Штормовая Гавань

Джон Сноу терпеть не мог, когда его называли «лордом Сноу» - точно насмешка от каждого, кто желал указать на его истинное место - не за столом Лорда Винтерфелла, по правую руку от леди Ширен, во время часов приема - а в кузне или на заднем дворе. Но Джон не выбирал, где ему садиться - за него это сделал Робб, отправившись на войну и освободив его от службы в Ночном Дозоре. Иногда, разглядывая серые просторы равнин и холмов, открывавшиеся с помоста у башни, он с тоской думал о том бескрайнем Севере, который расположился за Стеной - ничто не могло сравниться с тем ощущением, которое он испытал, очутившись на самой вершине - у конца мира. Джон знал, что лежало там, за несколькими милями льда, но угроза, терзающая Вестерос, была куда более реальной - и близкой. Однако теперь, когда война была окончена, Джон наивно полагал, что будет освобождён от своих обязанностей - Лорда Винтерфелла - и сможет отправиться туда, куда пожелает сердце. Хотя он, конечно, сомневался, что захочет вернуться в Ночной Дозор - Сноу и самому себе бы не признался - но жизнь в качестве лорда, длившаяся больше, чем пол года, разбаловала его. Когда прилетел ворон из Королевской Гавани, Джон был на помосте - письмо принесла леди Ширен, светловолосая и извечно тоскливая, в тусклых шерстяных платьях и с грустными глазами. Она не была красива, но у Ширен был острый ум, под платьем угадывалось стройное, гибкое тело, и она обладала знатным происхождением, а также хорошим приданым - и Роббу нужны были воины, которых мог предоставить ее отец. Она передала ему свёрток и кротко улыбнулась - и Джон улыбнулся в ответ: Ширен часто развлекала его пустыми разговорами и захватывающими историями, вычитанными в книгах, и ему даже нравилось проводить с ней время. Ширен была разговорчива, а Джон предпочитал слушать, а не болтать, но не любил тишину - она его угнетала. — Это Робб? - спросила она, когда он закончил читать и перевёл взгляд на озарённый красным кругом солнца горизонт - выдался удивительно светлый день. Джон с грустью думал о предстоящем пути - до Королевской Гавани было более тысячи миль, а он не любил бывать так далеко от Севера, хотя никогда и не выезжал за его пределы. Джон отчего-то полагал, что ему вряд ли придётся по вкусу столица. — Робб обосновался в Красном Замке, он приказывает мне прибыть в Королевскую Гавань, чтобы помочь с вопросом о наследнике Железного Трона. По правде признаться, совершенно не понимаю, какой помощи он от меня ждёт - я не политик и вовсе не так умён, как мой брат. На некрасивом, но наполненным добротой и искренностью лице Ширен образовалась ласковая улыбка, делавшая ее более привлекательной, и она накрыла ладонью его руку, затянутую в кожаную перчатку. — Ты справедливо правил Севером в его отсутствие, - сказала она отстранённо и как-то тоскливо, - Робб гордился бы тем, как ты держался все это время. Он улыбнулся в ответ на ее слова - Джон знал, о чем думала Ширен, но искренне желал избежать этого разговора. Робб не призвал свою жену в столицу, ведь, если верить слухам, повсюду возил с собой молодую любовницу из Риверрана. — Я не правил бы им так справедливо без вашей помощи, миледи. И уж тем более без советов мейстера - Робб с самого детства говорил, что я способен только мечом размахивать. Ширен перевела взгляд на башню, с которой однажды упал Бран - и Джону показалось, будто это произошло целую вечность назад. Она вздрогнула от пронизывающего до костей порыва ветра, сунула руки в муфту и повела плечами. — Что ты собираешься делать после? - поинтересовалась Ширен, снова поглядев на Джона своими грустными серыми глазами. Он пожал плечами и улыбнулся. — Возможно, отправлюсь в путешествие. Я всегда