с границами горизонта поняла, что дело действительно в сумраке. Что-то вырывалось оттуда, что-то зловеще-темное и жадное, даже безумное. Земное солнце постепенно начинало темнеть, Мияно никак не могла закрыть портал на границе миров со своей стороны, и решив во что бы это не стало закрыть этот проем немедля спустилась в нижний мир, туда, где обливаясь кровью и потом Сюань Юэ не справлялся с коллапсаром, а младшие боги смерти едва ли сдерживали энергетическим полем стремительно увеличивающуюся воронку. — Стоим до последнего, пока ноги не вырвет с корнем! — весело крикнув это, он, однако, так и оставался нахмуренным. — Даже если эта тварь нас поглотит, в наших силах сделать всё, чтобы бездна подавилась нашими хладными телами. Лунъю?! — Господин! — откликнулся оборотень, направляя всю свою некроэнергию в коллапсар. — Немедленно сообщи моему брату, пусть откроет врата третьей и седьмой палат. Те грешные души, что приговорены к вечным страданиям… если нас будет недостаточно, пусть бездна поглощает их, всё что хотите делайте, но не дайте ей после моей смерти вырваться в верхний мир! Из-за того, что ситуация приняла катастрофический поворот, Сюань Юэ на полном серьезе думал, что сегодня встретит свой конец. Весело смотря в лицо своей смерти он даже предвкушал как его тело разлетится в пыль, а душа распадется на тысячи мельчайших частиц. Младшие боги смерти, услышав его слова, вздрогнули, понимая, что если Второй господин падет, с ними будет покончено в ту же минуту. Внезапно яркая вспышка, мелькнувшая перед Сюань Юэ, вынудила его глаза распахнуться шире. Что-то яркое, пламенно-обжигающее, нежное, как солнечный ветер — оно прикрыло его собой, став перед ним будто щит, тем самым ослабив давление коллапсара на тело сумрачного божества. — Убожество… — пробормотала Мияно, вскинув вперед руки и направив в коллапсар свою собственную подавляющую энергию. — Ты думаешь, что можешь так легко всё закончить?! Её голос полнился гневом, и смысл сказанных слов касался чего-то такого, что, кажется, не имело отношения к развивающейся катастрофе. Покричав это, тело богини в прямом смысле этого слова покрылось пламенем, и огненный смерч взметнув до черного небосвода, принялся выталкивать чуть погрузившееся земное солнце прочь из сумрачного мира. Сюань Юэ, с широко распахнутыми глазами смотря на настоящую силу пламенной богини проглотил все возможные слова, будучи шокированным от того, что видит её здесь, что она пришла, она рядом, и бок-о-бок с младшими богами смерти пытается помешать катастрофе. Но вот коллапсар, мгновенно лишенный опоры, стал ввинчиваться в её пламя и резко, будто вошь в воронке, устремился вниз, намереваясь пробить сердце богини. В этот же момент Мияно стрельнула глазами за свою спину, видя, что еще одна спираль, тайно пробурив себе путь, вылезла из-под земли и широченной иглой метнулась к Сюань Юэ. Из-за того, что богиня обернулась, она не видела того, что сверху приближается к ней самой, зато это увидел Сюань Юэ… Они оба, не сговариваясь, метнулись навстречу друг другу, каждый из них хотел избавить от удара второго, и когда их тела сошлись и повернулись, то грудь богини оказалась пронзенной тем, что вырвалось из-под земли, а Сюань Юэ продырявило тем, что рвалось с небес. Мощнейший удар пронзив их тела буквально пригвоздил плоть к плоти. Богиня, обнимая за шею бога самоубийц, сразу же потерла сознание, а вот Сюань Юэ хватило времени перед тем, как он тоже упал, увидеть, что со стороны судилищ рвется багровый вихрь с неприкаянными душами, что столкнувшись с коллапсаром почти прижали его обратно к земле.***
