Как скажешь

Метка в первую очередь необходима для комфортной беременности, как механизм полностью защищающий омегу от влияния другого альфы. Она не всегда необходима на омеге, но если невозможно поставить метку, то и беременность не является возможной. Разница в баллах между альфой и омегой для репродуктивного процесса является такой же. 1.5 баллов межкатегориальная для C, B, A, S и 0.5 для Х. В рамках своей категории разница в баллах не является принципиальной. Инстинкт альфы пометить омегу направлен на более сильную особь в рамках обозначенных чисел. Таким образом самой желанной омегой для альфы 7.5 (В-категория) будет являться омега 9.0 (А категория). Желание метить является природным и зачастую иррациональным, если речь о альфе и омеге со значительной разницей. У представителей одной тональности она все еще сильная, но уже контролируемая, к более слабой омеге альфа может проявить рациональный интерес к метке или оставаться индифферентным.

      Настроение железными тисками закрепилось на зашкаливающе хороших показателях пока выбирались из машины, причём Итачи пришлось ловить, пока поднимались наверх, пока Минато выбирал себе вино к мероприятию. Минато с удовольствием упал на диван, махнув рукой в сторону душа. Он согласен быть в очереди вторым. Итачи принял жест с благодарностью. Уже в ванной он впервые нормально рассмотрел, что сделал с коленом и, несчастно скривившись, подвигал ногой. Вроде повреждения все поверхностные, просто кожа, но синяк будет неимоверно огромным, да и стёсана кожа прилично. Классно прыгнул. Но спасибо Минато, ведь мог бы и шею сломать, идиот. Через двадцать минут он уже упал на диван в одном халате, ставя подбитую ногу на столик и принимаясь обрабатывать её взятой на первом этаже мазью, которая, о, боги, не воняла, как зелье больной старухи, чем славились все подобные лекарства. — Мерзость. Надеюсь, что быстро высохнет. Больше не шутите так, пожалуйста, я же доверчивый. Минато, валяющийся рядом, снова залипал. Ну да, ничего такого, просто обнажённая из-под халата нога, стоящая на столике. Чёрт, какие тонкие ноги. Сколько в этом теле человеческих килограмм? Оценить реально, когда на его стороне ещё и сила тяготения — невозможно. Было тяжело, да, но вот так поднять его на руки… Он же наверняка лёгкий, сколько в нём, ну серьёзно? — Теперь буду знать, — запоздало протянул он. — Ну, знаешь, я почти месяц думал, что ты родитель-одиночка. Не пострадал, но один-один. Так, нужно заканчивать этот просмотр сцен с рейтингом, опасно приближающимся к R, пусть и только в рамках своей головы. Душ! Отличная идея. Он всё равно чертовски устал, хотелось просто валяться и ничего не делать, ну и может залипать на чьи-то далеко не абстрактные ноги. — Это же просто синяк, правда? Выглядит не очень. Гипс сейчас был бы очень некстати. — До свадьбы заживёт, — отмахнулся Итачи, устав тыкать пальцем по коленке в надежде понять степень увечья. Опухла. Главное, чтобы завтра не хромал. Он повернул корпус, удобно подгибая здоровую ногу под себя. Минато упал рядом, протянув руки к колоде карт, которая манила своей силой выносить решения. Итачи почти зачарованно смотрел на то, как карты сменяют друг друга в чужих руках. — Неделя пай-мальчика перед мистером Учиха и… Ваше желание навсегда? — Ну, было бы нечестно. Но моё желание объективно проще. До конца отпуска? — Как… — он улыбнулся, но всё же недоговорил настолько ненавистную фразу. — Как только закончится срок условия, всё снова вернётся на свои места, даже не думайте. — Слышал, что человеку для того, чтобы привыкнуть к чему угодно требуется двадцать один день. То есть, ты считаешь, что после такого объёма времени ты всё равно вернёшь всё обратно без проблем? — С удовольствием опровергну эту теорию, — улыбнулся Итачи, поправляя полы халата. Игра не задалась с самого начала, и Минато прекрасно понимал, что плакало его желание, если он сложит руки и примет этот проигрыш, не предприняв больше ничего. Итачи и вправду хорош. Но это чистой воды аналитика и огромный опыт. Интеллектуальные игры — это очень здорово, но, кажется, мимо. Технически, в его положении выйти на свой плюс ещё было возможно, но он не особо старался, и в итоге очевидно, что проиграл. Итачи почти грустно улыбнулся, потому что обещания себя явно не оправдали. — Ты молодец, — признал Минато, чем заслужил только иронично изогнутую бровь в ответ. — Нет, правда. А может теперь поиграем в настоящие карточные игры? — Вы сейчас грязно оскорбили одну из самых… — Да-да-да, я понимаю. Но раз уж это спорт, куда уж в него играть? — сгрёб он снова карты, неспеша помешивая и не сводя глаз с Итачи. — Ты правда хорош — я недостаточно, разве тебе так интересно? — Покер? — Блэкджек. Итачи закусил губу, не удержав улыбку. Он уже согласен. На всё. Потому что степень азарта в данном случае зашкаливает, хотя не сдано ещё ни одной карты. Да, спорт против мероприятия, уничтожающего людей и их состояния. — Но это желание Вы всё же проиграли. — Безусловно. Пока не представляю как это всё будет выглядеть, но в принципе… — Реванш? — Второе желание? — не сразу понял Минато. — Да… Допустим. Эрл Грей. С Мятой. Каждый завтрак, обед и ужин. Минато подвис почти на минуту, соображая нахрена Итачи это нужно? Это довольно серьёзная степень издевательства. Видимо, поэтому и нужно. — Кажется, я не хочу… — покачал головой Минато, помолчав секунды три. — Играем. Рука всё ещё тасовала, пока осмысливались правила. Желание проиграно, но это шанс реванша. Если он выигрывает сейчас, то уже проигранное аннулируется, а вот Итачи своё будет должен, а если проигрывает он, то должен уже два. Кажется, они очень быстро окажутся моральными должниками друг перед другом. — На «ты». Насовсем. И в офисе. Итачи чуть прищурил глаза, понимая, что всё ещё улыбается. — Играем, — медленный кивок. Мимика этого лица преобразилась полностью, потому что, да, пусть это и не покер, здесь не меньше важно что ты говоришь, как ты смотришь и на что ставишь. Нужно бы, наверное, думать и анализировать вот эту вот его улыбку, а не… а не то, чем Минато занимался, да, явно. Собственная улыбка полоснула по лицу. — Да ты блефуешь, — осознал он такую простую и банальную мысль, но настолько остро, что почти ужаснулся. Это же Итачи, ну, серьёзно? Нет, наверное, все люди в той или иной мере умеют блефовать, а если нет, это не нонсенс, но если да — тоже такое себе явление. Почему же тогда это настолько странно осознавать? — Да, нет, возможно, наверное, не знаю… Как скажете. Выбирайте любой вариант. Он сидел, как кошка, подогнув ногу, облокотившись о спинку дивана, вытянув другую ногу, чтобы не задеть случайно колено. Щурился, как кошка. Улыбался, как кошка. Вот же ж блять… — Да, — выбрал Минато, вскрывая свои карты. — Нет, — ещё шире улыбнулся Итачи. Это тот самый случай, когда ты лжёшь, говоря правдой, чтобы обмануть. Красиво. И это сейчас не про ноги. Но они тоже мешали играть нормально. Так, Мадара, теперь чай. Что будет третьим? Третьим не было ничего, потому что второй раунд был за Минато. И казалось бы, ну, молодец, остановишься сейчас? Вот так просто, потому что нужно было именно это желание. Да глядя в эти глаза нельзя сказать «нет», потому что он хочет играть и он уже не считает «валюту». — Реванш? — мягкая интонация, он почти это промурчал. Он ещё и мурчит, господи, остановите это безумие, пожалуйста. Итачи вообще не терял лицо, когда проигрывал, словно в проигрышах, даже на желание, нет ничего странного, это совершенно естественно и… Да, он умел проигрывать. Ставка тут же возрастала. Нет. Не умел. — Фотосессия у Дейдары. — У Вас ещё и кинк на слёзы? — Что-нибудь придумаем, ты не единственная нежная светочувствительная натура на свете. Скажем так, идея с Дейдары. Обойдёмся без моего больного воображения, но уровень цензуры также на его усмотрение. И никто из нас не будет тонко или толсто намекать на что-то кроме того, что он предложит. — Я неплохо застрахован солидарностью. — Ты пока мало с ним работал, Итачи. Очень мало. Он же с первого дня тебя хочет. — Да? — сыграл заинтересованность Итачи. — Ну, в этом плане я не в курсе, честно, но в фотостудию до ужаса. Проел этим голову всем, с кем общается. Сасори жалко. — Вот уж точно не моя забота, — покачал головой Итачи. — За что такой добрый жест коллеге? Разве смысл не в том, чтобы загадывать желания для себя? — А за что такой подарок Мадаре? — с точно скопированной интонацией спросил Минато. — О… Да я так, просто в целях поиздеваться. — Ну, так, а я о чём? Я думаю, с камерой ты дружишь, только если она твоя и направлена не на тебя. Это в любом случае будет забавно, я-то увижу все кадры. И возвышенно-эстетические и компрометирующие. — Ну, раз уж мы говорим о фото, — протянул Итачи. — Что-нибудь постыдное из личных архивов. Да будь ты хоть самым святым человеком с чистейшими помыслами и лучшим воспитанием, ты всё равно подумаешь об обнажёнке. Лицо даже при большом желании не смогло бы не изобразить всё удивление, отчасти позитивное, но оттого не менее глубокое, граничащее с недоумением. Улыбка стала чуть шире, а смех уже встал на позицию старта, готовый сорваться в любой момент. — Не в этом плане постыдные, — сразу же отмахнулся Итачи, — я в курсе, что «там» пристыдить Вас нечем, — он запнулся, осознавая, что ляпнул не совсем то, что хотел. Минато медленно кивнул, уже не понимая как реагировать. Там? В курсе? Что? Как ни пытайся, а мозг не подкидывал ни одной ситуации, где Итачи бы его видел или чувствовал, чтобы знать наверняка. Он же не о слухах редакции? Там до сих пор спорят о дюймах или сантиметрах, говоря известные всем цифры. — То есть, Вам за это явно не стыдно. В смысле, это не то, что… — Откуда, прости, в курсе? — Видел, — кажется, это тоже не та информация, судя по взгляду альфы. — Что? — Ваших полуобнаженных фоток по сети гуляет тьма, даже не будучи мной, на них нарваться очень просто. А мне, если что, когда-то было шестнадцать и я был нормальной омегой. Минато закусил губу, стараясь сдержать улыбку, что хотела порвать лицо, то ли от желания смеяться, то ли от какого-то очередного приступа счастья. — Нормальной? — И весьма преданной своим идеалам, да. — Настолько? — Что? — не понял Итачи, и, пожалуй, только сейчас до него дошло, что он всё это время считал, что его неправильно высказанная мысль была о теле в принципе, а мужчина напротив думает о своём члене, что в целом типично для альфы, стоило догадаться. Итачи вздохнул, закатывая глаза. — Снова будем обсуждать Ваше достоинство? Я говорил о чём-то куда менее пошлом и куда более… Уж поверьте, содержимое Вашего белья далеко не в первую очередь волнует омег, которые на Вас ведутся, даже если им шестнадцать и у них разгар полового созревания. А уж в более адекватном возрасте, глядя на Вас… Закрыли тему, — отмахнулся он. И снова тишина, пронизанная долгим взглядом Минато, который, сложив два и два, задал вопрос, чтобы окончательно разобраться, что его всё же смешит, а что ему настолько безгранично льстит. — И много ты об этом думал? — не удержался Минато от вопроса, не понимая какая часть происходящего его удивляет, какая льстит, а какая смешит. Растерянность от раз за разом неправильно подбираемой формулировки испарилась с лица, являя миру самое типичное выражение лица для Итачи. Да, очень смешно, учитывая, что течка не так давно отгремела и в голове по чистейшей случайности, разумеется, ни одного другого альфы не было замечено. До Минато дошло тоже довольно быстро, и вместо того, чтобы как-то съехать с темы, он закусил губу, сдерживая смешок. — Ну, давайте считать вместе. Семь дней, да? Это сто шестьдесят восемь часов и примерно… — кажется сегодня Итачи не в самых хороших отношениях с собственным языком, потому что этот изначально язвительный комментарий оказался слишком откровенным даже для собственной головы, а уж для озвучивания… ещё и кому. Итачи отвёл взгляд, ощущая как в груди сдавливает до ужаса нелюбимое ощущение смущения. Доострился, блять. Минато облокотился виском о собственный кулак, уже не скрывая откровенной, такой раздражающей до ужаса довольной улыбки, которая почти резала своей яркостью. На что ты, блять, так улыбаешься? — Давай отложим урок математики на следующий раз? — предложил Итачи, снова, уже в третий раз, осекаясь. Да блять. — Давай, — медленно протянул Минато, подчёркивая неосторожно сорвавшееся с губ слово, а не выражая согласия. И видит Бог: если можно было бы улыбнуться ещё шире — он бы улыбнулся. Итачи закатил глаза, раздавая карты. — Под постыдными имелись в виду идиотские