мечтал увидеть мир, лежащий на пределами Вестероса. Ширен улыбнулась. Ей было невыносимо грустно, на языке вертелся совершенно иной вопрос, но она не решалась его задать. Она не решалась о многом говорить с Джоном - хоть они провели вместе множество часов, и леди Винтерфелла доверила бы ему даже свою жизнь, она все ещё боялась его. Джон был непредсказуем от того, что никогда не совершал импульсивных поступков. Он всегда был взвешен и спокоен, он был холоден и отстранён, держался воспитано, но отчуждённо. Ширен никогда не могла понять, о чем он думал на самом деле. — Надеюсь, ты не помышляешь о том, чтобы снова надеть чёрное. Мне бы не хотелось терять верного друга. - Сказала она с искренним чувством, коснувшись его руки снова. Джон пристально поглядел на ее лицо, а затем сжал ладонь в ответ. Его тёмные глаза были холодны, точно остывшее пепелище. — Вы и не потеряете, миледи, обещаю. Дорога заняла не больше двух недель - по подсчетам Джона, его отряд проходил больше сотни лиг в день, и совсем скоро серые и неприглядные пейзажи сменили леса и посадки из фруктовых деревьев, виноградники, простиравшиеся по левую и правую сторону от Королевского Тракта. Природа на Востоке страны была куда более разнообразной, чем на Севере, заключил Сноу, и виды эти завораживали. Перед глазами разостлались зеленые поля, долины и озера, блестящие своей гладью, словно зеркала. От красновато-жёлтых до темно-синих лоскутки полей выглядывали из-за облаков, низко спустившихся к земле, и Королевский Тракт, пролегавший среди них, казался широкой лентой, со всех сторон окружённая волшебными цветами. Джонку даже показалось, будто он чувствовал мягкий запах лаванды с примесью цитруса, чьи заросли ласково обнимали подножия холмов. Королевская Гавань была огромной. Если Винтерфелл представал крохотной крепостью, то этот город, казалось, захватил всю землю. Дворцы в рощах, амбары, кирпичные склады, бревенчатые гостиницы, дома купцов, таверны, кладбища, бордели - все друг на друге. Гомон рыбного рынка был слышен даже с моря. Здания разделяли широкие дороги, обсаженные деревьями, от них отделялись кривые улочки, а переулки были такими узкими, что два человека едва могли разойтись. Холм Висеньи венчала септа Бейелора с семью хрустальными башнями. На противоположной стороне города, на холме Рейенис, высились почерневшие стены Драконьего логова. Огромный купол обрушился, бронзовые двери не отпирали уже целый век. Соединяла холмы улица Сестер, прямая, словно стрела. Вдали поднимались стены города - высокие и надежные, и когда Джон и его кавалькада въехали в ворота, ему почудилось, будто они оказались в совершенно другом мире - в этом мире не существовало Стены и Севера, никогда не шёл снег, не опускались на купола и башни свинцовые тучи. От столицы пахло не лучше, чем от Чёрного Замка на Стене, и Сноу решительно не понимал восхищения Сансы этим громадным, копошащимся и шумным городом. Робб встретил его в тронном зале - и, если бы не меч отца, доставшийся ему после казни, Джон с трудом бы узнал своего брата в этом истощённом мужчине с посеребрённой бородой, грустными глазами и бледной кожей. Война вымотала Старка и состарила его - сейчас он особенно походил на отца, и у Джона, уставшего после долгой дороги, с отяжелевшими веками и накатывающей сонливости, перехватило дыхание. — Как и обещал, в чёрном, - бросил Робб, заключая его в объятия. Сноу рассмеялся и обнял его в ответ. Робб, точно не веря своим глазам, не желал отнимать руки от плечей брата, и все вглядывался в его лицо, точно выискивая ответы на вопросы, произнести которые был не в силах. — Думал ли ты, что однажды мы окажемся здесь? - произнёс он, обернувшись лицом к Железному Трону - строение