Будто в забытьи богиня почувствовала, что в её тело вторгается что-то тяжелое, наполненное слишком подавляющей аурой и темнотой. Медленно подняв веки она увидела покрытого чёрной материей Сюань Юэ, который, тяжело дыша, пытался влить в дыру в её груди своей собственной энергии, чтобы хотя бы запечатать её, дабы туда не протискивалась некроэнергия сумрака, которой был пропитан даже воздух. По ощущением это можно было сравнивать с тем, как раскалённой смолой прижигают плоть. Сам бог тоже был не в лучшем состоянии: пробив их обоих насквозь, коллапсар наполнил их тела некроэнергией, но даже в случае с Сюань Юэ эта энергия несла больше вреда, нежели блага. С бездной нельзя было играть, даже для богов смерти это был яд в чистом виде, что уже говорить о богине, которая с рождения питалась энергией жизни и света. — Ты как? — увидев, что она очнулась, Сюань Юэ очень низко склонился к её лицу. — В тебе довольно серьезное повреждение. — Где мы? — только и прошептала она, чувствуя спиной холодную землю. — Когда коллапсар был сдержан вмешательством моего брата, черное солнце начало садиться, и израсходовав последнюю энергию вызвало трещины в земле. Мы провалились, но не волнуйся, я подниму тебя на поверхность, и мы… Рука богини толкнула его в плечо. Думая, что ей больно, Сюань Юэ было хотел чуть приподнять её, чтобы положить себе на колени. Ползущая с его пальцев энергия, что заживляла рану Мияно, сильнее кинулась по телу богини, и, не сдержав тихого стона, она откинулась головой назад, сместив свою руку к пальцам Сюань Юэ. — Хватит… — Но твоя рана… — было воспротивился Сюань Юэ, когда небольшой жар, окружив их алым ореолом, коснулся его лица. — Хватит… вливать себя в меня, это… невыносимо, не могу терпеть, — отвернувшись, сквозь слезы выдавила из себя богиня. — Ты… ты даже мучиться болью мне спокойно не даешь, и отпускать не желаешь. — Мияно… — пораженно пробормотал Сюань Юэ, услышав, что тихие всхлипывания перешли на более громкий плач. — Зачем ты спасла меня, ведь никто из богов никогда в жизни не спустился бы в сумрачный мир. Почему?.. Богиня крепко сцепила зубы, будто бы от этого зависела её собственная жизнь, но тут рука божества коснулась её живота и энергия, та энергия, что принадлежала лишь душе Сюань Юэ, сильнее влилась в её тело, отчего лицо богини начало пылать жаром, из-за чего ореол вокруг них стал еще более горячим. Много лет они были друг для друга никем. Вражда между двумя богами была столь очевидна, что над попытками Сюань Юэ склонить Мияно к дружественному союзу даже смеялись. Много лет эти боги стояли друг к другу спиной, а на закате не обмолвились и словом. Они были никем… так они думали, однако то, чему подвластны невидимые силы трех миров, похоже, решили иначе. Сюань Юэ тотчас же обнаружил, как и в его тело вливается что-то невидимое, что-то плотно его стягивающее, что-то, что даже под угрозой обезглавливания не даст ему отойти от этого тела ни на шаг. Будто прозрев и ослепнув в одночасье он, ведомый лишь собственным эфиром, из которого была соткана его душа, потянулся к алеющему в темноте лицу, просто и легко прижавшись к слезам богини своими холодными, чуть покрасневшими губами. — Не могу больше… — шептала она, обняв его за плечи. — Каждый раз смотря на тебя я вижу тьму, без которой невозможен свет, тьму, из которой вышло всё сущее. В этой тьме вспыхивают звезды, переплетаются созвездия, эта тьма создает тишину. Всякий раз, когда смотрю на тебя и вижу твою улыбку, понимаю, что даже солнцу не сравниться с ней в ослепительности, в нежности, в искренности. Прости, прости меня Сюань Юэ, я уже давно… Он не дал ей договорить. Собственное горло будто сдавили тисками, в