Как скажешь

Верхний тон альфы: "доверяй мне". Нижний тон альфы: "подчинись мне". Три тона альфы: "желай меня".

Нижний тон альфы, его минус, - это его главный аспект коммуницирования с миром, потому что по природе своей альфе нужна территория, которую необходимо захватывать. Альфа не чувствует верхнего тона другого альфы, поэтому их язык всегда лежит в плоскости агрессии и подавления. Страх сопровождается минусом, боль минусом, даже такое пассивное чувство как грусть все равно катализирует нижний тон. Верхний намного больше поддается контролю, являясь именно инструментом, а не базовой реакцией. Субботний вечер обещал быть тяжелее целого понедельника помноженного на два. Итачи задумчивыми, медленными движениями подправлял галстук, скользя по отражению в зеркале лифта. Сегодня костюм, аккуратно уложенные волосы, ненавязчивый парфюм — все, чтобы не вызывать лишний раз придирки, потому что дамочка может счесть это неуважением. Размышления его ненавязчиво гуляли между рассуждениями о неправильности максимально добровольного выхода на работу в выходной и предвкушением от предстоящей авантюры. Вернее той, что уже разворачивается, и в ней он одно из действующих лиц. Мысль посетила его голову как-то сама собой, просто вспомнился вопрос начальника о разделении его лояльности. Нет, для Итачи просто не было смысла строить из себя приличного работника, что безукоризненно слушает верхних дядек. Куда профитнее расти на безумствах нездорового наставника. Но попахивало это как-то не очень в любом случае. С другой стороны, личную заинтересованность никуда не денешь, потому что как бы Итачи не старался выводить все в нейтралитет, иногда ловил себя на звёздах в голове, когда Минато выкидывал что-то классическое в своём стиле. Стиле, который Итачи любит уже очень давно. Мда, все равно звучит не очень. Подтверждение всех слухов об этом человеке из уст сотрудников все больше набирало обороты, но очернение его, как альфы, никак не влияло на свет его профессиональности. Да, он немного не такой, каким когда-то представлял его Итачи, будучи мечтающим подростком, который хотел бы работать по правую руку и учиться всему с упоением. Но тем не менее, результаты он выдает все те же и не боится. Так какая разница, что он за человек, насколько он морально распущенный, самовлюбленный и… вот это вот все. Дверцы лифта открылись, и Итачи быстрым шагом пошёл сквозь помещение, на самом деле даже примерно не зная, где будет разворачиваться действие. Впрочем, по скоплению людей понять было нетрудно. Самая любимая студия Сасори поменяла свое оформление, уходя в строгий классический стиль черного и белого. Все это выглядело безумно дорого, но Тарси того явно стоила. Минато любовался фоном, сложив руки на груди, и со взглядом истинного эксперта потирал пальцами подбородок. — Ставлю на час, — усмехнулся Итачи, подруливая к начальнику и тоже принимаясь смотреть в какую-то абстрактную точку на уровне верхнего освещения. Минато не удержался от улыбки, хотя приветствовать парня взглядом не спешил. У них вышла неплохая команда. Вчера, когда он дочитывал наброски, он осознал, как прекрасно сложились все обстоятельства, и сколько еще всего ждет впереди. Печально признавать это, но фишка не в таланте и навыках, а просто в том, что Итачи думает в ту же сторону и готов на такие же отчаянные меры. — Час слишком шаблонно. Меньше не так эффектно. Ставлю на полтора. Это неприлично как минимум, но если бы эта женщина была приличной, скорее всего, мы сейчас бы ее не ждали. Мне кажется, нужно что-то красное. Или акцент вон туда, или патлы Сасори, который придет и сделает все так, как нужно. Минато, наконец, обернулся, несдержанно приподнимая брови. — Чудесно выглядишь. Подготовка к фотосессии? Итачи чуть дёрнул плечом, не отводя взгляда от того места, которое рассматривал уже не первую минуту, словно там было что-то на самом деле интересное. Поочередные гляделки смотрелись почти комично, но не он начал эту тенденцию. — Просто сознание почему-то решило, что в выходной день надо выглядеть чуточку лучше, чем в будни. И плевать, что речь все также о работе. Полтора значит полтора, — наконец отвёл взгляд, скользнул по лицу собеседника буквально секундой, а после оглянулся, выискивая что-нибудь подходящее. О, вон те ступеньки идеально подойдут. Поправив рюкзак на плече, он направился к ним. Уселся, вытащил макбук и, пока техника включалась, достал всё-таки не забытый дома ужин в виде покупного сандвича. Статусность? Нет, не слышал, не так давно университет закончил, такие привычки не быстро вытравляются. Минато со своей чашкой в руке двинулся следом, присаживаясь вполоборота двумя ступеньками ниже. Прошедшая неделя была немного странной, почти неконтактной. Все ушли в свои дела, а Минато почти все свои проблемы перенес на любую территорию вне офиса. И по итогу приезжал в офис уже к закрытию, поэтому своих сотрудников видел мельком. А еще они с Мадарой долго и мучительно выбирали подарок. Это тоже немного выбило из привычной атмосферы. В итоге Минато осознал, что вообще не контачил с Итачи до вчерашнего вечера, когда тот скинул ему все то, что осталось только оформить, внести правки и одобрить. А видит он его за это время впервые. И по этой очень скудной улыбке он соскучиться успел, и по саркастичным комментариям. На самом деле, сиди тут все же альфа, Минато бы скорее всего вытащил его из круга работы, потому что интересные люди делают твою жизнь интересной. Да, да, чертово лицемерие, если омега, то как же дружить. Намикадзе, твой лучший друг омега, так в чем проблема? А, ну да, точно. Не без проблем живется явно. Главное, не забывать, что Минато предпочитал виски, а не вино, любил орхидеи, а не розы, и к трюфелю относился крайне индифферентно. Но все же это та самая история, когда чисто случайность сделала их друзьями, провернуть такое снова едва ли получится. Так что… Жестоко, печально, но не стоит тянуть руки к омеге, потому что человек же хороший. Тем более если уже все как-то не очень правильно пошло. И под этим неправильно подразумевалось и знакомство феромонов, и демонстрация способности к погашению, что случайно зацепила и Минато, и какая-то специфичная форма фантазирования о том, что будет, если с этим человеком поработать. Над его стилем, может, немного подачей, над этим худым телом… Не об этом думают, работая со стажером, да? А еще их с Итачи назвали очень красивой контрастной парой, которая еще заставит СМИ пошуметь. Смешно… Но не сильно. — Мне скучно, — протянул Минато и резко осекся собственных слов. Это же своеобразный позывной, который… Ммм, не думать об этом. Мда, Мадаре бы понравились эти ступеньки. Итачи отстранёно покачал головой, уже приковав глаза к буквам на экране, а правая рука, что зависла над тачпадом, периодически вносила галочки в тех местах, что нуждались в корректировке. — М-м-м-м… У меня нет игр, но для Вас могу скачать, — в свойственной ему манере ответил Итачи. — Отвлекись от своего макбука, иначе я начну избавляться от скуки самостоятельно. Я слышал, людям это не особо нравится. И не соврал же. Ну, на самом деле, стоит все же вернуться к рассуждениям о том, как высокотональные придурки избавляются от скуки. Минато не раз заглядывал в кабинет к Мадаре с той же самой фразой, и нет, это не сигнал к проверке стола на прочность, но точно гарантия, что какое-то больное развлечение сейчас будет. Может, на троих? О, если в помещении еще и бета находится, все, это самое интересное, что можно придумать — не порицающая публичность, которая вообще не понимает, что происходит. Как-то они очень успешно сходили в какой-то тематический бета-клуб, там, правда, бармен оказался альфой, и уносили его со смены по итогу под ручки. Но сейчас он честно имел ввиду что-то совершенно невинное, типа доставать своим вниманием, пока его не… Минато нахмурился, понимая, что никакая мысленная формулировка его не устраивает. — Опять угрозы, да что ж такое., — глаза Итачи слегка закатились, но своего занятия не прервали. — Вам статью пишу, между прочим. — Говоришь так, словно делаешь мне одолжение, — Минато привстал, поднимаясь на ступеньку выше Итачи, чтобы сесть рядом, ловя взглядом текст. — Если это мешает, извини, но нужно осваивать работу в неудобных полевых условиях. Итачи перевёл застывший, полный недоумения взгляд на начальника, взбрасывая пальцы обеих рук в сторону экрана. — А я чем по-вашему занимаюсь? — Тихо-тихо, я тебя понял. Работа превыше всего, я просто немного буду мешаться рядом. Не страшно же? — давя на жалость, произнес Минато, ожидаемо не получив ответа. На самом деле, скучно и вправду было адски, и все, что ему хотелось, это разговаривать. Но телефонные разговоры без оттенка работы в субботу вечером? Это закончится не очень хорошо. Была мысль украсть у Сасори одну из камер, чтобы поснимать тут все и всех, ну или не всех, но некоторых особенно бурчащих омег, которые сегодня решили приодеться. Но Моника вряд ли оценит встречающего ее заплаканного омегу. Поэтому, думая о чем-то своем, Минато бесконтрольно подцепил пальцами одну из прядей длинных темных волос, поглаживающе перебирая ее в руке. А Мадара свои красит. — С короткими волосами ты бы выглядел брутальнее. Учитывая твою определенную склонность выглядеть более… менее… не знаю… иначе? Учитывая это, появляется вопрос. Почему? Итачи промолчал ровно до того момента, пока не закончил просматривать абзац. Ну, и ещё секунд тридцать сверху. Нет, вопрос он услышал, и нет, это не способ действовать на нервы, просто… А он когда-либо думал о подобном? — Не знаю, так само вышло, — подобрал наиболее отображающий суть ситуации ответ. — Это должно быть неудобно. Они же занимают много времени. Да и уход я вижу соответствующий. Не поверю, что так вышло само. — Раз уж так вышло, это не подразумевает, что я бы отказался от ухода, — Итачи чуть скривился, начиная терроризировать внутреннюю часть губы. Он вспомнил, почему так вышло, но ответ повлечёт ещё больше вопросов, его наставник любит копаться в людях. — Разумеется. Вопрос не в этом. Ты похож на человека, который не любит бесполезные хлопоты. Сколько часов это заняло сегодня? Значит, что-то все же значит. По крайней мере, когда-то должно было значить. Что-то символическое? Просто нравится? Почему? В моем