Как скажешь

Альфа и омега - отдельные психологические гендеры, кардинально отличающиеся от женского и классического бета-мужского. Природа порой совершает ошибки, награждая своих детей не тем полом, дети, в свою очередь, обучаются обходить ее стороной. Самый большой процент трансгендеров наблюдается у омег, далее у женщин, уже после у бет, и самым маленьким процентом обладают альфы.

      Таких красивых волос он не видел никогда. И при всём желании он не нашёл бы слов, чтобы объяснить, что именно в них настолько уникально. Они нежнее шёлка, с изумительными световыми переливами, что казалось, будто это какая-то видео-обработка в реальной жизни. Но вот они прямо перед ним, самые настоящие. Интересно, а у этого блонда есть название в палитре цветов настоящего профессионала? Минато наклонился ближе, зарываясь лицом в светлые волосы, обнимая тоненькие плечи. — Ну, ты же сейчас меня снова разлохматишь! — недовольно высказался ребёнок, который прервался в зачитывании стихотворения. — Из-за тебя я опять сбился. — И на пять миль, изгибами излучин… — Поток бежал, пронзив лесной туман, и вдруг, как бы усилием замучен, сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен, в безжизненный впадал он океан, — всё ещё недовольным тоном, но всё же вернулся к потерянным строчкам мальчик. А Минато продолжил расчёсывать эти длинные пряди, почти касающиеся пола, на котором они вдвоём и сидели.       В этом ребёнке было прекрасно всё. Высокий чистый голос, прямая осанка, маленькие хрупкие плечи и… Когда он обернулся со счастливой улыбкой, Минато понял, что это самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел. Эти глаза… Он уже видел такие в жизни, он точно знал чьи они, но прямо сейчас не мог понять, лишь ощущал, насколько сильно любит их. Огромные, почти чёрные, с контрастными светлыми ресницами. С ума сойти. — Я выиграл, — забавно наклонил голову… Эшли. Это же Эшли? Ну конечно это Эшли — это его ребёнок, его маленькое сокровище по имени Эшли. — Я не сомневался, что ты справишься. — А вот и сомневался. Это же самое большое стихотворение, которое ты вспомнил, значит не мог не сомневаться. Теперь ты моешь посуду две недели, а я, — ребёнок вскинул руки, — я к этому не притронусь. На что ещё играем? — Всё-таки пойдёшь учить Шекспира? — Если будет ради чего — пойду, — чуть дёрнулся подбородок у переполненного гордостью за своё достижение ребёнка. Ему же всего семь, а насколько недетская мимика. — Кстати! — вдруг воскликнул он. — Кто такая Кушина? — Ммм? Моя давняя знакомая. Откуда ты знаешь это имя? — Итачи о ней говорил. Я просто назвал его «мама», и понесла-а-ась. Он сказал, что ты всех нас обманываешь, но он знает правду, и наша мама — это Кушина, а Итачи просто пожалел тебя и решил помочь. Это вряд ли правда, но мне просто стало интересно, кто это была такая в твоей жизни, что Итачи решил шутить, что это наша мама. У тебя до Итачи был кто-то, кого ты любил? — Я его убью. — Можно, но тогда тебе будет грустно без него, и Сатана с Люцем придётся выгуливать нам. — А, то есть вам без него не будет грустно? — Всем детям грустно без мамы… Надеюсь, он этого не слышал, и сейчас в меня не прилетит тапочек. О, катастрофа прямо по курсу. Минато охнул от того, как резко на него упало детское тело, повиснув на шее. — Мы там такое сварили! Божественное месиво. Выглядит, правда, так, словно это срыгнул Орочимару, но на вкус просто «умереть прямо сейчас». Эшли скривился, закатывая глаза. — Какой ты мерзкий, Господи. Пап, дай резинку, я сам соберу волосы, ну хватит, я умею аккуратно. Энди упал рядом на пол, наблюдая как Эшли ловко затягивает на затылке хвост, быстро заплетает оставшиеся волосы в косу и фиксирует конец. Энди совсем другой. Тёмные, короткие, рвано-стриженные волосы, льдисто-голубые глаза и широченная даже для ребёнка улыбка. — Па-а-ап. А вы с Итачи просто хотели девочку, да? — спросил он. Эшли медленно опустил руку с расчёской. — Беги, — процедил он. — Бегаешь ты тоже, как девчонка, поэтому вот вообще не страшно. — Ты же не против, если у вас с мамой останется один ребёнок? — спросил Эшли у Минато. — Который нормальный. Энди выразительно вскинул одну бровь, принимая более удобное положение, чтобы в случае необходимости сорваться с места. — Дочка, ты хотел сказать? — Тебе конец, — Эшли сорвался с места, и Минато ловко перехватил его поперёк талии, дёргая на себя и усаживая на колено, второго он поймал за ногу, также притягивая к себе на второе колено. — О, часы семейной терапии, — обречённо вздохнул Энди. — Извинись перед братом. — Кто сказал, что мне нужны его извинения? — вспылил Эшли. — Ты своё тоже получишь. А пока помолчи. — А что я такого сказал? — не понял Энди. — Никто никуда не пойдёт, пока вы не извинитесь друг перед другом. Эшли отвернулся, не желая идти на контакт. — Ой, всё, — передразнил Энди. — Ну, пап, он правда ведёт себя, как девчонка. Минато вздохнул. — Ну, что с этим поделать. Да, видимо, ты прав. Эшли медленно перевёл взгляд на отца, словно тот его только что предал. — А девочкам нужно уступать. Поэтому в душ теперь Эшли всегда ходит первый. А ещё завтра Итачи пойдёт с ним по магазинам: пора обновить гардероб для нашей девочки, ему же нужно быть красивым; а ты останешься со мной, поможешь мне помыть машину, как настоящие мужчины мы с тобой ещё… Эшли уже улыбался во весь свой неполный комплект зубов, пока Энди познавал всю несправедливость мира. — Прости-прости-прости! — перебил он мысль Минато. — Правда, прости. Я больше не буду. — Хорошо, принимается. Эшли? — А я что? — Сколько ещё ты будешь бить брата? — Но если он обзывается! — Он больше не будет, — заверил Минато. — Ну, вот когда перестанет, тогда и я перестану. Итачи учил давать сдачи, вот я и даю. — Эшли, это не сдача, это жестокое обращение… — … с домашними питомцами, — понимающе кивнул Эшли. — Хорошо, пойдём по той же схеме. С домашними питомцами гулять нужно каждый день, баловать их едой, и им можно ничего не делать, пока люди убираются в комнате и… — Я понял! — вскинул руки Эшли. — Не буду я его трогать. — Ну, вот видите, как здорово иметь брата-человека. А теперь марш мыть руки. — Три… два… — начал считать Энди. — Пап, он сзади, — предупредил Эшли. Минато обернулся, потому что в проходе, облокотившись о дверной косяк, стоял Итачи, с лицом человека, который чего-то очень ждёт, а все успешно про это забыли… А… Ужин, точно. — Мы уже идём, — протянул Минато, отпуская детей, которые шлёпнулись на пол. — Да я не тороплю, — покачал головой Итачи. — Остынет — сами всё разогреете, поедите и помоете. Да, Эшли? — Папа моет, он мне желание проиграл! — отвертелся ребёнок, поднимаясь с пола. — Все вопросы туда, я честно выиграл. — Ты теперь и с детьми на желания играешь? Во что хотя бы? Минато почти зачарованно смотрел на Итачи, приближаясь к… Как давно они женаты? Руки непроизвольно потянулись к почти белому лицу, обнимая и притягивая к себе. — Что ты… Губы не встретили сопротивления, по крайней мере сразу, пока был ещё хоть какой-то шанс на то, что это будет невинный короткий поцелуй, а не то, во что превратил его Минато почти сразу же, когда осознал, что просто не может себе в этом отказать. Пальцы Итачи больно сдавили плечо, пытаясь оттолкнуть, но губы всё ещё отвечали. — Фу-у-у, — протянул Энди, кривясь так, словно увидел, как именно Орочимару принимал участие в приготовлении их ужина. — Это любовь, придурок, — с полуулыбкой сказал Эшли, отворачиваясь. — Чтобы тебя когда-нибудь полюбили так же, как папа любит маму… Ой. Эшли опасливо глянул на родителей, но, кажется, Итачи не услышал. Поэтому, поймав брата за руку, мальчик поторопился скрыться на кухне, чтобы не смущать родителей своим присутствием. Вдох обжёг своей необходимостью. — Может, ты ещё в штаны ко мне лезть начнёшь при детях? — выдохнул Итачи, явно не понимающий, какого чёрта на Минато нахлынуло. — Я люблю тебя, — прошептал Минато, обнимая холодные ладони Итачи, прижимая их к собственному лицу, а после к губам, целуя пальцы. — Приехали, — вздохнул Итачи так, словно у мужа снова начались какие-то приступы невменяемости, а они их вылечили всего пару месяцев назад. — Правда люблю. — Я в курсе, отпусти, пойдём ужинать. — Нет, Итачи, ты не слышишь, я правда бесконечно сильно тебя люблю, — снова потянул к себе, касаясь губами щеки ближе к уху. — Да что ж такое-то, Господи, — вздохнул Итачи, не особо при этом сопротивляясь. — Окей, ладно-ладно, прекращай, хорошо, я понял, всё, иди мой руки. Минато остановился, с небольшим сомнением глядя на супруга. — Уверен? — А двух детей уже стало мало, чтобы быть уверенным? Простите, Мистер Намикадзе, на третьего я ни за какие проекты не соглашусь. — Я не кусал тебя давно? — Уже два месяца как живу со здоровой кожей, идём на рекорд. Всё, отпусти, надоел. Ещё один поцелуй куда-то в скулу. И ещё, и ещё. — Скажи это ещё раз… — Так, не превращай меня в героиню идиотских романов. Иди мой руки и ешь, неблагодарное создание, — Итачи почти простонал от неспособности выкарабкаться из этих объятий. — Я сейчас тебе по морде стукну, я серьёзно. — Сколько угодно, — прошептал Минато куда-то в ключицу, ощущая такое невероятное счастье, с каким, кажется, не был знаком никогда. — Всё, что хочешь… — Идиот, — расслабился Итачи, перехватывая своего мужчину за шею, впиваясь в его губы всего на пару секунд и болезненно кусая, чтобы хоть немного остудить чёрт разбери откуда взявшийся пыл. — Доволен? — Да, — улыбнулся ему Минато, правда, руки всё ещё не убрал. — Я тоже тебя люблю, — отчего-то невообразимо мило улыбнулся Итачи, и, кажется, это первый звоночек, что он реально начинает злиться. — Но если прямо сейчас… Минато вскинул руки, делая небольшой шаг назад. И открыл глаза…       Белый потолок — это не то, что он хотел увидеть прямо сейчас. Где он? В комнате полумрак, какой бывает по вечерам или ранним утром, пока солнце ещё не встало, но отчаянно пытается, потому что время подгоняет. Минато ещё почти минуту бездумно пялился в потолок, сохраняя в голове абсолютную пустоту. Что за… Первой стартовала неотвратимая мысль понимания того, что это просто сон, навеянный прекрасным вечером и забавным пророчеством гадалки. Она же говорила что-то о детях. Вот, пожалуйста. Энди и Эшли? Господи, серьёзно? Самое идиотское то, что как бы не звали этих детей во сне, он их любит. Прямо сейчас он осознаёт, насколько сильно, а их просто не существует. И… кажется, их правда так зовут, и это два самых идеальных для них имени, потому что другие имена им бы просто не подошли; они выбирали детей, а не кто-то придумывал их детям. Прекрасно. Как теперь научиться жить с мыслью о том, что двух самых любимых на свете созданий нет в природе? Они остались только тёплым воспоминанием, настолько отчётливым, что страшно. Обычно лица во сне более-менее размыты, и остаётся лишь ощущение присутствия конкретных людей, но эти лица он помнил так же отчётливо, словно общался с ними вживую до этого. Он бы даже нарисовал их, если бы умел. Следом за грустью от таких невероятных впечатлений, оказавшихся лишь выбросом воображения, пришло понимание, что, кажется, Минато проспал вечность, раз за окном так темно. Нужно найти телефон и… Стоило чуть повернуться, как среагировали какие-то внутренние чувства: он понял, что не один. А потом и глаза наткнулись на тело, что спало рядом. Что за… Итачи, очень скромно обнимая подушку, спал, один наушник выпал из уха, второй же явно функционировал, создавая ту звукоизоляцию, которая не позволила ему проснуться. Что он забыл в его комнате? Минато нашарил взглядом прикроватные часы — время только одиннадцать утра, а он вроде как планировал проспать почти весь день. Будь на месте Итачи кто угодно, любопытство взяло бы верх, и он наверняка разбудил бы настолько внезапного гостя в собственной кровати… Но это был Итачи, время всего лишь одиннадцать, и он крепко спит. Вздохнув, Минато улёгся удобнее, глядя на опущенные чёрные ресницы… Чёрт. Он правда ему снился? Он? Этот реальный человек, который сейчас лежит с ним на одной кровати, который до сих пор не может привыкнуть обращаться на «ты», который фыркает и закатывает глаза с той же периодичностью, с которой дышит? Может эта комната и не является собственностью Намикадзе Минато, однако кровать точно, пусть и временно, но это не то место, куда можно вторгнуться и качать свои права. Минато протянул руку, заключая Итачи в осторожные объятия, утыкаясь лицом куда-то в шею. От него пахло слабо, но ощутимо. Нежные феромоны верхнего тона обнимали в ответ не менее искренне, и Минато снова начал проваливаться в сон, надеясь, что вернётся в тот же, а когда проснётся, Итачи всё ещё будет рядом.       