нервах под кожей словно начали копошиться сотни муравьев, дикая дрожь, пронзив его плоть, напрочь выкинула сознание из тела. Здесь, в темноте, ослепленный и оглушенный невиданным взрывом тончайшей материи Сюань Юэ почувствовал, что снова рождается, снова открывает для себя тайну неизвестного мира, и там, будучи в глубокой темноте он, переплетая душу и тело с неуловимыми потоками крови, плоти и слез впервые познал жизнь, настоящую жизнь, дарующую свой жар в объятиях согласных раствориться в черной холодной крови. Боль, желание, страх, трепет, блуждающий поток срывающегося голоса, ощущение подмены собственного сердца другим и наоборот — вот, что он испытал, подчинившись тем самым невидимым силам, что покорили его, и он сдался без боя, сдался без малейшего возражения. Сдался, потому что желал быть покоренным… Чувства, скрытые ими от самих себя, наконец-то обнажили себя, и сильнее любви чем та, что пробудилась в их сердцах, негде было искать. Они поженились, ни на минуту не предаваясь сомнениям. Обнажив свои чувства, боги не нашли в себе сил отступить друг от друга даже на шаг. Чистая любовь, взыгравшая в их сердцах, наполнила душу радостью и гордостью, и долго скрываемая, слишком долго безуспешно отторгаемая она наконец обрела свободу, обрела свою силу. Впервые чувствуя себя настолько живым, Сюань Юэ не знал, что с собой таким делать, куда деть себя от радости, куда деть себя от восхищения. Он коснулся нежным поцелуем губ той, что навеки веков стала его спутницей, его отрадой, его любовью и его преданностью, его счастьем. Он, бог смерти, взял её руки в свои и надел на безымянный палец кольцо из драгоценного изумруда, что по цвету был точь-в-точь как его глаза, и с улыбкой сказал: — Куда бы я ни пошел оно всегда скажет тебе жив я или нет, в радости или печали, страдаю или же страстно ожидаю наших встреч. С ним ты сможешь входить в сумрак с любой его стороны, не находя препятствий. Хоть здесь нет закатов и рассветов, но все ночи сумрачного мира твои, — глаза Сюань Юэ сверкнули, и он тихо добавил: — Мне больше незачем править тьмой, ведь теперь отныне и навеки ты обладаешь мной… Эти слова, что нежным потоком сорвались с его губ таили в себе и невозможную сладость, ведь ими он перекрыл все свои прежние признания другим, сделав их пустым звуком в никуда, и бесконечную горечь. А всё потому, что эти слова были сказаны богом самоубийц, который в тот момент даже не подозревал, как своими же руками он проведет черту между собой и той, которая ради него была согласна себя навеки загубить… Однако сейчас, будучи окруженным благоуханием и цветами он совершенно не думал ни о чем другом, кроме как о женщине, что в этой жизни стала его женой, и с которой он намерен был разделить всё свое существование вплоть до того момента, как бездна поглотит его своей темнотой. И Мияно, отвечая на его взгляд такими же влюбленными глазами надела на его безымянный палец пылающее алым кольцо с багровым рубином, чье пламенное сияние вызвало на лице Сюань Юэ череду различных эмоций. Кольцо слегка обжигало ему кожу, потому что богиня заточила в нем солнечный ветер, из-за чего камень мерцал, будто внутри него переливались сами звезды. С нежными улыбками они преклонили колени друг перед другом в том самом храме, который когда-то должен был сгореть от гнева пламенной богини. Их свадебная церемония была тайной, и после неё Мияно сама спустилась вместе с мужем в сумрачный мир. Она, небожительница, в чьих венах текло золото, и чья энергия была далека от безжизненных земель сумрака покинула свой прежний пост, оставила дом, семью, и всё ради этой любви, которую ставила выше своей жизни.