***
Клаус не чувствовал себя так нервно с момента, когда у него была последняя тяжелая ломка. Он сгрыз свои ногти до основания, даже пол помыл, чтобы отвлечься, выкурил уже всю пачку, а прошло всего пару часов. Саша возвращалась в восемь. Обычно он засыпал, когда она уходила по долгу службы, просыпался где-то к 12, занимался своими повседневными делами, иногда, если у Саши было время, обедал с ней в центре, в шесть начинал готовить какой-нибудь хитрый ужин из кулинарной книги Джейми Оливера. Иногда бродил по городу, иногда не вылезал из постели и смотрел сериал, чтобы вечером пересказать своей занятой девушке каждую серию в лицах. Но сегодня… — Что она увидела? — спрашивал он у Бена. — Может…может ее уволили? Бен закатывает глаза. — Клаус, не драматизируй. — Я переживаю! Вдруг что-то важное? Вдруг ей нужна помощь? Вдруг… не знаю…кого-то взяли в заложники и требуют от нее выкуп и… — он размахивал руками и задыхался от тревоги. — Клаус. — Ты же слышал ее сегодня. Я сама, — передразнил он ее. — Всегда вот это «Я сама». Я думал, мы это уже преодолели. Бен стал понимать, что Клаусу куда дороже поистерить, чем послушать разумные доводы его брата. — Ах. А может она мне изменяет? — шепнул он. — С какой-нибудь жгучей буч, которая прислала ей за утро какое-нибудь пошлое сообщение или фото ее киски… А может это Кевин? А?! Этот ее ассистент Кевин, который почему-то трогает ее телефон и-и-и! — Кевин скорее запал на тебя, чем на нее. — Оу, ты правда так считаешь? Очень мило с его стороны! Но! — Клаус поднял палец вверх. — Я до сих пор думаю, что он… — Клаус, ты так все разрушишь. Он остановился. Слова наконец возымели действия, и рассудок пришел на место истерики. Клаус сделал громкий вдох и устал провел ладонями по лицу. У Саши были проблемы с доверием. Она как занятая бизнес-вумен привыкла все делать самой, никому не доверять и как цербер охранять свое личное пространство. Клаус приближался к нему на цыпочках, аккуратно, невидимо, шажочком за шажочком, хотя никогда не отличался такой тактичностью и выдержкой. Стоило ему чуть сильнее надавить, из Саши сыпалась ее ярость, гнев, истерика, которыми она прикрывала страх быть брошенной. И Клаус каждый день доказывал, что этого не случится. Он вспомнил их первую встречу. Какой-то пестрый неоновый рейв, он пришел туда со своим на тот момент парнем, и девушка в белой рубашке и высоких брюках выглядела странно и потерянно на фоне оголенных тел. Она мрачно сидела за стойкой, крутила в руках бокал. Наверное, они привлекла его внимание, потому что будучи такой обычной в жизни, в этом антураже она выглядела полнейшим фриком. А может и потому, что ей было больно, а Клаус разбирался в боли. Он знал этот взгляд наизусть. Какой-то парень подошел к ней, и Клаус отчего-то вгляделся внимательно. Девушка явно отшила его, вот только увела взгляд от бокала. — Эй! Эй! — запаниковал Клаус, выбираясь из рук своего парня. — Не пей этого! Разумеется она этого не услышала, и Клаусу пришлось выбить бокал у нее прям из рук. Ему показалось, что он на секунду оглох, настолько сильно было напряжение. Девушка резко развернулась так, что аж волосы взмыли. — Ты охерел?! «Как грациозная акула», — подумалось Клаусу. — Он что-то подсыпал тебе в стакан! — пытался перекричать он музыку. — Я, мать твою, заплатила за это дерьмо. — Он пытался тебя изнасиловать! — Думаешь, — она с трудом встала с барной стойки, и только тогда он понял, что она пьяна в стельку. — Клаус, милый, — его парень дернул его за плечо. — Идем на танцпол, — шепчет он ему в ухо. Она смотрит на них как-то… с сожалением, с завистью, с болью? Клаус не знает, но что-то в его сердце ёкает от этого контраста идеально выглаженной рубашки и какой-то детской растерянности. Она мотает головой, его уводят. И по-хорошему, ему стоит вернуться к своему парню. — Я на