Daddy

      Тем же колючим вечером Саша вернулась домой. Часы отмеряли девятый час, на кухне мама как всегда готовила ужин. По квартире разносился довольно приятный аромат. Обоняние девушки и так было обострено голодом, поэтому организм ответил звонким урчанием, на запах. Саша разделась, поздоровалась и села ужинать, надеясь, что мама не станет устраивать ей допрос, но как это обычно и бывает, первыми вопросами, после приветственной прелюдии были: -Как все прошло? Будешь ходить? Что там было? — конечно, Сашины ответы бы не повлияли на решение отдать ее в руки репетитору, но поддержать беседу все же было необходимо. -Да, как всегда… Ну знаешь, репетитор, как репетитор, правда, мутный какой-то. Не поняла я его… — Не дав договорить, Екатерина Анатольевна перебила сухой рассказ дочери. -Как не поняла? Тему не поняла? Что не так? -Как человека не поняла.- Мать выдохнула — все прошло нормально, не волнуйся, мам. Данных подробностей хватило, чтобы женщина отстала и продолжила заниматься своими делами, тем временем Саша уже успела поесть и уйти в свою комнату. Она попробовала засесть за домашнее задание, но попытки не увенчались успехом, поэтому ее вечер закончился прослушиванием музыки и чтением «Парфюмера». Спать легла девушка довольно поздно, но Андрей, снившийся ей всю ночь, испортил и так кратковременный сон девушки. И снова утро, опять проводить каждодневные процедуры, неменяющиеся в течение года ни разу. Снова завтракать, вести обыденные беседы ребенка с родителем, опаздывать на троллейбус, выслушивать брюзжание Максима…. Столько дел. Саша проснулась, голова болела так, будто девушка и не спала вовсе, а Андрей все также продолжал лезть к ней в голову. Что теперь придумает ее больная фантазия? Разденет его? Поселит с Сашей в одной комнате? Ах, точно… кошмары же не повторяются. Скверное настроение преследовало девушку весь день. Анечка продолжала раздражать тем, что подавала признаки жизни, учителя, злые в преддверии пробников, срывались на своих юных подопечных, Максим совершенно ее не слушал, а Андрей так и господствовал в ее мыслях. Как посмел он, парень, которого она даже не знает, который ведет себя так цинично и грубо залезать к ней в голову и вести себя так, словно он там хозяин… Но все же, к середине дня Саша, с трудом умерив свой пыл, сосредоточилась на учебе, и черепушку вновь заполнил учебный вакуум. Расчистить остатки мусора в голове помогла тренировка, сложно думать о чем-то, с трудом передвигая ноги в сторону дома, после двух часов повышенной физической нагрузки. Так прошел первый день. Прошло еще две недели с того дня, как Саша познакомилась с Андреем. Назвать это время лучшим в своей жизни девушка точно не могла. Родители разъехались по командировкам, и в квартире, наконец, должна была наступить тишина. Мелодию одиночества заглушали всхлипывания, доносившиеся из Сашиной комнаты. В темноте, на кровати, обхватив колени руками и спрятав в них лицо, различался вздрагивающий силуэт. Включенный экран смартфона показывал второй час ночи. Саша только что осознала свою влюбленность в того самого парня, который терроризирует ее, заполняя все ее мысли, вторую неделю подряд. Да-да, Саша влюбилась в Андрея. Вернемся к нашей героине. Мысли спутались, Максим не отвечал на звонки. В комнате было очень холодно, сквозняк. За окном разносились вопли сирены, в груди разносили вопли боли от осознания невозможности этих отношений. В такие моменты кажется, что это конец, что это первая и последняя влюбленность. Можно все это списать на подростковый максимализм и повышенную эмоциональность, но можно и оправдать неопытностью в историях любви и новизной ощущений. Подростки — Это те же дети, но которые начинают прощупывать мир взрослых и болезненно взрослеть. Первая влюбленность, первые комплексы, первые серьезные поражения, первые настоящие ссоры. Все происходит впервые и очень болезненно. Жизнь препарирует тебя без анестезии, доставая из тебя новую, сформировавшуюся личность. Родители, учителя, все близкие — становятся ассистентами, стоящими над тобой и подающими на твоих же глазах тот самый скальпель, которым тебя сейчас изрежут. За эти две недели Саша несколько раз сходила на дополнительные занятия к Андрею. Он перестал казаться ей таким уж и неприятным: у них совпали музыкальные вкусы и некоторые взгляды на жизнь. Андрей оказался интересным собеседником, иногда он проявлял заботу о девушке, а его попытку шутить чаще всего оказывались удачными. Теперь, узнав его чуть лучше, он перестал казаться ей таким противным. Вдобавок ко всему, парень поил ее чаем перед занятиями, а вечерами провожал до остановки, как бы сильно его не тянуло остаться дома. Ничего особенного, таких приятных людей довольно много вокруг, не в каждого же влюбляться. Андрей привлекал чем-то другим. Какой-то загадкой, спрятанной глубоко внутри, закопченной сигаретным дымом и закованной в цепи уравнений, которые он так любил решать. Сказать кому-то о своих чувствах не представлялось возможности. Доверия Саши необходимо было заслужить, она никогда бы не стала откровенничать с первым встречным. Оставался Макс. Но почему она все еще не рассказала ему о своих переживаниях? Все просто. Она и сама поняла себя только сейчас, а помог ей в этом случай, произошедший в последнюю встречу. Они с Андреем как всегда пили чай, сегодня в пропахшей сигаретами комнате играли Muse. Телефон Андрея зазвонил, прервав «Безумие» «Сладкими мечтами» Мэнсона. В разговоре, как бы нарочно естественно, проскакивали: «Любимая», «Скучаю», «Котенок». После каждого подобного выражения, земля все дальше уходила из-под Сашиных ног, а гул в ушах нарастал, но она так и сидела, мило улыбаясь и потягивая чай. В сердце что-то щемило. Просидев занятие, Саша выбежала из квартиры, в этот раз одна. Доехав до дома и поднявшись в квартиру, ногой отбросила портфель и, забыв поесть, упала на кровать. -Конечно, чего ты хотела, о чем ты думала? Ну, давай, оправдайся! — Слова вырывались, надломленный голос дрожал. Дрожало все. От чего-то, стало невыносимо неприятно. Саша в один момент показалась самой себе такой глупой, беспомощной и беззащитной. Так она и провела всю ночь, под конец она уже не плакала, просто озиралась распухшими, и от того еще более выпуклыми, глазами, пустыми и стеклянными в обрамлении темных кругов.