кругу много людей с волосами не короче, я вроде как понимаю, что это за головная боль, и мне объясняли, почему оно того стоит. Так почему же в твоем случае? Итачи тяжело, максимально выражая степень неугодности темы, выдохнул и перевёл на наставника недовольный взгляд исподлобья. — Окей. Отчасти так действительно просто вышло. Случайно. В пору своего подросткового максимализма я как-то слишком плотно окружил себя разного рода… предупреждениями, я не знаю. Не важно, это породило комплексы. Целую кучу, в результате которой я просто…м-м-м… забил на свою внешность? Пока все делали крутые стрижки, мне было плевать, пока все пробовали разные цвета, мне было плевать. Я и сам испугался их длине, когда впервые увидел фотографию в студенческом. Думал состричь. Планировал. Решал, как именно хочу, и… И вот то, что вы видите. А сейчас уже привык настолько, что даже просто подбирать их в хвост воспринимается так, будто я обнажён как минимум по грудь. Вот и вся причина, — драматично-комично развёл руками. Минато никогда не думал о том, что волосы хоть в какой-то степени могут выполнять защитную функцию. Но вообще, да, логично. Как плащ. И шея абсолютно всегда закрыта. А теперь ещё раз момент с комплексами. Снова это мелькает в разговоре. Неужели и правда все настолько печально? Ну, нет, парнишке и правду стоило бы немного набрать веса и чутка разнообразить гардероб. Но Минато же не один такой, кто видит, насколько этот молодой человек потенциально красивый? — И кто же так сильно поломал тебе самооценку? Пальцы сделали ещё один оборот вокруг пряди. Выглядели они жёстче, чем были на самом деле. — Хотя… этим ты точно не обязан делиться, — поспешно вбросил он, вспомнив про нелюбовь к сильному полу. Мало ли что там было в этом прошлом, омеги порою несут в себе всю жизнь такие истории, которые даже за пьянками рассказывать не принято. — Виновник перед вами. А все остальное — это отговорки. Я уже взрослый мальчик, чтобы это признавать без рефлексий, — Итачи дёрнул плечом, отчетливо ощущая едва уловимую щекотку у корней от внешнего контакта. — Как легко ты выбросил причинно-следственную связь. Человек, уничтожающий сам себя просто так? Я понимаю, когда в этом замешаны люди вокруг, может, родители или друзья. Возлюбленный. Люди — создания хрупкие. Но самостоятельно и самовольно. Я не вижу смысла осыпать тебя комплиментами, ты прекрасно знаешь, что имеешь и как это обыграть, но не делаешь. И у этого должна быть причина. Более того, ты наоборот прячешь в себе это еще сильнее и твердо убеждаешь себя и всех вокруг, что причин нет и ты даешь себе отчет в том, что делаешь это сам. Ты ведь знаешь, что красив, но… — Минато горько усмехнулся, решив, что если сам не до конца понимает, зачем выдавать это на публику. — Мне кажется, что желающих украсть тебя у меня будет очень много, по разным причинам. Я очень много болтаю, да? — Не без этого, — утверждающее кивнув, усмехнулся Итачи, а после как-то неровно выдохнул и перевёл взгляд. — Мне нечего на это ответить. — Я, пожалуй, не буду загружать тебя этими вопросами. Я в курсе, что ответов не будет. Сам, так сам, просто, значит просто. Мне просто захотелось как-то… — Я понял. Спасибо? — Нет, это были не комплименты. Итачи, это сфера моей жизни, моей профессии, я вижу это все и не могу закрыть рот, даже если не спрашивали. И когда ты говоришь что-то о комплексах, я ощущаю себя или некомпетентным, или… странным. И разумеется, я выберу первое, потому что могу. Итачи слушал его вполуха, потому что мысль давно перестала хотя бы пытаться быть интересной. Не очень понятно, что им руководит, но это все он слышал. Люди, которые просто вносят свое мнение под каким-то специфичным соусом «хей, улыбнись, ты можешь быть лучше, красивее, ты же классный, ты омега, природа тебя наградила, давай». Что давать? Каблуки и шмотки от Шанель? Яркая вспышка света в паре метров отвлекла обоих от раздумий. Дейдара с камерой в руках внимательно рассматривал собственный снимок. На сей раз ракурс и момент были выбраны настолько удачно, что никого по глазам не полоснуло, но Итачи все равно недоуменно проморгался. — Я потом отошлю вам фото в директ, — загадочно улыбнулся Дейдара, более чем довольный наполненностью снимка. — Где Сасори? — Не знаю, здесь где-то. Чем вас моя камера не устраивает? — Не совсем в этом дело… — Я знаю про Монику. — О… Чудненько, — Минато отвлекся на руку, только сообразив, что волосы так и не отпустил. — Саске? — Нет, пускать это по всему офису я не планировал. Но она будет записана в книгу посетителей, так что найдет запросто, если сильно захочет. Дей приблизился, опускаясь на одну из ступеней ниже. — Ка-а-ак дела? — Стабильно вроде как, но скоро узнаем точно, — ответил Итачи, закрывая вкладки. Нет, он ничего сейчас нормального не напишет, ему просто не дадут. — Стабильно — это скучно. Хотя после последней вашей авантюры, это должно быть даже радостно, — понимающе протянул Дейдара, присаживаясь на перила лестницы, красиво закидывая ногу на ногу. Как баланс-то держит, гимнастка чертова? — Ну… Не без этого, — согласился Минато. — Мы делали ставки, будет ли от Рич ответная статья. Я проиграл почти штуку. — Оба варианта в любом случае провальные, оставалось выбирать какой менее, — оптимизмом ни один Учиха не отличался. Кажется, это фамильное. — Я хотел, но Мадара счел это проявлением взаимоотношений между издательствами, а не журналистами, и предложил мне перенести все эти терки на свою территорию. Что грустно, потому что с помощью моей ныне вновь подруги много чего можно было бы сделать. Не для первых полос, но все же… Поэтому пишем про памятники. — И про политиков, — ухмыльнулся краем губ Дей. — Все хотел спросить, не слишком ли? Ставки общественности все-таки… Кхм. Минато нахмурился. — В плане…? — Барон же знаком с Моникой лично. Они даже как-то посещали вместе фестиваль. Ну, некрасиво выглядит просто… При любом раскладе. О…Оу. Об этом Минато не думал. Вернее, как не подумал, эта информация прошла настолько фоном, что сейчас честнее будет сказать, что даже не знал. Опять этот утырок на горизонте. Минато развел руки, пожал плечами: — Мне кажется, если уж пресса и будет его кидать по кроватям, остановятся на моей, потому что какое отношение Барон имеет к Тарси ясно, а вот какое он отношение имеет к развороту — вопрос. — Ну, что-то вроде покупки разворота за хороший материал, нет? Это у нас не так работает? Вы же сами ставите на то, что Мадара просто не сможет отказать, потому что планка материала выше чем-то, что предоставят другие. Нет? — В какой-то степени. Но полезть к таким людям можно только через зеленый свет начальства, так что там очевидно, что кто-то руку протянул здесь, — помахал ладонью Минато. Итачи, поджав губы, почти злобно перевёл взгляд на Минато. Серьезно? Нет, серьезно? И сколько ещё вот таких вот косяков? В плане если уж берёшь на мероприятие, так хотя бы можно не так спонтанно, чтобы хотя бы иметь представление о людях, которые там будут? Заиметь славу смазливого протеже, что очень охотно раздвигает ноги по любому указанию именитого журналиста в погоне за известностью… М-м-м… Может ну нахер эти топовые издательства? Как-то вся их грязь ощутимо физически прошлась по телу до мурашек. Однако комментарии так и не сорвались с губ, он просто решил оставить это без внимания, потому что пока все внутри кипит и перекипает, ничего адекватного сказать все равно у него не выйдет, так зачем лишний раз повторять абсолютно очевидные вещи, превращая ситуацию в конфликтную? Но чем больше он об этом думал, тем сильнее напрягались губы. Итачи осекся. Ха… Сам ведь выбрал эту сторону, сам пообещал быть на этой стороне до конца, несмотря ни на что. И вот первый грязный слушок, и он уже готов рвать волосы? Неужели не догадывался, в насколько грязный мир сунул свой тонкий нос? Усмешка самому себе, эмоции растворились в воздухе, так и не дав ноток ладана. Все под контролем. Тем не менее, слушать это дальше у него желания не было. Да, принял. Обсуждать? Нет, спасибо. — А кроме историй о том, кто с кем спит, кто кого хочет или не хочет, кто кого уложит на лопатки, а кто с лёгкостью раздвинет ноги и за какую цену… Кроме этого в этих стенах хотя бы о чём-то говорят? Или это все коллективная, как минимум, эмпатическая оргия? Иначе я не знаю, как объяснить такое стремление постоянно перетирать подобное. Дейдара закусил губу, пару раз невинно похлопав белыми ресницами, бегло глянув на Минато. — Прости, я тебя понял, — завершил он мысль, пытаясь придумать срочно любую другую тему, но в голову не лезло ничего. Неужели и вправду больше ничего обычно не обсуждают? Мимо пронеслась секретарь. — Мисс Тарси ожидает в кабинете. Пригласить ее в студию или…? — Ох… Погнали, — вздохнул Минато, поднимаясь со ступенек. Кипиш, который поднялся с прибытием гостьи, так же моментально растворился, стоило дамочке оказаться в студии. Как такая маленькая и круглая женщина может передвигаться настолько надменно — загадка, казалось, что ее тело физически не должно было быть на это способно. Взгляд круглых глаз скептически прогулялся по всей площадке, да так, чтобы это заметили абсолютно все. — Похоже на подвал, — чуть поджала маленькие, намазанные розовой помадой губы. Минато собрал всю свою неприязнь к женщине в один маленький комочек и ментально закинул его четенько в урну, расцветая в самой своей очаровательной улыбке. Итачи, стоящий рядом тростью, так же украсил лицо легкой улыбкой. Оба думали об одном и том же: «Сейчас бы одну из самых больших и популярных студий во всем Нью-Йорке подвалом называть». — Добрый вечер, Моника. Я так рад, что вы все же решили дать нам шанс. Помещение… Вы правы, давно нуждается в капитальном ремонте. Поднимем потолки, чтобы так не давило, — протянул он руку, перехватывая маленькую ручку, чтобы оставить на ней невесомый поцелуй. — Гляжу на Вас и понимаю, что стилист нам не понадобится, вы бесподобно выглядите. — Как много лести, — закатила она глаза, но было видно, что комментарий пришелся к месту. — Вам не потолки нужно поднимать, а уровень издательства, чтобы уже имеющееся эго не давило. Много слов, а так мало реальных заслуг, — печально вздохнула она, стягивая пальто и скидывая его сопровождающей секретарше. Итачи опасливо косился в сторону