фотки, за существование которых неловко. Уверен, с Вашим образом жизни что-то подобное точно имеется. Минато всё ещё не был готов отвлечься от темы, как бы целенаправленно её не переводили. Господи, какая интересная реакция. С чего вдруг? Из-за такой мелочи? Ладно, фраза про сто шестьдесят восемь часов была и вправду несколько чересчур личной, но только если была честной. И сейчас в этом сомнений уже не оставалось. Минато кивнул. Потом задумался. Так, стоп, точно, это же ставка… Только, а как её выполнять, если на самом деле таких фотографий нет. Что-то постыдное? Что-то, что не хотелось бы показывать другим? Пьянки? Идиотские фотки? Уродливо получившаяся моська? Последних фоток, кстати, много и почему-то в большинстве случаев на фото рядом Мадара, который, засранец, всегда выходил настолько идеальным, словно был готов к атаке папарацци двадцать четыре на семь. Но ничего из подобного не вынуждало испытывать Минато хоть какие-то чувства, хотя бы отдалённо похожие на неловкость, что уж говорить о стыде? — Итачи, это сейчас будет не попытка сбежать от желания. У меня, правда, нечем тебя побаловать, — пальцы нашарили телефон в заднем кармане джинс, разблокировали экран и сразу же нашли самое часто используемое для личных целей интернет-хранилище. — Хочешь, удостоверься сам. Ставка бы просто того не стоила, а в этом Минато хотел быть честным. Хотя бы в этом. Итачи без малейших сомнений принял в руки гаджет, пролистывая по нескольку кадров с разных временных промежутков. — И даже за это? — О, за это я почти горд. Итачи наткнулся на какой-то совсем уж стереотипный селфач у зеркала. Ну, правда стереотипный, для девочек старшеклассниц. Повернул экран к обладателю телефона. — Серьёзно? — Мне начинать краснеть и оправдываться? — не понял Минато. — Мне не стыдно за фотографии, какими бы они ни были и почему бы ни делались. Но, если это твоё желание… — Нет, — покачал головой Итачи, — если таких нет, то желание бессмысленно, спасибо за своевременное предупреждение. Немного поменяем вектор. Школьные фотографии. Их в сети нет. Ещё бы они были в сети. Минато снова споткнулся на озвученной только что мысли, даже чутка нахмурившись. О, да ладно? Да ну, нет, серьёзно? — Ты… — даже голос немного подсел, настолько смешно и нереально это звучит. — Ты искал мои фотографии? — А Вы резко забыли, что были моим кумиром? — Зачем тебе детские-то? То есть… Зачем вообще… Я понимаю: статьи, раннее творчество и всё такое, но… — бровь недоверчиво изогнулась. — А это что-то странное? В смысле, я же… — так, стоп. Итачи на мгновение стал похож на кота, потерявшего сигнал с космосом. А потом до него, кажется, дошло насколько это сомнительная информация. — А ты сегодня в ударе, — он всё же уткнулся лицом в мягкую обивку дивана, чтобы посмеяться вдоволь. Но стоило снова запрокинуть голову для нормального вдоха и поймать Итачи взглядом, стало уже не так смешно. Его взгляд, немного отведённый, на чём-то зафиксированный, далеко не поддерживающая веселья полуулыбка. О да, это уже четвёртая за прошедшие две-три минуты фраза, которую нужно внести в личный дневник памяти, потому что такое не говорят даже на пьяную голову, чёрт возьми. Увидеть как Итачи смущается Минато в своей жизни как-то не планировал, просто потому что это не казалось чем-то реальным. Итачи умеет смущаться. Кажется, Земля начала вращаться в обратную сторону. Минато перевёл дыхание и не удержался от последнего комментария: — И кто ещё из нас педофил? Поймал он в ответ такой взгляд, что был готов к тому, что сейчас в него прилетит подушка. Итачи качнул головой в сторону карт и Минато, наконец, взял их в руки. Придумывая желания снова и снова, они только усложняли, потому что в какой-то момент один останется чистым и ничего не должным, а второй будет выполнять весь проигранный перечень. А сейчас Минато теоретически должен провести неделю мальчиком-зайчиком рядом с Мадарой, пить блядский чай своих двух тонов и теперь ещё и предоставить себя малолетку, слабо тянущего на высокотонального альфу. Итачи же подписался на менее формальное обращение в принудительном порядке, с ума сойти, тоже на чай, потому что Минато не хотел давиться им в одиночестве, и пусть по первости их обоих стошнит, по итогу, может, Итачи хотя бы вернётся к тому, что любит. И фотосессия, о, это должно быть забавно. Итачи закатил глаза, потому что, кажется, в этом раунде он фотографии не получит, но игра на сегодня не окончена. А впрочем, к чёрту фотографии, развести Минато на них — дело одной просьбы и очень грустных глаз. Хотелось ещё. Чего-то пожёстче, чего-то, что уже было выиграно, но предлагать Минато что-то более рискованное, когда он настолько неприкрыто держится за своё первое желание, сейчас уже глупо, он просто не согласится и ни о каких отыгрышах на данном этапе уже речи не пойдёт. Значит… — Вам очень нужно Ваше желание, — сочувственно, чёрт, реально понимающе покачал Итачи головой. — Забирайте. То, что уже выиграно — всё уходит победителям. Но третий раунд — тройная ставка. Играем? То есть, все эти абсурдные желания придётся выполнять им обоим? Минато присвистнул, вдруг осознав, что не так уж он и попал, если то ради чего и был спланирован этот вечер, его главное желание, будет выполнено. — Тройная, то есть три желания? Предлагать что-то настолько кардинально масштабнее — это всегда будоражит. Итачи старался не думать о том, что это решение его мозг подкинул специально, чтобы все эти мешающие прямо сейчас жить мысли ушли куда-то на второй план перед распахивающим объятия азартом. — Я без желаний против любых трёх Ваших, которые Вы должны озвучить перед игрой. Выиграете — исполню. Проиграете — Вы будете должны мне одно желание, которое сейчас я не озвучиваю. Ну как? — Я очень не люблю быть в долгах, — признался Минато. — Идея уже есть и её нельзя мне слышать, или останется на удобный случай? — Как знать, — руки до этого мешающие карты остановились. — Боитесь? Он хоть когда-нибудь был настолько же сексуален? Как на людей влияют их пороки, с ума сойти просто. А можно взять камеру и поснимать для себя немного, потому что такое зрелище не будет доступно потом, когда… А хотя нет, посмотрите на эту улыбку. В любой момент, когда угодно и сколь угодно много — просто доставай карты и делай ставку. — Могу лишь пообещать, что это не будет касаться работы, — заверил Итачи. — Три желания? Это будет сложно. — Да, три желания. После озвучивания я решу — хочу ли этой партии или нет, но очень вряд ли там что-то такое, что отпугнёт меня от карт. Ставка заманчиво высока, а я ужасно азартный человек. Со мной в Лас-Вегас не стоит, — усмешка. — Знаешь, со мной тоже, — это всё же больше его шутка, потому что не каждый, уезжая просто погулять на выходные, возвращался с женой, хоть эта история и тривиальна, но всё же на слуху, а не на практике. Ну, и с проигранным состоянием об этом тоже не стоит забывать. Минато огладил челюсть, медленно перебирая в голове варианты, пытаясь определиться с вектором. Ему нужно что-то профитное, что позволит в дальнейшем проводить больше времени вместе. — Мадара не любит со мной обедать. А я очень не люблю есть в одиночестве. Месяц. Итачи не особо раздумывая кивнул, потому что это мелочь. Может и нет, но в данную секунду желание показалось удивительно безобидным. Всего лишь месяц обедать вместе? Слишком просто. — Как насчёт того, чтобы познакомить меня со своими детьми чуть ближе? Хочу как-нибудь в ближайшее время после возвращения совместный вечер, — а это уже попытка сделать шаг внутрь личной зоны, которая никак не пересекается с работой, имеет отношение к самому важному пространству — дому. Ну и говорят же, если тебе нравится омега, у которой есть дети, её сердце откроется, как только её чада потянут к тебе руки. Не факт, что с собаками работает также, но дети же. Это желание также не встретило возражений. Ну, и с последним нужно оторваться, без профитов, просто поиздеваться, но как-нибудь по-доброму. — Я хочу увидеть твою первую статью, — он сообщил это так, словно это был не вариант желания, а требование. — Какую? — не сразу понял Итачи. — Самую первую. — Вы серьёзно думаете, что она сохранилась? — Я не думаю, я знаю. Итачи, мы в одной сфере живём, я знаю как это работает, — абстрактно покрутил он у виска. — Моя, например, не лежит где-то на рабочем столе или в архивах актуального, но уверен, что найду я её быстро, если она будет мне нужна. Такое не удаляют из жизни. Не мы. Итачи решил не врать и не включать идиота. — О, Вы удивитесь, — почти отчаянно покачал головой Итачи. — Это не традиция, а жизненная закономерность, где все мои ключевые в развитии статьи об одном и том же. Первая статья. Статья, которую я защищал на третьем курсе. Выпускная в местном журнале… Первая на работе. Я не знаю почему так получается, но оно получается так само, я же не… Я мог не говорить это всё, я понял. — А меня намного больше в твоей жизни, чем мне казалось. — М-м-м-м-м, — истерично протянул Итачи, переходя в какой-то нездоровый смех. — Правда, что ли? Минато потянул руки к своим картам, всё ещё выбирая ответ, но на ум ничего не приходило. — А можно ещё? — Карту или Вас в моей жизни? Минато проиграл Итачи желание. Неизвестное, отложенное на любой момент времени, не содержащее никаких ограничений. И эта мысль будет стрессировать, пока он будет о ней помнить. Но всё же любопытство, что именно это будет, не позволяло чувству стать неприятным. Итачи удовлетворённо откинулся на спинку дивана, потягиваясь до хруста почти всех костей. Шумно выдохнул и с искренней счастливой улыбкой произнёс: — Спасибо за игру, было занятно, — протянутая рука. И если игра закончена, то все правила вступают в силу прямо сейчас. Забавно то, что из всех проигранных желаний, почти все нацелены на перспективу, на развлечение потом, и только одно даст свои плоды уже сейчас. Минато протянул руку, пожимая в ответ. — Идея сгонять в Вегас стала казаться не такой уж и абсурдной. Может и правда устроить потом командировку? С тобой очень увлекательно культурно проводить время. — С каких пор карты стали попадать в категорию «культурно проводить время»? А может акт вандализма? Или выбитые колени и подбитые рёбра? В порядке, кстати? — То есть, ярче всего всё же запомнилось это? — Голливуд — это, конечно, прекрасно, но личные воспоминания всегда запоминаются лучше. На всё остальное есть камера. А тут другое. — Личные воспоминания? — Не просто гулять по достопримечательностям, а создавать воспоминания. Даже самыми радикальными способами. — Никогда бы не подумал, что прыгать на меня — это акт создания воспоминаний. Спасибо за новый опыт. И спасибо, что живой. Там же правда пару лет назад девушка в знак протеста прыгнула и умерла, ты в курсе? — Оу. Нет, не знал, — Итачи задумчиво покачал головой, медленно скользя взглядом по потолку, заканчивая свой путь на лице наставника. Улыбка, почти издевательская. — У неё просто не было на кого прыгать. — Любой каприз. Правда, убить можно было бы и меня. Затылком об камешек и всё. — Было бы грустно, я не знаю, как объяснял бы это Мистеру Учиха. Простите, но я случайно прыгнул на Вашего ведущего редактора и убил его. Меня бы не поняли. — А сейчас, ты думаешь тебя кто-то понимает? Ну, вот нет, всё, что касается моего убийства — Мадара бы понял как никто другой. — Я уверен, у нас с ним разные поводы. — Ага. А мы разве не о несчастном случае? Забыли. Какой повод у тебя? — Это секрет. Минато улыбнулся вдруг, отметив, что Итачи потрясающе следит за тем, что говорит, просто избегая фраз, где пришлось бы использовать ту форму слов, которая ему так нежеланна. И ведь не нарушает правила. Впрочем, его дело. — Я же накручусь. — Ну, дело исключительно фантазии, — Итачи снова потянулся, раскидывая руки. Случайно зацепил пряди, понимая, что забыл их высушить. Какое же он сейчас чучело… — Или ожиданий. Или чего-нибудь, не знаю, как угодно. Или не угодно. — Угодно. Обойдёмся без этого. На сегодня молодец. Ох, спасибо за подаренное ощущение предвкушения. Ну что? В кровать? Итачи правда жутко устал, примерно настолько, что даже до кровати ползти было лень, поэтому лучше валяться здесь и продолжать говорить, лишь бы не утруждать себя действиями. Это же встать надо, ноги передвигать, ужас. — Да. Пора бы уже. — Отлично. В твою, в мою? Ответ подобрался быстро, и Итачи уже почти его озвучил, но мозг не предатель, прервал мысль раньше. С местоимениями предельно сложно, а значит выбрать он не сможет, потому что выбор предельно очевидный. Итачи с закушенной губой и недовольной улыбкой