секунду, — он пробивается сквозь толпу, пытаясь заметить флуросцентную от неона рубашку. В какой-то момент он видит, как кто-то тащит ее за руку. — Отойди от нее! — Клаус наносит удар, и какой-то парень падает на пол. Клаус сам недоумевает от своей выходки, как кажется, и все. Но в этот момент в нем разливается небывалое удовлетворение, которое он не испытывал ни на одной миссии. Саша глупо смотрит на него, открыв рот. И он чувствует себя героем. Впервые в жизни он чувствует себя настоящим героем. " Вот что наверное, чувствовали все остальные? Тогда можно понять Диего». И в ее глазах он видел себя кем-то особенным… Кем-то важным, сильным и… В следующую секунду ее вырвало ему на ботинки.***
Было два часа дня. Клаус не спускал взгляда с ее ноутбука. — Ты этого не сделаешь, — все повторял Бен. — А если я случайно увижу это сообщение, а? Взял ее ноутбук…чтобы начать свой порнографический автобиографический роман, и совершенно случайно… Бен пнул его в плечо. — Ауч! Меня начинает это уже бесить. У Клауса руки чешутся. Как никогда хочется дозы, чего-то жесткого, отвлекающего, галлюциногенного. Нет. Он обещал. Он дал слово. Иначе они расстанутся. Клаус стоит под ледяным душем, пытается привести себя в чувство. Тревога бродит внутри его тела, душит изнутри и не дает мыслить. — Спроси ее напрямую. Он отправляет ей сообщение: «Привет, солнце, как у тебя дела?» Она отвечает: «Много работы, малыш. Постараюсь освободится по-раньше. Уже соскучился?» Он: «Как всегда. Ты странно вела себя за завтраком». Она долго печатает. Перестает. Снова начинает. Она: «Просто Кевин перепутал время встречи, вот и пришлось бежать». — Малоправдоподобно. Он: " Ох уж этот Кевин. А что за встреча?» Она: «Скучная встреча с заказчиком. Милый, может заведем собаку?» — Она что-то от меня скрывает! — орет Клаус в пустоту. И он напивается. Напивается быстро и до отключки. Он эти три месяца ничего тяжелее вина не пил. Включает их любимый плейлист, пьяно поет Агиллеру, плачет, и готовится к самому худшему. — Она бросит меня… Бросит…- бормочет он сквозь сон. И слышит возню за дверью. Клаус вскакивает с ног, и быстро бежит к выходу. — Дорогая, только не… Но за дверью оказывается Диего, и вид у него ошарашенный. Братья молча пялятся друг на друга. — Я…кхм…в-в-зять почту, — в руках у него действительно пару конвертов из их почтового ящика. — Это ты…- шипит Клаус, вцепляясь ему в шею. Диего скорее на рефлексе прикладывает его головой о косяк, тут же спохватываясь. — Клаус! Клаус! Ты как? Извини?! Клаус держится за ушибленный лоб, а перед глазами мелькают вспышки. Диего помогает уложить его на кресло, и тут же приносит замороженные тарталиньи, который Клаус оставил на ужин. — Ты с ней в сговоре, да? Ты ее покрываешь? — услышав это, Диего распахивает глаза и удивленно сглатывает, и прижимает конверты ближе к груди. — Или это ты… Ты ее любовничек? Диего аж задыхается в кашле. — Ты совсем придурок?! — Сначала эти воскресные завтраки, теперь это…- Клаус старается звучать угрожающе, но голова слишком кружится. — Она мне изменяет с собственным братом… Бен до невозможности закатывает глаза и шлепает ладонью по лицу. Диего с обиды швыряет в него письма, достает телефон и показывает смс. Саша: «Диего, возьми почту и сожги ее нахер. Не спрашивай. Спасибо». Клаусу едва удается прочесть, он поднимает одну бровь вопросительно. Затем начинает перебирать письма. — Тоже мне Отелло, — фыркает Диего. Реклама, счета, реклама, счета, журнал по вязанию и… — Это из-за этого? — он достает кремовый конверт в плотной бумаге. — Мне откуда знать?! — закипает Диего. — Мне сказали, я пошел помогать. Клаус открывает конверт. «Приглашаем на свадьбу Мелании Диккенс и Честера Донован». — Ты ведь увидел, да? — обращается Клаус к Бену. — Ты ведь знал, что ее сестра выходит замуж? Диего забирает из рук