Несколькими часами ранее Итачи проснулся от того, что его тело чертовски мощно вздрогнуло, но причина такого тревожного состояния идентифицировалась далеко не сразу. Просто сердце стучало, как больное, дыхание беспорядочно разносило лёгкие. В поисках источника стресса Итачи оглядел всю комнату, и глаза остановились на огромном окне, за которым пальмы почти лежали под напором ветра и дождя. О нет, пожалуйста, не сейчас… За окном апокалиптически громыхнуло ещё раз, и Итачи на мгновение показалось, что всё вокруг даже завибрировало от звука, пока внутри всё сжалось до боли в мышцах. Медленный выдох. Он с детства боялся грозы. Восхищался молниями, мог часами смотреть на дождь, вздрагивать от раскатов, да, но боялся. А после всего этого ужаса природы, как же было приятно полной грудью вдыхать свежий воздух. Но страх от этого никуда не исчезал. И его даже иррациональным не назовёшь, потому что природа словно с ума сходит, обещая снести всё своей истерикой. Звук — это самое страшное, что она способна воспроизводить, потому что от него не спрячешься так просто. И именно это, наверное, самая концентрированная мощь из всех базовых явлений природы. Так, для Лос-Анджелеса это плохая погода, категорически плохая для всех мест с границей в виде океана. Итачи нащупал поставленный на зарядку телефон. Половина десятого. Рановато, чтобы полноценно выспаться, но достаточно, чтобы ожить. Зайдя в мессенджер, он пролистал сообщения от друга, с которым была назначена на сегодня встреча. Которая отменилась, разумеется. Класс, штормовое предупреждение, ну, собственно, а кто бы сомневался. Он поднялся с кровати, опасливо подходя к огромному окну. Господи, какое буйство стихии. Как же это будоражит кровь и одновременно заставляет её стыть в жилах. Уже обозначенные погнутые пальмы, чьи листья истерично трепыхались под порывами ветра, косой тропический ливень и волны… Господи, из их отеля открывается шикарный вид на океан, более того, они в пешей доступности от пляжа, и как же красиво одна стихия обыгрывает другую. Словно сошедшие с ума от вседозволенности, гребни волн вздымались на несколько метров ввысь, чтобы эпично разбиться о каменный пляж. Говорят, что после урагана море становится мутным и грязным, в то время как океан, наоборот, свежеет от накатившего безумства. А ещё к берегам прибивается тёплый поток из Атлантики. Мысль о том, чтобы порадовать себя классическим купанием ночью затухла под тремором собственного тела как привычная реакция на ударивший по перепонкам грохот. Поборов детский страх, Итачи направился в душ, которым решил себя побаловать в течение сорока минут. Тут спасал плеск воды из крана, потом фен. А дальше? А дальше, видимо, наушники.       Итачи порядка часа провалялся на своей кровати, пытаясь сфокусироваться на музыке и надеясь, что не выспавшееся тело всё-таки отключится. Но ни максимальная громкость, ни одеяло не спасли, а лютый шабаш непогоды даже не думал умерить свой пыл. К горлу начала подкатывать паника, мерзкими пальцами перехватывая поперёк горла. В Нью-Йорке, да в любом типичном мегаполисе подобного не бывает, их максимум — это обычный ливень в середине осени, с раскатами, что глушатся небоскрёбами, но даже они доставляют дискомфорт. Обычно помогало то, что сейчас оказать помощь было не в силах. Проворочавшись в постели ещё минут десять, Итачи нервно поднялся, понимая, что единственный способ сбежать от нахождения в собственной страхе — это другой человек. По крайней мере, именно так он поступал в детстве — просто уходил к Саске. Ладно. Минато всё равно должен крепко спать, как минимум, до вечера, а там уже гляди и шторм пройдёт. Сгодится за план. Дверь в чужую комнату скрипнула, и Итачи воровато заглянул внутрь. Мужчина, как и ожидалось, спокойно спал, раскинувшись на внушительной постели звёздочкой, сладко обхватив подушку и, кажется, смотря какой-то безобразно приятный сон. Даже завидно стало, что никакой трезвон оконных стёкол его не тревожит. И Итачи не станет, он лишь аккуратно приляжет рядом, на самом краю кровати, но так, чтобы отчётливо улавливать тепло рядом лежащего тела и успокаивающий запах чая, по которому успел соскучиться. Может, стоило заварить себе чашечку? Возможно, это помогло бы не прибегать к подобным радикальным мерам. Музыку тише делать не стал, понимая, что это вряд ли коснётся чужого сознания. Рассматривая черты спящего лица напротив и на каком-то почти инстинктивном уровне улавливая чужое дыхание, Итачи не заметил, как погрузился в немного вязкий, но глубокий сон, из которого вынырнуть чуть позднее оказалось невероятной задачей. Убаюканный всем на свете, в тепле, окутанный феромонами, он скорее ненадолго пришёл в сознание, просто понимая, что ему очень уютно. Однако просыпаться до конца мозг отказывался, и не вышло сторговаться даже до простого открытия глаз. Только носу немного щекотно. Дыхание обдало шею, и Итачи всё-таки открыл глаза, пытаясь поймать фокус, но тот бегал быстрее. Светлая макушка прямо перед лицом тем не менее идентифицировалась быстро. О… оу. Итачи осознал, что его план «просто полежать на безопасном расстоянии» провалился к чёртовой матери, потому что сейчас он спал в полноценных объятиях, обнимая мужчину, который обнимал его. Рука на талии была не тем, от чего так просто избавиться, ноги тоже перепутались насмерть. Итачи не был любителем спать с кем-то, а особенно в настолько тесном контакте, и уж тем более с кем-то, с кем не состоит в отношениях; и что важнее, пожалуй — с собственным начальником. Доброе, называется, утро. Наушник — предатель, выпал из уха чёрт знает когда, а за окном всё ещё какой-то мокрый ад. Итачи осторожно двумя пальцами приподнял запястье, что покоилось за спиной, пытаясь вылезти из-под руки. Ослепительно короткое свечение за окном очень не тонко намекнуло, что ничего у него не выйдет. И спустя пару мгновений, когда небо в очередной раз ударило жутким раскатом, тело дрогнуло ни черта не сдержанно. Итачи упал головой обратно на подушку, понимая, что разбудил человека, который в единственном позитивном исходе событий должен был не проснуться.       Чёрт. Минато что-то недовольно простонал, сгребая Итачи в ещё более тесные объятия, и на секунду тот решил, что, в принципе, если не двигаться и сделать вид, что ты подушка, может он и не очухается, и можно будет предпринять ещё одну попытку побега. К чёрту, он больше не хочет недвижимость на берегу океана. — Доброе, — не открывая глаз, осипшим ото сна голосом произнёс Минато, голова которого лежала где-то в районе плеча Итачи, ближе к груди. Надежда, что он сейчас уснёт и забудет об этом, пусть и была идиотской до ужаса, но всё ещё не умерла. Итачи с предельной настороженностью покосился на полуспящего мужчину. — Не то чтобы я против, но… Я даже не знаю, как описать сложившуюся ситуацию. Что случилось? — всё ещё не желая просыпаться окончательно, больше пробормотал, нежели спросил Минато. А вот теперь ранее упомянутая особа умерла. Итачи приоткрыл рот, а после сразу же мягко его прикрыл. Ну да, действительно, что случилось? Давай, двадцатичетырёхлетний парень, объясни, как так вышло, что ты до сих пор до онемения всего тела боишься грозы, а тут, надо же, как неожиданно получилось. Попытка номер два, но и она не увенчалась успехом: за окном мелькнул электрический разряд, наполняя через пару секунд пространство очередным громом. Итачи как-то судорожно выдохнул, подминая губы и уводя взгляд куда-то в потолок, именно в тот момент, когда Минато открыл глаза. Очень лениво и очень сонно, но отведённый взгляд заметил, как и то, насколько очаровательно по белому лицу расплывается румянец. — Грома боишься, — больше утвердил, нежели спросил он, хотя было не очень ясно — он всё ещё не проснулся нормально. Так же не поворачивая головы, Итачи отчётливо кивнул, и этот жест Минато больше ощутил, нежели увидел. Ладно, окей, нужно просыпаться, давай, времени уже, наверное, чёрт знает сколько. Стоп, что, простите? Минато вскинул голову, глядя на парня так, словно он сморозил какую-то чушь, а слух уже ни к чёрту, мало ли, вдруг ослышался. — Серьёзно? — а вот в этом вопросе интонация уже была куда более бодрой. Проснулся. Прекрасно. Господи, отчего настолько адски стыдно? Кажется, лицо уже не просто пунцовое, оно краснее, чем волосы их главного фоторедактора. — Грозы. В целом, — поправил Итачи. Он пришёл сюда из-за того, что степень некомфортности в одиночестве из-за непогоды побила рекорды, а сейчас здесь ему ещё хуже, чем было там одному, по другой, правда, причине, но терпеть это дальше хотелось меньше всего. Но вот незадача: психануть и попросить отпустить, чтобы уйти наконец, мешало чувство стыда и немного вины за то, что, мало того, пришёл сюда без спроса и уснул рядом, так ещё и разбудил, а времени далеко не пять, как просили. Тем не менее, он решил предпринять попытку осторожно приподняться, в конце концов, да, вот так, странно получилось, но я, пожалуй, пойду, а ты спи дальше. Но стоило оторваться от кровати всего на пару сантиметров, как рука придавила обратно. — Дай мне пару минут поваляться, пожалуйста, а потом пойдём чаю попьём или что там ещё можно делать в закрытом помещении весь вечер. — Сейчас около двенадцати, — виновато закусив губу, сообщил Итачи. Минато тяжко вздохнул, потому что, учитывая обстоятельства, это ранний для него подъём, и ещё пара часов была бы не лишней, но валяться сейчас с Итачи приятнее, чем спать, так что, в принципе, не страшно. — Технически, двенадцать — это всё ещё «до пяти», так что с возложенной миссией ты справился. Спасибо. Выбираться из кровати категорически не хотелось, и Минато был на грани предложить не делать этого в принципе, не совершать ошибку: там неуютно, пасмурно и скучно. — Это, прости, настолько нужно чего-то бояться, чтобы добровольно лечь ко мне в постель, пока я там? — со смешком спросил он. — Потрясающе. Не благодари, кстати, за очередную плохую ассоциацию каждый день, рад стараться. — Да это не… А. Вы про минус. Итачи, который в принципе уже смирился с ролью подушки, чуть удобнее устроил голову, чтобы видеть лицо собеседника. Минато в настолько сонном виде выглядел забавно. Таких фоток точно в интернете не найдёшь. То, о чём он говорит… не совсем верно, потому что страх не лишает явления его красоты, его силы, всего того, что вызывает восхищение. Одно не противоречит другому. То есть, фактически, он не боялся грозы в том самом смысле, в котором обычно её боятся. Нет, он правда благоговел перед этой стихией, и вот, как раз в процессе своей на ней фокусировки, мозг начинал максимально настойчиво подкидывать мысли о том, насколько это опасно, а бояться того, что опасно — естественно. В общем, действительно сводило до онемения. — Мне нравятся стихии своей силой, но, кажется, именно силы я и опасаюсь, — на тон тише от повседневной нормы проговорил Итачи, чуть разворачиваясь вбок, утыкаясь лицом в подушку и прикрывая глаза. Только бы не дёргаться каждый раз, когда природа решит напомнить о том, насколько она могущественна. — Страхи не то, что может вызвать насмешку, так что отложим твоё красное лицо на ситуацию более подходящую, окей? — спросил Минато, и вслед его словам небо громыхнуло вновь. Сейчас глаза отследили непроизвольную реакцию тела: от едва различимого рывка через дрожь в напряжение и последующее расслабление. Наверное, в этот момент Минато бы задумался о том, что верхние тона в атмосфере бы не помешали, если бы альфа внутри него на автомате не пришел бы к такому выводу самостоятельно ещё пару мгновений назад. Сладковатый бергамот в неслабой такой концентрации постепенно наполнял воздух вокруг, смешиваясь с нежелающей поддаваться контролю мятой. Два тона — это безопасно, но сильно для омеги парой категорий ниже. Но Итачи это не прокомментировал, принимая как что-то хорошее, потому что в дальнейшем тело больше не дёрнулось ни разу. — Но, знаешь, меня радует, что несмотря ни на что, ты всё-таки пришёл. Итачи выдохнул чуть ровнее, инстинктивно прижимаясь ближе к источнику аромата, что мягко сглаживал напрягшуюся психику, хотя, возможно, дело не только в этом. Окей, а кто умеет не прижиматься к высокотональному альфе, который щедрится на свои феромоны? Даже без оттенка сексуальности, это всё равно страшная сила, которая так или иначе безжалостно притягивает. — Если не помогает музыка, я обычно ищу спасение в людях. Я, правда, не хотел Вас беспокоить и, тем более, разбудить. Это всё-таки мелочь, но с ней не получается что-то делать из раза в раз.  — Всё в порядке, я же сказал. Тем более… Ты знаешь, мне такое снилось, что засыпать снова немного страшно. — М-м-м? Кошмар? — Итачи сам немного удивился тому, с какой интонацией прозвучал вопрос. Ко всем этим бонусам общения с альфой очень быстро можно привыкнуть. И да, этого не хотелось, и рациональной частью сознания Итачи понимал, что творит какую-то хрень, которая ему аукнется однажды, но что странного в том, чтобы валяться в одной постели с начальником, о чём-то ненавязчиво разговаривая, подвисая от того, насколько феромоны умеют кружить голову, доставляя какое-то базовое, совершенно простое удовольствие, приподнимая настроение, расслабляя и ограждая вообще от всего мира, где проблемы, непогода, да и всё проходит через какое-то не очень привлекательное место. Минато нежно усмехнулся, снова глотнув того ощущения из сна. Просто переполненность чувствами до несуществующих краёв и больше, выше, глубже. Так забавно понимать, что человек из его сна — это он, Итачи, и вот он лежит рядом и спрашивает что-то про кошмары. Если это и кошмар, то твой, Итачи — не мой. — Нет, просто очень реалистичные сны с очень большим набором чувств. Сильных. Странно просыпаться и понимать, что тот, кого ты так сильно любишь, просто не существует. Я пока не осознал до конца, но предвижу депрессию. — О, бывало такое, понимаю о чём Вы, — Итачи улыбнулся, вспоминая как почти неделю ходил влюблённый в несуществующего человека, которому просто не повезло стать частью результатов работы его уставшего сознания. — Это грустно, на самом деле. То есть, во снах мы обычно любим кого-то абсолютно, без определённого прошлого. В жизни так не бывает — нельзя любить кого-то просто постольку-поскольку. — М-м-м, ты знаешь, я думаю, в данном случае именно так и будет, просто постольку-поскольку. Просто встретимся не скоро. Брови чуть удивлённо поползли вверх, и Итачи с улыбкой повернул голову на начальника. — Надеетесь найти человека, которого полюбили во сне? — Двоих, — загадочно улыбнулся Минато, уже прекрасно понимая, в какую сторону начнёт думать Итачи. И да, именно об этом и задумался омега, когда бровь саркастично изломилась, а на губах искривилась улыбка из арсенала тех, которые Минато недолюбливал. Ну, давай что-нибудь про типичных альф, вперёд, озвучивай. — Ага-а-а… То есть, даже во сне альфячья сущность не дремлет? — усмешка, которая в итоге трансформировалась в почти мученический оскал через сжатую челюсть; непогода всё ещё рядом, и сейчас даже стёкла чутка задрожали. Лицо уткнулось в подушку. Минато засмеялся, инстинктивно чуть ближе прижимая его к себе, просто пользуясь случаем, потому что вряд ли в ближайшее время он получит разрешение вот так вот свободно тискать его. Пальцы прошлись по лежащей на подушке пряди волос. — Знаешь, не без альфячьего, увы, тут не поспоришь. Но я не верю в полигамность. — Не верите в полигамность? Чего? — через усмешку переспросил Итачи, даже максимально недоверчивое лицо скривил бы, да от подушки не хотелось отрываться. — Не верю, что можно именно любить в равной степени больше одного человека. Если речь о романтической любви. — А, ну, если в этом плане. Вау, открытие сегодняшнего дня, Вы — романтик, с ума сойти. Минато почти нежно выдохнул с улыбкой на губах. — Речь о родительской любви, Итачи. А вот эта фраза потребовала обдумывания. Итачи оторвал голову от подушки, чтобы хотя бы увидеть лицо собеседника, но оказалось, что оно гораздо ближе, чем ожидалось. Так, стоп, что за интимная дистанция? Перебор, очень перебор. А можно как-то хотя бы сантиметров на десять назад? Лёжа это провернуть сложно. — Вам приснилось, что у Вас дети? Двое? Нет, подобное Итачи не снилось, поэтому даже через проекцию снов он не мог уловить хотя бы что-то отдалённо похожее на родительскую любовь, но, кажется, эта подсветка в глазах искренняя, и он правда счастлив. — Звучит абсурдно, я знаю, но я же видел их. Они сидели у меня на руках и ругались. Боже… Им лет по шесть или семь. Они такие разные и такие похожие. С ума сойти… я действительно люблю тех, кого не существует. — Ну, тут, по крайней мере, всё уж в Ваших руках. В плане: приснится человек, так его ещё найти надо на всей чёртовой планете, а дети… А дети будут, если захотите. А вот тут стоит просто кивнуть и молчать, потому что лишняя фраза, и Итачи демонстративно свалит отсюда, хоть сразу в окно к бушующему морю под раскаты грома. — Да, ты прав. Абсолютно прав, — небольшая пауза дала Минато понять, что он не сможет промолчать. — У меня мать — женщина, она всегда была мамой. Джейден, например, просит звать его мамой, но Мадара категорически против, поэтому мамой его зову я. У Дея два папы. У кого-то папа и отец. Как бы ты отреагировал на маму? — В смысле? — Итачи подложил руку под голову, разворачиваясь полностью к мужчине. — Просто рефлексирую вслух. В порядке общего бреда: представь, что у тебя всё же есть семья. Ну, вот сложилось так, чёрт знает почему. Как бы ты себя звал? Итачи чуть скривился, представляя то, о чём говорит мужчина. Будь у него дети, как бы они его называли? Все эти темы с «отцом» и «папой» странные. «Мамой»? Итачи рассмеялся, качая головой. Да Вы шутите? — По имени. Плечи Минато затряслись от беззвучного смеха, до боли закусив губу, он правда пытался сдержать смех, но с каждой секундой выходило всё хуже. — Я так предсказуем? Ужасно. Но за «маму» гонял бы точно. А если ещё, как Вы сказали, отец к этому приучает… Нет, без вариантов, казнь. Долгая и мучительная. Минато вскинул руки, сдаваясь, потому что этим невозможно не поделиться — виновата гадалка и их странные разговоры в баре, шутки про свадьбу и… и то, что он безбожно влюблён, чёрт, да, всё-таки вину тут не перекинешь. — Мы не контролируем свои сны, знаешь же? — Ну, разумеется, — флегматично ответил Итачи. Сны — это вообще явление странное, Итачи мог всполошить память и достать оттуда штук двадцать как минимум реально интересных историй, каждую деталь которых берёг как часть прочитанной книги или просмотренного фильма. …       За окном снова полыхнуло, но Итачи как-то не обратил на это внимания. В смысле… — Что? Типо… — и ещё секундочка на осознание. — Оу. Насколько у Вас мозг восприимчив к внешнему влиянию, потрясающе. Или так верите гадалкам? — Я был пьян, это было смешно, мозг собрал всё в кучу и дал результат. Занятный результат, не знаю, как к нему относиться. Мне вроде неловко, очень смешно, но я, правда, искренне их люблю, и от этого грустно. Сколько эмоций. Вау, — Минато решил, что хватит нежиться, потому что под этим пристальным вниманием правда становилось всё более неловко с каждой секундой. Минато сел, разминая плечи, пока Итачи всё ещё сверлил его взглядом. На самом деле, его первой реакцией было неистовое желание закатить глаза, но потом мозг логично спросил «а что такого?». Ну да, качественное такое ничего. Присниться может что угодно, с кем угодно, когда угодно. И вот его начальнику приснилось, что у них двое детей, которых он успел искренне так полюбить. Что ж. Занятно. — Да уж, реально «доброе утро». Ну, хоть где-то у меня есть дети, — в итоге фыркнул Итачи, поднимаясь с постели. Осмотрел комнату каким-то отстранённым взглядом. — Ладно. Я думаю, службы доставки никакие не работают, мы с Вами как-то умудрились пропустить штормовое предупреждение, и чёрт знает, сколько вообще это мракобесие продлится. Пойду, найду что-нибудь, что станет нашим завтраком. Пожелания?       Минато было несколько не до того — сейчас его больше волновал вопрос того, что одежда его лежала не там, где должна и даже не на полу. Ну, как одежда: куртка и футболка, потому что какого-то чёрта расстегнутые джинсы были всё ещё на нём. Итачи к нему полуголому в кровать залез так легко и спокойно? Не то чтобы это как-то ошпарило или было чем-то особенным, просто странно. Страхи, всё понятно, надежда, что начальник не проснётся — это тоже ясно. Но неужели он вообще не понимает, что, будучи омегой, ложится в кровать к альфе, который ну такое себе одет и который, как минимум, рассматривает его как привлекательную омегу. Вообще никакого чувства самосохранения? Или это непонятно? Мысли о том, что Итачи красив озвучивались. Феромоны, о, не раз уже поигрались: на столе одном оказывались, танцы, объятия, поцелуй на Хэллоуин, который, хоть убейте, но явно не выглядел как условие игры.       Ты настолько по-идиотски вообще ничего не понимаешь или всё прекрасно понимаешь и просто ждёшь? Второй вариант не укладывался в формат поведения Итачи вне пары последних дней, а первый казался сомнительным — парень ведь не глупый. Или просто жутко неопытный? Ну да… всего один альфа, точно. А что нужно сделать, чтобы до него дошло, что Минато ничего криминального по отношению к нему не делает, это только продиктованное собственной головой условие, чтобы выглядеть чуть адекватнее, чем есть. Но это не значит, что… А может просто уровень доверия? О, Господи. За что боролись, называется. А следующий раз он к нему сам раздетым залезет? А почему нет? Это же Минато, пф.       Минато рассмеялся, снова приходя к тому, что это всё какой-то абсурд. Засмотрелся на Итачи, подумав о том, что он чертовски давно не испытывал в принципе настолько сильных чувств. А почему он не может прямо сейчас вдать по газам, повторив вчерашнюю сцену с демонстрацией способностей, только на сей раз со своей стороны, и не уложить его в эту ещё не остывшую кровать, чтобы сделать всё, чего так просит явно не душа. Там же была какая-то причина? Шипел? О, явно не будет. И ему понравится. Возможно Минато перегнёт, возможно вымотает бедного омегу, но ничего страшного, всё равно планов на день нет — отоспится. Была же причина… — Что-нибудь, что найдёшь — звучит лучше, чем идеально. И кофе, если не затруднит. А я только найду что-нибудь, что отлично на мне сядет и примкну к кухонному альянсу… Раздевался же я у себя, верно? Итачи сам себе кивнул, принимая установку «что угодно», и, не задерживаясь больше ни на минуту, вышел из комнаты, ощущая себя, честно говоря, не очень. Идиотское утро. Минато ещё минуту смотрел ему в след, всё пытаясь вспомнить ту самую причину, но не нашёл абсолютно ничего, кроме тривиального благородства. Весь травмированный и закрытый Итачи явно был бы не в восторге в целом от мысли, что его привязывают такой лютой физикой и химией, наплевав на его маленький особнячок проблем в голове. Иногда такая терапия работает, а иногда приводит к болезненному рецидиву. Почему желаемое и правильное всегда в настолько разных сторонах? Минато завалился обратно на кровать, вообще недовольный своим нынешним положением в целом. Он не привык скрывать свои симпатии, не умел и не хотел, но дать Итачи понять, что, а, да, кстати, твой начальник, который тебя бесит своим альфячьим поведением, своими шутками, улыбками и вообще всем, в тебя вообще-то влюблён — откровенно плохая затея, потому что тогда он с большей вероятностью и вправду сбежит куда-нибудь. Как кумир облажался, как начальник облажался, как альфа облажался. Минато «я-красиво-проебался» Намикадзе. Господи, за что? Мозг, уставший от перетирания одного и того же, отказался думать дальше, предложив решать проблемы по мере их поступления. Найди себе одежду, например, ты же так и не разобрал чемодан, идиот, а потом будем думать, но только в рамках этого утра, дальше я работать отказываюсь, ты достал.       Пройдясь до первого этажа их отеля, о, господи, сколько людей, штормовое предупреждение, видимо, не только они пропустили. Итачи попытался как-то быстро справиться с поставленной задачей. В итоге, потратив минут десять на то, чтобы ознакомиться с меню и временем приготовления, которое они предлагают, Итачи понял, что нет, к кухне сегодня будет не подобраться — людей просто море наплыло, и большая часть сейчас как раз в ресторане. Что ж, окей, будем брать импровизацией. И того, через двадцать минут борьбы с народом, обслуживающим персоналом и собственной проблемой выбора, Итачи недовольный шёл в их номер, параллельно пытаясь не уронить переполненный поднос. Кое-как открыв локтем-коленом-тазом-задницей дверь, он торжественно поставил ношу на столик перед диваном, куда уже перебрался Минато. — Сегодня у нас сухой день, в ресторане обвал. Сэндвичи: с лососем, тунцом, ветчиной, плавленный сыр, говядина, вегетарианский. Просто тосты, просто куча джемов, — палец ткнул в горку однопорционных упаковочек. — Круассаны: с шоколадом, ванилью, клубникой, сыром, медовые, чёрт знает, что это. И Ваш кофе, чуть не убил какую-то женщину в очереди в кофейню, она просто… — Итачи нахмурился, продолжая всматриваться в огромный бокал явно не самого простого напитка. — Хотя, думается мне, Вы могли ограничиться и обычным растворимым. Ладно, чёрт с ним. Минато протянул руки к бокалу, делая небольшой глоток. То, что на сливках — это очень круто, их Минато любил душой, телом не очень, тело потом приходится гонять за такие слабости. А вот сироп на фоне был лишним, но настроение было не для капризов. — Ты мой герой, — подвёл итог он, чуть отодвигаясь на диване, освобождая место рядом. Минато окинул взглядом всё это богатство, решая с чего вообще начать. Они же и половины не съедят. — Кажется, нужно что-то поставить на фоне. Идей нет? — Нет, но я не привередливый, так что если у Вас есть варианты, пожалуйста. Минато сосредоточенным взглядом уставился на Итачи, дожидаясь пока тот это заметит. Разумеется, это было быстро, и так же, разумеется, его не осенило, что именно он делает не так. — Что? — Ты. — Я? — На «ты». Вчера у тебя блестяще выходило. Я начну тебя спаивать, если фишка в этом. — Нет, фишка в настроении и расслабленном состоянии. — А ты сейчас напряжён? — Минато развёл руки, как бы охватывая всю их импровизированную атмосферу с завтраком, сладким кофе и собой в футболке с идиотским принтом какой-то сейчас очень популярной группы. — Я просто забыл. Не начинай опять. Что смотреть будем? — Не имею ни малейшего представления. Я могу всё. Смотреть, в смысле. А вообще есть занимательное предложение: можно доработать концепты. Одиннадцать согласий на сотрудничество они уже получили, осталось провести интервью и фотосессии, на которые студии будут сняты несколько позже, когда уже точно обе стороны оговорят содержимое статей и фотографий. Дей подъедет на пару дней, чтобы отснять всех в той студии, что они арендуют. Но к тому моменту уже должны быть готовы статьи. Впереди очень сложные две недели, Итачи уже понимал, что ему придётся как минимум сгонять обратно в Нью-Йорк за подписями Мадары и вернуться в тот же день обратно, а это чёртовы двенадцать часов в самолёте за одни сутки. Двенадцать фотосессий (проклятое число, кажется) пусть не самого сложного масштаба, но на каждую уйдёт не меньше двух часов; что же касается интервью, далеко не все были готовы на любого журналиста, более того, даже не половина, поэтому раскидать шесть на шесть, что прилично сократило бы время, увы, не выйдет. Поэтому слишком многое им придётся сделать практически за «ручку». И именно поэтому случайный выходной казался затишьем перед бурей. Итачи согласно кивнул на предложение, и Минато ушёл в комнату за всеми папками, чистыми листами, маркерами и ручками. Ролевая игра живого действия, где ты фотограф, дизайнер, редактор, писатель, интервьюер и кто угодно ещё. Разумеется, всё это пройдёт через руки Дейдары, Мадары, всех менеджеров и кучу других важных лиц, но пока самое сложное — придумать. Разделение двенадцати личностей по месяцам, отсылки к ним в интервью, тематика