* * *
— В детстве они пугали меня. Айрин боязливо выдохнула, и клубок пара взвился над ее головой, растворившись в ночной темноте неба. Она стояла перед чардревом на коленях, сцепив пальцы так крепко, что они побелели. От холода ноги свело судорогой, и она с трудом смогла пошевелиться, чтобы обернуться и поглядеть на того, кто нарушил ее уединение в Богороще. Однако ей и не нужно было видеть - то был Робб, его голос она узнала бы из тысячи других. — Меня они пугают и сейчас, - отозвалась девушка, и в тишине сада казалось, будто слова ее были раскатами грома. Робб в несколько шагов преодолел расстояние, разделяющее их, и помог Айрин подняться на ноги. Его пальцы сомкнулись на ее локтях. — Я думал, ты отдаёшь предпочтение Семерым. Айрин пожала плечами, не в силах глядеть ему в лицо - ее взор был прикован к застежке на плаще, удерживающей массивный волчий мех. — Я решила попытать удачи здесь, - сказала она рассеяно - отчего-то голову заполонили глупые мысли: она вспомнила о ночах, проведённых с Роббом, и сердце ее забилось чаще. - Вдруг, твои Боги услышат и ответят мне, ибо мои уже давно перестали обращать внимание на все молитвы. Старк протянул руку к ее лицу и, обхватив пальцами подбородок, заставил поднять его и взглянуть ему в лицо. Айрин Робб почудился каким-то незнакомым - Север преобразил его: теперь вместо уставшего и измученного войной мужчины она видела юношу, полного сил, преисполненного жизнью. Робб был сейчас даже красивее, чем в тот день, когда они познакомились на поле боя. Робб был болезненно красивым, и сердце Хэлфорд сжалось под рёбрами, принимаясь стучать быстрее, почти остервенело. Старк мягко улыбнулся ей, его взгляд, зачарованный, горящий, одобрительно огладил ее лицо, ласково опустился на губы, а затем его рот накрыл ее, и Айрин лишь успела судорожно вздохнуть, подаваясь его прикосновениям. Его руки скользнули на ее талию, огладили едва округлившийся живот, затем поднялись к плечам и запутались в блестящих растрепанных волосах. Робб прильнул к ней, точно пытаясь соединиться, и даже сквозь несколько слоёв одежды Айрин чувствовала жар его кожи. Робб стал покрывать рваными поцелуями ее лицо, но девушка, будто прийдя в себя, обхватила ладонями его лицо и отстранила. — Не нужно этого, Робб, - произнесла она напористо. - В нескольких шагах от нас твоя жена ожидает тебя в своих покоях. Робб отнял ее ладони от лица, перехватив своими пальцами. — Мне все равно, - горячо прошептал он, - мне все равно, Айрин. Его губы снова завладели ее ртом, в этот раз более настойчиво и жадно, и Айрин пришлось приложить немалое усилие, чтобы заставить его отстранится. — Мы оба знаем, что это не так. Ты - честный человек, Робб, и, если бы им не был, то не стал бы просить Джона помочь мне, не стал бы поступать так. Она погладила его руки и улыбнулась. Ее глаза блестели, щеки защипало от влаги. — Я люблю тебя, - сказал Робб, все же не пытаясь сократить расстояние между их лицами. - И всегда буду. Девушка улыбнулась ему. — Только не люби меня слишком сильно, - проговорила она мягко, - ибо я забуду тебя, как только выйду из Богорощи. Робб рассмеялся. Они оба знали, что это было неправдой. — Я не хочу отдавать тебя. Даже собственному брату. Тем более ему. Айрин покачала головой. — Часть меня всегда будет принадлежать тебе. Робб взял ее ладонь и накрыл ею грудь, там, где под плотным дублетом билось отчаянно сердце. Они оба прикрыли глаза. То было прощание, и пути назад не было. Когда Айрин покидала Богорощу, он смотрел ей вслед и прислушивался к тому, как шуршала под подошвами талая листва. Близилась зима, и Робб чувствовал холод не только вокруг него. Холод намеревался завладеть его сердцем.VI
24 мая 2019 г. в 21:19
Вид, открывавшийся из небольшого окна резной кареты, увешанной изнутри плотными шторами, был поистине удивительным. Айрин попросила стражей-северян остановиться возле поля, усаженного лавандой и чабрецом, чтобы сорвать себе пару веток сладко пахнущей травы, но задержалась - спустившись вниз от дороги она замерла перед цветущими рододендронами, не в силах оторвать взгляд. В Риверране таких цветов не было - не было их и на Севере, куда направлялась Хэлфорд.