конверт, смотрит на дату, на место. Клаус тяжело вздыхает. — Она до сих пор меня стыдится. Не хочет, чтобы семья обо мне знала. И правильно. Я неудачник, — он отбрасывает тарталиньи со лба прямо на пол. — Не хотела меня обижать и… — Прекрати, — приказывает Диего. — Хватит жалеть себя, и сделай уже что-нибудь. Докажи, что ты мужик. Или кто ты там, как ты там себя генно идентифицируешь… — Гендерно, Диего. — Не важно. Либо ты показываешь ей, что тебя можно представить родителям, либо мне придется почтовые ящики поджигать. А мне это к черту не сдалось. *** Саша с тяжелым сердцем возвращается домой. На столе горячие тарталиньи, свечи, вино — как в принципе и всегда. Только сердце неприятно щемит от стыда. В руках у нее пакеты с самой вычурной мужской и не очень одеждой, которая могла бы понравится Клаусу и с брошюрой из питомника. — Дорогой, ты где? — несмело спрашивает она. — Я в ванной. Как прошел день? Она падает на диван и снимает туфли на каблуке. — Все оценили наряд, который ты мне сегодня выбрал. Просто собирала комплименты… — сказала она совсем безрадостно. — И от Кевина? — Кевин скорее запал на тебя, чем на меня. Так что это мне нужно ревновать. Она слышит его смех за стенкой. Открывает вино легким движением штопора, наливает в бокал и пьет залпом. — Клаус… Я кое-что скрыла от тебя. Дело в том, что… Я знаю, не мне жаловаться на мою семью, особенно учитывая твою историю, но… Короче. Моя старшая сестра выходит замуж, и она очень хочет, чтобы я приехала и… Там будет вся моя семья, чертов фамильный особняк, друзья детства, и всякие снобы, от которых меня тошнит. Мама будет говорить какая я жирная и что мне давно пора исправить нос, отец будет жаловаться, что я не пошла в семейный бизнес, и там правда, правда, будет просто ужасно. Моя семья постоянно меня осуждает за мою малейшую провинность, я с ними уже лет пять, если не больше, и не общаюсь. А еще тетя Эвелин, это сущий ад, я тебе клянусь… Она замолкает, когда Клаус выходит из ванной, и роняет бокал. На нем строгий костюм. Лицо гладкое, выбритое, волосы уложены назад, и ни капли косметики. Он разводит руками со своими: «Привет. Пока». — Я видел приглашение и… — Снимай это немедленно. Клаус вскидывает брови и хихикает. — Ты настолько по мне соскучилась? — Снимай это немедленно. Что… Зачем ты сбрил бородку? Мне так нравился твоя дебильная бородка и… Клаус не понимает. — Я думал, что… — Малыш, тебе это все, конечно, очень идет, но это не тот Клаус которого я люблю. Точнее, — она массирует виски, — это плохо прозвучало. Я тебя любым люблю, но… — она развела руками. — Пожалуйста, не меняйся ради меня. — Я думал, что может таким ты не будешь меня стыдиться… — Боже, Клаус, я стыжусь себя. Я стыжусь, что на твоем фоне я абсолютно заурядная и скучная. Даже Кевину ты нравишься больше, чем я. А у него жена и дети! — Кевин вообще больной извращенец. Тогда почему…ты хотела скрыть письмо? — Потому что я ненавижу свою семью. Они осуждают каждый мой шаг, и они, — она подходит к нему и держит за гладко выбритые щеки, — они даже знакомства с тобой не заслуживают. «Докажи, что ты мужик» — звучит в его голове голос Диего, и Клаус стискивает кулаки. — Мы поедем на свадьбу твоей сестры. — Что? — опешила Саша. — Я решил, что мы поедем на свадьбу твоей сестры. Я познакомлюсь с твоей семьей, ты представишь меня как своего парня, и даже перед этой тетей Эвелин. Окей? Я так решил. Мы едем. Он всегда опасался ей перечить. Он всегда боялся ее подавить, потерять, боялся, что она возмутится и просто выгонит его. Она смотрит на него открыв рот, как тогда, в первую встречу. — Хорошо, любимый, как скажешь, — говорит она так покорно и ласково, что бабочки в животе пляшут до горящего возбуждения. Клаус чувствует себя героем. Снова. — И боже мой, сними с меня уже этот ужас, — говорит он, стягивая галстук.