главенствующего дуэта, понимая, что впервые в жизни у него на человека подобная реакция. Тошнит. Какие же мерзкие люди, политики… А это просто жаба. Сложно понять, когда ему надо подходить, казалось, что он в любом случае совершит ошибку. И судя по тому, как в него стрельнули кругленькие маленькие глазки… Да, а вот и первый косяк. Секунда, он уже рядом с самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. — Безгранично рад видеть Вас снова так быстро, — упреждающее протянул ладонь, в которую с ухмылкой легка чужая, лёгкий, но растянутый на пару секунд поцелуй. — О, я смотрю, ты обучаем. Радостная весть. Да и в гардеробе отрыл что-то более менее достойное, хотя бы уже не уровень школьного выпускного. Или это ты, Намикадзе, его по магазинам сводил-таки? Стоит внимательнее относиться к человеку, что так занимательно часто стал мелькать в контексте тебя. Минато с улыбкой изогнул бровь. — Не будьте так суровы, юноша на самом старте своего большого пути. Мне стоило назначить ужин лично, но не сочтите это неуважением, мне просто показалось, что такие как я давно вам приелись, а новый, молодой, пылкий ум сможет привнести в ваши будни что-то новое и интересное. Неужели ошибся? — О, мальчик мой, я не имею привычки зариться на то, что уже занято, — женщина растянула присыпанную улыбку, а через секунду взбросила бровки домиком в притворном удивлении, а взгляд обратила на Итачи. — Или я всё-таки была права, и твои чувства невзаимны? … Можно ее убить? Минато перевел взгляд на Итачи, снова на Тарси, и несколько недоуменно улыбнулся. Кажется, Итачи осветил не все моменты их разговора. — Вы о недавней статье? — О, разумеется о ней, милый. В конце концов, кто брезгует перемыванием костей? Меня это заинтересовало, и так уж удачно ты отправил ко мне этого зверька. Он мне рассказал, что по большей части там все враньё, я понимаю, — поддерживающее поглаживание по плечу, — они любят лить грязь направо и налево. Но и я смогла добиться его достаточного доверия, чтобы он мне сознался, что в основе всего всё-таки… как бы это назвать? Химия? Страсть? Эх, гад ты всё-таки, Намикадзе, продолжаешь пудрить молодым омегам мозги, и сейчас уже даже не скрываешься. Бедный юноша, — повтор жеста, но уже по отношению к Итачи, который просто ушёл в автономный режим, хотя тело и отреагировало на прикосновение неприязненными мурашками вдоль спины. — Но ничего, котёночек, хотя бы развлечешься, да и опыт не лишним будет. Завершающее кокетливое подмигивание снесло остатки контроля лица. Минато засмеялся, полностью отвлекая внимание женщины на себя, чтобы та не заметила перемены настроения его протеже. — Я так быстро старею, а слухи обо мне все громче и ярче. И все же я сочту это за своеобразный комплимент, — вообще не так, но если эта женщина не будет уверена, что права, будет хуже. Моника порицающе покачала головой. — Итак… Фотограф, надеюсь, знает своё дело лучше, чем этот мальчик. Только из слабости к очаровательным зверькам я сегодня здесь, поэтому не будем распыляться на патетику. Может, уже угостите шампанским? Один взгляд на секретаршу, и та мигом умчалась, чтобы уже через минуту принести все приготовленное заранее. Красивый поднос с салфетками, маленькими десертами, бокалами и обещанным алкоголем. — Зверькам? Так вот кому я должен быть благодарен, — Минато учтиво отворил дверь перед дамой, удерживая ее и приглашая пройти вперед. — Могу вас заверить, более профессионального фотографа вы не найдете. Он работал в большинстве издательств с мировым именем, и его уникальный почерк — достояние фотоиндустрии. Разумеется, на эту фотосессию мы бы не пригласили обычного фотографа. Только где этот, блять, мировой фотограф? — Дей, поторопишь мистера Акасуна? Я думаю, мисс Тарси хотела бы познакомиться с ним в более неформальной обстановке за бокалом отменного шампанского, нежели сразу под прицелом камеры. Верно? Пока Моника присосалась к своему алкоголю, Дейдара сделал пробежку со скоростью рекордсмена, нашел-таки Акасуну и вынудил еще и побегать того, через маты и недовольные комментарии. Оставив напоследок поцелуй на его губах и щедро дозанув ванилью для хорошего настроения, разумеется, он вытолкал его за дверь студии и скрылся. — О, это и есть ваш фотограф? Замечательно, жажду знакомства и очень надеюсь не расстроиться. Моника поднялась с диванчика и своей специфичной походкой засеменила к художнику, который недовольно глянул на свет. Он его устанавливал на пару градусов круче, ну какого черта? Минато среагировал раньше фотографа. — Сасори Акасуна. Двенадцать обложек Vogue, лауреат премии «World Press Photo», ведущий фотожурналист NY Tonight, тридцать две обложки, две из которых до сих пор представлены в виде эталонной работы на ежегодном Американском фестивале, — смотреть на выражение лица Сасори было бесценно, — Автор нашумевшей выставки в Милане… Как она называлась? С альбиносами. Я уверен, вы видели кадры с той выставки в новостях. В общем, редкий талант. Минато чуть развернулся, не жалея красоты в собственных губах: — А это Моника Тарси. Но, конечно же, представлять Вас кому-то столь официально — это сущая нелепость, кто не знает Вас в нынешнее время? — он говорил так, словно представлял одну из самых известных и одновременно красивых женщин всего мира. — Лис, — засмущалась женщина, но от искренности там было только наличие звуков из ее рта. Моника протянула руку, Сасори, очевидно, был не в восторге целовать женщину, но расслабленное Дейдарой сознание отнеслось к этому лояльно. Минато с полуулыбкой уловил ваниль, чуть покосившись на Итачи. Вообще, смягчить все дополнительно фиалкой было бы волшебной идеей, но тот явно способен сейчас только на ядреный ладан. Наблюдать за происходящим было не занимательно, потому что Минато нервничал. Ее не повертишь так, как угодно Сасори, а сама она не то чтобы хорошая модель. Акасуна, правда, старался максимально интерактивно и позитивно работать, чтобы та без недовольной моськи принимала нужные позы. И все равно напряжно. Отвлекаться и беседовать о чем-то (на самом деле весьма конкретном) было банально опасно, потому что Минато мог разрулить любую ситуацию, если вклинится вовремя. Монике понадобилось два перерыва за всего-то полчаса работы, и каждый из ее капризов ударял Сасори куда-то сразу в мозг. — Надеюсь, это будет стоить усилий, — вполголоса пробормотал Минато. — Очень тактично было с твоей стороны не сообщить мне, какой ценой тебе досталась ее благосклонность. Итачи тихо цокнул и едва уловимо для восприятия закатил глаза. — Я крайне надеялся, что эта барышня хотя бы Вас ставит авторитетом и не будет поднимать эту тему. Видимо, ошибся, — Итачи чуть скривился, наблюдая за тем, как гостья снова что-то отпустила в сторону Сасори. — Я говорил ей ровно то, что она хотела услышать, — оправданием не было, но прозвучало именно так, от чего на душе стало еще грязнее. Минато испустил сдавленный смешок: — Я занимаюсь ровно тем же. Не беспокойся, ты все сделал верно. Мне так, в целях поднять себе настроение было любопытно. Не нервничай, все прекрасно. Ничего нового или странного, так это и работает. А собственно, почему он задумался о том, что было бы хорошо со стороны Итачи? Он нервничает больше, чем все остальные в этой комнате. По воздуху поплыл сладкий бергамот в чуть большей концентрации, чем нужно для свободного от терпкого парфюма Моники вдоха. Итачи спустя секунд десять озадаченно повернул голову, выразительно вскидывая бровь. — Не смотри на меня. — … я в порядке. В этом совершенно точно нет никакой необходимости. — Хорошо, — не стал спорить Минато, но дозировку не снизил. Итачи неуютно повел плечами, скрещивая руки на груди, стараясь не думать о том, что чувствует, и что это на самом деле расслабляет. Альфы часто используют этот приемчик. Это не расслабление, это чувство безопасности. Все в полном порядке, и все под его контролем, поэтому нет ни малейшей причины переживать или раздражаться, потому что он точно все сделает, и Итачи не придется терпеть сегодня больше ничего. Все идет настолько гладко, что ей просто не к чему будет прикопаться, а если найдет, то альфа рядом явно все разрулит. Лицо немного расслабилось. — Прекрасно, — обреченно выдохнул Итачи, беззлобно закатывая глаза. — Не нервничай, ты все сделал идеально и большое тебе за это спасибо. — Так это благодарность? — Нет, выбиваю твою улыбку, мне кажется, я близок к этому. — Снова используете на мне свои навыки? Кажется, вы мне обещали… — Это другое, разве нет? Просто разряжаю атмосферу. Так намного проще, чем пытаться сделать это шутками и комментариями, в конце концов, вдруг она услышит? А так мы в полной безопасности. — Мы? — Я, — играюче прикусил язык Минато. Удивительно как быстро справился Сасори, но, видимо, лучшая мотивация — это скорее спровадить эту жабу подальше от святая святых. — Долго, — недовольно протянула политик, сморщивая лицо. — Мы можем уже перейти к совместным фото? — С огромным удовольствием выполню обещание, — сразу же отозвался Минато, выходя из тени на площадку и протягивая даме руку. Разумеется, снова дань этикету, но с ее комплекцией она бы банально не встала с кресла нормально, потому что форма его очень уж глубокая. Итачи даже позволил себе сдавленный смешок, когда в какой-то из моментов женщина решила прильнуть к начальнику уж слишком близко. Это фото явно исключительно для личного хранения. Правда, смеялся он не долго. — Эй, ты, — высоким голосом протянула приторно женщина. — Очаровательное создание, подойди. Я позволю себе каприз. Вы уж слишком запали мне в душу, засранцы. Минато настороженно покосился на Итачи, который уже с милой улыбкой начал качать головой, в защитном жесте выставляя руки. — Простите, — неуверенно начал Итачи. — Простите, но боюсь, испорчу фотографию. Глаза восприимчивы к свету. — Как жаль, — недовольно, ой, нет, не надо. Женщина метнула взгляд на Минато. — Сделай что-то с этим. — Боюсь, он испортит вам все фотографии слезами и красными глазами. Правда крайне чувствительный. Но если вам именно такая фотография нужна… Не испортит ли впечатление от фотографии? Он ведь правда тепло к вам относится, а выглядеть будет совсем иначе. — Думаешь, меня должно это волновать? Как же он собирается строить карьеру, если на всех снимках