Она сорвала один цветок и поднесла его к лицу - источающийся едва уловимый аромат свежести и цветения, он показался Айрин самим воплощением Юга. Она подумала вдруг, что вполне смогла бы быть южанкой - жить среди желтых, лоснящихся улиц, носить лёгкие прозрачные платья, заплетать волосы в высокие изысканные причёски. Она могла бы остаться здесь навеки, думала Айрин, прогуливаясь между травами и зацепляя их пальцами, чтобы оставить на коже воспоминание о Юге.
Айрин не сразу заметила, что весь кортеж, сопровождающий Джона Сноу, остановился, и возглавляющий его лорд, ее жених, стоял теперь на краю дороги, спешившись и держа коня под уздцы. Из-за расположения солнца невозможно было рассмотреть его лицо, но Айрин показалось, что оно было злым и недовольным. Закусив губу, она стала подниматься к дороге, надеясь не вызвать ни злости, ни осуждения Джона Сноу. Отчего-то ей сейчас меньше всего хотелось сердить его - в ее душе появилось смутное понимание: Джон был добрым человеком, странным, но наделённым большим открытым сердцем. Он был ее спасением от пересудов и сплетен, от ужасающей участи женщины, носящей бастарда. Джон Сноу был человеком, которому она была обязана - и, если поначалу ее раздражала мысль о том, чтобы быть в долгу перед ним, то сейчас, не видя иного выхода, она решила, если уж не сдружиться, то уж точно наладить отношения с будущим мужем.
Вопреки всем ее ожиданиям, лицо Джона не было недовольным или полным злобы - легкая пелена угрюмости, привычная для северян, накрыла его облик, но взгляд его был внимательным, заинтересованным, почти удивлённым. Айрин улыбнулась ему так очаровательно, как только могла и, протянув сорванный цветок, направилась в сторону своей кареты.
Джон проследовал за ней, явно смущённый и удивлённый такому подарку, но, как истинный рыцарь, распахнул перед ней дверцу кареты и помог взобраться внутрь. Когда их ладони соприкоснулись, Айрин почувствовала, что кожа Джона была удивительно холодной даже в невыносимой южной жаре.
— Надеюсь, дорога не доставляет вам неудобств, - сказал он как можно более вежливо - его глуховатый, низкий голос звучал очень громко в предзакатной тишине.
Солнце клонилось к горизонту, но следующей ночевки можно было ждать только у Трезубца, а до него было чуть больше дня пути. Айрин устроилась в карете поудобнее, среди своих немногочисленных сундуков и перевязей разноцветных тканей и взглянула на Джона из-за плотных штор. Он был одет в тёплый дублет, выполненный в цветах Старков, подбитый мехом плащ был перекинут через седло, но, казалось, он источал холод.
— Я пробыла в дорогах довольно долго, чтобы научиться сносить их. Не беспокойтесь, милорд, - отозвалась она преувеличено легко: Айрин мучилась то от жажды, то от жары, то от духоты, то от дурноты.
Джон кивнул, и лицом его вновь завладела угрюмость. Айрин, словив себя на странной мысли, вдруг подалась вперёд и сказала:
— Я полагала, что вы будете ехать с Роббом, милорд.
Сноу усмехнулся - Айрин будто бы только сейчас заметила, что он был невероятно красив: хорошо сложенный, с правильными, по-мужски приятными чертами лица и бездонными чёрными глазами, Джон Сноу мог бы стать предметом грёз любой юной мечтательницы.
— Робб предпочёл, чтобы я присматривал за вами во время пути, - отозвался Джон с грустью. - И я не лорд.
Хэлфорд опустила взгляд на лютоволков, украшающих нагрудник Сноу. Джон, вне всяких сомнений, был куда большим Старком, чем медноволосый Робб или нежная Санса.
— Но скоро станете.
Джон поглядел ей прямо в глаза. Его губы тронула язвительная усмешка, но взгляд остался холодным, отстранённым. Он будто никогда и не был там, где находился. Его взгляд всегда блуждал где-то далеко.
— Лорд-бастард, - сказал он жёстко, точно ему самому противились эти слова. - Не такой участи вы бы себе желали, верно?
Айрин ничего и сказать не успела в ответ, как он, захлопнув дверь кареты, направился к своему коню, с лёгкостью запрыгнул в седло и приказал двигаться дальше. До привала на Трезубце он старательно избегал Хэлфорд.