фотографий, смысл каждого заданного вопроса. Что-то остаётся непринципиальным, что-то важно до тройного дна одного слова. Гений, возможно, управился бы за пару часов, два гения быстрее, чем за час. Минато и Итачи просидели, обложившись листочками, с двумя ноутбуками и проклятой кучей папок пять часов, увы, не закончив работу. Минато уже минут пять сверлил взглядом вопрос, который не давал ему покоя. Его допустят, однозначно, но вот ответ на него может быть чем-то очень желанным, но тем, что менеджер не даст в печать, а получить бы его хотелось, поэтому сформулирован он должен быть с той стороны верно. — Вообще, чисто технически, можно навести на эту же мысль вообще через другое, потому что если уточнить… — Минато убрал листок, резко замолчав. Итачи мирно сопел, чуть облокотившись головой о его плечо. В какой именно момент он уснул — останется загадкой. Видимо, на сегодня это всё. Минато минуты две смотрел на спящего парня, боясь двинуться. Это как с кошкой — ты не хочешь её будить не потому, что она обидится, не потому, что это жестоко, а просто потому что жалко, потому что кошка твоя и хочется дать ей поспать хотя бы ещё минутку. А ещё он такой милый, когда спит, как и все люди на самом деле, но тут немножко другое: его лицо полностью расслабляется, не остаётся и тени хмурости, он похож на… омегу. Даже черты лица кажутся мягче. С беззвучной усмешкой он вспомнил, как Итачи разбудил его в первый день нахождения тут. Но ответного желания безобидных издевательств не было. Едва касаясь кончиками пальцев, он поправил прядь волос, лежащую на лице. Итачи, чуть нахмурившись во сне, немного повернул голову, уже лицом утыкаясь в плечо рядом. А впрочем, может, пусть и спит. Минато осторожно уложил ноутбук на колени, увлекаясь прорабатыванием вопросов, которые отправит в ближайшее время. Ёмко, интересно, сложно, но в рамках того, что способны открыть о себе эти люди. Прошло ещё порядка часа, прежде чем Итачи, вздрогнув, отклонился от его плеча, сонно осматриваясь. — Чёрт… — вполголоса выругался он. — Даже не смей спрашивать, почему. — М-м? — Я просто не смог. — Который час? Минато глянул в угол экрана ноутбука, объективно понимая, что скорее всего ночью будут сложности с тем, чтобы уснуть. — Половина десятого. — Класс, — Итачи запустил ладонь в волосы, растрепав их ещё сильнее. Состояние такое, что впору идти досыпать прямо сейчас, но не выдавшее внутри должной продуктивности создание просило бодрости и хоть какого-то движения. — На чём мы остановились? Прости, я просто… — Всё в порядке. Зато погода вроде успокоилась, можно будет прогуляться и нормально поужинать. Итачи оглядел их стол, заваленный разного рода макулатурой и тарелками с сэндвичами и круассанами. Вот что-что, а есть точно не хотелось. — Я думаю, — Минато звучно щёлкнул по клавише «enter» — что на сегодня хватит. — Мы же так и не… — взгляд Итачи завис на мониторе. А. Он просто доделал это всё сам. Ещё раз, сколько времени? — Может чаю? Я могу сделать, если ты будешь, — Минато отложил ноутбук, выбираясь из-под кучи изрисованных листов. — Можно было бы. Там на нижней полке лежит… Я не буду это комментировать, ладно? — О, я не думаю, что твои комментарии мне бы понравились. Так что сойдёмся на том, что это желание ты мне вообще-то тоже проиграл. А чай оказался с собой совершенно случайно. Итачи передразнивающе скривился, тоже сползая с дивана, чтобы немного размять мышцы, недовольные выбором позы для сна. Телефон несколько раз провибрировал, проинформировав о некотором количестве сообщений от Саске. «Передавали штормовое, у вас там всё хорошо?» «Я имею в виду стихийное, а не кодовое имя истерики нашего босса» «Как там, кстати, продвигается?» «Я надеюсь, твой игнор не связан с тем, что у вас там даже из дома выглядывать опасно для жизни» «Итачи, не смешно уже» «Чем можно быть настолько занятым, чтобы не брать трубку, сидя где-нибудь в отеле без дела, пока за окном льёт дождь?» «Так, ладно, вы оба не берете трубку. Мне поднимать панику?» «Поднял» — В редакции паника, — проинформировал Итачи, перебираясь к барной зоне, где Минато заканчивал с приготовлением чая. Заняв один из высоких стульев, он отложил телефон, решив, что через пару минут лучше позвонит, чем даст ответ, после которых обрушится ещё один шквал сообщений. — Что случилось? — Саске уже организовывает наши похороны. Минато напряжённо пытался вспомнить, где опять наследил, потому что с чего бы сейчас, когда всё так хорошо, Мадаре хоронить их двоих. Но вроде все хвосты убраны, прищемить не должно было. — Да вроде не с чего. Итачи покосился в сторону панорамного окна. Прогуляться вечером — идея хорошая, но как бы так тактично озвучить собственное желание, чтобы единственной его компанией на вечер был он сам. — Штормовое. А мы трубку не берём. Минато хлопнул по задним карманам джинс, и вправду не обнаружив там телефона. Упс… — Мало ли чем заняты, — пожал он плечами. — По отдельности. — Саске знает, что живем мы в одном номере, он же его заказывал. — А… Большая оплошность с его стороны, не находишь? — Ну, не знаю, как для Вас, но я всё же работать приехал. — Нет, ты не понял, — Минато положил ладонь на телефон парня, подвигая гаджет ближе к обладателю. — Очень большая оплошность. Селить альфу и омегу вместе на три недели — не лучшая идея. Это как классика лифта. Не важно, кто там застревает… Плохая шутка, согласен. Итачи прокрутил телефон в пальцах несколько раз, не сводя глаз с Минато. Желание. Воистину идиотское, но всё же желание, честно выигранное и обязательное к исполнению. — Что именно я должен сказать? — На твоё усмотрение. Главное — донеси мысль, которой он настолько боится. — Так всё-таки беременный? — В это будет сложнее поверить, потому что… — Минато прикусил губу изнутри, не имея ни малейшего желания произносить это вслух — … разница в категориях — лучшая контрацепция. С этим не поспоришь. Итачи согласно кивнул, находя нужный номер в контактах. — Шутник из тебя такое себе, ты в курсе? — Ну, справедливости ради, я понимаю, что шуткой это будет только для меня. Нет, стоп, не так выразился. Я имею в виду, смешно будет только мне. Ты понервничаешь, за этим наблюдать даже умилительно, а Саске… Скажем так, я хочу хоть чего-то, что было бы похоже на причину, из-за которой мне разбили лицо. Маленький акт возмездия, — протянул Минато с довольной улыбкой. — Вам разбили лицо, потому что пытались помочь мне не потерять достоинство, а Вам… А тебе не выглядеть ещё большим мудаком, трахающим течных подчинённых на своём столе. Кажется, за такое нужно благодарить, а не мстить. — Я поблагодарил. Но было больно. Я испортил рубашку. — А он свою психику. Не каждый день единственный выход из ситуации — это избиение человека, способного лишить тебя работы. — Я никого не могу лишить работы, я не уполномочен. А даже если и был бы, я не знаю, что нужно начать делать Саске, чтобы возникла потребность его заменять кем-то другим. Мы отошли от темы. Тебе его жалко? — Да в общем-то нет, — неопределённо повёл плечом Итачи, ещё раз глянув на Минато. Ой, ладно, чем быстрее он начнёт этот цирк, тем быстрее он закончится. Видеозвонок. Минато, как школьник, сложил руки на барной стойке, наслаждаясь каждым гудком. Саске тут вообще ни при чём, естественно, просто хотелось послушать Итачи. Вряд ли он хороший актёр, но это всё равно будет приятно, даже с пониманием, что это дешёвая постановка. — О… То есть, оркестр мне отменять? Ну, блин, а я таких ребят хороших нашёл, там сейчас скидки просто сумасшедшие. — И я рад тебя слышать. — Я, между прочим, правда, переживал. Там пальмы и крыши летают, а он трубку не берёт, какой молодец. Всё в порядке? — Да, погода просто капризничает, бывает. — Да, действительно, пф, просто капризничает, ну, бывает. А что, детская травма прошла? — поинтересовался он с ядовитой улыбкой. — Не совсем. Но, как видишь, я в порядке. — Да, вижу, что только проснулся. Офигенная командировка. Валяться в отеле, спать сколько угодно, залипать на Лос-Анджелес, а потом гонять общаться со звёздами мировой величины. И чего я в журналисты не подался? — Может, потому что ты до сих пор не знаешь, как пишется слово «инсинуация»? Саске приоткрыл рот, чтобы оспорить, но вовремя сообразил, что это она и есть. — Ладно, буду довольствоваться просто тем фактом, что я всем бесконечно нужен, а ты так, очередной бумагомаратель, который пришёлся по вкусу Намикадзе. — Частая практика? — пусть и с усмешкой, но всё же спросил Итачи. А что? Не важно, что скажет Саске, так или нет, Минато это слышать будет не особо приятно. Урок: иногда подслушивать не очень хорошая идея. — О-опф, — Саске отмахнулся, а Минато нахмурился, пытаясь припомнить хотя бы одного своего журналиста, которого мог бы назвать своим протеже. — Нет, твои темпы роста, конечно, впечатляют: ты нагнул всех всего за пару месяцев, но есть ребятки, которые выслуживали такую командировку годами. — Здоровая конкуренция. — Ну, такое себе здоровая. Я не спорю, что твоя первая статья была просто шедевром, да и в целом я читаю твои колонки. Но вот даже если бы они кому-то предельно не нравились, какая разница, пока они нравятся Намикадзе, а он чёт вообще с ума сходит. И вот знаешь, что примечательно? Всё было бы очень просто, не будь бы ты моим братом и не знай бы я, что вообще происходит. — А что происходит? — Вернее, не происходит. С другой стороны, ой, да ладно, это же ты. Нет, в принципе, я всё ещё не исключаю вариант, что ты идеальная жертва спортивного интереса. На роскошную омегу ты не тянешь, а нос воротишь, блёстками в его присутствии не плюёшься и вообще, Учиха, чё это такое, почему ты не у его ног? А-а-а, так ты по омегам? Ну, ясно-понятно. Итачи на мгновение поймал озадаченный взгляд Минато, который сверлил взглядом телефон так, словно тот сейчас полетит в окно. — Не думал, что ты один из тех, кто… — Нет. Не из этих. Но я, правда, местами не понимаю, что вообще происходит. То ты истеришь в моих руках, а я искренне не знаю, что делать: он кроет тебя последними ласковыми, и ты хочешь уволиться к чёртовой матери; то мы миленько танцуем, обнимаемся, и всё в принципе хорошо. А потом он уводит твою омегу, просто потому что ну, да, а чё нет-то? — Саске… — Это же просто… — парень развёл руками в поисках нужного слова. — Низко? Мерзко? А потом вы вместе уезжаете в Лос-Анджелес покорять вершины шоу-бизнеса. Типа… чё? Нет, разумеется, какой дурак откажется, но… да, я волнуюсь, короче. Просто я не знаю, чего от него можно ожидать, потому что всё то время, что я его знаю, мне кажется, он никогда не слышал слова «нет». И… Итачи прикрыл глаза, понимая, что сейчас, на самом деле, ему хотелось бы остаться с Саске наедине, чтобы немного прояснить пару моментов. И желательно, чтобы он уже прекратил пересказывать то, что осталось за кадром для человека напротив. — И возможно не услышит, — закончил за брата мысль Итачи, понимая, что выполняет одно из самых идиотских в плохом смысле слова желаний из всего перечня крайне абсурдных поступков, виной которым стали те или иные игры. — … в смысле? Итачи неопределённо пожал плечами, закусив губу. Что именно он должен озвучить? Что они в отношениях? Что он влюблён? Что именно? Нужно было добиться конкретики. Минато слушал всё это через раз, забывая дышать. Первое — он всё-таки думал об увольнении. Неизвестно после чего именно, но эта мысль горько осела в подкорке мозга. Второе — даже Саске не знает всего. Они разговаривают и разговаривают много, Саске знает факты, ситуации, но, кажется, Итачи не делится внутренним, не делится оттенками. Третье… он правда настолько мудак? То есть, так всё и было? Он его оскорбил, подставил, разложил на своём столе, переспал с его омегой… А хоть что-нибудь хорошего он ему дал? Проекты? Это ещё хуже, чем деньги. Просто покупать терпение работой, выматывая его как человека снова и снова.       