будет рыдать? Или хочешь сказать, Намикадзе, твоя коллекция не играет особой роли при твоём авторитете? — Думаю, подходящие линзы могут исправить ситуацию. Моя оплошность, я не подумал об этом заранее, — он сделал максимально виноватое лицо с толикой почти детского очарования. — Ругать будете? Женщина медленно отвернулась, поджимая губы. — Что ж. Видимо, и мои комментарии нашему сотрудничеству будут соответствующие, раз уж ведущий… — Почту за честь, — влез Итачи, парой шагов обходя женщину и аккуратно приобнимая ее за талию. — Прошу прощение за такой фарс, но очаровательные зверьки любят капризничать. А моему начальнику вы потом отдельно скажите, в чем он не прав, верно? Мне не стоит это слышать. Женщина заинтересованно вскинула бровь, делая обратный поворот. — Вот видишь, Намикадзе. Не надо пытаться идти им навстречу, когда поводок эффективнее. Итачи кивнул, вкладывая максимальную степень немого согласия. Да-да-да, что угодно, хоть наручники, просто давайте уже скорее с этим закончим? Если попытаться настроиться, расфокусировать взгляд и смотреть куда-то сквозь, то из глаз хотя бы не польёт с первой же вспышки. Господи, Сасори, пожалуйста, сделай несколько снимков и чтобы все удачные. Минато мысленно цокнул, обращая внимание обратно на камеру. Если бы не было уже потрачено столько сил на нее, на этом моменте он бы сорвался. Нет, серьезно, что за отношение? Ты же сама пиариться будешь, причем бесплатно, потому что Минато Намикадзе решил, что ты отлично подойдешь на эту роль, что за детские капризы? Кто кому обязан, если уж взглянуть на ситуацию объективно? Тем не менее в этом и изюминка ее эпатажности. Сасори, который прекрасно слышал разговор, действительно уложился в три кадра. — Еще пожелания? — поинтересовался Минато. — О, — какой писк, господи боже мой. — Как славно, что напомнил. Парочка фотографий без тебя, будь так добр. Мне для доброго друга. Минато мысленно скрипнул зубами и все с такой же улыбкой отошел на пару метров, ощущая как быстро гаснет мята, заменяясь куда более родным натуре озоном. Так, тише, спокойнее, это точно Итачи ощущать не нужно. Итачи постарался максимально абстрагироваться от желания анализировать это самое «добрый друг», позволив себе лишь выдержанную улыбку и моментальное непрофессиональное закатывание глаз, как только женщина отвернулась. Окей, да как скажете, он домой хочет. Карьерист, ага. Минато начинал жалеть, что оформил дебют парня именно так. Просто его история началась именно таким образом, и, заметив что-то похожее в слоге, Минато решил повторить опыт своего наставника… Только вот кажется с ним работал профессионал не только пера, потому что у Минато все получалось через не то место. Наверное, показывать всему миру яркой вспышкой омегу — изначально дерьмовая затея, но что сделано, то сделано. Где-то после первого щелчка, а может вместе с ним, Итачи поймал еще один пока тонкий, но набирающий обороты оттенок фона, который заставил против воли кинуть в сторону начальника острый взгляд. О. А ему казалось, что терпения тут значительно больше. Стоит ли гордиться тем, что Итачи выдержал компанию этой «леди» целых шесть часов, причем чисто концентрированного общения тет-а-тет? Триумф не ощущался, а ещё желание анализировать взяло вверх. А? Серьезно, что ли? Ещё один взгляд, опять острый, но уже не лишенный насмешки. Скажите, что он идиот и неправильно понял, иначе совсем смешно, если честно. Последний кадр, и Сасори сделал реверанс, сообщив, что ему хочется как можно быстрее приступить к ретуши фотографий, ведь вышли они отменными. Поэтому исчез фотограф просто молниеносно, скорее всего, чтобы уткнуться лицом в густую блондинистую шевелюру своей омеги. Разбирать студию начали моментально. Тарси выпила еще один бокал и, прихватив Минато под локоть, направилась с ним к лифту. Минато подмигнул напоследок Итачи, как бы давая понять: один момент, и он вернется, чтобы все обсудить. Как только створки стальных дверей захлопнулись, Минато решился озвучить то, что возможно приведет к краху всю авантюру. — Могу я позволить себе вопрос? Вы настолько добры и щедры, что позволили юноше начать собственную реализацию, несмотря на то, что вас это совершенно не интересует? Мне бы безумно не хотелось утомлять вас проектами, которые не принесут вам никакой пользы. Для меня, разумеется, честь работать с вами, но только если вы на самом деле не против. Потому что тогда в этом нет смысла, а юноша может потренироваться на ком-то, кому не создаст ненужных проблем и хлопот. Тарси, что сразу же припала к зеркалу, чтобы поправить свой и без того яркий макияж, мазала губы ядрено-розовой помадой. — О, какой ты альтруист. Что за неуместная забота, мальчик мой? Стареешь. А насчёт мальчика ты очень вовремя начал, — помяла губы, распределяя косметику. Повернулась с самой наигранной в своей доброте улыбкой. — Насколько ты жаден, когда речь идёт о хороших, нужных людях? Минато изогнул бровь, не стесняясь в эмоциях. — Любопытно. Подробности? — Я думаю, ты понимаешь, чем продиктован интерес моего близкого друга. А так же должен понимать, что за свой интерес он всегда платит. Минато наклонил голову, прекрасно понимая, в насколько неудобное положение его планируют поставить. К счастью, не та история, когда остается только глотать. Можно и сплюнуть, даже если рот все равно обожжет. — Жадность — не мое чувство. Хороших и нужных людей берите. Но Итачи не просто хороший и нужный человек. Надеюсь, есть вариант, где можно обойтись без перестрелок и агрессивных разборок? — наверное, не очень удачная шутка. — Если Барону необходимо это обсудить, у вас есть мой номер. Но этого мальчика я буду опекать, пока не буду уверен, что подобные знакомства не поставят на его жизни крест. Женщина удивлённо вскинула брови, а после заливисто рассмеялась. — Мальчик ценнее, чем лояльность такого человека? И как только ты стал тем, кем являешься. Что ж, как скажешь. Умываешь руки, не желая брать на себя ответственность? Трусливый и невыигрышный, но зато безопасный вариант. Шампанское не любишь, да? Что ж, твоё право, мой мальчик. В любом случае, данный разговор — это лишь великодушная услуга тебе, шанс получить бонус от… хах… сделки. Без тебя, значит без тебя. Дамочке в лицо хотелось швырнуть и статью, и все готовые наработки и послать поскакать на чем-то фаллическом. Лифт остановился. — Доброго вечера, — с жалким подобием улыбки произнес Минато, провожая ее взглядом. Та лишь едко помахала пальцами и скрылась в холле. Мысли забегали по голове, болезненно врезаясь в черепную коробку. Он же знал это… Он же видел это с самого начала, почему же не подумал, не побеспокоился, не вылез туда, куда нужно влезть значительно заранее, чтобы обезопасить Итачи после его идиотского желания поискать разговоров на мероприятии? В одну секунду беспокойство и осознание ситуации переплелись в тугой комочек под грудью, не дающий не вдохнуть не выдохнуть. Барону нужен Итачи, и он собирается получить его. По лифту концентрированной смесью перечной мяты и стихийно-штормового озона разнеслись феромоны, сгущая воздух, выдавливая из него кислород. Минато самому дышалось плохо, что уж сказать о тех, кто мог бы оказаться рядом. Рука ударила по кнопке сорок третьего этажа. Ему не нужно видеть Итачи. Ни сейчас, ни потом, пока он решит эту проблему. А он решит ее. Что угодно сделает, но решит ее. Достанет кого угодно из-под земли, но не позволит этому дряхлому уродцу прикоснуться к Итачи. Зачем он затащил его на прием? Зачем он оставил его одного? Почему не объяснил все заранее? Господи, Намикадзе, когда ты перестанешь крушить чужие жизни? Самое ужасно, что любые ошибки Минато так или иначе портили вокруг все, кроме его жизни. Почему карма не могла ударить по нему самому, чтобы виновник отвечал за свои поступки, а не мальчишка, попробовавший силы, впервые увидевший большой мир почти детскими глазами. Плевать, все решаемо, все возможно, нужно просто найти рабочий способ. Минато вышел из лифта, игнорируя все на свете, направился прямиком к себе в кабинет. К счастью, в офисе в субботу в такое время точно никого не было, но даже будь здесь людно, ему было бы плевать. Кого можно дернуть? Зубы болезненно впились в губу, пока глаза лихорадочно перебирали бесконечный контактный лист. Вариантов уже нарисовалось как минимум три, но проблема в том, что все три могут дать такую осечку, последствия которой лягут не на личностей, а на чертову редакцию. Мадара… Он может помочь, он может сделать все намного чище и грамотнее, может потянуть за куда более сложно сплетенные ниточки. Ну конечно, разумеется, Мадара. Он его убьет просто, потому что лезть в такое дерьмо добровольно никто не станет. Минато распахнул окно, забираясь на подоконник, нервно закусывая сигарету, которую так и не поджег. Или не Мадара, а все же… Нет, точно нет, только к нему он может пойти за помощью и точно знать, что хуже не станет. Итачи покрутился на студии минут пять, прежде чем начали закрадываться мысли о том, что как-то долго не возвращается наставник. Должен был, сто процентов, феерично выйти из лифта и с очаровательной улыбкой поздравить всех с прохождением девяти кругов ада. Должен же был. Но прошло еще десять минут, и Итачи решил, что пора сваливать. Собрал вещи, быстро попрощался со всеми и настроился на дорогу домой. Зашёл в лифт, щелкнул кнопку, тяжело выдохнул. Как утомительно, господи, почему все… Стоп. Осторожно, будто он здесь не один, юноша сделал глубокий вдох, а после нахмурился. Либо Минато был здесь совсем недавно, но куда бы он спускался, кроме студийки, либо это было минут пятнадцать назад, но остатки запаха улавливались. Таааааак. Нет. Не твоё дело, Итачи. Домой езжай. Да, разумеется, домой. … Палец надавил на цифру сорок три. Природное любопытство — исключительно полезное в их профессиональной сфере качество, но категорически вредное в бытовой жизни. Ноги понесли к кабинету, и чем ближе он был к цели, тем сильнее становился запах, оседающий на глотке изнутри, сдавливающий как чужая рука. Ему не нужно сюда. Ему совершенно точно нужно уйти отсюда, и пульсация в голове все сильнее давила на инстинкт самосохранения. Но кроме этого ощущения внутри оставалось четкое понимание, это не просто какой-то озверевший альфа, это Минато, и кажется ему сейчас очень и очень плохо. А причин не много. А потому на ватных ногах он все же приблизился к двери, мягко толкнув ее дрожащей рукой. Наставник даже не повернулся, продолжая уничтожать сигарету у настежь открытого окна. Свежий прохладный вечерний воздух приятно щекотал щеки, но ему не удавалось справиться с тем, чтобы сбить запах сигарет или того же озона. И не важно, в чем была цель.  — Проблемы? — аккуратный вопрос для прощупывания почвы. Сколько сил пришлось приложить, чтобы голос не надломился. Вся концентрация сейчас была направленна на предельное осмысление всего вокруг, потому что пока причинно следственная связь ясна, феромон, кажется уже утихающий, оставался всего лишь фоном. Примерно таким же, каким является смерч для человека находящегося в поле не далеко от эпицентра катаклизма. Ясно что в ближайшие десять минут он доберется до тебя и смерть будет не самой приятной, но пока это всего лишь картинка рядом, пока все еще не больно. Минато выдохнул дым сквозь зубы, поражаясь тому, насколько смело он сюда явился. Мотивация ясна, но вроде как весь этаж должен сейчас быть максимально непривлекательным местом. — Ничего, что я не смогу решить тем или иным образом. — О, конечно. Именно так вы обычно на это и реагируете, — Итачи покрутил указательным пальцем, охватывая пространство. — По вашему желанию, но мы варимся в конкретно этом котле вместе. Не поставите в известность о положении дел? Минато развернулся, опираясь ладонью о подоконник. — Если бы это было так, я бы поставил. Но это тебя ни коем образом не касается, поэтому… Все. Есть желание тратить свободные часы в офисе? Ты сделал свою работу. Езжай домой. Это прозвучало слишком грубо, и Минато это понимал, не столько мозгами, сколько возникшим тянущим чувством вины. Итачи самый последний человек, на кого он вправе срываться, и как неудачно, что он единственный, кто находится в непосредственной близости сейчас. Минато шумно выдохнул, пытаясь смягчить тон. — Сейчас не подходящее время для разговоров. — Если правда не касается, значит подходящее время и не нужно. Вам виднее, — дёрнул плечом, но с места не сдвинулся, продолжая буравить начальника взглядом. Либо он сейчас снова попадёт в неловкую ситуацию, где наделал невыгодных для обнажения выводов, либо снова попадёт в неловкую ситуацию, но уже от обнажения причины всего этого вычитающего и давящего на сознание амбре. Оно ему надо? Твёрдое нет. — Мисс Тарси любит своих друзей, я так понимаю. Особенно, когда они влиятельны и падки на определённого рода… вещи. О, серьезно? Минато молча сверлил его взглядом в ответ, не понимая, что этот человек хочет от него услышать. И зачем? Прекрасно, сейчас бы еще с Итачи обсудить, как красиво он проебался в первый раз, какие это принесло последствия и как виртуозно он добавил лишнее па на тех же граблях, чтобы закрепить эффект. Хотелось на самом деле спросить, какого черта, Итачи? Зачем тебе лезть во все это, в эту мерзость и грязь, где ничего никогда не будет нормально, а все обстоятельства раз за разом будут нагибать, иногда даже в прямом смысле. Где гарантия, что на следующем вечере не случится все то же самое, но Минато просто об этом не узнает? Тебе эта жизнь зачем? Но все эти вопросы так или иначе приведут к тому, что он снова обидится, найдет в этом что-то унизительное, и вообще «все потому что я омега?». Да, блять, именно поэтому. Не то, чтобы альфы не сталкивались с такой проблемой, но это другое, а тебя будут хотеть разложить на каждом полушаге. Блять. Минато стиснул зубы, запрокидывая голову. — Тарси и ее друзья не центр вселенной, — в итоге произнес он. — И вот это вот все, — обвел он руками кабинет, — просто моя неспособность вести себя адекватно, а не степень проблемы. О, еще один мой большой минус в копилочку, с самоконтролем у меня не очень. Как и с интеллектом походу. Итачи мягко несколько раз кивнул, подчёркивая факт, что он услышал. Хорошо. — Неудобно, наверное, терять самоконтроль из-за людей, которые центром вселенной не являются, — проговорил Итачи, опуская руки и поправляя рюкзак. — Я отношусь к этой же категории, так что вам явно не стоит делать на этом такой акцент. Впрочем, советы давать не люблю. Доброй ночи, Мистер Намикадзе. Минато горько усмехнулся, глядя в уже пустой проем двери. Кажется, где-то в кабинете была бутылка виски? А, нет, ее он распил на тех выходных. Как же паршиво на душе. Кажется, нужно подарить Мадаре ошейник, который тот с удовольствием накинет на шею Намикадзе, плотно затянув. Шипами внутрь. И Минато ни слова не скажет, примет как есть, потому что до наставничества он явно не дорос. Минато упал в собственное кресло, еще на минуту примерно зависнув над контактным номером. Это страшно, правда страшно. Звонить ему и говорить о том, что провернул за его спиной без обещанных конфетти и салютов успеха… Черт. Пять гудков. Для Мадары это довольно много. — Привет. Кажется, теперь я знаю, за что ты порою меня ненавидишь. И нет, я не пьян. Просто… У меня проблемы. Мадара задумчиво осматривал сигарету в руках, пока поздний гость расправлялся с верхней одеждой. Не соврал, трезвый, но уже с бутылкой в руке. И то, и другое — плохой знак. — Очень надеюсь, что это снова какая-то хрень, и ты просто раскрутил это до размеров проблемы, — сказал он, когда друг занял место напротив за барным столом. — Слушаю. — Можешь ее выпить для более мягкого проникновения информации, а можешь разбить мне об голову. Я не буду уворачиваться, — нервно посмеялся Минато, ощущая горечь после смеха, улыбка сползла с лица. Он не знал с чего начинать. Не знал, как это все рассказать, и маленькое виноватое существо внутри все еще перебирало формулировки, чтобы наказание было помягче, хотя приговор себе Минато вынес еще пару часов назад. — Я снова сделал это, — медленно произнес он. — Снова вмешался в номер без твоего ведома. Но в этот раз все пошло не так, как я рассчитывал. Я был уверен, что как обычно принесу потрясающую новость, интересную подачу и даже отвоюю обложку. Более того, материал там такой, что второй разворот маловат, но если бы у тебя взыграла принципиальность, черт с ним, ей я не обещал именно твой… В общем, я привлек Монику Тарси. Я как-то тебе говорил уже, что хочу это сделать, на что услышал, что это несерьезно и в это лезть не стоит. Что ж… Ты был прав. Я вытащил ее, получил объемное и крайне насыщенное интервью, получил прекрасную фотосессию, и это может взорвать номер… И, вероятно, теперь должно, только вот не сказал бы, что теперь я этого хочу. Мадара, мне нужна помощь. И я примерно понимаю, какой ответ меня сейчас ждет, но я просто не смогу работать с ним дальше, если ничего не сделаю. Ты знаешь, в какую глубь я полезу и что буду доставать, чтобы защитить того, кого сам же и подставил. Херовый из меня вышел наставник, но к парнишке я привязался и теперь просто не смогу проглотить это. Знаю, что должен, знаю, что это прекрасный мне урок, и ему тоже. Но… Я не смогу. И если где-то вначале у Мадары промелькнула мысль из разряда «господиблятьопять», несущая в себе больше усталость, чем злость, то после произнесения имени Мадара медленно откинулся на спинку стула, сцепил руки в замок и откинул все то, что играло в нем роль друга этого человека. Когда вводная часть была окончена, Мадара пару минут сверлил гостя взглядом настолько ледяным и мрачным, что ни льдистые глаза, ни приплоды озона и рядом не стояли. Механические покачивания головой, что всегда говорили одно и тоже: «Ты вот сейчас серьезно?». Так, стоп, спокойно. Каким бы Намикадзе периодически не бывал мудаком, у него проблема. Решат. Пока ещё неизвестен размах, но решат, без вариантов. А потом уже разнос. — Что им нужно? — Да то же, что и обычно. Молодое привлекательное мясо, которое я чудесно прорекламировал на том приеме, когда вломился без приглашения. — Кому? — Мадара плотнее поджал губы, уже прикидывая людей, которые смогут выйти на человека, имя которого сейчас он точно услышит. — Барон Лейтан. Мадара прикрыл глаза, уходя в мысли. Нет, они его не приняли. Резче, чем хотел, он встал со стула, доставая бокал. Залил до краев в себя. — Переговоры тут не помогут. Надо рыть. Допустим, ты знаешь, чего мне стоит позвонить той, кто может нам помочь. Вопрос другой, — Мадара чуть склонился к другу, чуть ли не прошипев: — А нахера оно мне надо, Намикадзе? Минато покачал головой, потому что полноценного ответа на этот вопрос не было. Мадаре это и не нужно, это нужно только самому Минато, но уповать на «ты же мой друг» в таких историях бессмысленно. — Потому что ты это сделаешь чище и лучше меня. Так меньше вероятность, что ударит по редакции. Я не иду и не делаю, потому что знаю, насколько криво у меня порою это выходит. Но если я не получу помощь от тебя… Я же сказал, уже не получится оставить это в стороне. Господи, Мадара, я столько раз злился на тебя, когда ты в очередной раз воротил носом на прекрасно проделанную работу, просто потому что у меня видите ли подача такая и я не предупредил тебя заранее. Какой, блять, кошмар!.. Я понял. Сейчас я впервые понял, с чего у тебя горело и о каких «если бы» шла речь. Видимо, учиться я умею только на патовых ситуациях. Что ж, отлично, я ослушался, и случилось то, что ты так любишь пророчить, я наебался, я создал проблемы другим людям, на которых по идиотскому стечению обстоятельств мне не плевать. И? Урок усвоен, лучше, чем при любом твоем разносе. Делать мне теперь что? Я могу, у меня есть пара идей, но мы же оба понимаем, к чему это может привести, если я хоть в чем-то ошибусь снова. Мадара звонко усмехнулся, снова откидываясь на стуле и неверяще качая головой. — Ты немного не понял моего вопроса. На кой-черт мне так надрываться ради этого мальчика? Тебе я скажу присесть на задницу ровно, и не дай Бог хотя бы какое-то левое движение, ты ценный игрок. А он, прости меня, нет, ещё столько не стоит, а я не люблю долговременные вложения на удачу. — Что ж… — Минато сцепил руки в замок. — Потому что я не сяду ровно. — М-м-м… Замечательно, — опасно протянул Мадара. — Поделишься секретом, почему же? Вдруг резко на карьеру плевать стало? Минато перевел дыхание, пытаясь собрать в слова то, что сам до конца не разобрал. Просто «нет», все. А почему именно, еще пока не разобрался. Но… Сильно