К утру, когда северная армия уже собиралась покинуть место ночлега и вновь отправиться в путь, он оказался возле кареты Айрин и больше никуда не пропадал, сопровождая ее до Близнецов. За несколько дней Хэлфорд пришла к выводу, что Джон вовсе не был жестоким, отчуждённым или холодным. Скорее всего, он просто не знал, как вести себя в компании женщин - но со временем общество Айрин перестало быть ему тягостным, и девушка открыла его для себя как занимательного собеседника и впечатляющего рассказчика. По вечерам, когда садилось солнце, и Хэлфорд, высунувшись из окна, следила за огоньками длинной процессии, растянувшейся по Королевскому Тракту, Джон живо описывал ей настоящий Север, безжизненные, усыпанные снегом равнины, одичалых и Стену невиданной высоты. Он рассказывал ей о том, что однажды взбирался на неё, рассказывал о том, что видел гигантов и удивительных животных, живущих по ту сторону, и Айрин постепенно привыкала к звуку его голоса, к тому, что он был рядом, заботился о ней и был к ней добр. Джон всегда был вежлив и учтив. Он был заботлив и терпелив, и он всегда был неподалёку. Когда ей нужно было помочь спуститься из кареты, он протягивал ей руку. Когда Айрин становилось дурно, Джон оказывался тут как тут - с флягой прохладной воды. Когда она выглядывала в окно, чтобы осмотреть местность, он рассказывал ей о крепостях и постройках, которые они проезжали - если чего-то и он не знал, то выдумывал на ходу.
Иногда Джон рассказывал ей леденящие кровь истории о мертвецах и холодах Севера, а затем смеялся от души над ее испугом.
Вскоре Айрин и сама, каждый раз выискивала его в толпе, нетерпеливо ждала, что он приблизится, затаив дыхание, слушала его рассказы. Рядом с ним она забывала о том, что с ней происходило.
Порой, глубокой ночью, в узкой комнате постоялого двора, за которой находились несколько северян, Айрин представляла себе, что они с Джоном были влюблены друг в друга - что они были помолвлены по собственной воле, что их сердца тяготели друг к другу, вырываясь из грудной клетки, разбивая рёбра. Но наутро эти мысли исчезали и заставляли ее чувствовать стыд перед Джоном - она была грузом на его плечах и наивно полагала, что он однажды сможет считать ее чем-то иным, не обузой, не тяжкой ношей. Временами она хотела этого - но в его взгляде была лишь вежливая отчуждённость, остальное, заволоченное темнотой, оставалось скрытым.
Когда перед взглядами измученных путников предстал Винтерфелл, лицо Джона преобразилось - оно одновременно наполнилось облегчением и страданием, и Айрин знала, от чего. Он был рядом - ехал верхом у кареты, и, когда она выглянула из окошка, чтобы получше рассмотреть главную крепость Севера, Джон улыбнулся ей и кивнул в сторону замка.
— Винтерфелл был здесь с тех времён, когда Эйгон Таргариен и его сестры прилетели на своих драконах, чтобы завоевать Вестерос.
Айрин поглядела на угрюмые башни, на стяг Старков, на серое небо - и ее наполнило воодушевление - в большей степени из-за того, что в замке ее ждала тёплая постель и ванна. Санса, перебравшаяся в ее повозку, радостно защебетала что-то о родном доме, но Хэлфорд смотрела только на Джона. Его лицо стало скорбным, но глаза засверкали.
Когда он помог Айрин выбраться из кареты и ступить на замёрзшую землю, его губы тронула лукавая улыбка, и он склонился к ней, прошептав на ухо:
— Будьте готовы, что вас станут разглядывать. Свадьба бастарда явно произведёт впечатление на северян.
Айрин улыбнулась и потупила взгляд. Опустив лицо, она постаралась избежать придирчивого взора леди Кейтлин, впившегося сначала в Джона, затем в неё. Рядом с ней с сияющим видом стояла молодая, наделённая всеми чертами истинной северянки, женщина. Айрин тут же догадалась, что это была Ширен Старк, жена Робба.
Робб, горделиво спустившийся со своего коня, обнял свою семью, потрепал по волосам братьев и поцеловал жену. У Хэлфорд в груди защемило, она на мгновение представила себя на ее месте, но она, к сожалению, стояла по другую сторону. Ее ноги опухли, живот немыслимо тянул, на глаза навернулись слезы.
Джон, точно почувствовав это, сжал ее ладонь в своей. Но Айрин даже не смогла посмотреть на его и поблагодарить, ее глаза блестели от влаги.