Перед глазами встала картина, где Итачи глазами полными восторга смотрел на ночной город, не имея ни малейшего желания приглушить его. Это показалось таким инородным, вау, Итачи так умеет. Да, умеет, разумеется, умеет, только был ли повод? Что было хорошего? Хоть что-нибудь, вспомнить бы что угодно… Но ничего. Желание остановить этот идиотский розыгрыш было оборвано словами Итачи, который вроде как только собрался духом. — Ты знаешь меня, и то, как я отношусь к подобному, — начал он издалека. — И очень жаль, что не всегда принципы оказывают влияние больше, чем… чем внешние факторы и… В общем… — какой-то неровный выдох, нервно, чёрт. — Я не знаю, как так получилось. Пауза. Слишком длинная для того, чтобы остаться естественной. — Давай на секунду сделаем вид, что я ужасно тупой. Что получилось? — Не настолько тупой, Саске. Саске нервно покачал головой, усмехнулся, запуская ладонь в волосы. — Ну… Примерно так и я думал. Нахрена? Итачи, ты же понимаешь, что…. Что… Господи, с Намикадзе? Серьёзно? — Речь не о том, что мы переспали. — А о чём? — звонкий смешок, ни черта не радостный. — Ты думаешь, ему ещё от тебя что-то надо? Ему? От тебя? Итачи, брось, да он косит под милого. О, боги, это же кумир! Да, но он редкостная мразь, которой только и нужно, что внимание и обожание, желательно от омег, разумеется. Ты терпеть не можешь таких людей и серьёзно думаешь, что он другой? Он? И что дальше? Хах. Ладно он, с ним всё понятно, теперь уже точно предельно понятно. С тобой что? Ты же понимаешь, за кого ухватился. Не слепой, не глупый. Влюбился? О, хотеть Намикадзе — это мейнстрим, который с годами менее популярным не становится, но влюбиться… — Саске, скривился. — Прости, если перегибаю, но ты достоин лучшего. — Саске, — с нажимом проговорил Итачи, пытаясь дистанционно утихомирить распылившегося брата. — Успокойся. Ты знаешь о нём ровно то, что тебе дали увидеть. Да. Да, ты прав — он местами раздражающий, альфанутый и с самооценкой там всё очень плохо, а уж с пафосом и того хуже. Но… Он хороший человек. Нам не дано выбирать, кого именно нас угораздило полюбить, но, знаешь, своим выбором я ни капли не удивлён. Был бы микрофон чуточку лучше, было бы слышно, как скрипнули зубы Саске. Он твёрдо кивнул, потому что единственное, что можно сделать в подобной ситуации — это принять то, что происходит, и просто быть рядом, потому что в какой-то момент Итачи будет очень плохо и рядом должен быть кто-то, кто выслушает, поймёт и не будет бросаться фразами, вроде «а я говорил» или «ну, а ты чего ожидал?». — Ты мог мне этого не говорить. И я, правда, ценю, что ты решил… — Это был розыгрыш, Саске. Кажется, самый глупый в моей жизни, — выдохнул Минато, поднимаясь с места. Ему нужны были сигареты. Прямо сейчас, больше, чем кислород. Саске по ту сторону стал белее бумаги. Итачи же расслабленно выдохнул, переведя полноценный взгляд на Минато, где отчётливо читался вопрос: «А что ж не смеешься-то?». Хотел же этого, понимал же, почему Саске будет не в восторге от новости, знал, что услышишь много неприятного. Почему не смеёшься? — Он сидел рядом и слушал это всё? — задал вопрос Саске, словно в надежде, что что-то не так понял. В глазах отразилось всё то предательство, что он ощутил на своих плечах. Медленный выдох. Первое желание было отключиться, но всё же нужно взять себя в руки и грамотно разрулить ситуацию. — Тебя никто не уволит, — с полуулыбкой, всё ещё наблюдая за начальником, курящим у распахнутого наполовину окна. — Прости, Саске. Саске вздохнул, кивнув сам себе. — Окей, давайте с самого начала, просто чтобы расставить все точки над i — я не считаю Вас плохим человеком. И всё то, что я сказал, имеет место быть только в контексте моего брата. Если Вы серьёзно решите, что хотите с ним спать, я не собираюсь отказываться от своих слов, если нет, боги, я не возьмусь судить Вас или Ваш образ жизни. Минато сквозь улыбку выдохнул сигаретный дым, оборачиваясь. Улыбка скрипела бы, не будь профессионально натренирована мероприятиями в стиле дня рождения Хаширамы. Всё в порядке. — Я не в обиде. — Он не в обиде, — продублировал Итачи, потому что Саске мог и не расслышать. — Я очень на это надеюсь. В том смысле, что-то, что Вы делаете и то, как Вы это делаете — это зрелищно и интересно, но только со стороны. Просто… ну, это же Итачи, с него станется, Вы у него на стенке висели… — У меня не было его плаката, — вставил свои пять копеек Итачи, но это успешно проигнорировали. -… а что там у Вас в голове, я понятия не имею, я просто секретарша, не надо заставлять меня думать, ведь я придумаю что-нибудь не то. Вот и паникую. Просто не надо, можно? — попросил Саске не спать с его братом. Потрясающе. Минато потушил сигарету, не уничтожив её даже наполовину, вернулся к стойке, заняв соседнее место рядом с Итачи, выразительно покосился на него, потом на Саске. — Выглядит как спортивный интерес, значит? — Нет, я не в том смысле, что… — Ты сказал это до начала розыгрыша. Итачи, моё внимание выглядит как спортивный интерес? — Внимание? — не понял в свою очередь Итачи. — Видишь, он даже не видит, чтобы ему оказывали внимание. Насколько хреново по-твоему я оказываю внимание омегам, если они этого даже не понимают? Второй вопрос. Череда «бумагомарателей»? Хоть одно имя назови. Саске тяжко вздохнул, понимая, что даже если может ответить на этот вопрос, определённо точно не хочет. Его, как школьника, отчитывают. — Хорошо. Подтверждённых фактов, с кем в редакции я спал, почти нет, но хотя бы на уровне поболтать об этом на перерыве. Кто? — а вот на этот вопрос уже нельзя было не ответить, Минато давил, ему нужен был ответ. — Двойняшки с логистики? — Это понятно. Я про моих журналистов. Кто выхватил хоть один разворот через мою постель? Получил хоть один проект? Хоть что-то из-за меня и моего отношения? Кого я продвинул по карьерной лестнице, кому делал профессиональные подарки? Хотя бы раз. — Я Вас понял, — кивнул Саске, принимая, что он конченный идиот, только можно это закончится, пожалуйста. — Прекрасно. Остановимся на том, что я тоже люблю слушать легенды о своём образе жизни, сочиняйте — мне не жалко, но когда речь идёт о чём-то серьёзном, лучше без литературного приукрашивания. — Вроде омег с 5.5? — не удержался Саске, прекрасно зная, что это было лишним. Минато прикрыл глаза, понимая, что красиво шёл, а в итоге ткнули в самое на данный момент грязное. Итачи бы даже поаплодировал. А он молодец, вот сейчас красиво было. — Я о работе. — А я о своем брате, простите, кому что важнее. Ещё раз извините. Спокойной ночи, Итачи, — отсалютовал Саске, отключаясь. Итачи с улыбкой на грани смеха покачал головой, откладывая телефон. — Понравилось? Минато грустно вздохнул, чуть опуская плечи. Впрочем, ничего нового, удивляться совершенно нечему, но как же всё это паршиво выглядит. — Просто в восторге. Я догадывался, какое о себе создаю впечатление, но чтобы настолько… Вау. И это Саске ко мне ещё хорошо относится. Что бы рассказали Мей, Нагато, Эй, если честно, даже подумать страшно. — Значит, пора делать выводы. И, возможно, что-то менять. Впрочем, мнение этого гиперзаботливого по отношению к своему беспомощному брату-омеге злобного альфочки не есть авторитет. А самовлюблённость и интерес к сложностям… Тут ещё можно поспорить, плохие ли это качества. Минато недоверчиво покосился на Итачи. — Это сейчас поддержка? Неожиданно. Я тронут. — Это сейчас мнение. Поддерживать Вас в вопросах вашего самолюбия?.. Ха, — Итачи демонстративно закатил глаза. — На здоровье. Итачи сделал глоток из чашки, задумался о чём-то, после чего спустился с барного стула, чтобы найти свой термос и перелить всё содержимое стекла в него. Минато наблюдал за махинацией с читаемым выражением лёгкого недоумения. — Так вкуснее? — Возьму с собой. Небольшое исследование в личных целях. Говорят, океан потрясающе чистый после шторма, надо проверить. Только, пожалуйста, не надо обрывать мне телефон, я буду рядом. Проветрюсь и вернусь. Достаточно тонкий намёк, что он хотел бы сделать это один? Дело не в том, что Минато ему совсем надоел и необходимо личное пространство, хотя и это в какой-то степени тоже. В первую очередь у него было одно маленькое желание, которое стало очевидно, когда в небольшой рюкзак вслед за термосом полетело большое чёрное полотенце. — Итачи, — начал Минато осторожно. — Океан после шторма прекрасен, бесспорно. Но там как бы декабрь. Ты не боишься с лихорадкой до конца командировки проваляться в кровати? Рука автоматически потянулась к телефону. — Восемнадцать градусов. Ну, ты серьёзно? — Более чем, — уверенно ответил парень уже почти в дверях. — Я с детства привык купаться ночью, плюс-минус десять градусов погоды не сыграют, а делать это днём не люблю — либо люди, либо солнце, либо и то, и другое. Бывайте, ключи взял. Минато озадаченно наклонил голову, провожая парня взглядом, и ещё с минуту пялясь в захлопнувшуюся дверь. Сборы были настолько молниеносными, что это походило на побег. От чего? Почему? Кажется, это уже паранойя. Итачи в последнее время настолько часто рядом, что просто его отсутствие кажется чем-то странным, хотя на деле, как раз то, что он рядом — это что-то новое и необычное. К чему, увы, привыкнуть очень легко. Минато забрал свой чёрный чай, падая на диван. Покосился на листы, чуть отодвинул их, как маленький знак протеста, и подтянул к себе ноутбук. Минут через десять он понял, что думает не о том, что читает, а об иммунитете Итачи. Он не выглядит как тот, кому нормально подвергнуть свой организм такому стрессу. Неужели природа и вправду сделала такой подарок? Сомнительно. Так, проехали, не важно, он тут новости читает, вот это важно. Ха-а-а… интересно он приоритеты, конечно, раскидал. С каких пор работа это что-то, что по важности обходит совершенно всё в его жизни?       Минато опустил экран ноутбука, покосившись в сторону окна. А вот собственно всё — поработал, называется. Настроение: съехать лицом по дивану и молча закатить себе истерику. Минато Намикадзе, тридцатилетний альфа, топовый журналист известнейшего издания. В пекло. Руки облокотились о холодные перила балкона, пока взгляд голубых глаз неторопливо исследовал открывающийся взору пляж. Как далеко Итачи ушёл? Неправильный вопрос. Как сильно он закатит глаза, если увидит его, Минато, шагающего по пляжу. Нет. Точно не стоит. Сигарета. Вторая. Ещё одна чашка чая. Минато накинул куртку на плечи, почти бегом спускаясь по лестнице вниз. Это будет неприятно, но на самом деле уже почти привычно. Воздух и вправду был удивительно свежим, температура идеальная для ночных прогулок, и тело не продрогнет, и даже оттенка духоты не наблюдается. И пахнет ночью. В мире, где всё, так или иначе, повязано на запахах, очень сложно избегать ассоциаций их с ощущением, потому что вокруг это даже не совсем запах, это наполненность желанием, не собравшимся в единое словесное облачение. Просто душа рвётся наружу. Огромный прекрасный город, бесконечное звёздное небо, запах океана, помешанный с ночным, жаждущим свободы, безумием. Его нельзя разобрать на базовые компоненты, его нельзя с чем-то сравнить — им можно только дышать. Забавно, иногда Итачи пахнет, как ночь. Найти его было несложной задачей, но прогуливался по побережью Минато минут двадцать, в какой-то момент решив, что может и не найдёт его, мало ли что в голову ударило, может одумался и сидит сейчас в одном из баров, в паре десятков метров отсюда. Не очень похоже на Итачи, но, справедливости ради, плескающимся в океане в конце ноября, Минато его тоже не представлял. Мокрый песок, омываемый маятничными захлёстами волн, был почти зеркальным, пока вода снова не укрывала его своим телом. Метрах в двадцати впереди Минато заметил что-то на песке, небольшое тёмное пятно, которое вполне сгодится для кучки оставленных вещей. Взгляд снова пробежался по горизонту. Ещё раз, но уже более внимательно. А где Итачи? В темноте песок кажется почти белым, и этот пока не идентифицируемый объект кажется слишком инородным, чтобы оказаться камнем или чем-то в этом роде. Так… время волноваться? Минато остановился, неуютно сложив на груди руки, выискивая на глади воды уже не столько силуэт, сколько в принципе хоть какую-то неровность этого слишком идеально гладкого визуального ряда.       Секунда, две, подступающая к горлу паника, которая растеклась по телу обжигающе приятным чувством, стоило наконец Итачи вынырнуть. Это похоже на кадр из какого-то жутко романтического фильма: Лос-Анджелес, ночное побережье, мокрые длинные волосы. Для шаблонности момента ему не хватало только взмахнуть головой, описав круг своей мокрой тяжелой шевелюрой, которая упала бы на обнажённую спину, полностью открыв лицо и плечи. И музыку на фоне. И эффект замедленного движения. Но нет, благо никаких саундтреков, пафосных жестов и наложенных на реальность эффектов. Итачи заметил его не сразу, а когда всё же боковым зрением уловил присутствие наблюдающего человека… а чёрт знает, какое у него было выражение лица, ни черта не видно, и не так далеко располагающееся освещение, не менее ярка луна — ничего не способствовало. Минато не планировал мочить ноги, а потому расстояние между сухим песком, где он и стоял, и той глубиной, где можно нырять, где обитал сейчас Итачи, составляло порядка пятнадцати метров, что, кажется, не вписывается ни в одну дистанцию для общения. Не поболтают. А в чём смысл стоять и смотреть? Окей, Минато стащил с ног обувь, подкатывая свободные светлые джинсы до колена, и двинулся навстречу воде. Пальцы обожгло первыми, и он даже остановился, не уверенный, что хочет продолжать так отчаянно, по-идиотски лезть в ледяную воду. Но… ноги пошли дальше сами, постепенно привыкая к температуре, хотя больше это походило на смирение. Даже в темноте Минато прекрасно видел дно, поэтому шёл вперед, не опасаясь резко уйти под воду. Итачи находился всего метрах в пяти, когда он остановился, потому что ещё чуть дальше даже свет не играл на поверхности воды — тут весьма резкий обрыв. — Скука сведёт меня в могилу, честное слово, — развёл он руками, надеясь, что его позитив несколько сгладит всю ситуацию, где он, как сталкер, всюду следует за Итачи, не давая и получаса побыть наедине с собой. Но Итачи, кажется, улыбался, и это отличная новость. Минато всё ещё не выучил все оттенки этого столь редкого явления на его лице, но вообще не было похоже, что он чем-то недоволен. А в теории должен был, потому что Минато прекрасно понимал, Итачи хотел оказаться здесь один, намёк был не тонким. Подплыв на пару метров ближе и почувствовав кончиками пальцев дно, парень окинул Минато долгим взглядом, который и спрашивал: — Решили, что восемнадцать градусов по карману Вашему организму, или что за внезапное желание составить мне компанию? Минато засунул руки в карманы, глядя куда-то под ноги. Привыкли, кстати, к температуре они быстрее, чем ожидалось, значит не такая уж и холодная вода. — Я просто подумал, — начал он импровизировать, — если вдруг ты поймаешь судорогу и утонешь, то никто этого не заметит, а мне оторвёт голову наш главный редактор, если я не привезу тебя обратно. Небольшая пауза. Бровь Итачи, приподнявшаяся вверх, более чем красноречиво дала оценку первому пришедшему на ум