Они проходят мимо зала, удаляясь за закрытые двери, там где Майк проводил свои опыты.
Книжка Шмидта была похожа на сборник всего самого ненужного, потому что в ней было абсолютно пусто касательно Винсента. Просто выживший сохранял информацию у себя в голове. Она не была настолько важной, но и потерять ее было нельзя. Это лишь для галочки.
— Что именно тебя беспокоит?
— Контроль, — в голосе Винсента сильное раздражение, и непередаваемые глубокие нотки, что способны затронуть и вывернуть твою жалкую душонку. По крайней мере так думается парню.
— Это достаточно распространенная схема. Видишь ли, но чтобы провести удачную мутацию нужно много сожрать. Хотя ты и без меня это знаешь, — он вскидывает руки, и пилит мутанта самым недовольным взглядом, что сумел выдать.
— Существует ли что-то что поможет игнорировать этот период?
— Я понятия не имею. Я хоть и имел дело с медицинским препаратами, но разбирать существующие и придумывать что-то самому, сам понимаешь, это разные вещи, — выживший оглядывает напарника взглядом. Мускулатура его товарища была намного развита, чем у обычного человека, да и габариты говорят сами за себя. Вообще Пятый не был прямо-таки большим по сравнению с другими мутантами, но определенно больше человека уж точно.
— Винсент, а что именно в самоконтроле у тебя не выходит и как это проявляется?
— Ты знаешь в чем проблема, — мутант презрительно фыркает на собственную реплику и устало качает головой: — «Мне иногда кажется, что я сорвусь. Иногда…» — последнюю фразу он говорит тихо, будто сомневаясь в ее правдивости.
— Ты ведь прекрасно знаешь, что этого не произойдет, — голос Майка звучит громко, уверенно, явно для ободрения, но…
— Уже произошло, — удар в стену слишком сильный, да так, что та трескается и осыпается. Винсент хочет орать от собственного невезения, но Шмидт несмотря на источающуюся угрозу, подходит ближе, до одного шага между ними. До гребаных 24 сантиметров между ними. Майк внушает доверие и по крайне мере относится к мутанту с дружелюбием.
— Послушай это просто период. Один месяц который ты просто должен пересилить. Ты ведь знаешь, что что бы не случилось я всегда буду рядом. Возможно я не такой сильный как ты, но у меня есть стратегическое мышление, научные навыки, и… блин, я не знаю что ещё, но просто пойми, что я буду рядом. Я буду рядом также как ты когда-то был рядом со мной. Будь то рана на груди, руках, животе или ногах, я приму это. Я прекрасно понимаю разницу между нами, ты — это ты, а я — это я.
— А что будет, если я скажу, что я всегда таким был? — Винсент разворачивается к Майку спиной, проводит острыми когтями по гладкой поверхности стола, а затем смотрит на Шмидта, ожидая реакции на свои слова.
Майк не отвечает ему ничем, лишь кивает, но кое-что не выходит из головы Пятого. Наверное, это осознание того, что Майк догадался. Без помощи, без сожаления. Майк Шмидт понял с кем живёт под одной крышей и… принял это. Мутанту хочется разорвать глотку от несправедливости. Это не должно быть вот так. После всего того, что произошло, это, блять, начинает походить на сон, потому что Майк это грёбаный идеал. Просто ангел спустившийся с небес и пытающийся понять за что люди ненавидят. Это невозможно вытерпеть.
***
28 февраля
примерно
Когда экран главного компьютера начинает подозрительно мигать, Шмидт думает о том, что пора бы уже обратить свое внимание на некоторые факторы. И Фокс выглядит очень заинтересованной в том, что бы побыть помощником даже в «такой» ситуации. Майк против не был, хотя не так, Майк вообще не умел быть против. А здесь не такая уж и проблема, всего лишь заменить провода, да и дело с концом. По крайней мере это все выглядело именно так.
Время они выбрали весьма удачно: солнце уже было в зените и огромные помещения заброшенной лаборатории хорошо освещались. Фокс бегала по ним как заведённая, ни чуть не уставая, подбегая то к Шмидту, который уверенно ползал под столом, то в библиотеку, ища там новые книги. Стеллажи в библиотеке были по-настоящему громадными и затеряться там было плёвым делом так, что Майк предпочитал напоминать Фокс о правилах безопасности, хотя и прекрасно понимал, что это тщетно. Он пытался вбить в голову ребенка практически невозможное: туда не ходи, там не стой, туда не суйся, понятное дело, что для неё, как для человека это было почти квестом. Но все мы ведь любим нарушать правила, просто что бы посмотреть на итог. Фокс к сожалению относилась именно к тем детям, которые вечно наравят засунуть свой нос туда, куда не следует, и Шмидт… Шмидт это принимал. Понимание того, что однажды девчушка не придёт на его зов, не билось в его голове набатом и не заставляло пальцы на ногах нервно поджиматься. Майк уже давно ответил сам себе, что ошибка, на то и является ошибкой, что бы платить по счетам.
Выживший понимает, что давно пустил все на самотёк, и теперь повторяя все эти правила из раза в раз он всего лишь делает это для галочки. Просто, если однажды он найдет труп ребенка, он не будет испытывать ничего. Его душа никак не отзовётся на представшую картину, а затем когда он встретит Пятого, он задаст лишь один вопрос: — «Ей было больно?». И услыша наконец ответ на свой вопрос, он просто поймёт. Все рано или поздно уходят. Наверное, Майк не будет сожалеть лишь по одной причине…
— А ты помнишь как мы познакомились с ней? — вопрос из темноты заставляет внутри все сжаться. Шмидт пытается не дышать, пытается не издавать ни звука, но руки предательски дрожат, скулы сводит будто от лимона, и он шепчет тихо, почти безмолвно:
— Помню.
