***
Он справился за 5 дней, хотя по его мнению всё могло быть намного хуже. Винсент так и не объявился. Голову Майка стали терзать жуткие мысли. Они лезли отовсюду: что бы он не делал, где бы не находился, всё равно все его мысли были лишь о Винсенте. Где он, как он, почему так долго, вдруг он ушёл навсегда? А что, если те слова были именно про это?! Что, если Винсент имел в виду, что уходит. — В дуэте нет места троим, — эту фразу парень повторял раз за разом. Она была вязкой и оседала на языке горечью. Признаться честно, он не ожидал, что будет тосковать. Не ожидал того, что будет сидеть у панорамного окна с чаем и ждать. Ждать долго, иногда по нескольким часам, чтобы потом незаметно уйти на несколько минут и вернуться. Скорее всего он засыпал прям там же: на одеяле, заботливо принесенным Фокс, облокотившись на стену и смотря в большое окно. И хотя выживший не был человеком из разряда «усидчивых», он мог похвастаться тем, что лежал в одной и той же позе, не замечая никого вокруг. В таком темпе прошла неделя, а затем Шмидт был вынужден уйти на разведку. Их запасы кончались и для пропитания нужно было мясо. Конечно, не в таких больших количествах как раньше, но хоть бы чуть-чуть. Ему не хотелось нарваться на какого-нибудь мутировавшего. На одних овощах и фруктах далеко не уедешь. Тем более в такие времена.***
Это было за одной из пятиэтажек. Его рюкзак к тому времени был уже наполнен, и он собирался идти домой, но при этом изменив путь. Он хотел пройти более долгий путь, только ради того, чтобы вернуться ближе к вечеру. Парень и вправду не хотел появляться раньше. То ли из-за того, что хотел развеяться, то ли из-за того, не хотел возвращаться вовсе. Второй вариант был ему ближе. Да и он сомневался, что сможет забыть своего попутчика, с которым был знаком два года с половиной. Он окинул взглядом старую детскую площадку, которая успела покрыться ржавчиной и на ней скрипело абсолютно всё при малейшем дуновении ветра. Почти все болты валялись на земле, засыпаные песком. Он пинает камешек, что валялся у ног, и непроизвольно улыбается. Помнится Винсента раздражали резкие звуки выжившего, да и движения тоже. Так что Майк просто забывает про это. Он проходит чуть дальше: к скамейкам возле большого дуба. Тот распустил свои корни, и теперь они были некрасивыми обрубками, что выглядывали из-под земли. А затем в глаза бросился, казалось бы, незначительный факт. Пройдя он здесь несколько дней назад, просто блуждая, он бы не заметил этого вообще, а теперь, когда время не сковывает его шею, он наконец может рассмотреть всё поближе. На выкорчеванных корнях рубцы, а под лавочкой он находит не до конца запекшуюся черную кровь. Произошло не так давно.***
Мне казалось всё это странным и я решил посмотреть на это всё с высоты птичьего полета. Решение пришло не сразу: я ходил взад — вперёд, наяривая круги по площадке, а затем запрокинул голову, смотря в небо. Глаза сами вцепились в резные выступы крыши, и я побежал в ближайший подъезд. Лестница на крышу была закрыта. Мне требовались кусачки, которые лежали на самом дне моего рюкзака, заваленные мясом. Как только можно, так оплашаться? Мне пришлось долго возиться. Кусачки были все в крови, кишках и жире, но всё-таки я сломал замок, сцепляющий люк с полом. Металл противно заскрипел, но открываться всё же не решил. Что-то мешало ему сделать это. Я не мог сказать точно что именно, так как люк был не решёткой, как в большинстве подъездах, а цельным куском металла, который явно был сделан для таких как я, но всё же время дало о себе знать. Я смог открыть его лишь тогда, когда вытолкал его. Как бы это сумбурно не звучало, но всё же это было именно так. Как после оказалось, люк не хотел открываться из-за того, что кто-то специально его сломал. Да к тому же пол здесь был залит кровью, которая скорее всего затекла в проемы и засохнув там, скрепила две части. Железо было покрыто ржавчиной и явно говорило о том, что пора бы вынести его в утиль, но… Дверной проём, который тоже за частую был закрыт какой-нибудь железо-бетонной дверью, теперь же стоял вовсе без двери. И с этого ракурса я мог наблюдать за тем, что творилось на крыше. И первым делом меня напугала тень. Я прекрасно знаю, что такое мутанты, и прекрасно осведомлен о том, что около 80 их процентов это охотники, которые чаще всего не бегут за дичью, а ждут её. Их нельзя было назвать ленивыми. Такой способ жизни обуславливался габаритами, какими-то болезнями или ранами, которые явно мешали вести полноценную охоту. Впрочем, за годы своей жизни я не раз натыкался на вот таких вот ждущих мутантов. И теперь за меня говорило чувство самосохранения, которое, чуть ли не требовало от меня обезопаситься, но я сначала стою, словно, статуя, а затем все же сдаю назад, пятками ища люк ведущий вниз. Если он голоден, то, конечно, спустится вместе со мной.