давила вина, потому что вся эта история его рук дело. Другой вопрос, не было бы ли это чувство точно таким же, если бы виноват был не он, но ситуация была бы совершенно идентичной? Возможно. А это хороший аргумент к тому, чтобы ничего не делать. Минато плеснул виски и себе, перебивая ядовитые мысли спиртовой отравой. — А вопрос стоит только так? — уточнил он. — Если ты вынудишь меня выбирать… Мадара, не надо. Я самолично окунул его в это дерьмо, совершенно не задумываясь о том, какие проблемы это принесет. Я не хочу быть причиной того, что… — он откинулся на кресло, окончательно загрузившись. — Я здесь, потому что надеюсь, что получится без этого всего. Что получу уже не первый, да, но все же шанс разыграть эту партию сначала. Это моя ошибка, и я не хочу, чтобы он за нее так дорого платил. Мадара сильнее сжал спинку стула, о которую опирался. Кислород прошёлся по дыхательной системе как-то неправильно, подкатывая к горлу комом ярости. Свернуть бы шею за такое. — Очень много текста, Намикадзе. Хватит с тебя партий, не наигрался до сих пор? А мальчик пусть вплывает в реальный мир, где, увы и ах, все хотят его поиметь. Опытом будет. Вернётся сильнее. Не вернётся, что ж, эта индустрия от таких даже костей не сплевывает. И тут уж я лучше твоего знаю, как это работает, — палец нервно барабанил по столешнице, пока взгляд пытался зацепиться хоть за что-то. Не вышло. — Хочешь лезть, снова не интересуясь моим мнением? Тогда нахрена ты здесь? О, не для совета точно, а сразу за помощью, как обычно. Или предупредить? Как ты там говорил? «Я предупреждаю, что делаю, а не спрашиваю разрешения». Так вот, Намикадзе, я предупреждаю. Не будешь сидеть ровно — это принесёт проблемы Хашираме, и я лично сверну тебе шею. Все ещё не будешь сидеть ровно? В понедельник жду доброволку. Я все сказал. Минато снова ощутил знакомое тепло от разливающейся ярости. Что ж, худший из вариантов все же озвучен. Выбирай: или работа, или мальчишка. И выбор тут очевиден, но это не та история, где получится закрыть глаза и скрипя зубами делать то, что сказали. Вариант проворачивать за спиной… Это было бы рациональнее до прихода сюда, когда он наивно предположил, что может получить поддержку просто потому что. Потому что это важно для него самого. Достоин ли этот парнишка того, чтобы переворачивать ради него столько всего, идти куда-то поперек собственного сценария, нарываться на проблемы уже для себя и ломать такие крепкие отношения с Мадарой? Это бред, какой-то очень подростковый и максималистичный. Но как это все уляжется в голове, после того как история даст свои корни, и все, что может быть сделано, свершится? Нормально будет потом сидеть на поводке дальше, понимая, что… Доброволка, да? А не сожрет ли его чувство, собственно, всего на свете, потому что он ничего не сделал, а просто выполнил указания? Не вынудит ли его именно это написать доброволку, когда окончательно станет тошно от того, что мальчишка сам не свой, и состояние у него явно настроенное не на победный марш вперед и к цели? — Хороший урок, поздравляю, кажется, впервые у меня столько проблем с домашним заданием, — он поднялся с места, направляясь к выходу. — Дай мне время подумать, хорошо? — Да сколько угодно. Когда хлопнула дверь, Мадара со стоном растёкся по столу. А ведь какой был приятный субботний вечер в компании себя и вина. Намикадзе со своими вечными горячащими игрищами был очень не в тему. Впрочем, наверное, этот озоновый кошмар может оттенить только один человек. Мадара минут десять сверлил взглядом открытый контакт, не то, чтобы не решаясь позвонить… Просто это банально каждый раз сложно. А ещё снова звонить просто потому, что у Намикадзе проблемы. Опять на нем клин клином сошёлся. А после недавней сцены тем более звонить не хотелось, он и так зол на этого блондинистого идиота дальше некуда. Цифры показали 23:23, и Мадара счёл это знаком. — Внештатные ситуации в любое время суток, так? — растянул Мадара, пряча из голоса всю агрессию, что узлом в нем сворачивалась, стоило каждому вдоху улавливать остаточный запах присутствия друга. — Я могу украсть твоё внимание завтра? Разумеется, будет лучше, если прямо сейчас, ночь всегда предпочтительнее. — Полагаю, ты не звонил бы так поздно, будь все безобидно. Насколько все плохо? — голос по ту сторону связи был чертовски уставшим и немного сонным. — Настолько, что за твоей спиной я не смог бы это провернуть. Заминка почти на полминуты, Хаширама что-то кому-то сказал, вероятно, предварительно отведя телефон от лица, а после дал более чем исчерпывающий ответ: — Если выяснится, что ты просто снова перепил, я тебя уволю, я серьезно. — О, не беспокойся. Как раз об этом и пойдёт речь. Жду. Телефон отложен в сторону. Приятно, что этот человек может сорваться вот так вот поздним вечером субботы к нему. То, что это не столь личное, сколь рабочее — плевать. Но кроме халата стоит что-то надеть, к сожалению. Потребовалось даже чуть меньше, чем двадцать минут, потому что Хаширама только накинул пальто под самый тяжелый и озлобленный на свете взгляд жены. — Это быстро… я думаю. — Что с тобой не так? — устало спросила Мито. — Твои подчиненные могут срывать тебя из дома в выходной день поздней ночью. Нет, ты вдумайся. Почти двенадцать, а ты едешь черт знает куда решать проблемы, о которых даже… — Хватит, — осек Хаширама. Мито замерла. Губы дрогнули. — Это он звонил? — Это не важно. — Я спрашиваю, он тебе звонил? Хаширама замер на пороге с ключами в руке. — Ты прекрасно знаешь, что на свете не так много людей, которые могут себе это позволить. Если он позвонил, если сказал, что это важно, значит это важно. Мито неверяще сложила на груди руки, обнимая себя за плечи. — Конечно важно. Все, что происходит глубокой ночью в выходные — это важно. И знаешь, что еще важно? Хаширама сделал несколько шагов навстречу, но Мито резко вскинула напряженную ладонь, останавливая его. — Езжай. Я иду спать, так что возьми ключи. — Ты можешь просто не закрывать… — Если это окажется намного важнее, чем ты сейчас думаешь, а я уйду рано утром, кто впустит тебя домой? — Я не… — Езжай, — она развернулась на месте и ушла в комнату, хлопнув дверью. Хаширама еще минуту простоял в полной тишине и все же со злостью хлопнул входной дверью, покидая родную квартиру. С каждым чертовым днем это становится все более невыносимо. Но ключи он все же взял. Его крутило от злости и беспокойства, потому что Мадара не позвонил бы просто так, но ощущение того, что он просто сидит там с бутылкой вина и хочет поговорить о… о чем угодно, но не о работе, не покидало. Что там про увольнение? Только не сейчас, пожалуйста, Мадара, только не сейчас. Десять минут дороги, и Хаширама почти бегом поднялся на нужный этаж, зажимая кнопку звонка. Дверь приоткрылась, и встретила его родная и такая привычная улыбка Мадары. — Я говорил, что ты самый понимающий начальник из всех? — тише положенного произнес он, пропуская настолько непривычного здесь гостя. — Полагаю, я должен быть в первую очередь заинтересован в разрешении твоих проблем, потому что едва ли они не касаются меня и моей редакции. Ведь для других целей ты пригласил бы Намикадзе. Поэтому не представляю, о каком понимании речь, — он прошел внутрь, снимая пальто и аккуратно вешая его на плечики в шкаф. — Я жутко устал за день, поэтому давай без прелюдий. Что случилось? — Я лишь о том, что ты приехал, — Мадара пожал плечами, понимая, что разговор предстоит крайне сложный. Намикадзе не хватит всего его природного обаяния, чтобы при следующей встрече он не вписал ему по холенной морде. Ладно, все потом. А пока два бокала виски, один из которых был протянут гостю. Заранее предугадывая отказ, рука была протянута более требовательно, — Тебе это всегда помогало лучше, чем мне. Мадара плавной походкой обогнул диван, садясь по правую сторону от мужчины и подгибая ногу. — В общем. Я приношу тебе бумажку в понедельник, мозолю тебе глаза месяц, пока будешь искать мне замену, и на этом все твои проблемы окончатся, — проинформировал он не поменявшись в лице. Хаширама приподнял брови, чуть улыбнулся, недоверчиво нахмурился, а после лицо очистилось от всех неуместных эмоций. Рука неосознанно потянулась к бокалу, полному янтарной жидкости. — Еще раз, Мадара, что случилось? — куда тверже и холоднее повторил он. — То, о чем ты говорил мне всегда и буквально три недели назад, — Мадара отвёл взгляд, чтобы пробежаться им и пальцами по гранению стакана. Выдохнул, возвращая контакт. — Я покину свой пост и очень надеюсь, что ты сможешь найти кого-то, кто сможет держать его на коротком поводке. Потому что у меня не получается. Не получалось и не получится, каким бы боком мне это не выходило. У него снова проблемы, и я снова сделал выбор не в пользу статуса твоей правой руки и главного редактора твоего детища, а в пользу бремени друга. И нет, тебе не выгоднее уволить его, а не меня. Как бы не было остро мое перо, его нюх и язык острее. Хаширама чуть нервно выдохнул, понимая, что… А что, собственно, могло пойти по иному сценарию? Снова Намикадзе. Опять и снова. Это проклятие его жизни, оно всюду, оно ломает ему жизнь, нервы, теперь и редакцию крошит, просто потому что существует. Хаширама влил в себя содержимое бокала, звонко поставив его на стол. Не в этот раз. Давно стоило избавиться от этого идиота, себя же поберечь, удалив его из жизни. Но… теплые глаза напротив, абсолютно черные, но такие сопереживающие, не позволили даже думать об этом. Ни раньше, ни сейчас. А значит, если нельзя вырезать его, как раковую опухоль, остается только лечить. Дорого, болезненно, с последствиями, но лечить из раза в раз, ради этих чертовых глаз. Не рук, уже давно нет. — Это проблема, с которой я сталкиваюсь регулярно на протяжении многих лет. Мадара, если бы это стояло на одной чаше весов со спокойствием без тебя, ты бы знал об этом. Решая одну мою надуманную проблему сейчас, ты способен создать мне такие проблемы, которые я могу и не потянуть. Если ты хочешь уйти, мне нужно быть уверенным, что это твое решение, которое не продиктовано очередными выходками Намикадзе, усталостью или раздражением на что-то вполне решаемое. Мадара, этот журнал создан твоими руками, и я не готов подарить его кому-то другому. Я готов мириться с