причудливей Джон в своей жизни ещё не видывал. Он пожал плечами в ответ. — Значит, все правда? - спросил Сноу, кивая на трон. - Его сплавил драконий огонь? Робб усмехнулся - его глаза стали тусклыми, тоскливыми - совсем как у Ширен, оставшейся в Винтерфелле, подумалось Джону. — Все правда, - ответил он нехотя. У Джона было много вопросов и много слов, которые следовало бы произнести - они не виделись с тех пор, как он отправился на Стену с дядей Бендженом - но отчего-то Сноу не находил в себе сил разлепить уста. Он должен был сказать брату, что будет с ним - что отныне и навеки не оставит его - но не мог. Джон никогда не был силён в красивых речах. — И про любовницу тоже? - зачем-то спросил он, мысленно коря себя за излишнее любопытство - и не нашлось же более подходящего вопроса в данный момент. Робб перевёл на него невидящий взор - сейчас он был далёк от этого зала - и только Боги знали, где перебывали его мысли. Он не ответил, но Джону и не нужны были слова. Ему не стало обидно или совестно за брата - но ему стало жаль леди Ширен. Впрочем, он никогда не знал женщин слишком уж хорошо, чтобы с точностью сказать, что она чувствовала. Единственное, что он знал: женщины могли испытывать ненависть куда большую, чем были способны мужчины - он это понял с раннего детства, остро ощущая на себе неприязнь леди Кейтилин. Они двинулись к покоям по винтовой лестнице, когда Робб снова заговорил. — Она носит моего ребёнка. По лицу Старка скользнула улыбка, но глаза его оставались холодными, точно корка льда на озерной глади. Джону тут же пришла мысль о нелепости этой ситуации: вот уже второе поколение Старков, отправившись на войну, возвращалось на Север с бастардом в седельной сумке. — Знаешь, когда я впервые услышал об этом, то подумал, как чудесно будет назвать его Эддардом - в честь отца. У Старков всегда первыми рождаются мальчики - я ни мгновения и не сомневался, что это будет сын. Джон накрыл ладонью плечо брата и ободряюще улыбнулся. — Отец выпорол бы меня за это, - вдруг сказал Робб неожиданно резко и повёл плечами так, что ладонь Сноу безвольно соскользнула, шлёпнувшись о его тело с глухим звуком. Джон усмехнулся. — Отец не стал бы. А вот мать, наверняка, может. Робб усмехнулся, но даже попытка брата рассмешить его не согнала туч с лица. Джону стало совестно, что он так много думал о собственной жизни и испытаниях, выпавших на его долю - совершенно позабыв о Роббе, которому пришлось вести все северное войско за собой, ни мгновения не сомневаясь, не медля. Ему стало невыносимо жаль брата, потерявшего годы юности - сейчас ему было не больше двадцати трёх, но выглядел он точно старец - куда старше того мальчишки, что прощался со Сноу во дворе Винтерфелла. И в то же время Джон не мог не отметить, какую величественную и могущественную силу излучал Робб - несомненно, именно она вела за собой народ, и у Сноу болезненно сжалось сердце под рёбрами. — Тебе не стоит думать об этом сейчас, - сказал он, когда они вошли в просторный кабинет, некогда занимаемый Десницей Короля. - Я здесь, и вместе мы со всем справимся. Что бы ни случилось. Робб грузно опустился в кресло - оно отозвалось натужным скрипом ножек по деревянному полу, и Старк уронил лицо на ладони. На столе были разбросаны бумаги, книги, карты - Джон задумчиво изучал их, позволяя Роббу пребывать в собственных мыслях, пока он наконец не поднял лицо, и их взгляды не пересеклись. В голубых глазах поселилась надежда и уверенность - и они наполнились тем озорным блеском, который помнил Джон по детским забавам и шалостям - в которых ему, как бастарду, всегда отводилась роль козла отпущения. — Что бы ни случилось, - повторил Робб и улыбнулся. Джон улыбнулся в ответ.