варианту. — Ну, или просто мне невыносимо больше проводить время в одиночестве, я так привязался к тебе, что стоило тебе исчезнуть, и я понял, что подсел на твою компанию. Ещё одна пауза. Выражение лица собеседника не поменялось. Странная мысль, что они сейчас как в мультфильме, где Итачи — это русалочка, а он, Минато, какой-то принц. И дело не в атмосфере, а в чёртовом неровном дне, потому что кажется, что там, где сейчас находится Итачи, должно быть не глубже, чем по пояс. — Мне скучно. — Вариант могу сам выбрать? — тонко улыбнулся Итачи, подаваясь назад и отплывая снова на достаточную глубину. — И как прохладная ванна для ног развеет твою скуку? Минато сложил руки на груди, понимая, что придётся повышать голос, потому что он, в отличие от Итачи, не особо может контролировать их дистанцию, а русалочка-то уплывает. — Лучше бы я не знал ответ на этот вопрос, — пробормотал он, умоляя себя не идти на то, на что уже решился. Несколько шагов назад. Ладно, хорошо! Всё ещё выбираясь из воды, Минато параллельно раздевался, стягивая с себя куртку, футболку и… джинсы лучше оставить, наверное, холодно после купаний будет чертовски, но хотя бы без шоу сомнительного содержания. Итачи наблюдал за этой отчаянной решимостью с закушенной губой, стараясь не засмеяться хотя бы раньше ожидаемого. — Брызнешь — я тебя утоплю. И без разницы, что меня тут не ждали, — Минато заходил в воду не особо торопливо, но всё же не растягивая это издевательство. Джинсы мокли, прилипая к ногам, становясь слишком тяжелой тканью. Неудобно. — Кошмарно холодно. Ты в курсе, что ты цвета смерти? — Мне не идёт? Ничего, скоро и ты станешь, — от коварной улыбки удержаться не получилось, и Итачи медленно полностью погрузился под воду. В ночи не будет видно его силуэта под водой, а плавать он умел бесшумно. Обычно это навевает на людей панику, и что-то подсказывало ему, что этот случай не станет исключением. Минато недоверчиво покосился на место, где только что был парень. Отлично. Кажется, он добровольно привёл себя на игровое поле, где над ним можно будет поиздеваться вдоволь. Правильным решением сейчас было самому окунуться, пережить шок, и всё будет в порядке, но отчаянно не хотелось, сейчас… Ещё чуть-чуть привыкнуть. Уже секунд пять прошло, Итачи всё ещё не вынырнул. Минато запрокинул голову, издав протяжный стон. Сейчас будет что-то, что ему очень не понравится. Ну, вот зачем он вышел из номера? Давай уже. Итачи продержал интригу буквально полминуты, прекрасно понимая, что этого более чем достаточно, чтобы жертва сама себя накрутила, утрамбовав иррациональную панику. Аккуратно, на достаточном расстоянии, чтобы не создавать волн, Итачи обогнул его со спины. Пара метров на сокращение расстояния, и вот уже руки с силой от прыжка надавили на чужие плечи, погружая два тела под воду. А после предельно быстро ускользнуть, потому что как только пройдёт ощущение полной дезориентированности, может последовать месть. Минато вынырнул, пытаясь сделать вдох, прокашляться и убрать облепившие всё лицо волосы одновременно. Более размеренный вдох и выдох. Развернувшись в воде, он перехватил взглядом Итачи, чуть скаля зубы. — Тебе конец. Итачи явно не понял, как тот собрался реализовывать свою угрозу, судя по выражению этой не без нот самодовольства мордашки. — Это типа такая угроза, или у меня кривое представление об опасности? Минато ещё раз тряхнул головой, полностью избавляясь от волос на лице, всё ещё немного безумно улыбаясь. Эта ухмылка на лице Итачи, который абсолютно уверенно ощущает себя на таком игровом поле, разжигала что-то очень похожее на азарт, только с другим оттенком, словно если он сейчас его поймает, то с ним можно будет делать всё, что угодно. А методы мести воображение подкидывало ни черта не связанные с утоплением. Плавал Минато, правда, хорошо, действительно быстро, но это абсолютно ему не помогало, потому что Итачи с каждой минутой всё больше походил на русалку, только переливчатого звонкого смеха на фоне не хватало. Казалось, что он на суше передвигается куда более неуклюже, нежели в воде. Его волосы мелькали то здесь, то там. И пару раз пальцы проходили сквозь них, но не цеплялись за белую кожу, которую отчётливо было видно почти всегда, пока он не исчезал глубоко под водой. Итачи в последний раз окунулся под воду, а после вынырнул недалеко от мужчины, смеясь от того, как волосы решили перекрыть вообще весь обзор плотным занавесом. — Ну как, скука побеждена? Минато реально оценил возможности, понимая, что пусть расстояние и маленькое, ему не хватит времени, чтобы выцепить его прежде, чем он уйдёт под воду. Да, Итачи плавал лучше. Значит, нужно менять тактику. Что он умеет делать лучше всего? Болтать. — О, я думаю о том, как бы всё же поймать тебя, о том, что мне всё ещё холодно; о том, насколько хороший заплыв тут можно себе позволить, о том, что меня беспокоит синий цвет твоих губ, в общем, о чём угодно, но не о скуке. — Думаю, океан не ставит ограничений, так что можешь позволить себе вообще что угодно, — Итачи бросил взгляд на чёрную линию горизонта, что расплывалась в небе намного раньше — Осторожнее с такими разрешениями. — Или что? — не понял Итачи. — Это провокация. — Это вопрос. Ты всё ещё не поймал меня, а обещаний вброшено столько, что до конца вечера хватит, — Итачи подплыл ещё чуть ближе. — Пока не впечатляет. — Что ж ты делаешь… — Да уже определились, что я люблю безрассудные поступки не меньше, чем ты. Устал? — забавно наклонил голову Итачи, подбираясь ещё ближе. — Нет, — протянул Минато. — Пытаешься заболтать? — Да. — Думаешь, получится? Прежде чем Минато порывнулся двинуться на Итачи, буквально за сотую долю секунды тот ударил по воде, ослепив брызгами, и снова ускользнул из зоны досягаемости. Минато звонко засмеялся, снова убирая волосы с лица. Что у Итачи с настроением? Оно прекрасное, до одури великолепное. — Как надоест, можете идти в номер, я не обижусь, правда. — Я не для этого тебя преследовал, чтобы потом так же быстро собрать вещи и убежать, — Минато расслабился, распластавшись на поверхности воды, вглядываясь в ночное небо. — А, ну да, мне же сперва должен прийти конец. Так вот, когда надоест… — Да-да-да, — отмахнулся Минато, прикрывая глаза, может его сейчас снова утянут под воду, а может, нет. Итачи почти залюбовался этим действием, потому что, да, плавать на спине, заглядываясь на ночное небо, пусть и без звёзд, но всегда прекрасное — заманчивая идея, но не в его случае. Ладно, под воду, так под воду. — Сейчас, я самую малость отдохну и тогда точно… Минато немного повернул голову и осознал, что сказал это в пустоту, успел лишь приметить примерное направление, а дальше снова идеальная гладь воды. Забавно, потому что в голове пронеслась ассоциация с идеальным убийцей. Окей, Минато последовал за ним, не особо представляя, куда и зачем. До буйков? Отлично. Спать скорее всего будет сладким сном, да и пару съеденных сегодня тостов глядишь сожжёт. Вынырнув и ухватившись за предмет, что плавно плавал на воде, Итачи чуть сощурил красные глаза. — У меня так паранойя разовьётся, знаете ли, — прокомментировал он, обнаружив Минато значительно ближе, чем рассчитывал. Всё ещё не слишком опасно, но стоит быть настороже, потому что интуиция подсказывала, что месть и вправду будет жестокой. Какой именно, правда, он не имел ни малейшего представления. — Давно пора бы, я всё жду, когда ты начнёшь понимать, что я постоянно рядом — столько сил потрачено и все впустую, — Минато так же ухватился за яркий пластик. — Глазам не больно? Кажется, что ты плачешь и улыбаешься, жуткая картина. Итачи отмахнулся от заботы, сильно сжимая глаза, чтобы те перестали щипать. — Ага, — протянул он озадаченно, но всё ещё с улыбкой. — Так это всё-таки не совпадение? Окей, допустим, переговоры или пишу заявление? — Разумеется, переговоры. Я всё ещё придерживаюсь позиции «любой каприз». — И? Ты заинтересованная сторона, а я слушаю предложения и от всего отказываюсь. Минато задумчиво запрокинул голову, но действительно интересные профитные варианты в голову не лезли. — Даже твой брат думал, что ты со мной спишь ради того, что я… — Вот тут стоп! — вскинул ладонь Итачи, наигранно возмущённо приоткрыв рот. — Как там было? Кто выхватил хоть один разворот? Хоть один проект? Хоть как-то поднялся через твою постель? Смею полагать, что я безумно талантлив, раз уж ты раскидываешься проектами. Твоя воля, я не просил. Уже было. Уже не интересно. Что-нибудь ещё? — статичная улыбка. Минато едва удержался от закатывания глаз. — Я лишь к тому, что я вижу, что ты из себя представляешь. Не боишься бежать в типичные конторы, где предел мечтаний — это колонка где-то в конце между рекламой медиумов и пылесосов? — А эта редакция, можно подумать, другого формата. Мне просто немного повезло… — Итачи резко закусил губу, тряхнув головой. — Если опускать пару принципиально важных моментов, разумеется. Вернёмся к предложениям. Что-то ещё, кроме того, что уже есть? — Я чувствую, что такими темпами сниму с себя всё до последней нитки, и останется предлагать только себя. — Какие жертвы. Предлагать себя, чтобы я не писал заявление? Альф снизу у меня еще не было. Минато приоткрыл рот, резко захлопнув его, даже зубы стукнули. Что? А в какой момент он… А? Итачи не сдержал смешок, отворачиваясь, потому что это лицо может довести до спазматической истерики, если смотреть на него дольше пары секунд. — Я подразумевал совершенно другое. И я не про позиции, не про секс в принципе. Кто ещё из нас озабоченный, господи, — он понимал, что оправдания не уместны, и это просто шутка, не требующая каких-либо пояснений. А чисто технически, это конечно кошмарно странно, но… Ладно, отложить на обдумывание в дальний ящик. — Разумеется, Вы. — Да, конечно. И как ты только выносишь меня? — С глубоким терпением. Как видите, получается всё лучше. Но что-то мне подсказывает, знаете, какое-то внутреннее чутьё, может, голос разума, что это пока всё тихо. А в ближайшее время у Вас снова случится приступ «я не знаю, как так получилось, я так запутался, в моей голове всё очень сложно, но я не мудак, правда», — Итачи фыркнул. — Воображения не хватает, чем ещё у Вас получится меня удивить, но уверен — получится. — Жестоко. — Да? О, прости, не хотел ранить твои запутанные чувства по отношению к самому себе. Просто, если уж нам работать вместе, действительно делать что-то стоящее, мне стоит быть чуть лояльнее к тому, что я совершенно не понимаю, верно? Я не понимаю Вас, но это не значит, что Вам нужно объяснять, извиняться и оправдываться. Тем более таким образом. Делайте то, что Вам привычно, моё отношение к Вам не поменяется ни в лучшую, ни в худшую сторону. — Даже если это напрямую касается тебя? — именно последняя фраза резанула. — Справедливости ради, я тоже допускал ошибки. Буду осторожнее. Не думаю, что Вы… ты, — уставший вздох, — намеренно будешь доводить меня до увольнения. Снова. — Обещаю. — А в остальном, я как-нибудь разберусь. — Сам? Итачи, меня убить легче, чем разбираться с теми проблемами, что я создаю. Ещё и в одиночку. — Убить? — он сделал вид, словно на самом деле задумался о таком варианте. — Звучит соблазнительно. — Так вперёд. — Сам же говорил, что душить — не вариант, надолго задерживаешь дыхание, а значит и топить смысла нет. — Вода тебя любит больше, чем меня. Я бы на твоём месте всё же попытался. — К моему искреннему глубочайшему сожалению, у меня просто напросто не хватит сил, чтобы это провернуть. Или могу рассчитывать на поддавки? — руки Итачи потянулись к широкой шее, плотно оплетая её пальцами.  — Суицид — это не в моем стиле, — Минато резко перехватил Итачи за талию, прижимая к себе. — Поймал. Рука, что прикоснулась к оголённой коже, неплохо так отвлекла от очередной словесной перепалки. Да и расположены они слишком близко друг к другу. Итачи заговорщицки склонился чуть ближе, немного понижая голос. — Вы можете об этом не догадываться, но сейчас это практически домогательство, — кажется на «Вы» он переходит совершенно не осознавая того, когда оказывается в не самой шаблонной для себя ситуации или когда разговор идёт о работе. Тут явно второе. Минато искренне усмехнулся, потому что подобная фраза и вправду смешная, если учитывать, что они уже успели пройти: его стол, Хэллоуин, бар, сегодняшнее утро. Тем не менее, он поймал его, а потому отпустить вот так просто сразу же почти обидно. Что угодно и отношение не поменяется, да? «Какое внимание»? О, Итачи, ты даже не замечаешь, сколько провокаций отпускаешь. Рука, обнимающая парня, мягко огладила бок вплоть до бедра и замерла, потому что не наткнулась ни на какую ткань. А… Оу. Итачи покосился на воду, примерно туда, где располагалась сейчас ладонь Минато. Осознал, да? Может тогда уберёшь руку? — Серьёзно? — не удержался от вопроса Минато. — М-м. Да. — То есть, всё это время… — Да. — Прекрасно, — выдохнул Минато. — Это как-то отменяет тот факт, что ты отчаянно нарывался всё это время, а я всё же поймал тебя? А вот сейчас предельно медленно выдохнуть и не закипать, пусть и не на самом ровном месте. Но… Серьёзно? Минато парадоксально сложный человек, с которым при любой политике взаимоотношений появляются последствия, разные по характеру, но одинаково патовые. Если ты пытаешься наладить рабочий настрой, попадаешь в какую-то терапию, где тебя обучают улыбаться и чувствовать себя прекрасно, раздражая нравоучениями, замечаниями, порою даже нытьём, и огромное спасибо, если в ход не пойдут практические меры по усовершенствованию поведения. Стоит расслабиться, учесть все пожелания, пойти на контакт, начать улыбаться — и вот тебя обнажённого уже практически лапают, прикрываясь идиотской игрой. Нет, не то, чтобы Итачи не понимал, что это не то самое «лапают», тут нет какого-то сексуального подтекста, но можно включить голову хотя бы на секунду и понять, что это просто некрасиво, а человеку чертовски неудобно, потому что твоя рука практически за заднице. Обнаженной, мать его, заднице. Минато, всё в порядке? Итачи осторожно убрал руки с шеи, но столкнулся с проблемой того, что деть их особо не куда. Неуютное чувство, знакомое абсолютно каждому, когда любое положение по своему идиотское. Объятия вышли значительно ближе, чем позволительно для кого угодно, кроме любовников (опять же учитывая контекст отсутствия одежды), а потому рука Минато, а точнее её плечевая часть, проходила подмышкой Итачи. И куда деть свои? По-хорошему себя бы куда-то деть подальше от этой очень специфичной ситуации, но его держат, отпускать не собираются, нужно пойти на переговоры и грамотно вывернуться из положения. Поэтому решение осталось одно — на плечи, превращая жест во взаимный. Обниматься ночью в океане обнажённым с начальником. Идеально. Звучит как не плохой повод послать всю редакцию, а в особенности этого альфу, как можно глубже. — Будете топить? — всё же переговоры. Минато медленно покачал головой, но в себя окончательно так и не пришёл, как и не поймал во взгляде Итачи те самые сигналы о том, что всё уже совсем не смешно, и он не будет заливисто смеяться и радоваться весёлому времяпрепровождению. — Буду выполнять два обещания в одном. Зубы опустились на белое острое плечо, не сильно надавливая на мокрую кожу, не кусая, но давая понять, что намерение именно таковое. — А вот это уже домогательство, — без тени шутки отрезал Итачи, впившись пальцами в плечо Минато, пытаясь его оттолкнуть от себя, но учитывая разницу их физической подготовки — это всё бессмысленно, хоть ногти выпускай и царапай. Но, ещё раз! В картинку, где уже есть ночь, океан и обнажённые объятия — укусы и царапины абсолютно точно нормально не вписываются. Сопротивление не было воспринято правильно, но и игнорированием награждено не было, нет, оно, видимо, показалось ему чем-то забавным, по-другому объяснить, как шуточный укус превратился в настоящий — невозможно. Минато отвлёкся от плеча, чуть приподнимая голову, чтобы оказаться на одном уровне глаз. Итачи настороженно улыбнулся, потому что-то, что он видел в глазах напротив, не сулило ничего хорошего и уж тем более подходящего. Он его сейчас поцелует? Вот тут точно стоп. — Заявление сегодня напишешь? — усмехнулся Минато, ослабляя хватку. Он не дожидался, пока Итачи выберется, воспользовавшись шансом, убрал руки сам, чуть отплывая. — Бумагу переводить? — с почти такой же усмешкой ответил Итачи, глубоко внутри ощущая себя несколько смутившимся. С чего его вообще посетила мысль, что Минато… Это всё блядская ночь и блядский океан. Забыли, удалили, стерли — не важно. Итачи тоже как-то подсознательно подался назад, резко понимая, что ему чертовски холодно. Вода ледяная. Когда ты заходишь в этот холодный ад, ты готов к этому и знаешь, что это пройдёт достаточно быстро, а сейчас Итачи не был готов, и, проведя буквально минуту с настолько качественной персональной батареей, совершенно забыл, где он находится и какая тут царит температура. — Да и ты не уполномочен увольнять, я запомнил. Я лучше сразу к Мистеру Сенджу. — Может всё же опять торги? — Может. Придумал что-то интересное? — Итачи решил, что ему стоит сделать нормальный заплыв, чтобы хоть немного разогнать моментально остывшую кровь. — Думаю, если на моём лице синева смотрится естественным оттенением, то для тебя это всё-таки нехороший знак. Догоняй. Пусть до берега был не слишком далёким, но достаточным, чтобы тело испытало нагрузку, временно забыв о температуре, а легкие заныли от желания просто подышать нормально.       Итачи вышел на берег первым, не удивительно — вода и вправду его любит, так что с играми на скорость нужно быть осторожным. Единственная незадача — Итачи искренне планировал провести время наедине с собой, поэтому раздевался не задумываясь. А сейчас… Да, с предельно невозмутимым лицом выйти на берег, делая вид, что не ощущает физически на себе взгляда альфы. Окей, давайте начнём с того, что любой альфа — это тот, с кем потенциально ты можешь оказаться в одной постели. Вероятность колеблется в зависимости от условий, но она всегда есть, поэтому если это нежеланный исход событий, то представать обнажённым перед кем-то — очень и очень сомнительное удовольствие, и дело даже не в стыде, хотя откровенно говоря и не без него. Просто можно тактично отвернуться? Нет? Прекрасно. Итачи накинул на плечи огромное полотенце, падая на песок. Закутанный словно в плед, он обнял ладонями тёплый термос, дожидаясь, когда Минато упадёт рядом. Так правда удобнее избавляться от мокрых волос на лице, когда они короткие, или что это сейчас за кинематографический взмах головы? Горячий чай показался высшей степенью блаженства, кажется, даже стерев часть подпортившего вечер негатива. — Угоститесь? — совершенно искренне предложил Итачи, потому что это, правда, настолько прекрасно, что грех не поделиться.       Минато всё это время пытался вести себя естественно и непринуждённо. Нет, он не видел только что этой тонкой талии, острых плеч и длинных ног. На самом деле, даже настолько худым Итачи оставался омегой с омежьей фигурой. Об этом очень легко забыть из-за его вечных толстовок, скрывающих вообще всё. В какой-то момент Минато понял, что рисует себе в голове довольно худенького бету. Потом случился латексный костюм, ну надо же, там ни черта не бета, ребята, вы это видели? Там омега. А сейчас эта омега показала вообще всё, что у неё есть. Потому что как бы не подчёркивал материал прелести тела, ничего не сравнится с тонкой белой кожей. Он собрал в себе красивые изгибы тела омеги и почти болезненную худобу, и эти два крайних состояния нивелировали друг друга. Но Итачи всё же и тонкий параллельно, поэтому никаких жутких коленей, острых выпирающих локтей и двенадцати пар считаемых рёбер — вот они чуть округлые бёдра омеги, за счёт них визуально удлиняются ноги, чертовски не женские, но способные позволить себе и каблук, и чулки, не выглядя извращенством. В Итачи было что-то классически модельное. Сейчас бы такую омегу никто не засунул на обложку журнала, но на подиум всё ещё вполне. Новые стандарты, и забавно то, что Минато относился как раз к тем, кто эти новые стандарты любил куда больше. Не слишком высокий рост, округлые формы, просто сводящие с ума бедра и тонкая талия. В принципе, при таком раскладе не важно, сколько у тебя баллов. Именно так в своё время примешались женщины в круговорот постельных игрищ. Но сколько бы сходств у омег не было с бетами или женщинами, они исключительны, и похожих замен нет, потому что это идеальное сочетание всех самых выигрышных генетических подарков от всех полов. Чтобы это хотеть, а не чтобы этим быть, увы. Но Итачи немного из другой категории. Мадара, к слову, тоже. О, вот о его красоте можно часами рассуждать, загоняя себя в тупик от понимания, что слово «страшный» идёт ему лучше всего, при том, что используется исключительно в позитивном ключе, представляя собой предельно искренний комплимент. Он именно что безумно красивый и вместе с тем страшный, и сломай себе жизнь, пытаясь понять, что ты сам имеешь в виду. Так вот сейчас ощущение такое, что Итачи — это очень щадящий психику, но всё-таки формат типажа Мадары. Так почему же Минато всю сознательную жизнь так безбожно залипал на одного Учиху, а теперь так неадекватно влюблён в другого, если его интересы вообще на другом побережье? — Мм? Итачи устало вздохнул, протянув термос прямо в руки мужчине, который вообще не сообразил, что это, и почему ему это вручают. — О, спасибо. Я просто немного задумался. Нет, — Минато обречённо засмеялся, понимая, что подставился куда сильнее, чем мог бы даже при желании. — Нет, вообще о своём. То есть почти, это как бы меня не касается, просто мысли… Мне, наверное, нужно заткнуться, и желательно прямо сейчас. — Всегда хорошая идея. Минато сделал небольшой глоток чая, испытывая одновременно желание блаженно закатить глаза и скривиться от вкуса, осевшего на языке. Ну да, словно там могло быть что-то другое. Но горячий чай после этой чертовски холодной пытки — просто маленькое спасение. — Да, синий мне определённо не к лицу. А тебе и утопленником, видимо, пошло бы, — покачал головой Минато, всё же делая ещё несколько глотков. Живительная сила горячей жидкости победила собственное непонимание организма, какого чёрта он получает бергамот и мяту извне. Итачи скривил смешную, извиняющуюся гримасу с беззвучным «упс», словно хоть каким-то вселенски случайным образом был причастен к тому, что этот идиот припёрся сюда, разделся и залез в эту воду. — Думаю, утопленник был бы на Хэллоуин, если бы я не забыл про костюм и праздник в целом. Надо запомнить на следующий год. Напомнишь? — Я думаю, если я буду звонить тебе с напоминанием, это плохо закончится. — Почему? — Обычно, когда я звоню Мадаре в отпуске, это плохо заканчивается, жизнь меня научила, что это всегда заканчивается плохо. Так что давай ты поставишь напоминание в телефоне. Итачи равнодушно пожал плечами. — Как скажешь. Но для справочки. В течку я не держу телефон на звуке, поэтому судьба входящих быть пропущенными, — о том, что в его контактах есть номера, на которые не распространяется режим «без звука», он упоминать не стал. — Слышать кого-то, правда, не хочется. А что касается напоминания, делать это всегда предпочтительнее заранее, чтобы было время подготовиться. Я про костюм. И не про него тоже. — Согласен, рациональный подход — это удобно. Но не стоит недооценивать импровизацию. В этом году ты выстрелил, хотел или нет. Жаль фоток ни у кого не сохранилось. — Не понял, — ответил Итачи спустя несколько секунд обдумывания. — Каких фоток? — Господи, Саске вообще тебе ничего не рассказывает? Я это всё знаю не от него, но уверен, он в курсе. Теория о том, что есть у тебя такая фишка, периодически, — Минато театрально дёрнул головой, бросая взгляд свысока. — Ну, знаешь, толстовки, джинсы — и вдруг латексное снаряжение. Те, кто тебя не видел в тот день — не верят, те, кто видел — не понимают, каким мистическим образом ты умудрился не засветиться ни на одном снимке. Вот и перетирают, было или не было. Полученная информация отразилась на лице как при зубной боли. — Вокруг сплошные извращенцы, а среди них я — главный интриган. Ужасно. — Так не ты, а Саске же. — Ну, в конце концов, я мог настоять. Наверное. Кошмар… — Ну… Это не проблема, да, своего рода шок-контент, но в рамках приличного. Просто диссонанс, успокойся, и хватит всех поливать клеймом извращения. Люди существа впечатлительные. — Обожаю этим заниматься. Включая себя. Так что будем считать это попыткой новичка влиться в коллектив. — Ну, четыре месяца — это уже такое себе новичок. Разумеется, зависит от того, сколько ты в принципе планируешь подарить редакции, но новеньким уже не воспринимаешься. Я думаю, ты уже в числе тех, чьё заявление порвут раз сорок, прежде чем подпишут, — он мило помахал ладошкой, намекая, что измельчителем бумаги выступит лично. — Стоит ли это воспринимать как комплимент? — риторически спросил Итачи с усмешкой. Пальцы прошлись по крышке термоса. Сколько планирует посвятить издательству? Интересно, покажи сейчас ему себя через десять лет, и увидь он себя в том же здании, удивится ли он вообще? А через двадцать? — В какой-то мере, — нехотя, одной лишь интонацией признал Минато то, что минусов в данном положении больше, чем плюсов. — Воспринимается как рабство, — заключил Итачи. — Значит, когда тебя и не хотят отпускать, пытаются поговорить с тобой, отговорить от резких решений в поисках компромиссов — это рабство? Мне всегда казалось, что это ценность. Значит, будет рабство. Так, ошейник есть, наручники есть, клеймо есть… Что там ещё мне нужно для полноценной картинки? — Чувство такта? — Рабы должны быть тактичными? — Эммм… Стоп. Рабство по отношению ко мне, а не к Вам. Вы не раб, Вы хозяин, — Итачи нахмурился, поджимая губы. — Забудем и сменим тему, я не фанат подобного. Не в таком формате уж точно. Минато в точности повторил выражение лица Итачи, пытаясь понять, в какой момент они начали говорить о разном. Нет, видимо Итачи, как нормальный человек, начал о себе и продолжил о себе, а Минато как обычно: начал о ком-то и закончил на себе — не изменять дань традициям. — Да я как-то тоже не в восторге. Нет, подожди, редакция — рабовладелец, мы все ей принадлежим, значит и ошейники у нас одинаковые. Не думал, что ты причисляешь меня к хозяевам. — Не конкретно тебя, а в целом о начальстве, — Итачи закатил глаза. — Коим ты вроде как всё ещё почему-то являешься. — Действительно, почему. Ну, тебе это на руку. Потому что сговорчивое начальство — это одно, а хозяин, из которого можно вить верёвки — совершенно новый уровень. Какие верёвки, почему я об этом слышу уже не в первый раз, но всё ещё не понимаю, что пропустил? — Хорошо торгуешься, я об этом. — Это защита, — сразу же парировал Итачи. — Ты меня домогаешься, я имею с этого плюшки. Всё честно, никаких торгов. — Я не знал, что ты обнажён. Итачи комично приподнял брови, выжидая паузу, которая, видимо, необходима альфе, чтобы сложить два и два и понять, что после озвученной информации он сделал несколько куда более грязных вещей, нежели до. — Хорошо, допустим, но