Штормовая Гавань

У Джона кружилась голова - сильнее, чем во время любой битвы, и сердце билось быстрее, чем во время скачек - оно подкатывало к горлу и стучало так отчаянно, что, казалось, вот-вот вырвется из грудной клетки. У него ком образовался под языком, его тошнило и в то же время он испытывал непреодолимую жажду, поэтому потянулся к бокалу с вином и в несколько глотков осушил его под пристальным взглядом Робба. Взгляд у Старка был тяжелый, уставший, наполненный злобой и в то же время тронутый благодарностью - Робб был умён, чтобы понимать, что это - единственное верное решение. Джон искренне удивился, что эта идея пришла в голову именно ему - и хотя он уже сотню раз пожалел о произнесённых словах, пути назад не было. Джон предпочёл не смотреть на Айрин Хэлфорд, стоящую в трёх шагах от него, натянутую, точно тетива лука. Она смотрела на Робба, практически не моргая, и взгляд ее был растерянным, наполненным болезненным осознанием предательства - пожалуй, именно так расценивала она слова Короля Севера. Ее нижняя губа дрожала - казалось, она уже в следующее мгновение должна была разразиться слезами - во всяком случае, это сделала бы любая другая леди, но Айрин Хэлфорд вряд ли была истинной леди - именно поэтому реакция ее была непредсказуемой. — Вот, значит, что ты решил? - спросила она преувеличенно спокойным тоном - но голос ее звенел напряжением. Айрин Хэлфорд была бледна, точно полотно - ее руки, сцепленные спереди, были напряженными и будто бы сломанными. Робб прикрыл глаза - они поблескивали под дрожащими веками - и нахмурился. Ему тяжело дались слова, что он произнёс ей в лицо. Джону не следовало присутствовать при этом разговоре - но Робб настоял - и сейчас Сноу чувствовал себя неуютно, неловко, точно он вдруг снова очутился в Винтерфелле - в тот первый день, когда покинул Ночной Дозор и явился править северянами. Тогда на него глядели как на чужака, на изгнанника, на предателя своих клятв - и сейчас он ощущал нечто подобное. Смятение, горечь, одиночество. Он прошёл долгий путь от чужака до правителя, но сейчас не был уверен, что сможет повторить данный манёвр. Королевская Гавань никогда не приняла бы его в свои ряды - здесь он всегда будет изгнанником. Столица душила его. Он потянулся к вороту, но его пальцы замерли в воздухе, так и не коснувшись чёрного камзола. — Ты должна понять меня, - тяжело произнёс Робб - каждое слово давалось ему с трудом. - Я желаю тебе только добра. Айрин Хэлфорд, одетая в роскошное южное платье, открывавшее плечи, длинную шею и изящные руки, надменно хмыкнула. — Ты желаешь мне добра, - повторила она все тем же звенящим тоном. - Но что насчёт него? И ее цепкий, внимательный взгляд вперился в лицо Джона, отчего он почувствовал себя много хуже, чем до этого. Он глядел прямо на неё, и увиденное в ее глазах удивило его: она нуждалась в помощи, она молила о ней; в ней не было надменности и злобы - только всепоглощающая тоска и растерянность. — Что насчёт твоего брата? - повторила она. - Ты подумал о том, на что обрекаешь его? На брак с женщиной, обладающей особой репутацией, носящей чужого ребёнка. Она наступала - сделала несколько уверенных шагов в сторону Робба - и ее тон приобрёл особый напор и настойчивость. Джон невольно залюбовался ею - в гневе и отчаянии эта женщина выглядела не менее привлекательно, чем в растерянности и испуге. Ее дикие глаза горели, блестели слезами. — Подумай о том, к чему ты принуждаешь своего брата, подумай.. Робб, нахмурившийся, лишившийся всех красок, вмиг постаревший на множество лет, вдруг поднял ладонь, призывая ее остановиться. Было в его движениях и облике нечто действительно царственное и величественное, отчего она повиновалась практически мгновенно. — Хватит, - сказал он дрогнувшим голосом. - Я принял решение, и я огласил его - ты вынуждена повиноваться. Джон повинуется тоже. Робб не смотрел на него, но Джон чувствовал, как глубоко он в нем нуждался. Однако, несмотря на желание поддержать его, Сноу остался на своём месте, недвижимый. Айрин недовольно фыркнула. Робб выпрямился, одернул руками камзол - вид у него был поистине королевский. — Я не потерплю возражений, леди Хэлфорд, - сказал он звенящим тоном. - Мое решение - приказ, а вы - моя подданная. Его слова были безупречными, бесспорными, они не терпели споров и недовольств. Айрин, поражённая таким изменением бывшего любовника, на какое-то время замерла, растерянная, обречённая на судьбу, которую она не выбирала. Ее взгляд скользнул по комнате, но на Джоне не задержался. Она обернулась, чтобы уйти. — И я надеюсь, - слова Робба настигли ее у самих дверей - девушка не обернулась, но по неестественному наклону головы было видно, насколько она напряжена. - Что вы более не будете предпринимать никаких глупостей. Она хмыкнула, и ее губы тронула насмешливая улыбка - Джону хорошо было видно это из тёмного угла за круглым столиком, на котором располагались бутылки с вином и бокалы, подкованные серебром - точно лошади - они были похожи на ноги этих благородных созданий, извилистые и неровные. Айрин Хэлфорд покинула комнату, и ее шаги ещё долгое время раздавались по каменным ступеням Красного Замка, и Робб с Джоном прислушивались к ним, точно к знамению. Когда они наконец затихли, Старк шумно выдохнул и, прикрыв глаза, накрыл ладонью лицо. Дело было сделано. — Я присмотрю за ней, - бросил Джон, уверенным шагом направляясь прочь. Когда он очутился во внутреннем дворе замка, где практически не было никого, кроме двух-трёх дам в пышных платьях и с высокими южными прическами, Джон едва мог вдохнуть это пыльный, пропахший вином воздух - он забивал лёгкие песком не хуже чем просёлочная дорога. Сноу прикрыл глаза и шумно вздохнул. Глен, проехавший с ним практически весь Вестерос, чтобы прибыть в Королевскую Гавань, и, пожалуй, единственный, кто не глядел на Джона с отчуждением и пренебрежением, когда тот явился в Винтерфелл, стоял чуть поодаль от тропинок, у ярких кустов рододендронов, пестревших своими лепестками на фоне однообразной зелени. Он отсалютовал Джону бокалом, до краев наполненным вином, и Сноу неспешно двинулся к нему. Глен был невысоким, плотно сбитым воином, который прекрасно ладил и с мечом, и со стрелами, и с копьями. У него были приятные черты - в них не было ничего выдающегося, но, наполненные доброжелательностью, они притягивали взгляд. — Как все прошло? - спросил он, и лицо его засияло ободряющей улыбкой. Глен был из тех парней, кто всегда и во всем находил нечто приятное и удивительное. Однажды он пробовал себя в роли барда, однако никогда не рассказывал, чем это закончилось - и зачем же он все-таки подался в армию северян. Глену нравилась столица - впрочем, Сноу счёл, что больше всего ему нравились столичные женщины. Джон усмехнулся и покачал головой. Отчего-то вся сложившаяся ситуация казалась ему комичной и нереалистичной. — Лучше б нас по пути снегом замело.