повернулся к наставнику, буравя его взглядом секунд десять, не меньше. Только прищур с усмешкой. — А это зависит от того, чья больше. — Твою не видел, пойти проверить? — Махнёмся комнатами? — Уверен, что будет нормально спать в кровати, запах которой тебя выводит на тошноту? — это провокация с маленькой надеждой глубоко внутри, что этот волшебный вечер обернется тем, что Итачи честно признается, что это всё ерунда была, просто вспылил. Минато не был уверен почему ему это настолько важно, это не привязка к себе лично, он не особо проецировал, даже наоборот, обидно было, что именно он виноват в том, что такая привязанность ушла в никуда. — Уж лучше тошнота, чем сомнительные католические кинки, да? — Ммм, нет, мне всё нравится. — Значит и я потерплю. — Я думаю, я отлично высплюсь. Фиалки же, да? О, отлично. Итачи скривил верхнюю губу в издевательском жесте. — А ладан-то как убаюкивает. Удачи в ожидании спокойного и мягкого сна. — Ага… А сандал мы куда-нибудь незаметно выбросим? — тонко улыбнулся Минато. — Ну уж нет, там меня ждут все трое. — Ждут? Там выветренная постель омеги С категории, при всём моём не знаю чём, мелковато, нет? Минато запрокинул голову ожидая, ну, самую предельно очевидную мысль следом. — Хотя, пяти с небольшим же хватило, — не удивил Итачи. — Это было сейчас очень ожидаемо. Ну, давай. — Да, я думаю, хватит. В конце концов, с такой тональностью сексуальная распущенность — это естественно, никто не осудит. Хотя в таком возрасте стоило бы хоть что-нибудь узнать об избирательности. — Теперь и ты веришь, что я сплю со всем, что движется? — А это что-то, во что нужно верить? Видеть уже недостаточно? — Это… не беспорядочность. — Так он настолько понравился? — не поверил Итачи, а после растянул губы в издевательской улыбке. Жестокой улыбке. Минато ощущал, что сам себя загнал в тупик. Из этой истории нельзя выбраться так, чтобы сохранить правду в тайне, но при этом остаться чистым. Минато медленно покачал головой, непроизвольно показывая, что всё слишком сложно, чтобы отвечать, но не так, как кажется. — Ещё раз, я не злюсь. И в какой-то мере даже понимаю. Откуда только столько попыток оправдаться, откуда сожаления, даже вина — вот это остаётся не очень понятным. — Потому что я не пытался устроить какую-то мерзкую демонстрацию, не пытался тебе что-то показать и меньше всего хочу, чтобы подобные мысли тебя посещали. Но они есть, я это знаю и ничего с этим сделать я не могу. Но это и не распутный характер блудливого альфы, а пока именно этот тезис держится как официальная теория. Нет, Итачи. Просто в этой голове всё сложно, настолько, что я не всегда могу объяснить, что я делаю и зачем, чего я хотел и насколько ошибся, получив что-то совершенно иное. С желаниями в принципе у меня туго, а с оценкой за что чем мне придётся платить совсем катастрофа. Я говорю себе «нет» чаще, чем стоило бы, в выборе людей в том числе, но потом я даю себе разрешение на какую-то совершенно ненужную мне мелочь и разбираюсь с последствиями, прикладывая непомерно много сил. Пора бы учиться на ошибках, но, знаешь… Запомнив, что два плюс три равно пять, я всё ещё не уверен, что знаю ответ на сколько будет три плюс два. Я понимаю, как это всё выглядит со стороны. Но это один из тех примеров, когда идиотская мысль, вильнувшая не туда, привела к тому, что я не знаю какими словами, действиями, чем угодно загладить вину. Не потому что нужно быть чистеньким в глазах всех, хотя я знаю, что так это выглядит, так к этому привыкли, так это видишь даже ты. А потому что мне просто интересно с тобой, я хочу работать с тобой и я не хочу стать однажды причиной твоего заявления, потому что ты больше не можешь выносить такого мудака. Чем Вы думали раньше, Мистер Намикадзе? Я не знаю. И я не знаю, что мне делать сейчас, но это не значит, что я не буду что-то делать. И это сейчас не была угроза, хотя я не могу обещать, что мы не влезем в очередное пекло снова. Я идиотское создание, которое снова себе сегодня скажет «нет», хотя точно не стоило, а завтра… а завтра я скажу «да», обдумав очень многое, но не то, что нужно. — Столько обоснования «почему не» и ни одного «почему в итоге-то да», — усмехнулся Итачи, почти обречённо покачав головой. Остаётся только посочувствовать такому бардаку под этой светлой шевелюрой. Возможно, собственный дурной характер всё-таки излишне эгоистичен, но на большую часть озвученного, включая те мысли, что явно делятся переживаниями, Итачи действительно было всё равно. Перед ним не маленький мальчик, не подросток, который мечется в жизни, ища себя, убеждения и цели. — Я ценю массивность озвученного, то, что вообще имеет значение, но, увы, моё мнение изменений не претерпело. Единственное, что, пожалуй, меня волнует, так это сам Томас, а мы уж взрослые — разберёмся. И да, спасибо, что с работой это никак не связано, желание продуктивно вместе работать обоюдное, а уж на личный аспект закрыть глаза можно за отсутствием важности. Минато горько усмехнулся, понимая, что как начальник услышал самые лучше слова… Но здесь он сейчас был не в роли начальника, именно этим вечером, именно на этом диване. Что ж, всё ещё хуже, чем казалось, но уже хотя бы искренне. — Работа… — протянул Минато. — Не задумывался об этом раньше, но как же чертовски она для тебя важна, если ты сам завязываешь себе глаза. Это здорово… наверное. Я же начальник, я обязан похвалить за такое рвение. Наверное. Или нет. Я думал, что для меня работа — это моя жизнь, но вот прямо сейчас на контрасте не уверен. Забавно осознать это в тридцать лет. Видимо, пора искать что-то, что важнее, раз уж приоритет уже поменял вектор. Есть идеи? — Ну уж нет, сами ищите смысл жизни, — отмахнулся Итачи со смешком, потому что с этим всем пора завязывать. Вечер был прекрасным, и вот Минато снова потянуло на извинения, на какие-то объяснения и всё без твёрдой почвы под убеждениями. Хватит. Ожидалось, что начальник раз уж загрузился, то возвращаться в своё привычное состояние позитива будет не особо стремительно. Но что-то одним махом вернуло ему на лицо эту больную улыбку во все тридцать два. Снова до ужаса довольную и почти неприлично откровенную. А что именно? — Блять. А ведь всё так гладко шло, ну, какого чёрта. Споткнуться на такой простой фразе. Итачи закатил глаза, уже придумывая как выкручиваться. — А теперь ещё раз, — почти с придыханием театрально произнес Минато. — Но правильно.  — Спать пора, поздно-поздно. Я порядочная омега, а уже слишком поздно, — через смех проговорил Итачи, вставая с дивана с целью быстро сбежать. Не будет же он грубую силу применять? Но запястье было перехвачено настолько быстро и ловко, что стало ясно, этого от Итачи ждали в первую очередь. Рухнув обратно на диван от рывка, Итачи негодующе сложил руки на груди. Упал, кстати, значительно ближе, чем сидел весь вечер. Минато закинул руку на спинку дивана, не сводя глаз с парня. — Вот так вот подло нарушать? Карточный долг больше не дело чести? Кажется, до Итачи только сейчас дошло, насколько хреновое желание он проиграл. Покосившись на начальника, он недовольно скривился: — Ту же самую фразу? Серьёзно? Настолько принципиально? — Можешь любую другую, но дай мне сегодня уже это услышать. Сегодня это, — Минато глянул на часы: без двух полночь. — У тебя две минуты. Ммм. Две минуты, да? Итачи демонстративно уставился на часы. Как долго, однако, эти сто двадцать секунд идут, когда обращаешь на них внимание. Минато всё это время не сводил глаз с Итачи, понимая, что это так или иначе создаёт стресс. Двухминутный пристальный взгляд в полной тишине. Принципиальность, чтоб её. Стоило на экране телефона показаться четырём нулям, Итачи выдернул запястье из чужой руки, спокойно встал и выдал максимально очаровательную улыбку, на которую была способна его мимика. — Я желаю тебе сладких снов, Минато. Доволен? — последнее слово было предельно близко к натуре жутко уставшего от жизни Итачи, которого заставляют делать то, чего он не хочет. Минато не засмеялся, и даже улыбнуться нормально не особо вышло. С ответом не спешил. Было что-то особенно в том, чтобы слышать своё имя в первый раз из уст человека, который тебе настолько интересен. Оно всегда было таким мягким? Фраза звучала неловко, неестественно и, что самое занятное, она казалась такой невинной, потому что вся вложенная в неё язвительность вообще не сыграла. — Спокойной ночи, Итачи, — поднялся он с дивана, направляясь к себе, потому что, кажется, на сегодня он и вправду украл слишком много времени и внимания, и продолжать разговор было бы хреновой идеей, слишком много пока ещё не разобранных на оттенки эмоций. Итачи, который на самом деле вознамеривался уйти первым, смотрел вслед, теша себя осознанием, что так по-детски показанный язык в спину уходящего начальника останется маленькой тайной. Вот прикопался-то с этим. В чём прикол? Почему щеки от этого горят? В чём, мать вашу, дело?! Итачи обречённо выдохнул и поплёлся в свою комнату, на свою постель, что действительно чертовски воняла этими фиолетовыми сорняками.       День не задался. Кофе кислил совсем не так, как должна любимая душой и телом арабика. Машина попала в пробку, телефон сел в самый неподходящий момент. Даже солнце и то спряталось за тучами. Весь день Минато держался только на том, что вечер у него будет прекрасным. Потому что поход в бар с одной далеко не абстрактной омегой, которая должна начать реализовывать проигранное желание — это лучшая таблетка от любой головной боли. В теории, его должны были радовать совершенно другие вещи: что прошла неделя, что первый рубеж всех поставленных задач позади, что прямо сейчас работа уже кипит, и этап подготовки полностью пройден. Он получил десять согласий на совместную работу, от кого-то уже получил расписания, исходя из которых можно забивать дни встречи для интервью. И ещё нужно выделить два дня на фотосъёмку, и в эти два дня должны уложиться вообще все. Без вариантов. Это ли не повод отпраздновать? Осталась только одна персона, чьё внимание было вытащить сложнее всего в меру невообразимой загруженности. Но Минато не Минато, если не разберётся с этим. В идеале прямо сейчас. Женщины — создания капризные, сложные и невероятно изматывающие. Даже если знают, что хотят, всё равно не дают понять этого до конца, не важно о личном речь или о, мать её, работе. С ними всегда было сложно. Но вот в данную минуту Минато предпочёл бы самую странную и сложную представительницу слабого пола, нежели то, что подкинула ему судьба. Менеджер свежеиспечённого оскароносца. Заносчивый ублюдок, но это не сюрприз. Альфе, уверенному, что мир у его ног, остаётся только выбирать, что он будет преподносить тебе в дар. Да, список имён, которые попадут в календарь уже давно утверждён Мадарой, но, чёрт возьми, может именно вот в этом случае можно сделать одну поправочку? Он найдет кого-то другого. И ресторан, кстати, тоже не огонь.       