Мутация, ничего не меняет

      Он нес его на спине достаточно долго, но все же не издал ни звука. Просто шел по знакомой дорожечке до их пристанища. Майк тоже молчал, вот только из-за упрямства. — Ты те слова тоже сказал с каким-то подтекстом или чтобы показаться крутым и невъебенным? — Эта девчонка лишила тебя мозгов? Мне, казалось, ты более умён. — Ладно, я понял. И все же, почему она тебе так не нравится? Мы ведь с тобой тоже познакомился с бухты барахты. — Не надо сравнивать нас и тебя с ней. Нам и без нее было хорошо. Мы жили на воле, никого не трогали, убегали от ГЗшников. Все было в ажуре. До тех пор пока ты не встретил ее. Давай хотя бы вспомним, чем заканчивались твои новые знакомства, — он резко сбрасывает Майка со своей спины на какую-то скамейку, а затем наклоняется ниже, к его лицу: — Знакомство с Рокетт, обернулось тем, что тебя пичкали наркотиками, твое знакомство со Скоттом, который захотел тебя грохнуть. Да даже наше знакомство было таким. Я пошел за каким-то куском мяса, и я сейчас не шучу. Ты всего лишь кусок мяса, который с разных сторон выглядит по разному: ГЗшники видят в тебе подопытную крысу, Фокс — маму-наседку, которая готова прибежать к ней по первому зову, та же Рокетт видела тебя как удовлетворение собственных желаний. Просто сногсшибательный набор. А теперь представь что будет, когда добрый дядюшка Скотти придет к тебе домой, и поставит тебя раком. А точнее не так. Он придет к тебе домой, направит свою винтовку к голове, такой нужной Фокс и ты сам сдашься. Прям несбывшаяся мечта. Я пошел с тобой… Просто потому что. Наверное, мне было скучно. Наверное, мне было интересно. Наверное, ты в принципе был единственным человеком, которого я увидел впервые после апокалипсиса. Хотя нет, это не причина. Причина кроется в том, что я подыхал. Видишь ли, но моя квартира, в которой я жил, стала для меня тюрьмой и я не мог выбраться. А затем совпало так, что пришел ты. И первая мысль была, что ты меня спас, хоть и против своей воли, а значит я должен вернуть тебе долг. И я вернул. Вот только теперь мой долг закрыт, а я, как бы это бредово не звучало, привязался к человеку. И для меня единственный плюс заключается в том, что ты имеешь иммунитет, ещё у тебя есть мозги, и ты умеешь ориентироваться в местности, а ещё ты сохраняешь мой рассудок. Потому что без тебя я попросту сойду с ума, и стану одним из тех, кто бродит по пустынным городам. А теперь посмотрим на наш дует в твоих глазах. Я думаю, ты сам все понимаешь. А теперь самое главное, а именно, я поведаю тебе причину того, почему я и ты, никогда и не при каких условиях не сможем разойтись и возненавидеть друг друга: мы привязались. В этом мире, ты единственный кто знаком с мутантом, а я единственный мутант, который знаком с человеком. Улавливаешь связь? Мы спасали задницы друг друга так много раз, мы знаем друг друга как облупленных. И именно эта причина не даст нам забить друг на друга. Мы зависимы понимаешь? Я от тебя, а ты от меня. И как бы сильно ты не любил Фокс, на самом деле ты не чувствуешь к ней ничего. Пустота. То что ты называешь привязанностью на самом деле просто эффект. Ты нашел такого же как ты, вот и все. Этот же эффект ты словил, когда встретился с Рокетт. Ты подумал, что есть люди, которые тобой дорожат. Вот только есть одна маленькая проблема. Ты не замечаешь меня. Того кто спасал тебя херову тучу раз, того кто сидел с тобой и скрашивал твой досуг, того кого волнует твоя жизнь, больше своей!