огромным количеством ваших… просто уму непостижимо каких ошибок, игр, идиотских идей, я готов терпеть его, даже когда он выходит за рамки того, что я в принципе могу позволить людям, даже близким. Ты думаешь, почему? Нет, Мадара, я не подпишу твое заявление. Что случилось? Мадара опустил голову, обнажая улыбку. Ну вот и пусть кто-то попробует сказать, что существует человек лучше того, кто сейчас сидит здесь, выслушивает очередную проблему, все понимает, все терпит, все готов принять. Даже звонок влюблённого в него омегу в такое время. И приехать, чтобы решать эти проблемы вместе. — Я рассчитывал на такой твой ответ, — признался Мадара, взбрасывая волосы. — Но сейчас вопрос несколько ребром. К сожалению, тебе. Минато, он… Он связался с Тарси, привлёк ее к нам, а та стала адептом к Лейтану и реализации его интересов. К несчастью для нас, выбор пал на мальца, что ты недавно нанял, Итачи. И все бы ничего, но у Намикадзе сыграла совесть за свой просчёт, и теперь в понедельник я могу ожидать на своем столе заявление от него, как доказательство того, что он будет снова делать то, что считает нужным, а не то, что говорю ему я. Зная его, я уверен, что увижу заявление: взыграют принципы, которые он взращивал дольше, чем длится наша с ним дружба и его карьера, — небольшая пауза, дайте мыслям формироваться хотя бы на треть до того, как они озвучиваются. — Ты же понимаешь, что такого человека может нагнуть только Джейсон, а я понимаю, что тебе к черту не сдалось быть ей должным, — глоток напитка, что топливом пробежался по нервам. Мадара поднял на собеседника тучный взгляд, устало ведя острыми плечами. — Что мне делать, Хаширама? Как разложить карты так, чтобы сократить урон на минимум? Я не руководитель, я тебе всегда это говорил. И вот я снова жду твоего совета, потому что только ты в состоянии его дать. Не как у директора прошу, а как у друга. Какое слово-то болючее, удивительно. Еще немного высокоградусной анестезии. Хаширама ушел в себя, сверля взглядом поверхность столика. Тарси? Лейтан? Джейсон? Какого…? Как можно было за такой короткий промежуток времени натворить столько всего? Вот единственный неоспоримый талант Минато — создавать проблемы. — Я правильно понимаю, от меня ожидается, что я пойду к Джейсон, потому что Лейтан, хочет… — Хаширама неверяще покачал головой. — Что? Тарси — это проблема, но при чем тут… Так, стоп, Хаширама допил содержимое бокала, отставляя его в сторону. — Мне нужен ты, тебе нужен Намикадзе, Намикадзе нужен Итачи, а тот приглянулся Барону, я верно понял эту цепочку? Только вот, откидывая мишуру, я должен напрячь Джейсон, чтобы она обезопасила стажера-омегу? Какие к черту принципы Намикадзе? Он вообще понимает, о чем просит? — Хорошие вопросы задаёшь, — Мадара смочил губы. — Я тоже их ему задавал. Ответа не получил, и не думаю, что получу. Я без понятия, что там у него на уме, Господи, я пытаюсь это понять уже много лет, но до сих пор там как будто Черная дыра. Совесть, принципы, его нежелание позволить Итачи в этом завязнуть… Я не знаю, Хаширама, но меня поставили перед фактом, облачив это в побег под соусом «дайте подумать». Я говорю о своем уходе, как о доказательстве того, что я без понятия, что делать. Кроме того, если ты ему не поможешь сейчас, он наломает ещё больше дров, ставя свою репутацию под огромный удар. И мне, как пока ещё действующему главному редактору, такой человек не нужен. Замкнутый круг, как видишь. Хаширама нервно постучал пальцами по обивке дивана, пытаясь окончательно сложить два и два, но четыре не получалось, получалось примерно восемьсот тринадцать. Минато умел удивлять, да, но обычно в положительном ключе, в негативном он приносил что-то, что не требовало дополнительных вопросов. И сейчас все, что остается сделать, это утопить эту цепочку, вычеркнуть логику и приходить к финальному: Мадаре нужна помощь. Нужна настолько, что он готов писать заявление за то, как облажался будучи руководителем. И остальное не важно. — Хорошо, я выйду с ней на связь. Это мы сделаем, но на твоих плечах ответственность за то, чтобы это имело смысл. Потому что преподносить Намикадзе очередное подтверждение, что ему можно все, не в моих интересах. Ты прав, проще всего мне было бы уволить именно его. Я абсолютно не понимаю, что происходит, и что к чему откуда идет. Все, что я знаю, что для тебя это важно. Поэтому я иду навстречу исключительно тебе. Сделай так, чтобы это имело смысл. Желание распить эту бутылку до самого конца стало удивительно привлекательным. — Я повторю еще раз, — чуть тверже произнес Хаширама. — Имело. Смысл. Я не могу потерять тебя, но куда его авантюры загонят меня в следующий раз? Я сделал достаточно много для тебя, чтобы ты осознавал, каким предательством будет твой уход. И я надеюсь, что моя помощь сейчас не приведет к тому, что я потеряю его, тебя и получу в подарок бонусы развлечений твоего друга. Ты не был бы моим главным редактором, если бы был не способен вообще ни на что, так придуши свое сострадание и научи его хоть чему-нибудь, пока у тебя есть такая возможность. Еще алкоголь. Может ну его? Допить бутылку и… Нет, Мито его загрызет потом. Вердикт Мадара слушал на одном дыхании, а прозвучавшие заключительные аккорды позволили вздохнуть полной грудью. Господи, несмотря на всю ущербность ситуации, звоня ему у Мадары не было сомнений, что так закончится. И ужасно то, что Хаширама это тоже понимает. Мерзко. Слова были настолько лишними, что спазмом поперёк горла стали. Но и молчать с его стороны будет неуместно. — Я думаю, я знаю, как все преподнести так, чтобы его, наконец, обожгло. По крайней мере, я сделаю ставку на свои предположения, — Мадара допил бокал, обновляя напиток обоим. — Единственный момент: в понедельник нас ещё ждёт его выбор, и если эта бумажка реально будет на моем столе, то, думаю, это и к лучшему. Наступит кризис, да, но незаменимых нет. — Есть. Но это не Минато, — взгляд на бокал. — Я, пожалуй, воздержусь от добавки, я все же за рулем. — Сейчас бы ещё в собственную исключительность верить, — усмешка. Сейчас бы еще смешно было. — Вот и правильно. Ты уже не в том возрасте, чтобы по субботам поздно ночью возвращаться непонятно откуда и непонятно от кого, верно? Верно. — Сейчас бы еще своего редактора непонятно кем называть, — усмехнулся Хаширама. — Еще раз заикнешься про увольнение, я не знаю, что я с тобой сделаю, ясно? Любую проблему можно решить, так бери себя в руки и начинай решать. На покой пойдешь, когда я тебя отпущу. А я не отпущу. Все, спать. Не спивайся в гордом одиночестве. Хаширама поднялся с места, лениво потягиваясь и направляясь к выходу. Мадара мягким движением прильнул бедром к дверному проему, склоняя голову к стене и наблюдая за сборами. — Считаешь, лучше спиваться в беспринципной компании? — Лучше не пить, — обернулся Хаширама, не до конца надевая пальто. — Или совсем кровь завернуло? — Не представляю, как проводить вечера иначе, уж извини меня, — развёл руками Мадара. — Разумеется. Я тут готов был распрощаться со своим гнездом. На таком нервяке и на наркоту подсесть можно. — Я тебе подсяду… Тебе точно не нужна помощь психолога или другого специалиста? Мадара максимально обескураженно вскинул бровь, а после тело согнулось от смеха. — Это чертовски мило, но так же чертовски поздно. Брось, твоя обеспокоенность излишняя роскошь, за которую мне нечем платить. А если бы и было, ты бы все равно не принял, а альтруизм в моей голове слишком близко стоит к жалости. Пусть и одиночество, но всё-таки гордое, так? Наверное, от чего-то грустного в лице избавиться не получится. Мито ждет. Притворится спящей, сделает вид, что ей не интересно, но она ждет, смотрит на время каждые две минуты и проклинает человека напротив. — Спокойной ночи. Хлопок дверьми — как очередная линия, что осталась позади, но преодолена не была. Мадара отсалютовал бокалом в воздух, осушил, делая глубокий вдох. Пусть запаха и не было в воздухе, зато он был в голове, заученный организмом, разобранный до мельчайших полутонов. Доброй ночи. Понедельник день тяжелый по большому количеству причин. Но сегодня голова болела не из-за писем с планами на грядущую неделю, не из-за летучек, нет. Минато сидел за собственным столом, сверля взглядом свое заявление. Делов то, просто положить его на стол Мадары, потом позвонить Катрине, она ему должна, она выйдет на тех ребяток, о которых так любит болтать. Прищемить хвост этому ублюдку — действие примерно в трех шагах. Не в эту сторону, так в другую. Но проблема в том, что на часах уже десять, а Минато все еще не положил заветный листочек на нужный стол. Он не пропадет без этого журнала, его имя известно на весь мир, его захотят оторвать с руками и ногами абсолютно все конкуренты… Но к ним он точно не пойдет, гордость не позволит. Искать менее престижные издания и взращивать их, спотыкаясь об вещи, которые для него были актуальны лет пять назад здесь? Тоже перспектива не самая лучшая. Вообще, можно укатить за границу и поискать что-то интересное там, может даже фриланс, ему не нужно принадлежать кому-то, чтобы его все еще читали и хотели. Так почему же заявление все еще не на столе Мадары? NYtonight — его дом. Здесь он обучился всему, здесь он стал собой, здесь нашел всех своих близких. Отказаться от журнала, отказаться от них, от Мадары, и как бы зол ни был Минато, он верил, что это пройдет. В их истории есть и пострашнее ситуации. Но… Да Господи! Минато со злостью порвал заявление, сминая руками оставшиеся листочки. Слабак. Но он не сможет просто уйти отсюда. И ради чего? Да, совесть его изничтожит, да, он виноват, да, Итачи ждут огромные проблемы, но разве стоит чужая жизнь его собственной? Снова напряженное сверление взглядом измятой бумаги. Почему же ощущение, что стоит? Потому что он такой светлый? Каким бы раздраженным и необщительным ни был Итачи, прямо сейчас перед глазами маячила та самая нежная улыбка и восхищенный взгляд в глазах. «Вы мой кумир». Минато засмеялся, уничтожая уже четвертую сигарету по счету. Он сойдет с ума прямо сейчас, если не сделает что-то со своей головой, Господи, пожалуйста. На чашах весов слишком много всего, и выбирать не представляется возможным. И тем не менее, листочки полетели в урну, а ручка обратно в стаканчик. Прости, Итачи, пожалуйста, будь