Мужчина напротив не особо щедрился на фразы, но глаз от Минато не отрывал, чтобы тот ему ни говорил, как психолог-практикант, вслушивающийся в каждое слово в надежде поймать что-то важное. Минато качнул бокалом и отпустил одну из рабочих улыбочек. — Это не совсем то, на что я рассчитывал на самом деле, — признался, наконец, менеджер, которого звали то ли Джон, то ли Джин. А Минато с сожалением понимал, что на это совершенно незнакомое ему лицо у него вообще ничего нет, а сделать шаг к объекту, где уже можно было бы тянуть за веревочки он не даст. Неглупый мужик. — Ну, так может поделитесь, какими были ожидания, а я пофантазирую о том, как их оправдать. — О Вашей фантазии, конечно, весь Лос-Анджелес наслышан, но не думаю, что мы сойдемся в возможностях. — Мои возможности — это не то, что известно кому-то кроме меня. Не думайте. Не советую. — А что же советуете? — Озвучить мне, чего Вы хотите. — Не поймите меня сейчас неправильно, но получив заявку на встречу с такой небезызвестной личностью, я ожидал услышать что-то интереснее, чем новогодний календарик. Неприятно. Минато чуть скривил губы, решив, что немного честности лишней не будет, даже если это приведёт к тому, что он с мыльной задницей будет искать новую звезду. — Браво, — медленно похлопал Минато. — Простите? — Вы же знаете о том, что мы единственные, кто перезапускал тираж восемь раз с подобным проектом года четыре назад, верно? О, я не сомневаюсь, объём нашего тиража Вам известен до последней цифры. Известность — это редкая заслуга, в большинстве своём это хорошая реклама. И это Вы тоже понимаете. Я предлагаю что-то, от чего отказываться отчаянно глупо, а Вы… хотите персональный проект? Ищите. Я здесь совершенно по другому вопросу, но по тому, который Вам интересен не меньше, чем мне, — Минато сделал глоток, просмаковав вкус вина на языке. — Так чего же ты хочешь от меня? — Я с самого начала был настроен на… — Нет. Не был. Это не деловая встреча, хотя так на неё походила. Я всё пытаюсь понять, где ключевой момент. Проект? Редакция? Я? О, я готов услужить, готов на проект любого масштаба, практически на любой разворот, если получу на руки что-то кроме девочки, которая узнала, что такое слава, благодаря хорошей режиссуре, а не своему таланту. Есть что предложить? Нет? Тогда о каком «интереснее» может идти речь? — А ты не из тех людей, кто делает свою работу мягко. — Я не из тех, кто любит тратить своё время. И чем быстрее мы разберёмся со всем, что сейчас в Вашей голове, тем быстрее поедем праздновать успех. — Приглашаете отметить? — изогнул бровь мужчина, усмехаясь. — А хотите провести вечер со мной? — Это сейчас дополнительный аргумент в пользу сделки или уже личный интерес? — Кто знает, — загадочно улыбнулся Минато. Менеджер явно задумался, причем так, словно это было серьёзное предложение, а не очередная шутка. Впрочем, если бы вопрос решался посиделкой в баре, Минато подписался бы на это не задумываясь. — Я пошутил, — прервал процесс мыслей Минато. — Но вижу, что Вы заинтересовались, поэтому уже без лишней мишуры приглашаю как-нибудь совместно провести вечер, уверен, собеседник Вы интересный, и у нас более чем достаточно общих тематик для любого разговора. — Тематик? — изогнул бровь мужчина, вроде всё-таки Джим. — А не похоже? — почти обиделся Минато. — Как-то не думал об этом, если честно, но… — Уверен, не в такой чопорной обстановке с этим далеко не лучшим вином, я намного красочнее смогу объяснить, чего я жду от этого проекта и почему Вам стоит согласиться. — Несколько неожиданно, но я не чувствую, что могу отказать. — Можете. Но не станете. — Да, не стану… Но для меня это, если честно, немного неожиданно. Никогда не подумал бы, глядя на Вас. Выражение лица Минато всё с той же самодовольной улыбкой застыло на пару секунд. Никогда не подумал бы, что… Что? — Неожиданная новость, что я… — Как насчёт четверга вечером? Я передвину её нынешний проект для встречи с Вами, но если нужна будет ещё фотостудия, то это не раньше следующих выходных, к сожалению. — О, этот вопрос я уже успешно решил, Вам не придется беспокоиться ни за что, просто дайте мне её часа на четыре, и больше до декабря я Вас не потревожу. — Четыре часа я точно выкрою. — Ну, вот и замечательно, — довольно улыбнулся Минато. — Как просто-то вопрос решился. — Кто же знал, что у нас похожие предпочтения, — мужчина достал визитку, протягивая её Минато, но тот с почти стеклянным взглядом продолжал смотреть на собеседника, улыбаясь. Похожие предпочтения? Глядя на него, не подумал бы? А… А-а-а. А? Улыбка дрогнула. Так, а сейчас быстро придумать как сорваться с этого крючка, на который сам себя подвесил, и не потерять согласие на сотрудничество. — Совесть не будет есть, что профессиональное променяли на что-то настолько банальное и личное? — Нет, — без толики сомнений. — А Вас, что настолько личное променяли на профессиональное? Хотя о чём речь, уж в Вашем-то профессионализме точно сомневаться не стоит. Ещё вина? — Пожалуй, воздержусь. У меня ещё одна встреча через час, так что, боюсь, что мне уже пора. — Печально. Но не смею задержать. Да, побег — это лучшее решение. Отлично. Минато вышел на улицу, закурил и только сейчас в полной мере осознал, что натворил. Опять. Да твою ж, как он это делает? Что за абсурд? Он говорил это всё потому, что даже мысли не допускал, что перед ним очередной аномальный, откуда их столько развелось в последнее время? Блять.       Вернулся в гостиницу Минато уже ближе к восьми вечера, потрепанный обстоятельствами и уставший от людей. Итачи ещё не было, и Минато решил дождаться его в гостиной, параллельно потратив оставшееся время максимально продуктивно, увлекая себя скетчем статьи. Каждая «мамочка», разумеется, хочет знать заранее, что спросят у её «дитятка». А потом ещё тысячу раз перечитают ответ — вдруг предлог поставлен плохо и тут можно придраться к чему-то нехорошему? Разве не в этом смысл? Нет? Ну ладно. Итачи вернулся в приподнятом настроении от успешно прошедших переговоров. Может это что-то кармическое, а может Итачи просто работает нормально, но у него действительно всё прошло идеально, без каких-то недовольств, переборов условий и прочего. Просто поговорили, обсудили детали и назначили даты. Итачи скинул рюкзак, приветственно кивнув, сразу направляясь к кухонной зоне. Он где-то утром оставил тут коробочку с чаем. Организм капризно попросил чего-то сладкого, и это сладкое, упакованное в милую коробочку нежно розового цвета, отвергало идею совмещения с кофе. Чай. Срочно. Да плевать какой, просто чай. — Как прошло? — спросил он первый. Минато, не отводя взгляда от ноутбука, очень неконкретно покачал головой, потом кивнул, потом снова покачал. Итачи не очень понял реакцию, но, кажется, на человеческий это переводится как «не очень хорошо». — Это поправимо? — Да я бы не сказал, что есть что поправлять. Пока, по крайней мере. Точнее… Уфх. Минато опустил экран ноутбука, переплёл пальцы и, наконец, грустно обернулся, подобрав под себя ноги. — Я попал в затруднительную ситуацию и пока не придумал, как из неё выпутываться. Итачи, шаманящий с перекусом, наконец сел на барный стул, всем видом показывая, что он весь во внимании. — Мне предложили постель, — закусил губу Минато. Секунд пять тишины на осмысление, но, кажется, на Итачи это не произвело впечатления. Ну, предложили, и что? — Омега не очень? — предположение. — Предельно не очень. Настолько не очень, что это не омега. — Женщина? У Вас вроде бы с этим проблем нет. — Не женщина. На лице Итачи наконец проступило понимание. — Бета? Минато снова медленно покачал головой и Итачи поперхнулся чаем, который, к слову, был достаточно горячим, чтобы прилично обжечь язык. Выругавшись, он отставил чашку, недоумённо глядя на начальника. Неприятно недоумённо, словно озвученное явно чушь, несущее в себе что-то очень мерзкое. Но удивление перебивало отвращение. На самом деле, ситуация и правда сомнительная, но такую реакцию Минато точно не ждал. Наверное потому что Итачи по омегам, а люди с такими отклонениями в предпочтениях обычно очень толерантны к чему-то хоть отдалённо похожему. Но это был явно не тот случай. — И что Вы собираетесь делать? А действительно, что? Минато задумчиво повёл головой, оглаживая пальцами контур лица, сверля взглядом какую-то абстрактную точку на теле собеседника. — Даже так? — не поверил Итачи. — Вы серьёзно собрались спать с альфой? — Пока не собрался, но, в принципе, не думаю, что скажу «нет». — Потому что понравился или потому что надо? — мгновенный ответ, пока Итачи пытался понять, что из этого хуже. Наверное, всё же второе, но от первого косило сильнее. Минато с несчастным лицом помотал головой, всё ещё не понимая до конца, почему вообще об этом думает. Но технически, это не так уж и страшно, просто головой воспринимается не как секс, если честно, а как какая-то другая форма взаимодействия, не совсем понятно почему происходящая. Да, у него были альфы. — Постойте, — Итачи ещё сильнее изогнул бровь, понимая, что не так реагируют на подобное предложение, если оно озвучено в первый раз за жизнь. — И Вы ещё про меня что-то говорили? — Это другое. Это не предпочтения, в конце концов. Это… — По-моему, это как раз усугубляет ситуацию, — не понял Итачи начала, очевидно, большого монолога. — Я не могу сказать, что для меня это большая проблема, вот в чём дело. Но я не особо горю желанием спать с альфой ради проекта. Одно дело собственный интерес, да, я больной ублюдок, но любопытство творит со мной страшные вещи, а особенно творило в пору юности. Давай сразу остановимся на том, что у меня маленький опыт в этом, и нет, никакого влечения к альфам я не испытываю, но, в принципе, это даже проще чем… Я не знаю, как объяснить. Итачи медленно отвёл голову в сторону, не зная куда смотреть. Нет, и всё же омега с омегой и альфа с альфой — это очень разные вещи, несравнимо разные. — Снизу? — не удержался от вопроса Итачи. Вернее, он задал его раньше, чем понял, что ему это хоть в какой-то мере интересно, просто мысль озвучилась сама собой. — Что? А. Ну… Что это такое я тоже знаю, но ещё раз, я был молод и пьян. Рассказывать, что вообще-то с альфами снизу он был дважды, но вот второй раз нихрена не по своему желанию или интересу, называйте как угодно, он не собирался. Ситуация была очень стрёмной, к Мадаре идти с этим было нельзя, вопрос нужно было решать быстро, а тот альфа до ужаса его хотел. Это не особо травмировало психику, вернее, вообще не травмировало, но запомнилось как не самый привлекательный опыт. — Или ты об этой ситуации? — уточнил Минато. — Нет. Прогнётся он без сопротивления, в этом я уверен, просто… Вообще, у меня есть одна идея, как выйти из ситуации. Будь ты хоть самым больным на голову ублюдком, не любые баллы можно перевести во что-то сексуальное. А там что-то около А в лучшем случае, — Минато грустно вздохнул, — только я не Хаширама. Я не умею бегать от единицы до десятки тупо по желанию. Итачи, всё ещё приходящий в себя после новости, решил, что, наверное, с его стороны было бы тактичнее съехать с темы, чем продолжать слушать это всё с настолько ошалевшим лицом. — Ну, справедливости ради, до десятки и не добежите. Минато фыркнул. Разумеется, не добежит, для этого нужен допинг. Или бешенство, чтобы дать чистый минус, или… или та степень возбуждения, когда все три тона на максималках, альфа всё равно уловит от него только минус и ошпарится, как от кипящего масла. А вот если поехать туда с Итачи, зажать его где-то, дозануться… Хм. Звучит как план! Минато резко повернул голову, впиваясь взглядом в Итачи. Да. Как очень херовый план. Успокойся, Намикадзе, Итачи в этих играх участвовать точно не будет. — Один — нет. Помощь была бы кстати, но сомневаюсь, что выпрошу её у тебя. — Помощь, в смысле…? Довести Вас до состояния, когда Вы офис сносите? Намерено у меня не выйдет, простите уж. — Я говорил о другом… Забудь, — Минато решил, что это и вправду стоит пока отложить, мало ли осенит потом. — Почему до десятки не добегу? — вдруг осознал он скептически брошенную фразу. Улыбка мягко легла на губы. Занимательно, что тональность — это дар и проклятие одновременно. Во многом высокотональные люди обделены, потому что, как минимум, вариативность выбора стремительно сокращается. Собственный организм предаёт на регулярной основе, а уж какие он выставляет запросы и требования. Но как же приятно осознавать всю степень привилегированности собственной категории. — Итачи, в минус я могу на десять. На 10.2, если быть точнее. Итачи закусил губу изнутри, чуть улыбнувшись, пока в голове у него что-то копошилось, что-то, чтобы очень, наверное, порадовало нездоровую голову Минато. Оно и порадовало, пусть и не было обнародовано. Смешанные эмоции пробежались по всем мимическим морщинкам лица Итачи, собравшись в целом в удивление, но приятное, немного недоверчивое, как у человека, которому предложили что-то, что он очень хочет и что он точно возьмёт, но пока он не понимает, почему предложили это именно ему и точно ли взять не опасно? Задумался он красиво, вероятно не представляя как это выглядит со стороны. Итачи несколько неловко вернул своё внимание у собеседника, порезавшись об взгляд альфы. Последнее время он подозрительно часто попадает в неловкие ситуации, где его понимают неверно. О, серьёзно, был хоть малейший шанс, что Итачи не знал, хотя бы примерно, сколько там? Просто пара источников говорили разные значения, официальные данные только про категорию. И тот факт, что значение именно это, а не любое другое число… — Какая занимательная реакция, — протянул Минато, кажется, обольщаясь этим всё больше и больше с каждой секундой. — Я задумался немного не о том, о чём Вы подумали. — А о чём я подумал? — О том, что заставляет Вас так улыбаться. — Да, наверное, — не стал спорить за своё Минато, прекрасно понимая, что это ожидаемый ответ и что всё он понял правильно. — Хм… Итачи, мне кажется, или кто-то очень недобросовестно выполняет условия обещания, на которое сам подписался? Итачи мученически закатил глаза. Ну, вот и чего он начинает, нормально же ничего не замечал. — Я, кстати, не отчитался. Кейт дала добро на съёмку в любой вечер после восьми на