***

      Их напряжённую атмосферу можно было резать ножом. Майк понимал, что слова Винсента были правдой, и от этого становилось немного противно. Противно от осознания того, что ты долгое время принимал все как одолжение. — Расскажи, что-нибудь о себе, — просит Майк тихо, почти шепча. Он утыкается носом в плечо Винсента, пытаясь там потеряться и не видеть весь мир вокруг. — Я не думаю, что тебе понравится хоть что-то из моей прошлой жизни так, что давай я лучше промолчу? Можешь рассказать о своей жизни, я послушаю. — Да мне вроде как не о чём. Моя мать работает в лаборатории и сейчас вроде как работает на ГЗшников. Ну, по крайней мере должна. — Ты не уверен в этом? — спрашивает мутант, щеря глаза. — Я уже не в чем не уверен. Знаю только то, что во время начала апокалипсиса она меня бросила. Ее забрали на вертолете, я остался в городе. Мне было 12, может меньше. Хрен знает, я уже запутался в своих годах, — он махнул рукой в сторону, показывая этим жестом, что теперь ему по большему счету плевать. — Если бы у тебя возможность с ней встретиться, что бы ты ей сказал? — Я бы сказал, что она тварь. Хотя мой язык не повернется это сказать. Всё-таки она моя мама? — последнюю фразу он произнес с интонацией, наверняка, рассуждая над этим. — Ну, может она на тот момент уже знала, что ты обладаешь иммунитетом, — Винсент подмечает этот факт, но Майк обрубает это на корню: — Нет, она узнала это только через два года. Я тогда был в одном из лагерей, моя девушка сказала мне, что мне следует убраться из лагеря как можно быстрее. Впоследствии, когда я ушел, мы несколько раз связывались по рации. Их эвакуировали, куда-то… Уж не помню куда, но когда она связалась со мной, то первая ее фраза была «Я видела твою маму», мы с ней разговорились. Из разговора, который она потом мне рассказала стало известно, что они даже понятия не имеют, но знаешь на тот момент времени, мы только встретились со Скоттом, именно это моя мама и сказала моей девушке. Мол, я не знала, что такое существует. — Серьезно? — Пятый усмехается. — Да. — Ты сказал, что ты связывался со своей девушкой, почему не делаешь это теперь? Или между вами все кончено, или она умерла? — он признается, что узнать о Майкле такую информацию было чем-то новым. Видеть другую сторону медали, которая всем своим видом просто кричит о том, что у Майкла есть некоторые проблемы в доверии. А, если быть точнее, то у Майка огромные проблемы в доверии. Теперь стало хотя бы понятно почему тот так сильно цепляется за некоторых выживших и почему иногда не замечает его. Он не привык замечать. По тому что услышал Винсент, Шмидт не очень любит одиночество. Он вечно пытается его чем-то закрыть. Закрыть пустоту внутри, чтобы просто не оказаться одному. — Нет, она жива, — губы Майка кривятся, а затем он издает шипение. То, что он вспомнил, определенно ему не нравилось: — Она нашла себе нового парня и вроде как родила мальчика. Если я не ошибаюсь.       Винсент молчал. Майк молчал тоже. Они оба понимали, что сейчас лучше молчать. Майк по крайней мере, навряд ли теперь будет разговаривать, хотя… Винсент определенно другого мнения: — Я знаю каково это, — эти строчки почти не слышны, но глаза Майка вдруг устремляются на лицо Винсента, которое искривилось в раздражении. — У меня было двое детей. Жена. Жена умерла. Наверное, я обрадовался когда услышал это. — Ты обрадовался? — Шмидт складывает брови домиком и сжимает плечо под пальцами сильнее. В нем говорил интерес, и неподдельное чувство удовлетворения, потому что Винсент сказал уже больше, чем просто ничего. — Мне было 32, когда это произошло. Не могу сказать, что наши с ней отношения были прямо-таки отвратительными. Вовсе нет. Она просто… блять, я не знаю даже зачем, — он устало качает головой, пытаясь смириться с недопониманием. Майк слушает, не отвлекает и пытается впитать в себя все что будет сказано. — У меня была семья. Семья на которую, когда смотришь хочется такую же. Понятия не имею, что ей не нравилось. Я часто слышал, что являюсь таким… Правильным, но меня никогда не называли подкаблучником, да даже я сам не мог отнести себя к такой категории людей, хотя признаюсь честно, я почти все делал для неё, — Винсент начинает молчать, будто бы вспоминает что-то, что не должно звучать в принципе. Но интерес Майка уже кипит и кричит о том, что хочет услышать больше. Почему они развелись, где семья Винсента сейчас? А, были ли они в браке вообще?       Так что он не особо задумывается, когда начинает мять острый кончик уха. Сначала Винсент дёргается, но затем разворачивает голову и смотрит на Майкла с раздражением. — Что было потом? Она тебе изменила и вы разошлись? — Частично, как оказалось она нашла себе любовника через год после того как родился младший, чтоб ты понимал, когда я узнал это, Рику было 6. — 5 лет обмана, — шепчет Майк, но Винсент не слушает его: — Она умудрилась познакомить наших детей с ним. Какой надо быть отбитой, чтобы это сделать? — Майк слышит как похрустывают кости Винсента, когда он сжимает руки в кулаки. — Угадай что начало происходить потом, — он издает смешок и Майк понимает одну очень простую вещь: он понимает почему не захочет это слышать, он понимает почему Мужчина радовался смерти жены. — Нашему браку было 10 лет. Достаточная цифра, чтобы выбить из меня все живое. Первоначально это все было не так заметно, но со временем это стало так сильно проскальзывать, что не увидеть это было невозможно. Я думал, что это типа ее брата. Ну сам подумай, какому мужчине потребуется водить чужих детей в кино? Затем только я понял, что он не брат ей вовсе. Любовник. Но и это не все, он не мог иметь детей, — а теперь Винсент замолчал. Что было дальше и так ясно как день. Хотя кое-что все же остаётся непонятным лично для Шмидта. Вся эта история подавалась для него как что-то ужасное. Вот только что-то в этой истории было не так. Что-то Винсент не сказал. — От чего умерла твоя жена? — слова будто нарочито слетают с губ, и только после осознания сказанного Майк понимает что ляпнул. Мутант останавливается. Под кожей ходят желваки, и не заметить улыбку было достаточно проблематично. Пятый был чем-то очень сильно доволен. — Она умерла не одна, — эти слова пропитаны желчью, и звучат так, что Винсент присутствоаал на ее смерти, хотя… — Она умерла с тем мужчиной, — он спрашивает тихо, боясь услышать ответ от Винсента. — Не только, но они умерли почти все вместе, — мужчина поворачивает голову к нему, и улыбается такой невинной улыбкой, будто бы все так и должно быть. Четыре человека должны были умереть.