умнее, будь сильнее, чем кажешься. В течение дня он старался вообще не выходить из своего кабинета, а стоило завидеть парня с распечатками, он просто сменял траекторию движения, снова запираясь в родной клетке. Его почти физически больно видеть. А говорить? Нет. Не с ним. И не с Мадарой. Вообще ни с кем. Все, что сидело в голове колючим ядовитым комом — «Я подложил тебя под какого-то мудака». Ладно бы это еще был привлекательный альфа, который худо-бедно мог представлять хоть какой-то интерес, но черт возьми, этому Барону за шестьдесят, он мерзкий тип, зажравшийся всем, что только возможно. Хотя… судить бы еще по внешности, даже будь там Голливудская звезда, отсутствие желания делает ситуацию фатальной. И все это мешало адски просто весь день, пока часы не дошли до заветной цифры семь. Даже дышать стало легче, потому что Итачи уже не должно было быть в офисе. Как он там говорил? Его на постоянной основе ждут дома. Дети. Вот и прекрасно, спасибо. За свою статью Минато даже не садился, и он не представлял, что там писать, а завтра нужно будет уже предоставить Мадаре наработки и эскизы макета. Кажется, уедет домой он заполночь. Поэтому доставка еды, припасенное с утра вино — и путешествие по кабинету началось. На самом деле вдохновение по-разному работает на подоконнике, на диване, за столом или на столе. Покидать кабинет? Да зачем. Доставка еды. Поэтому, разложив роллы, запивая их параллельно спиртым, он валялся на диване, сверля взглядом экран. У этого слова есть менее раздражающий синоним? Нет, все же работать в офисе — не его фишка. О, момент, когда ставится последняя точка в статье — это всегда экстаз… который сопровождается, по классике, хрустом всего позвоночника, от шеи и до поясницы. Итачи с улыбкой в последний раз пробежался по буквам, плевать, что был уверен в каждом слове, смаковать-то можно? Отлично, он доволен. Вышло даже лучше, чем рассчитывал. Довольный собой и вальяжно крутящийся на стуле, юноша чуть с него же и не навернулся, когда взгляд выцепил информацию на настенных часах. В смысле полдесятого? Подскочил на ноги, оглядывая опен-спейс офис. Действительно, никого нет, только его «загончик» излучает свет. Оу, воу. Ну, заработался, с кем не бывает. Взгляд скользнул ещё дальше через комнату. С начальником его уж точно бывает. Что ж, здорово, что он на месте, сразу же можно отдать статью на финальную проверку. Включив принтер, Итачи в последний момент передумал, решив скинуть материал по почте. Фишка сегодняшнего дня, так почему бы и нет? Поэтому в кабинет он вошёл с пустыми руками, но весьма довольный. Даже улыбался. — Не отвлекаю? — вопрос между комнатами, а после полностью вошёл. — Я закончил. Прошу прощение за задержку. Минато отвлекся от собственного ноутбука, лениво поворачивая голову. А? Время уже черт знает сколько, и единственный идиот, задержавшийся на работе, по иронии судьбы, именно Итачи? А как же дети, мать твою? Нервный спазм прошелся по горлу. — Что закончил? — не понял Минато. Ну, приехали. — Удовлетворять ваши пожелания относительно содержания разворотов, — скептично искаженные губы, а после чуть закатанные глаза. — Статью, Мистер Намикадзе. Тарси, неужели ее так легко забыть? Минато чуть скривился от выбранной формулировки. В другое время бы оценил, а сейчас… Сейчас затошнило. — Оставь на столе. — Она у вас на почте. — О, схватываешь на лету, — дернул он бровью. Понадобилось две секунды для решения черт знает чего вообще. Пальцы надавили на крышку ноутбука, и Минато сменил положение на сидячее, оперевшись локтями о колени разведенных ног. Пальцы надавили на подбородок, пока сам он сверлил напряженным взглядом юношу, которому абсолютно точно стало не по себе. — Почему NY tonight? Да, я помню, ты отправлял в два издательства, здесь отозвались раньше и позитивнее. Это все? — Эм, — Итачи чуть сдвинул брови, опешив. — Не хватает собственной мотивации, ищите у чужих? Хах, я даже не знаю. Просто как-то изначально сюда метил, уже и не вспомню чем конкретно был обусловлен выбор в более сознательном возрасте. — Если я предложу тебе любое другое издательство, куда бы ты согласился уйти? Так, какой интересный вопрос. Занятно, что «предложу», а не «предложил бы». Так хотя бы можно было счесть за настроение для внезапных случайных вопросов. В офисе то сейчас особо ни с кем не поболтаешь. Рано для иронии, это всегда дурной знак. — Я не знаю, — честно ответил Итачи, прильнув к косяку. — Меня ещё интересовал Таймс, но как-то в последний момент почувствовал, что не мое. Журналы поинтереснее газет будут. — Таймс в принципе место такое себе, но именитое, для галочки почему бы и нет. Для развития — мимо. Но чтобы сделать имя, можно было бы попрактиковаться там хотя бы год. Я там в свое время проработал месяца три… Не важно. Уверен, что не хочешь? — Уверен. — Хорошо, другие редакции? Издательства? — Мистер Намикадзе, а может вы прямее будете ставить вопросы? — Можно еще прямее? — Минато поднялся с места, пытаясь найти на заваленном столе сигареты. — Тебе не нужно быть здесь. Не нужно работать со мной. И не нужно проходить через то, что уже запланировано у кого-то в календаре. Поэтому вопрос только один. Куда? Я напишу волшебные характеристики, просто выбирай место. Итачи с недоверчивым прищуром следил за передвижениями мужчины, тогда когда в голове тысячами проносились причины подобного разговора. Но ни за одну так и не зацепился. — Не нужно вам? Минато обернулся, присаживаясь на стол и закуривая. — Мне в том числе. А вот теперь подкатила злость. Итачи опешил от понимания всей ситуации целиком. Насколько человек может утопать в чувстве собственной вседозволенности, если позволяет себе выставлять такую тему подобным образом? — К сожалению для вас, я эгоист от природы. Ждать увольнения? Не повяжется с «волшебными характеристиками». — Вот как? То есть нормально? Разберешься? Понимаешь, я сейчас буду интерактивно получать образование наставничества. По средневековой системе обучения. А ты обучаться будешь чему-то явно более интересному и куда более полезному. Я предлагаю тебе прекрасный способ избежать этого, ну знаешь, чтобы раздвигать свои ноги для продвижения в карьере хотя бы по собственной инициативе, а не моему не очень удачному усмотрению. Об этом твой эгоизм? Итачи легко наклонил голову, и волосы инициативно прикрыли лицо. Неприятно прилетело. Как пощечина. Тише, держи себя в руках. Просто подними взгляд и максимально ровно, почти тепло улыбнись. — Вас не должны волновать мои ноги. Минато изогнул бровь и громко усмехнулся: — Прости… что? — он потушил сигарету, спускаясь со стола, подходя к парню почти вплотную. — Очень печально будет, если ты переоцениваешь собственную способность идти к цели подобными путями. В данном случае, я действительно понадеюсь, что сказывается внушительный опыт. — Очень много надежд возлагаете, вам не кажется? — улыбнулся Итачи, поднимая взгляд на мужчину, что при такой дистанции явственно демонстрировал их разницу в росте. — А может, они такими изначально были, и в этом все дело? Надо же, как неудобно вышло. — Без разницы, на что были мои ставки. Омега останется омегой, как бы отчаянно не хотела казаться кем-то другим. Полагалось, что если тебя это ущемляет, то все эти твои кривляния и обиды не работают, только когда ты течешь. Ну, знаешь, даже самой принципиальной омеге позволительно пару-тройку раз в год раздвигать свои принципы перед кем угодно. Но заниматься этим в целом… Нет, прости, Итачи, такая омега не интересна. Первая реакция — улыбка. Широкая такая, полная шока и недоверия. И чем крепче оседали эти слова в сознании, тем шире она становилась. Потом какие-то отстранённые покачивания головой, взгляд, бегающий в попытке за что-то ухватиться, и ресницы, от мельтешения которых начало рябить. Слизистую обожгло просто бесконтрольной злостью. Две секунды. Просто секунды, чтобы оправиться от удара об реальность. Выдох. Стеклянный, безразличный взгляд в льдистые глаза, смотря в которые не верилось, что их обладатель способен на такое. — Я вас услышал. А через какие-то несколько минут Итачи уже стоял на улице, предпочитая не обращать внимание на то, как трясётся от обиды рука, что сигналит такси. Эмоции стихнут, и он подумает, что с этим делать. А сейчас лишь не думать о том, как безобразно вовремя были выкинуты эти слова. Минато же думать банально не мог, ни сейчас, ни потом. Стоило остаться одному, как последние предохранители сорвало. Этаж утонул в проклятом, просто ненавистном самому себе сочетании мяты с блядским озоном, разрушающим и все вокруг, и изнутри. Минато снес все содержимое стола, расшибив костяшки о твердую поверхность. Боль никогда не успокаивает, зачем люди это делают? Пусть в аду горит эта статья, это блядская Тарси, это ублюдочное, мерзкое создание. Пусть все там сгорит до тла. Убирайся, Господи, исчезни куда угодно, просто день свою принципиальность туда же, куда и здравый смысл. Казалось, что успокоиться можно, только если дать волю всем эмоциям и просто сгореть полностью. Пока не останется уже ничего. Как же давно он настолько не полыхал, вообще не осознавая реальности вокруг. Злость душила горячими руками, обжигая кожу до клейма на горле, которое будет мешать дышать бесконечно долго, может, всю оставшуюся жизнь, потому что нет ничего вообще на этом проклятом свете, что было бы способно его сейчас успокоить. Соберите всех десяток этой ебаной планеты, пусть удушат его верхним тоном, ничерта не поможет, сдохнуть от передозировки будет проще, чем успокоиться. Горло болит, кажется, он смеялся, и смеялся громко. Всех к черту. И Мадару с резко вспыхнувшим ощущением собственной принципиальности, и Хаши, и чертово издательство. Минато упал на диван, просто запрокидывая голову и закрывая глаза. Насмерть заебало. Пусть все делают то, что им угодно, плевать, абсолютно плевать. Трахайтесь, выебывайтесь, сервируйте свои правила как душе угодно. Живите как нравится, только оставьте в покое, не трогайте, не смотрите, просто исчезните. … Бар. Да, точно, бар. К черту еще раз статью, виски сейчас единственное, что сможет его понять и не ебать мозги, просто потому что такая заложилась тенденция. А потом домой и спать, а еще предварительно отключить телефон. Да, вот это похоже на план.