этой неделе, у нас вроде был свободным четверг. Я могу съездить туда сам. И я сгонял в ту фотостудию, о которой мы тогда говорили, они готовы предоставить нам свои услуги. Роберт отказался от встречи, но сказал, что предложение его заинтересовало и после выходных он с радостью приглашает нас на приём, который он организует сразу после той выставки, там всё и порешаем. — Итачи. Нет. Отвлечь не получится. Итачи устало вздохнул, но уже не потому что из него вытягивают то, что давать он не хочет, а потому что в этой блондинистой голове ни одной рациональной мысли, когда он навязчиво чего-то хочет, и даже рабочие моменты вдруг стали отвлечением. Алло, доброе утро, это командировка, все развлечения — это фон, на который есть время только тогда, когда все планы, ради которых они здесь, хотя бы на день полностью выполнены. — Я услышал, — предельно спокойно уведомил Итачи. — Но, может, разнообразия ради, и я буду услышан? — Я тоже услышал. Ты молодец. Итачи закатил глаза и поднялся с места, направляясь к себе в комнату. — Хей, ты обиделся, что ли? — протянул Минато, провожая парня взглядом. — Ну, прости, хорошо, Мистер-начальник-Намикадзе тоже тут и внимательно слушает, запоминает и радуется продуктивности. Ты куда? — В душ. — А в бар идём? Отметить маленькую победу же, ну, — сделал почти по-детски милое выражение лица Минато. — Ты же не бросишь меня сегодня, правда? — Когда Вы так просите, отчаянно хочется, — прилетел ответ из соседней комнаты. Вернулся он с полотенцем и всеми принадлежностями. — Но раз уж я обещал… — Ты и на «ты» обещал, а пока что-то не слышу. Итачи уже даже дверь в ванную открыл, но остановился. Как бы не раздражало, а он прав, Итачи играет нечестно. Поэтому он обернулся, устало глядя на Минато. — Как много капризов, господи. Я собираюсь, не видно? Чтобы поехать с тобой в твой чёртов бар, а не тратить своё свободное время на себя. Что не так? Можно мне хотя бы десять минут? Минато растянул губы в улыбке, на которую ну невозможно не закатить глаза, жаль, что на все триста шестьдесят невозможно. — Спасибо, — буркнул он, запираясь, наконец, в ванной. Волосы он решил вымыть уже после возвращения, потому что сейчас их сушка займет слишком много времени, а ехать туда совсем в ночь Итачи и правда не хотел. В принципе, была надежда, что они прилично посидят, немного выпьют и поедут в отель отдыхать, потому что день был не из лёгких, а завтра так не хочется больную голову. Если уж отдыхать, то в выборе одежды можно быть максимально вольным. Чёрный. Его не бывает много. И пусть он сочетается с любым другим цветом, Итачи решил, что сегодня он будет сочетать его с чёрным. Работа не обязывала к строжайшему дресс-коду, поэтому все родные толстовки не лежали пылящейся стопкой, но вот, например, давно глубоко любимая мантия забыла, каково ей сидится на плечах хозяина. У Итачи не было цели наряжаться, но всё же омега глубоко внутри негодовала, что ей вообще не дают примерить на себя хоть что-то, кроме повседневных шмоток, совершенно бесформенных и непривлекательных. Ну, можно? Ну, пожалуйста. Чёрная футболка, не самые классические джинсы, умеющие подчёркивать почти несуществующую фигуру, тоже не проходящие по условному дресс-коду офиса. Взгляд скосился на небольшую сумочку с гигиеническими принадлежностями. Омега восторженно захлопала в ладоши. Итачи вздохнул и решил, что «а почему бы и нет». Ночь, бар, Лос-Анджелес. Немного скривился, уже представляя реакцию начальника, но решил, что этим всё же побалует себя в большей степени. Чёрный карандаш очернил внутреннее веко, ещё больше выделив контраст чёрных ресниц и бледной кожи. А ведь когда-то он делал это регулярно. Пару минут на то, чтобы привести волосы в порядок, которые на удивление не особо капризничали. Рюкзак на плечо. Он готов. Стоило выйти из комнаты, как из противоположной вышагнул Минато, прикрывая за собой дверь. Взгляды пересеклись, и после тишины в пару секунд второй зашелся смехом. Просто дело в том, что, видимо, Минато тоже решил сегодня в моноцвет. Только в приоритетах Намикадзе чёрный не числился. Белые кеды, белые джинсы, белая футболка и, боги, даже белая куртка. — Прекрасно, — вздохнул Итачи. — Можем сразу под венец, — предложил Минато, раскинув руки. — Предпочитаешь быть невестой? — Предпочитаю ходить первым. Нет, не то чтобы я не мечтал увидеть в белом тебя, — ох уж эти шутки, которые нихрена не шутки, — но твоё мнение на этот счёт выслушал, согласен и так. — О, замечательно, ещё скажи, что и с ажурными перчатками, фатой и кружевными чулками, — фыркнул Итачи. — Если ты наденешь чёрное платье, то я согласен хоть завтра. Минато сложил руки на груди, рассматривая парня так, словно он был лучшим модельером вселенной и сейчас оценивал модель, чтобы решить, в чём именно она станет венцом его творения. — Нет, — медленно покачал он головой. — Чулки не обязательно, это совсем уже капризы. Но всё остальное — определённо, — смешок. — Завтра, говоришь? В копеечку влетит спонтанность. Но ты явно того стоишь. Только тогда с утра нужно будет сразу по магазинам. Итачи скривил губу, молчаливо передразнивая. Господи, откуда столько тем со свадьбой, что за пунктик? — Вообще, я планировал венчаться в католическом соборе, я верующий, да, так что изыски там лишние. Прости, я тебе не подхожу по эстетическим соображениям. — Более закрытое платье. Не вопрос, я услышал, — махнул ладонью Минато, наконец выпрыгивая из образа ценителя. — Туда без меток не пускают, — гадко улыбнулся Итачи, склоняя голову. — Всё ещё того стою? Минато нахмурился, не совсем понимая сути вопроса, потому что ответ вроде бы как очевиден, нет? О, видимо нет. — Одно разве не подразумевает другое? Если это брак, если это омега, которую я люблю, почему бы вдруг меня напугала метка? Пришёл черёд Итачи не понимать вопрос, а вернее всю степень серьёзности, потому что они же вроде бы тут шутки друг про друга шутят, нет? — Может потому, что речь не про омегу, которую Вы любите, а про меня? Минато усмехнулся сам себе, но пояснения, кажется, даже в рамках собственной головы излишни. Так, как сейчас аккуратно выпутаться из созданной ситуации? — Слушай, как удобно. Тебя же никто не заберёт тогда. Будешь работать под моим началом вечно, ходить со мной на проклятые обеды и ужины и никуда от меня не денешься. По-моему, я придумал, как решить проблему твоего возможного побега от моих не самых лучших манер и методов. Идеально. И свадьба бонусом. Может, даже дети? Итачи слушал с приподнятыми бровями, прекрасно понимая, что Минато пытается в юмор, но выглядит как-то ну вот вообще без панчлайна. — Окей. Раз готовы, то идём? — Под венец? — В бар. — Ну-у-у, откуда столько категоричности? — Минато выскользнул в коридор отеля, направляясь к лифту. — Мы могли бы стать идеальной парой. Тебе разве так не кажется? Он тормознул у зеркальной стены, покосившись на отражение. Итачи также повернул голову, закатил глаза и, обогнув начальника, прошёл дальше. — Это всё из-за Мадары, да? — бросил в след Минато. — Ну, разумеется. — Эх… Снова он отнял у меня лучшее. — Вы могли бы стать идеальной парой с Мистером Учиха, но откуда столько категоричности? Глупые, глупые альфы, вот вообще не туда вечно смотрят. Минато догнал Итачи уже у лифта и, пока тот покорно ожидал кабину, облокотился спиной о стенку, не сводя глаз с Итачи. Не туда шутка ушла, ну вот, опять. Ладно, дубль два. — Не смею покуситься на столь трепетно влюбленное сердце. Даже я не настолько отморозок. — Значит, единственный способ обезопаситься от Вас — это влюбиться в Вас? — Что… Нет. Не в меня. В смысле… Итачи! — Молчу-молчу. Дверцы распахнулись, Итачи вошёл внутрь, сразу же нажимая на кнопку, так что Минато пришлось проскользнуть в уже закрывающиеся двери. — Я для кого в аэропорту распинался? — Очевидно же, что для себя. Хорошо-хорошо, не начинайте снова, я всё помню. Как скажете. Минато состроил недовольную гримасу. Почему никто никогда в это не верит? По крайней мере, в полной мере. Даже Кушина отчасти всё ещё сомневается. Минато чуть приблизился к Итачи, приобнимая его за плечо со спины, наклоняясь лицом к другому, чтобы то, что сейчас он скажет шепотом было слышно хорошо и воспринялось в полной мере. — Если ты не начнёшь хотя бы пытаться выполнять своё обещание, я тебя покусаю, и это не шутка. Итачи осторожно повернул голову на начальника, не готовый к настолько близкой дистанции в настолько трезвом состоянии. — И даже без адаптивного периода? — А он тебе нужен? — не поверил Минато. — Да брось, ты даже не пытаешься, надеясь из раза в раз на то, что я забуду, и надо же, как удачно я действительно забываюсь. Так не пойдёт. — Я просто привыкаю. — Как-то не верю, что в своей голове ты часами разговариваешь со мной, пытаясь привыкнуть. Последние сутки ты косячишь без последствий, а потом я начну кусаться. — Люц и Сатан кусаются лучше, — почти нежно улыбнулся Итачи, положив ладонь на руку Минато, что покоилась на его плече, в первой попытке скинуть её. Не вышло. Да ты прикалываешься? — Как удачно, что они в Нью-Йорке, а ты в моём полном распоряжении ещё дней эдак на пятнадцать точно. — Я живу с собаками уже четыре года, уверен, что кусаюсь лучше. — О, новое пари? Вот уж в этом я точно готов состязаться. — Нет, спасибо. Мне хватило зубастых альф в жизни, обойдусь. Лифт остановился, дверцы разъехались и Итачи наконец высвободил плечо, выскальзывая в просторный холл снова первым. Какое же неуютное ощущение, если честно, пусть и подано всё в шутливой форме без намёка феромона. Альфа всё-таки. Хотя попробуй об этом забыть, ага. Машина была поймана моментально, оказывается, Минато уже выбрал бар, значит осталось только расслабиться и плыть по течению. И стараться игнорировать взгляд, который не то, что бросали часто, нет, отводили редко. Итачи повернул голову, перехватывая его, потому что надоело, если честно. Ну. Что? — У тебя глаза накрашены? — И? — Да нет, первый раз просто вижу. — Не первый. — Точно первый, я бы запомнил. — Я так понимаю, на Хэллоуин запоминал что-то другое? Минато приоткрыл рот, вспоминая разрисованное лицо Итачи, которое на самом деле, если не считать носа, действительно было больше макияжем, нежели гримом. — Ну, да. То есть, нет. Нет, это другое. Там совсем ярко было. Это не считалось. — А Вы считаете? — Ты. — Да, ты. — Нет, не считаю. Просто выглядишь нетипично. Если подумать, я видел тебя в классике, в латексе и в твоих вечных… — цензурное слово, пожалуйста, приди. — … толстовках. А это что-то новое. — Я так понимаю, это что-то вроде комплимента? Спасибо. — Нет, это не он. — А, хорошо. — В смысле, и он тоже. Но я не к тому. — Я понял, расслабься, — по-доброму улыбнулся Итачи. — Да я и не напряжён. Я просто подумал, что не был с тобой нигде особо вне работы или не сразу после неё. Ты выглядишь по-другому, это бар, и тебя ведь явно попробуют увести у меня, полагаю, не единожды. Интересно, сколько будет попыток? — Интересно, сколько раз получится? Минато усмехнулся, представляя себе как Итачи отпрашивается на секундочку, уходит, возвращается потрепанный, ловит кого-то взглядом и отпрашивается ещё раз, снова на секундочку. Абсурдно до одури, иначе было бы не забавно. — Если получится, то только один раз. Или ты собираешься потом от него возвращаться обратно ко мне? — Возвращаться? — не понял Итачи. — Или туалеты? Серьёзно? — Туалет — это атмосферно. Знаете, раз уж совсем в неформальную темку. — Не знаю. Просветишь? — Да без проблем, — моментальный ответ. — Ну, вот и договорились. С альфячьими лапками сам гордо справляться будешь или моё участие в этом процессе будет более полезно, нежели оскорбительно? — Как я Вас просвещу без альфы? — не понял Итачи, а через секунду понял. Губы поджались в усмешку. — Кажется, я как-то не так понял… Минато закатил глаза. — И ещё раз. Тебя, — поправил он. — А позволь узнать, о чём подумалось? — Ни о чём, — протянул Итачи, отворачиваясь к окну. — То есть, показать такое с одним альфой на глазах у другого проще, чем переспать со мной? Вау. Нет, в систему твоих приоритетов я, кажется, никогда не въеду. — Почти всё проще, чем переспать с Вами, — заверил Итачи, замолчал, вздохнул: — С тобой. Пауза. — Я не хочу, верните мне зону комфорта, — жалобно простонал Итачи, поднимая грустные глаза на начальника, словно тот реально может сжалится и простить желание, которое таким трудом выторговывал. — С чего вдруг персонально ко мне такое отношение? — Почему персональное? Шутить о сексе с абстрактными альфами легче, чем о сексе с Ва… с тобой, господи, как сложно. Даже несмотря на то, что ни того, ни другого не будет, что поделать, специфика восприятия. — Логично, — не стал он спорить. — Но ты попробуй. Занятная темка. — Можно я лучше и дальше продолжу шутить о педофилии и кинках на церковь? — Сколько угодно. Я не научился говорить тебе нет, но даже если постараюсь, я знаю, чем это закончится. Так к чему провоцировать тебя на так нелюбимые мною слова? Что угодно, Итачи.       Машина, наконец, остановилась у нужного заведения, и Минато выскочил на улицу, оглядывая сияющий район. Прекрасно. Даже в сам бар не хочется, если честно, улицы завораживают. Но врать себе Минато не будет, он хочет напоить Итачи, как минимум, чтобы проверить теорию, что открылась на Хэллоуин. Алкоголь на него влияет очень интересным образом. Итачи кивнул сам себе, поражаясь выбранной формулировке. Сколько угодно, что угодно. Вау, просто неслыханный аттракцион щедрости. После выскользнул из машины сам, совершая моментальный анализ окружности. И всё-таки, кто бы что ни говорил, но этот город, город ангелов, не может восприниматься иначе, нежели что-то абсолютно ирреальное. В любой мелочи: от фасадного дизайна выбранного бара и заканчивая играющим музыкантом на углу в паре метрах от них. Тут каждый проходящий мимо человек особенный, и именно поэтому нельзя не поверить, что и твоя жизнь к этому причастна. Атмосфера — то, что может спасти этот вечер от вечно дурного настроения. — Я тут подумал, что немного честности будет кстати, — Минато обернулся, искренне улыбнувшись. — Я планирую тебя споить. Итачи стопорнулся, но по большей части чисто рефлекторно, да и брови поползли вверх по той же автоматике. — Нет, — уверенно-отрицательный кивок головы. — Заверяю, не выйдет. Просто хотя бы потому, что споить себя я планирую самостоятельно. — А, то есть всё будет вот так просто? А я уже собирался накручиваться, придумывать гениальные планы, играть на алкоголь, пф. Саске там что-то про текилу упоминал когда-то. — Я не шестнадцатилетняя омега, впервые идущая с альфой в бар. Поэтому можете расслабиться, я и алкоголь слишком давние и близкие друзья, чтобы нам нужен был посредник, — Итачи хлёстко махнул ладонью, без контакта призывая Минато сделать шаг в сторону, чтобы первым войти в бар. — А с текилой так вообще страстные любовники, поэтому, пожалуйста, будьте так добры и постарайтесь нам не мешать. Минато с добрым и почти милым скепсисом окинул взглядом Итачи. — Ну, конечно. А потом вам обоим захочется приключений. — Разумеется. В противном случае, зачем бы Вам хотеть нас спаивать, мм? — просто пожал плечами Итачи, не собираясь отрицать ни единого озвученного слова. — А как же чисто научный интерес? Я решил, что алкоголь на тебя прекрасно влияет, ты в прошлый раз оспорил. Если мы снова закончим танцами как минимум, я подтвержу свою теорию и буду спать спокойнее. — Если по Вашей логике «приключения» и «прекрасно» как-то сочетаются, — Итачи развёл руками, уже не поворачиваясь и оглядывая пространство на наличие мест, куда они уронят свои тела на ближайший вечер. Минато направился сразу к бару, к высоким свободным стульям в самом конце. — То, что для меня прекрасно, для текилы и тебя вполне может быть приключением. Помнится, в прошлый раз ты случайно поделился откровением, что танцы — это абсолютно не твоё. А уж танцы со мной… — Воистину откровение, — закатил глаза Итачи, взбираясь на соседний стул и оглядывая меню, висящее на стене. Вроде как с фаворитом на вечер определились, но мало ли. — Но, справедливости ради, «танцы с Вами» никак не выделяются в общей иерархии. Я понимаю, что Вам нравится подчёркивать собственную особенность, но вроде как порешали, что неприязнь — не лучшая составляющая взаимоотношений. Так что заканчивайте с этим. И спите спокойно. — Сразу же, как буду уверен, что это правда. Потому что твоё согласие на венчание — это, конечно, мило, но неприязнь — очень лишний тут приятель, и пока он где-то на фоне есть. И да, не нравится. Или нравится… Не определился пока, думаю, важен контекст. — Как определитесь, дайте знать, — попросил Итачи, фокусируя внимание на подошедшем бармене. Молодой привлекательный омега, чуть выше ростом, нежели среднестатистический, с такой улыбкой, какая способна делать бюджет заведения с лихвой. — Вечер. Двенадцать шотов текилы, пожалуйста. И жареные креветки. Мощное начало. Минато решил, что оставит Итачи со своей текилой наедине. Виски, пожалуй. Он давно не общался близко с этим другом. Не считая праздника Хаши…. И того вечера на лестничной площадке. И ещё… Ладно, попахивает алкоголизмом. — Быть особенным для кого-то — это всегда приятно, — начал Минато на полном серьёзе, желая выдать что-то без шуток, — но в том контексте, какой мы имеем, нет, спасибо. Такого определения будет достаточно? Итачи не отреагировал на фразу, рассматривая ряд наполненных шотов. Желание начать с локтя было задавлено манерами. Ну, ладно. Кислота прошлась по горлу как своеобразный сигнал организму, что всё, пути назад нет, расслабься и принимай всё, что дает тебе эта жизнь. — И что же мы имеем сейчас? — Что-то, как мне кажется, реабилитирующееся. — Ещё чуть больше размытости, и мне начнёт казаться, что у Вас паранойя, — закатил глаза Итачи, на самом деле примерно такой ответ и ожидая. — Не буду отрицать её наличия. Я тебе уже всё говорил. Окей, допустим, ненависти нет, спасибо, это хорошая новость, но, по-моему, она единственная. Я пытаюсь подружиться, иначе с чего бы мне вытаскивать из тебя хотя бы выполнение обещания, которое ты всё ещё грязным образом закидываешь в дальний угол? Итачи растянул уголки губ в классическом «упс», но комментировать это не стал. — Рановато заводить столь философскую тему о понимании дружбы, не кажется? — попытка съехать с темы весьма удачна, между прочим. Более того, само построение фразы должно было намекнуть, что это не то, что Итачи хотел бы сейчас обсуждать. Но он сам и наступил на горло выбранному вектору, в итоге покачав головой с тяжёлым выдохом. — Прозвучит странно, возможно, для меня всё это выглядит иначе, чем для Вас, но, Минато, что Вы от меня хотите? То есть, говоря что-то о желании подружиться, Вы хотите ходить вместе на бейсбол, собираться в пятницу вечером в баре, а на праздники ездить загород, — смешок. — Вы изначально воспринимаетесь как максимально дружелюбно настроенный начальник, если Вас это волнует. — Изначально я воспринимался не так, — почти горько усмехнулся Минато, — но я этот момент упустил. Начальник? Возможно, но я не верю, что это единственная отведённая мне роль. Поэтому давай уже на «ты». С начальниками не гуляют по барам, не прыгают на них с опасной высоты и не… всё то, что ещё будет. Так что, давай, — Минато стукнулся бокалом об один из шотов. При желании можно было оспорить каждый из приведённых аргументов, но, а смысл? Итачи согласно кивнул, ведя маленькой ёмкостью навстречу удару. Горло полоснуло огнём уже во второй раз, а сознание зацепилось на первом предложении. — М-м? — нет, кажется, так ясности вопросу не хватает. — Под «изначально» ты подразумеваешь, — протянул Итачи, подталкивая мужчину продолжить. — Ты искал мои фото в интернете, я до сих пор с этой мыслью смириться не могу. Ты? Серьёзно? Меня? Серьёзно? Итачи понял мысль, но что-то в его голове не приняло её сразу. Кхем. Кажется, самое время смущённо отводить взгляд. Главное, чтобы не на пол, а то совсем комично будет выглядеть. Не столь смущённо, разумеется, сколько… Ладно, окей, стыдливо? Так легче? Легче не стало, особенно когда пришло понимание, что на это нужно отвечать. — Как-то так, — такого ответа будет достаточно? Итачи дёрнул плечами, добавляя почти обиженно: — Что в этом такого? Так удивляешься, будто простой мужчина с соседнего района. — Ну… тут ты прав. Живу я не по соседству, — Минато подставил ладонь под подбородок, уже не в первый раз наслаждаясь тем, как меняется у Итачи лицо, когда заходит эта тема. Серьёзно? Настолько сильно? — Итачи, я не звезда. Не актёр или музыкант, где кумиры — это естественно. Поэтому, да, весьма простой мужчина, который занимается тем же, чем и ты. О, мне польстило, что я каким-то образом повлиял на твой выбор профессии, но это совершенно другое. И то, что ты делаешь в данную секунду для меня загадка не меньше, чем глубины океана или первое супружество Мадары. А вот сейчас как-то неприятно прилетело. Промолчать бы по-хорошему или отшутиться, но Итачи уже понимал, что не сможет. В груди кольнуло так, как происходит всякий раз, стоит кому-либо подвергнуть критике собственные интересы. Пусть даже речь о самом объекте, никто не давал ему право расставлять приоритеты. Наверное, без какого-то оттенка воинственности не обошлось в повороте всего тела, закинутой ноги на ногу и сцепленных на груди руках. — Это сейчас что за попытка вразумить моё восприятие? И позволь с тобой не согласиться, кумиры — это те, кто влияют на жизнь других людей, а не просто таковыми являются постольку поскольку. Я не делаю и никогда не делал из тебя идола, не утрируй, но рад, что в человеке, который стал для меня мотиватором, есть нечто больше, чем просто красивый голос или красивое лицо. Не без этого, ведь будь иначе, возможно, всё сложилось бы по-другому, но в итоге имеем то, что имеем. Поэтому, пожалуйста, давай ты будешь воспринимать себя так, как угодно тебе, а я тебя так, как угодно мне, — поставил точку Итачи, залив её шотом. Ну, или запятую. — Или, по крайней мере, того, кто когда-то полностью формировал моё восприятие тебя. Сейчас там уже намешалось, как там? Погружение в реальность, все дела, прошло успешно, благодарю за ещё один урок. — Я не отношусь к себе… — постойте, что за абсурдная тема. — Хорошо, Итачи, как скажешь, я просто задал вопрос, а не пытался высмеять тебя через высмеивание себя или что-то в этом роде… Спасибо. Что ж, ответ более менее успокоил негодование, хорошо, что Минато вскинул белый флаг, иначе без разодранных лоскутов не обошлось бы. — Всегда пожалуйста, — кивнул Итачи, уже расслабленнее откидываясь на столешницу. Даже улыбнулся, спасибо, текила. — Это порождает желание быть лучше, даже несмотря на то, что всё в прошлом. Ммм? Скептично вздернутая бровь. — Это тот самый случай, когда, вкидывая предположение, хочешь услышать, что это не так? Минато неуверенно покачал головой, пытаясь в первую очередь разобраться, что сам думает на этот счёт, потому что, увы, там не всё так очевидно. — В какой-то степени потому что не верю, что подростковый интерес заставил тебя идти ко мне в уже осознанном возрасте. Не верю, что ты не ждёшь от меня чего-то интересного, как своеобразного доказательства, что тогда это было не зря, что я не просто грамотно пропиаренная единица СМИ. — Минато также закинул ногу. — Но вместе с тем, я знаю, что если это было бы так, мне бы не понравилось. Потому что я тут с «начальником» справиться не могу в попытке познакомиться с тобой лично, ещё и с этим вот конкурировать. Я же просто не справлюсь. Поэтому… — без улыбки было нельзя. — Мне кажется, ты был в меня влюблён. Раз уж без вот этого всего, — вечный жест Мадары, обрисовывающий собственное лицо, — не обошлось. Смелое предположение, я в курсе. Но тебе было шестнадцать и меня ты не знал. Так что, в любом случае, сейчас всё совершенно иначе, я это понимаю и вроде как доволен таким раскладом. Но забавно, чёрт, до ужаса забавно. А, и, конечно, может быть, дело в том, что я жутко талантлив, — задрал голову Минато. — Мадара бы сейчас смеялся до боли. Даже несмотря на добротно приправленную шутками речь, она знатно так прошлась по нервам. Итачи отчётливо чувствовал, как растекается лицо в далеко не самых приятных красках, но ничего не мог с собой поделать. Как кошка, которая не была готова к подвоху, резко напрягшаяся всем телом в желании ни то атаковать, ни то зашипеть. Скорее второе, будем честны. — Я ничего от тебя не жду, — решил начать с этого Итачи. — Достаточно того, что Вы уже смогли дать мне. Да, пусть в подростковом возрасте, но, простите, на минутку, мне только двадцать четыре, помните? И не важно с чего всё началось и как трансформировалось, главное, что сейчас я здесь, работаю с Вами, получаю тот опыт, который всегда хотел, то наставничество, к которому стремился и ту похвалу своих навыков, о которых мечтал и которые взрастил исключительно благодаря, — Итачи прервался, понимая, что полностью объяснить, обойдя при этом смущающую тему, не получится. Он закусил губу изнутри, терроризируя кожу и психику. Как же это чертовски нервно, кто бы мог подумать. Резкий выдох. — Окей. Да, ладно, допустим, всё действительно началось с обыкновенной влюблённости. Да я даже не знал кто Вы, просто увидел и… — он нахмурился, продолжая мельтешить взглядом по всему пространству. Главное, не смотреть в глаза напротив. Забавно. На самом деле, есть что-то специфически приятное в том, чтобы поделиться всем этим с человеком, о котором, собственно, и речь. Поделиться тем, что дорого сердцу, и не важно, как к этому относится кто угодно иной. Это история только про них двоих: про Итачи, который завис на дилемме, и тем, кто сидит напротив. О, да, это было бы явно просто, но только если перед ним и правда сидел бы только тот, о ком они говорят. Но нет, сейчас перед ним сидит ещё и кто-то, некто, перед кем открываться физически сложно из-за стыда, некто, кто прожигает его одной только улыбкой, что застыла на губах в явном ожидании продолжения. Обречённый выдох, опрокинуть шот текилы, как бы нервно это не выглядело. — В общем, к чему всё это? Верите Вы или нет, но так оно и было, было и есть частью моей жизни. Поверьте, так же как Вам сложно сейчас это осознать, так же сложно и мне понимать, что Вы — это он. И, что главное, не имеет значения, что Вы делали или делаете после того, как я устроился в Вашу редакцию, неважно, хорошее или плохое — я готов принимать многое только по факту того, кем Вы для меня являетесь. Я не идеалист, а ещё я не глупая влюблённая омега, которая наивно считала Вас безукоризненным воплощением всех мечтаний. Нет. Я хотел узнать Вас больше. В любом проявлении. И я был готов к чему-угодно, просто как благодарность за то, что Вы для меня сделали. И делаете, — усмешка. Во рту пересохло от количества излагаемых слов, от алкоголя и от напряжения. Возможно, всё это он бы хотел сказать Минато ещё давно, не начнись их знакомство таким специфическим образом. — И что бы Вы не говорили, как бы не пытались шутить, я правда считаю Вас безумно талантливым как минимум из уважения к собственным вкусам. Минато слушал всё с той же улыбкой, которая не становилась шире, но и погаснуть у неё не было шанса. И что самое странное: мозг в какой-то момент потерял понимание, о чём именно парень говорит, только было ясно, что о чём-то, что для него безгранично важно, и сам этот факт делал из Итачи кого-то, в чьё каждое слово влюбляешься всё сильнее. Всё, хватит, пожалуйста, куда ещё больше-то? Минато закусил губу, опуская взгляд куда-то на свои кеды. Слышал ли он когда-нибудь подобную похвалу? Особенно от тех, кто шипит на него и недолюбливает его как личность? О, обычно нелюбовь и есть главный комплимент. А тут… Вау. — Так, значит, всё еще являюсь? — усмехнулся он. — Я понимаю. Правда. Теперь, наверное, вообще всё. Все сделанные скидки были сделаны не для него. Всё, что ему простилось, простилось не ему. А всё же его образу и тому, что он когда-либо писал, и это тоже по-своему комплимент. Но вот он человек, который всё ещё любит в тебе что-то, и он далёк как никогда. Можешь тянуться, бежать за ним, лететь, он всё ещё чертовски далеко со всеми своими чувствами. — За тебя и за твои вкусы, — усмехнулся Минато, допивая свой бокал. Закатить глаза — это абсолютно механический жест практически на любую реакцию, мало несущий смысловую или эмоциональную нагрузку. В случае Итачи уж точно. Ощущение такое, будто только что он пробежал спринтерский забег. — Вы не стали хуже писать, так с чего бы моё к Вам отношение поменялось? — вроде как логично рассудил Итачи, заглатывая следующую порцию. Сразу же отставил стакан, протирая тыльной стороной ладони губы и взбрасывая указательный палец вверх. — Но это не значит, что после услышанного Вам можно вообще всё, договорились? — А всё — это, например, что? — Не знаю, — честно ответил Итачи. — Просто на всякий случай решил отметить, что любовь любовью, кумиры кумирами, но мы сейчас повязаны несколько иными отношениями, поэтому во избежание неприятных казусов, может, оставим прошлое в прошлом, ок? — Только если впереди не менее стоящее будущее. — Всё в наших руках, — улыбнулся Итачи, отсалютовав бокалом, но решив, что пить настолько интенсивно — это слишком даже для него. — Преимущественно, в Ваших. — В твоих, — небольшая пауза. — Я серьёзно тебя покусаю. — Вдруг вспомнили, что я омега? Минато вскинул брови, непроизвольно представив, как пропускает через пальцы волосы, полностью обнажая шею и впивается… а, что? — Ну, еще пара дней такого упрямого игнорирования новой ответственности и буду перемещать укусы к очагу всех страхов. Может больше толку будет? — Очаг всех страхов? — удивлённо вскинул брови Итачи, улыбаясь. — Вы давно себя в зеркале видели? — попытка в юмор, но рассмеялся он искренне. — Кхем. Это шутка. Я тебя услышал, хорошо. Минато приоткрыл рот, чтобы как-то прокомментировать, но не придумал, что на это сказать. Что за день имени Намикадзе? Слишком много до ужаса льстящих слов, вообще не понятно с чего вдруг. — Был уверен, что у тебя настолько на другое повернуты вкусы, что без вариантов. — Разве, смотря на тебя, дело во вкусах? В смысле, я имею ввиду, когда дело касается объективной оценки, не важно подо что кто обточен. Разве не из этого растут все эти шутки про, — Итачи обмахнул ладонью лицо, — «вот это вот». Очень вряд ли, что дело исключительно во вкусах Мистера Учиха. Минато озадаченно огладил собственную шею, глядя куда-то перед собой. Так, ещё раз, что происходит? Всё какое-то ненастоящее. Настоящее было там, на лестничной клетке, где он осознал, что вляпался как никогда. А сейчас он мило пьёт с Итачи в баре, а тот не щадя засыпает его комплиментами, причём с таким невинным видом, словно это самое само собой разумеющееся явление на свете. — Ну… Мадара бы умер, если бы у его детей были мои глаза, хах. Ладно, это уже так, к слову. Хорошо. Наверное. Я не знаю. Спасибо? — Что? Почему? — часть с благодарностью Итачи успешно проигнорировал, посчитав её недостаточно искренней. Вернее, ту неловкость, с которой оно прозвучало. Сейчас бы ещё для этого человека подобный формат комплиментов был бы чем-то особенным. — В смысле, у Вас же фантастического цвета глаза, я перерыл весь интернет в поисках таких же, но ни у кого так и не нашёл, даже отдалённо напоминающие… Эм, — заминка. — Чем ему не нравятся Ваши глаза? Минато медленно покачал головой, наверное, впервые задумываясь об этом. Вообще, это был лишний комментарий, достаточно лестных слов, правда, уже неловко, но эта фраза лишь подстёгивала к тому, чтобы Итачи сказал ещё больше, и он не жалея говорил, отчего становилось всё менее уютно. Забавно, Минато, кажется, до этого никогда не ловил ощущения, что с комплиментами перебор. — Светлые просто, может блёклые, не знаю, не спрашивал. Мы все знаем, какие мужчины нравятся Мадаре, окей, никогда не обижался, это вкусовщина, — он не особо думал, о чём говорил. Усмешка. Более полный смешок. Минато засмеялся. Идиотская ситуация. Сидишь тут такой из себя крутой альфа, притащил в бар омегу, которая тебе нравится и… не делаешь ничего. А омега тем временем засыпает тебя комплиментами, причём такого уровня, что становится неловко. Неловко. Высокотональному альфе, раскрученному на полмира, скандально известному каждой личности, достигшей чего-то значимого… Приехали, господи, где остановка? То, что он перегибает, Итачи осознал с опозданием, но хорошо, что хотя бы так. Стушевался, нахохлился, но простите-извините, затрагиваемая десятком минут назад тема не то, чьё последствие легко выключить. — Да. Вы правы, это вкусовщина, — без особого смысла повторил Итачи, всё-таки решаясь на пятый заплыв. Нужно как-то срочно разрядить атмосферу и поумерить собственное воодушевление… всем. Минато виновато глянул на Итачи. Наверное, когда человек настолько открывается и столько себе позволяет, сидеть и думать о том, что это перебор и прочее — не очень корректно. Для него это важно, речь сейчас не о нём, а о том самом Минато, а ты сидишь, что-то не понимаешь, капризничаешь. Чёрт… — Спасибо, — повторил он. — Вечер имени меня и не мною организованный, какого чёрта, проехали уже, иначе краснеть начну я, а это зрелище не для слабонервных. Не слишком агрессивно? — проследил за шотом Минато, не сразу вспоминая, что это в его интересах. — Когда я шутил про туалет, я имел ввиду не придерживать твои волосы. — У меня есть с собой резинка, — успокаивающе заверил его Итачи, складывая пальцы в общепринятый жест «окей». — Да у меня как бы тоже… — не понял к чему это Минато. — А. Я понял, не комментируй это, пожалуйста. Минато прикрыл глаза ладонью. Ясно-понятно. — Планы на вечер? — Итачи одобряюще вскинул ладонь, зажатую в кулак, а после чуть крутанулся на стуле. — Мне кажется, тебе понравится во-о-он та омежка за вторым столиком от сцены. Прям твой типаж, уверен. Минато нехотя отвел ладонь от лица, глянув по указанному направлению. — Ещё раз. У меня нет кинка на малолеток. Вскинутая ладонь легла на грудь, в то время как сам Итачи сыграл такую удивлённость, граничащую с обидой от того, что был всё это время обманут. Всё это в немом сопровождении должно быть куда более красноречивым, чем слова. Минато максимально демонстративно закатил глаза. — Я поступил как мудак, но ощущаю себя так, словно разбил сердце вам обоим как минимум, куча предательств, драма, побег из семьи, я не знаю. Кончай. Итачи просто пожал плечами, возвращаясь с импровизированной сцены. — Да нет, конечно, но мудак — это хорошее определение. За моё сердце можешь не беспокоиться, да и за его психику не должен был, я понимаю. Наверное. Просто... — он тяжело вздохнул, неодобрительно качая головой. — Мне жалко мальчишку, и именно от этого столько агрессии в твой адрес. Нет, личное там тоже было, но это так, — щелчок пальцами в воздух. — Быстропроходящее. Я не считаю себя виноватым, но чувствую себя именно так. Я понимаю, что на такого, как ты, он мог наткнуться где угодно, да и, господи, дело ведь не столько в этом, сколько… Я не знаю, мне его жаль, и в какой-то мере я виню себя, что не смог донести до него, что сбегать от проблем, меняя постель за постелью… Ммм, люди по-разному переживают проблемы, связанные с… чувствами. Любовью, — Итачи усмехнулся, покручивая бокал в руке. — Я мудак в той же мере, что и ты, разницы на самом деле мало. То, что ты сделал… это хотя бы было искреннее, чем то, что делал я, и… Так. Не думаю, что тебе правда это интересно, поэтому лучше сменим тему. Ты — мудак, но ничьё сердце не разбивал, держи медальку за это. Минато молча выслушал всё это, примерно понимая, какая там была история и какую роль он в ней сыграл. — Искать ту же самую улыбку в тысячах лиц, — покачал головой Минато, глядя на бокал перед собой. — Люди правда на это идут? Неопределённый кивок головой в ответ. — Не знаю. Наверное? — хмыкнул Итачи. — Как по мне, закрыться от всего мира эффективнее. — Помогло? Итачи перевёл взгляд на мужчину, задумываясь. — В какой-то мере, возможно. Оставаться наедине со своими мыслями полезно — начинаешь много видеть чётче. Не знаю, рано пока судить к каким результатам это в итоге приведёт. — Вы расстались летом? Логичное предположение, если учитывать переезд Итачи, новую работу и всё такое. Итачи рассмеялся. То ли потому, что предположение забавное, то ли потому что ни черта нет. О, пожалуй расстанься они летом, сейчас бы он здесь не сидел. — Нет, — покачал он головой. — Нет, мы расстались четыре года назад. Давно. Чертовски давно. Но отношения — это отношения, а вот всё остальное… Это ж как нужно было вмазаться, чтобы сейчас настолько обособиться от всего того, что включает в себя жизнь любой омеги? Или дело не в расставании? Или всё же в нём? — Я идиотский стереотипный альфа, который всё ещё не понимает, как омега может настолько искренне любить другую омегу, прости уж. — Это была не омега, — медленно произнёс Итачи, закусывая губу изнутри. Идиотская тема для разговора — бывшие. Особенно в командировке с начальником. Особенно в самом ярком городе мира. Особенно под высокоградусный алкоголь. Минато нахмурился с почти издевательской улыбкой. — Ты же не спишь с альфами. — Верно, — согласился Итачи. — Но так было не всегда. По крайней мере, пока мы говорим в рамках конкретного человека. Я не родился таким, мои нынешние предпочтения обусловлены... — а вот сейчас аккуратно. Он сглотнул, отводя взгляд и фокусируя его на алкоголе. — В общем, я к ним пришёл со временем. — Из-за него? — пожалуй, слишком прямой вопрос, но такая теория была в голове слишком давно и хотелось бы её либо подтвердить, либо опровергнуть. — Отчасти, — уклончивый ответ на весьма скользкую тему. — Это не тот случай, когда гнусный альфа разбил сердце несчастной омеге, и та, отчаявшись, решила, что никогда больше с вами не свяжется. Нет. Это история несколько об ином, с иными предпосылками, иными причинами и выводами. И, если можно, могли бы мы не трогать эту тему более детально? О, привет, психологическая драма, с любовью, тяжёлыми обстоятельствами и откровенно отвратительными последствиями, где конечно никто не виноват, но с альфой явно всё сейчас хорошо, а омега ненавидит других альф, предпочитая вообще спать с омегами, презирает себя и себе подобных и с кривой усмешкой смотрит на окружающий мир. Прекрасно. — Да, разумеется, — Минато протянул руку к вновь обновлённому бокалу. — Я просто хотел что-то узнать, но забыл, потому что… Вспомнил. Мозг покрылся заледенелой корочкой, отказавшись работать дальше, хотя сейчас ему нужно было совершить очень простую операцию. Просто перемножить. Четыре на четыре. Это же так просто, давай, сколько получится? Итачи не спал с альфами четыре года. Его дело, его решение, это не то, что стоит обдумывать. Если бы не четыре «но» в год. Те самые «но», о которых нельзя забыть. Это же невозможно… Шестнадцать? Нет. Слишком много. Математика, видимо, дала сбой, она должна работать как-то по-другому, потому что даже четыре — это много для подобного феномена. Но шестнадцать? Ещё раз, шестнадцать? Стоп, вот только что минула ещё одна… Семнадцать? Это же не семнадцать раз, это семнадцать чертовых недель, даже представить сложно, какое количество часов. Один. В четырёх стенах, принимающих на себя роль камеры для самых опасных заключённых. Это не может быть правдой. Минато не знал, что такое течка, но даже того, что он знал, было достаточно, чтобы понимать, что так это не работает. Это же сумасшествие в чистом виде. Это больно, это психически невыносимо, потому что-то, что делает этот период с людьми, даже чисто визуально, уже самая жестокая шутка природы. О, наверное, каждая омега сталкивалась с проблемами, вынуждающими её запереться в одиночестве, и эту неделю каждая из них будет помнить всю жизнь. Мадара с половым воспитанием в своё время постарался. А тут семнадцать. Непомерно огромное число. Минато завис настолько, что никакая перезагрузка бы сейчас не помогла. Потому что после самого тяжелого математического действия для замороженного мозга последовало ещё одно острое и болезненное осознание. Вот что настолько сильно его зацепило? Каждый сезон, каждые четыре месяца ты проходишь через какой-то ад, а тебе говорят, что «да-да, ясно-понятно, ножки-то раздвигаются, да никто не осуждает». Врезать бы себе за те слова, но Саске и без того постарался, спасибо. Насколько отчаянно больно должно быть это было слышать. И насколько сложно было потом понимать, что проиграл, приехал доказывать, лечить задетое чувство собственного достоинства и всё-таки оказаться под альфой… А зачем? Зачем столько насилия над собой? Настолько на душе паршиво? Никто не виноват, говоришь, всё не так, как выглядит? А как, прости, если… Если… — Потому что? — переспросил Итачи, но вопрос словно сквозь толщу воды просочился, потеряв по дороге звук. Минато медленно покачал головой, перевёл взгляд на бокал, выпил всё содержимое разом, перевёл взгляд на Итачи, всё ещё не вернувшись сознанием к разговору. Ещё секунд пять звенящей в голове тишины. Минато понимал, что Итачи смотрит на него, он чего-то ждёт, может даже что-то сказал. Но… но… Всё происходящее вокруг реально? Этот бар, эти люди, этот алкоголь? Так, стоп. Стоп-стоп-стоп, очнись, Намикадзе. Наверное, комично было бы хлопнуть себя по щеке, но вообще это вернуло бы в состояние адекватности, это хорошо. Выдох. Он хотел сделать ещё глоток, но бокал оказался пуст. Прекрасно. Снова взгляд на Итачи. Нет, он не сможет промолчать. — Семнадцать? Итачи всем своим видом дал понять, что вопрос ясности не внёс, и с тем же успехом он в принципе мог бы продолжить молчать. — Семнадцать? — терпеливо переспросил Итачи. — Семнадцать… После того, как число прозвучало вслух, оно стало казаться ещё менее реальным. Да ну, нет, он неверяще покачал головой, даже улыбнулся зачем-то. Нахмурился, снова перемножая в голове, словно просто забыл таблицу умножения. Ещё раз. Даже четыре было бы много, но в это можно поверить. А тут… — Если я хоть что-то знаю об этом больном мире, так это то, что это так не работает. — Ты меня, конечно, сейчас извини, возможно, я уже слишком много выпил, — почему-то начинал злиться Итачи, — поэтому давай прямо. О чём речь? Злость Минато уловил сразу, но её причину — нет, ни черта. Ауч… наверное, не нужно было этого говорить вслух. Но брось, ты сам понимаешь, о чём говоришь? Объясняться придётся. — То твоё доказательство… Ты знаешь, оно резко заиграло другими красками. Я про… Чёрт. Прости, по-идиотски выглядит, вообще не туда лезу. Но, серьёзно? Семнадцать недель? Семнадцать? А. Так вот о чём речь. Лучше бы не уточнял. Поза сразу же стала максимально зажатой, это не то, что хочется обсуждать вообще с кем-либо. Это личное, да, чёрт, даже интимное, и подобные вопросы кроме раздражения не вызывают вообще ничего. — Да? И какими же красками оно играло ещё минуту назад? — с выгнутой бровью стоило попроще, но как-то не отследил. — Абсолютно по-идиотски, точно не туда. Восемнадцать, если так уж интересно. Восемнадцать, с ума сойти. Или уже сошёл. Или оба сошли. Так, забудь, откинь, это не важно, сейчас это что-то незначительное. Забудь, удали, вернись в реальность, сюда, к человеку, а не омеге. Как ей херово-то, господи… Она же убьёт его, разве нет? — Только не злись, пожалуйста, не начинай, — попросил Минато, оборонительно подняв ладони. — Я просто немного в шоке, это откровение слишком для меня… Всё, закрыли тему, как скажешь, я просто… — он пытался придать себе хотя бы малость менее обескураженный вид. О, а вот и виски снова подъехал, чудесно, какой прекрасный вечер. … восемнадцать. — Ты просто считаешь, что омега остается омегой несмотря ни на что. А четыре раза в год с привилегиями. Я помню. Выдох. А вот сейчас больно прилетело. Минато отвёл от лица бокал, с осуждением посмотрев на собеседника. Типо… серьёзно? Опять? По новому кругу? — Так, Томаса вспомнили, эту историю вспомнили, что у нас на очереди? — Как-то однажды я поссорился со своим альфой из-за тебя. Минато приоткрыл рот, чтобы ответить практически заранее подготовленной фразой, но осмысление озвученного пришло прежде, чем он успел издать хоть звук. Так и подвис с приоткрытым ртом. Да что ж за вечер такой, зависание за зависанием. Кто-нибудь снесите уже эту винду. А на самом деле красиво разрядил обстановку. Минато засмеялся первым, под одобрительное покачивание головой. Нет, серьёзно? — Я скоро начну воспринимать тебя как разных людей. У меня есть Итачи, который помнит все мои грехи, презирает за неосторожно брошенные слова и испытывает ко мне величайшее терпение, и ещё один, который ссорился с парнем из-за меня. Фух… Доброе утро. — О, теперь нас двое, потянешь? — растянул улыбку Итачи, внутренне выдыхая, что удалось съехать с острых тем. Минато окинул парня говорящим взглядом. — Будет сложно, но, полагаю, что справлюсь. Хотя если дозанёте разом, то кто знает. Итачи покачал ладонью, всем своим видом выражая скепсис. — Один засмущается, второй будет фейспалмить. Горячих сцен не ожидайте. — Да ладно, к чему это всё, все же свои. — Да, действительно, — фыркнул Итачи. — Всего-то альфа-кумир — одна штука, и слабо знакомая со мной омега. — Все живут в твоей голове, как минимум, с шестнадцати, — усмехнулся он. — Но я не против и после свадьбы, — заверил он. — Тот факт, что они живут со мной уже восемь лет, никак не гарантирует, что они со мной знакомы. Я, к сожалению, знаком, и к одному у меня вопросы. — Поделишься? Отрицательное качание головой. — Хватит с Вас на сегодня откровений. Минато клацнул зубами, напоминая, что ждёт Итачи на самом деле уже примерно через час. — По-моему неплохо идём, я узнаю новое, мне нравится. Никто не возражает против обратного ответа, вытягивай, если нужно. Хочешь, маме позвоню, достану тебе фотки? Хах. — Те самые, со школы? — оп, моментальная смена режима, на сцене обозначена «вторая» омега. — Хотя, думаю, уже поздно, это было бы некрасиво. — Не я тебе обещал любой каприз? — Минато достал телефон, всё ещё уверенный, что это шутка. Итачи несколько раз быстро качнул головой, чувствуя, что ещё чуть-чуть и глаза начнут слезиться от того, как непривычно широко раскрыты. Пожалуй, сейчас бы он сошёл за идеальный референс для описания восторга. О… Окей. — Ты будешь разочарован. До шестнадцати я был маленьким, тощим, лохматым пацаном, который ни в один пол по-человечески не вписывался. Время на самом деле и вправду позднее, но разве этим глазам можно хоть в чём-то отказать? Да и мать у него та ещё совушка, уверенная, что лучше всего спится с четырёх до двух. Тут скорее претензии полетят за то, что звонит он редко и в основном, когда что-то нужно. Совесть уколола куда-то чётко в грудь. Гудок, второй… — Привет. Что? Нет, ничего не случилось. Да, знаю. У меня к тебе просьба, очень важная, прямо сейчас. Нет, не пьяный, — у любого человека, когда он говорит с родными, голос становится жутко нежным и мягким. — Мне нужны фотографии со школы. Да. А давай и младшую, и среднюю, и старшую. Нет, не для работы… Нет, мам. Если так, то приведу обязательно. Не начинай, прошу тебя. Да, я в курсе. Я думаю, ближе к весне. Да, и я тебя. Спокойной ночи. Всё то время, пока Минато говорил с матерью по телефону, Итачи зависал где-то между мирами. Ну, начнем с того, что увидеть этого человека, общающимся, пусть и всего минуту, но с семьей, это странно. Наверное, эта эмоция отчётливо легла на мягкую улыбку. Минато положил трубку, сразу заходя на почту, куда сейчас и полетят сообщения. Наверняка там будет что-то умилительное и что-то идиотское. О, это, кстати, в какой-то мере будет постыдными фотками, если всё же именно этот смысл тогда вкладывал Итачи. Ещё один глоток из бокала, о, виски, привет, что ж так резко-то и прямо в голову? — Ммм… развлекайся, — Минато протянул свой телефон парню. Ооо, сколько лет Итачи этого ждал. Срочно нужен зловещий смех на фоне. Секунда, две… Пятнадцать. Кажется, разглядывать дольше пока только первую фотографию — это как-то слишком. Это был первый раз за вечер, когда Минато не горел желанием наблюдать за Итачи. Может попросить потом об ответной услуге? Можно будет подумать на досуге, Минато пока оглядел бар, приметил интересную омегу, и ещё одну, а кто-то всё это время не сводил с них глаз. Может поиграть? Хотя… Вот был бы тут Мадара. Минато всё же глянул на Итачи, осознав, что тот ещё не перелистнул фото. — Там их несколько, если что. — Ммм? — Итачи поднял воодушевлённый взгляд. — Да. Да-да, я уже понял, просто... — быстрый взгляд на монитор в руке. — Это чертовски очаровательно, нет, я понимал, что там будет нечто подобное, но не думал, что настолько, и… Кхем, да, — палец листнул на следующую. О, это уже средняя школа, так? Действительно не скажешь, что из этого мальчика вырастет настолько роскошный альфа, но ничего общего с тем, о чём говорил Минато. Господи, какое солнышко, как не начать улюлюкать? Снова восторженный взгляд на начальника, будто таким образом можно передать нагревающиеся эмоции, потом обратно на экран. И так ещё несколько раз. Следующая, и вот в ней уже можно было уловить сходство с теми фотками, что есть в интернете за период студенчества. В общем, две первые понравились больше. Поэтому ещё раз назад с залипательной улыбкой. Ещё одна галочка в голове, нет, он не безумный фанатик, просто это удивительно. Пока Итачи разглядывал фото, Минато налегал на виски, ностальгируя о былых временах. Правда, чувство было почти негативным. Господи, у него история тривиальней просто некуда, но не вечером ли в баре этим делиться? — Я похож на омегу? Был, я имею ввиду. Мне пророчили именно это. А потом я за год набрал почти двадцать килограмм и подрос больше, чем на десять сантиметров. И всё, прощай образ омеги. Ох уж эти шестнадцать… В шестнадцать же первый раз влюбился… ну как влюбился, был впервые очарован омегой. Узнал, что ухаживание и внимание так себе котируются. А вот баллы и всё вот это вот — сколько угодно. Потом меня бросили. Потом снова. А потом случился Мадара, который объяснил мне всё про «вот это вот», и с тех пор моя нездоровая самооценка имеет другой вектор. Потому что признание десятки — это всегда показатель. Но иногда мне кажется, что вообще ничего не поменялось за эти года, мне всё еще шестнадцать, а миру нет разницы, чего я хочу. А хочу я виски.