это было в первый раз. Не потянет на продолжительное «домогаешься». — А, да? Первый? Ну, надо же, какая у меня богатая фантазия, — притворно разочарованный выдох. — Ну, может не совсем первый, но в тот раз вина была не моя. И на Хэллоуин не моя. — Я что-то пропустил, что было на Хэллоуин? Или ты об игре? Это явно не в счёт. — Ну да, — протянул Минато. Итачи приоткрыл рот, чтобы как-то это прокомментировать серьёзно, но понял, что это какой-то абсурд. Это он тут должен возмущаться, что от Минато слишком много контактности, а он сидит и убеждает его, что, пф, ну, поиграли, ну, с кем не бывает. Можно с ним не будет, пожалуйста? С другой стороны — ставить акценты, признавать проблемы, пытаться вести серьёзный разговор — тоже раздражает, случилось и случилось, забыли и работаем дальше. — Ну, то, что было между мной и Саске, видимо, тоже засчитываем. Надо же, я открыл счёт с братом. А Дей, видимо, с Хаширамой. Какое порочное место, с ума сойти. — Я это лишь к тому, что каждый раз я просто оказываюсь не в нужном месте, не в нужное время, при не очень уместных обстоятельствах. Клеймо домогающегося начальника ты на меня не повесишь. Самый максимум — это склеившийся начальник. — Потрясающе, — фыркнул Итачи, заканчивая со штанами и поднимаясь на ноги. — Установка «склеить начальника» ничего для этого не делая. Звучит, как анекдот. Итачи решил, что пора собираться, иначе уже и чай скоро спасать перестанет, потому что мокрые волосы придают сразу минус десять к имеющейся температуре. Натянув на чуть подсохшие ноги штаны, он покосился на мокрые джинсы Минато. Как же ему холодно, небось. А сразу мысль не посетила, что лучше бы раздеться? … Хорошо, что не посетила. — Тоже проблемы с непроизвольным соблазнением? Понимаю, — соболезнующе покачал головой Минато, не пытаясь сдерживать рвущуюся улыбку. — До тебя не наблюдалось вообще-то. Минато с очень ощутимым сомнением пробежался взглядом по побережью, обдумывая то, что услышал. Он-то понял, а Итачи понял, что сказал? — Должно было прозвучать так, словно я ветреный и ведусь на то, чего нет, но упорно звучит, как комплимент. Итачи резко развернулся, недоумевая, где там именно можно было услышать комплимент. — Снова слышишь только то, что хочешь. Отвернулся, наклоняясь за футболкой. Дошло. Медленно выпрямился и с максимально сладкой улыбкой развернулся. — Ну, точно. Мы ведь уже как-то решили, что у меня к тебе трепетные чувства, которые я максимально плохо пытаюсь скрыть. — Ну, нет, получается у тебя очень хорошо. Вот я, как человек, который тоже тебе в любви признавался, так, на секундочку, плохо скрываюсь. И домогаюсь, и кусаться лезу, феромонами разбрасываюсь, постоянно тебя обнимаю, залипаю на твои ресницы, как школьница. Это называется «максимально плохо». А ты молодец, ты справляешься, я всё ещё пару раз в день думаю, что ты меня явно ненавидишь. — Ага, — резюмировал Итачи. — Получается, что обоюдное признание было, тактильные контакты были, даже чистосердечное по поводу ресниц — и то было. Можно ли считать, что у нас отношения? На уровень пятого класса, конечно, но меня устраивает. О, прекрасно, командировка всё же привела к отношениям. Двух малолеток, правда, но уже прогресс, как ни крути. — Значит, когда дорастём до старшеклассников, только тогда ты побалуешь меня сексом? А когда обретём звание молодежи, то можно и с родителями познакомиться. А взрослые… Свадьба? — Свадьба всё-таки к молодёжи. Взрослый уровень — это уже дети. Минато щёлкнул пальцами так, словно он совершенно случайно забыл эту маленькую деталь, а Итачи дал блестящую подсказку. — Да, точно. Двое. Энди и Эшли, да? Прекрасно. Раз финиш обозначен, пойдем на старт. Пятый класс, так пятый класс. Милая пора на самом деле. Свидания, записки, подарочки, первый поцелуй. Завтра приду с цветами. — Энди и Эшли? — запоздало переспросил Итачи, не сразу соображая, как связаны дети и эти два идиотских имени, которые по отдельности может и потянут на что-то нормальное, но если произносить их вместе, они на самом деле звучат тупо. — Ну да… Двойняшки. Энди и Эшли. Ты же дал им имена? В попытке придумать альтернативу Люцу и Сатану, но знаешь, так в душу запало. Воспоминание о том, как лихорадочно мозг пытался подобрать два самых обычных имени, всплыло сразу же. Он тогда ещё решил, что видимо на этом розыгрыш закончится, потому что вряд ли нормальный человек поверит, что Итачи назвал бы так детей. Но, это если речь о нормальном, а тут Минато. Не одарить взглядом а-ля «ты идиот» не вышло, хотя не то чтобы Итачи сильно старался. — Рожать? Двойняшек? От тебя? — каждый вопрос чеканился с озадаченным кивком собственной головы. — Ха-а-а-а, в душу, говоришь, запало, прекрасно. Найдёшь суррогатную мать — я подумаю, честно. — То есть, если не рожать, то ты как бы и не против? — Мы же просто убьём друг друга, при чём не удивляюсь, если прям у алтаря. Так что прости, без шансов, — развёл Итачи руками, закидывая рюкзак за плечо и кивнув в сторону освещённой набережной. — Все полосы забьём этим мероприятием. «Свадьба превратилась в похороны». Мне нравится, — Минато встал сам, собирая свои немногочисленные вещи, просто перекинув их через локоть. Идея вернуться в отель показалась до ужаса здравой. А алкоголь хорошо разогреет, да? Главное чуть-чуть, иначе завтра он опять проспит всё на свете, а потом даже с мылом в нужном месте не уложится в сроки. — М-м-м, знаешь, на удивление, мне тоже. Перескочим пару ступеней, и завтра мне ждать не цветы, а кольцо? — логично рассудил Итачи. — Размер? — Минато спрашивал это, поддерживая шутку, но с него сталось бы подарить Итачи украшение, просто потому что. Правда потом Мадара бы его убил, ибо ни один смертный не смеет покуситься на традицию дарить это чёртово кольцо каждый год именно ему, а тут какая-то омега и всё, и просто так, сколько угодно. Но размер знать нужно, мало ли. — Как возраст, после которого тебя перестают интересовать люди в сексуальном плане. — Тридцать? Итачи, я про кольцо на палец, — ответная подколка. — А, то есть мне осталось потерпеть всего каких-то семь лет? Отлично, я выдержу. — Ты — да, я — нет. Я не согласен на отношения формата пятиклассников семь лет подряд. Так что придётся расширить свой круг интересов до тех, кто не старше меня больше, чем лет на пять-семь. Ладно… значит, семнадцать? — Семнадцать-семнадцать. Пойдём уже, я не чувствую пальцев. Прогулка получилась достаточно торопливой, и уже через минуты три они поднимались по ступенькам отеля, пока Минато на финальной прямой взвешивал все «за» и «против» алкоголя. Пока был паритет, а значит нужно авторитетное мнение. — Не то, что бы я хотел, чтобы ты подумал, что я спиваюсь, но что на счёт пары бутылочек вина? Не серьёзно же. — Спиваешься, но и в этот раз я тебя поддержу, — согласно кивнул Итачи, направляясь к переполненному светом главному входу их отеля. — Кровь разогреть хочется, а более доступного способа, чем алкоголь не придумаешь. Минато окинул взглядом мокрые волосы. Придумаешь. Очень даже легко, вот только доступа к тому, что придумано пока нет, пятиклассники же. Завалиться завтра с цветами и кольцом? Шутка резко перестанет быть смешной, выглядеть будет глупо, но так хотелось что-нибудь ему подарить. Наверное, в этом чём-то должен быть смысл, желательно не ювелирку, она выглядит как-то, что морально сложно принимать. Без толстых намёков, без чего-то откровенно смешного. Все варианты закончились. Окей, гугл, как люди выбирают подарки? Минато свернул к барной зоне, чтобы всё же побаловать свою замерзшую душу чем-то красным и сухим. Покапризничав минут пять, выбор пал на один из любимых сортов Мадары. Ну, действительно, кто может разбираться в вине лучше, чем тот, у кого в генах прописан этот алкоголь? Правда по такой логике Минато должен разбираться в чае, по крайней мере одном из его видов, а он пьёт кофе. Не все умеют красиво обыгрывать свои тона. Если Итачи в какой-то момент начнёт читать на латыни, тоже будет такое себе. А вот сандал… В голове пронеслись ассоциации с той эстетикой арабских стран, которая бы Итачи не понравилась. Звенящие браслеты на щиколотках, куча шёлка, обнимающего белую на фоне этих ярких красок кожу… Вот сейчас остановись и просто осознай, о чём ты, блять, думаешь? Минато рассчитался за алкоголь, возвращаясь к лифту, как раз в тот момент, когда дверцы распахнулись. Итачи вошёл первым, сразу зажимая нужную кнопку этажа. Покосился на вино, сам себе кивнул, довольный выбором. — Просто пьём? — спросил Минато, сам не до конца додумав мысль, которая собиралась в голове. — Хочешь сложно пить? — Звучит интересно, так ещё не пробовал. В чём соль? — Нет, если нужна соль — то стоило взять текилу. — Тебе вчера не хватило? — удивился Минато. Как минимум потому, что Итачи, правда, выпил куда больше, чем должно ему прощать его худое, обиженное на природу тело. Итачи неопределённо пожал плечами, почти заигрывающе на самом деле, потому что желание включать дурачка, когда речь заходит за него непомерные аппетиты в мире высокоградусного, не контролировалось рациональной частью мозга. Итачи остановился, прям возле двери, с недоверием глядя на ручку, где болталась табличка «Не беспокоить». Минато, заметив тоже самое, остановился рядом, так же вперив взгляд в кусок пластика. — Кого? — не понял Минато. — А кого ты там оставил? — пошутил Итачи, снимая табличку и толкая дверь. — А… Оу. Минато заглянул в номер следом. Нет, табличка висела на двери не случайно. На их диване в гостиной лежала омега. То, что это омега стало ясно ещё до того, как он увидел, как оно выглядит, потому что оно лежало, цвело и пахло. Ядрененько так. А-омега? — А я уж думал усну, прежде чем дождусь, — мурлыкнул парень, приподнимаясь, красиво вытягивая ноги… в белых, мать их, чулках. На нём был то ли пеньюар, то ли что из японских юкат, только укороченный вариант под весьма такие европейские чулочки. Парнишка юный, явно лет двадцать, и документы бы проверить. Русые вьющиеся волосы лежали через плечо, и тоненькие пальцы оглаживали локоны, пока кукольно большие глаза сверлили взглядом Минато. Омега с такой леностью, словно была, как минимум, под экстази, перевела взгляд на Итачи. — Привет. А я не знал, что вас двое. Можно и втроём. Минато приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но вообще не представлял, что именно. — У меня есть подозрение, что ты ошибся номером. Парень медленно покачал головой. — Ты же Минато, да? Я не ошибся. Иди ко мне. Минато ещё пару секунд поразглядывал воздух перед собой в попытке что-то срочно понять, хотя понимать особо нечего было. Все же в курсе, что если альфу дозануть, он стремительно тупеет? — Я его убью, — прошептал Минато. — Кого? — не понял Итачи. — Пока не знаю, — Минато скинул с плеч куртку, стащил футболку, потому что она неплохо местами вымокла, и понял, что, наверное, омега сейчас вообще понимает всё по-другому, но плевать, потому что чертовски холодно. — Малыш, ты явно не по адресу, поэтому подбирай это всё, — палец описал пространство комнаты, — резче и езжай домой. Сказано было доброжелательно, но безапелляционно — бери и делай. Но уже на этом этапе стало ясно, что настолько просто это не будет. Омега сложил ладони на согнутом колене, положив сверху подбородок, и очаровательно улыбнулся, всё ещё немигающим взглядом гипнотизируя альфу. — Если нет? — почти прошептал он. Итачи, наблюдавший за сценой, сложив руки на груди, беззвучно усмехнулся в собственный кулак. Кто бы ни решил так пошутить, спасибо ему за предоставленное шоу. Минато в растерянности — это, видимо, скорее всего из-за присутствия Итачи, потому что не будь его тут, разговор был бы значительно короче и проходил бы уже в другой спальне. — Это сейчас просьба вывести тебя отсюда насильно? — еще мягче поинтересовался Минато. — А есть склонности к насилию? — резко наклонил голову омега. — Что? — Минато покачал головой, растягивая губы в улыбке. Омега поднялся с места. Изящно так, манерность и ощущение собственной привлекательности в каждом жесте. Неторопливо приближаясь к мужчине, он медленно кивал, давай понять, что никто никуда не пойдёт. — Я твой подарок, а от них не принято отказываться. И поверь мне, я очень хороший подарок. И самое главное, тебе меня хватит. Не забыл ещё это чувство? Минато не сразу понял, о чём вообще речь, но когда дошло, в горле встал комок, как первая реакция мозга не реагировать на то, чего захочет тело. Концентрация запаха вокруг стала сильнее… слишком сильной для того, за кого принял Минато омегу. Блять. S-ка. — О, тебя явно хватит, — иронично усмехнулся Минато, продумывая реальные пути отступления. — Я, наверное, всё-таки пойду, — протянул Итачи, указывая на выход. — Только двинься, — предупредил Минато, и замерли обе омеги, потому что чёрт знает, кому он это сказал, но прозвучало внушительно. Кажется, альфа только что немного забылся, позволяя себе тот самый тон, который в цивилизованном мире они стараются не использовать, потому что это банально некрасиво по отношению к омегам, у которых инстинктивно внутри что-то щёлкает. Не факт, конечно, что кто-то будет повиноваться, но то самое существо внутри с огромным удовольствием опустит мордочку в пол. Итачи вскинул брови, а после чуть скривился, отводя голову. Если это адресовывалось ему, то Минато тот ещё придурок, если не понимает, насколько хреново находиться рядом с источающей свои баллы омегой, которая настолько выше. Если же он сказал это проститутке, то можно как-то оперативнее решать этот вопрос? Омега сделал ещё шаг вперёд. — Двинулся. Дальше что? Можешь взять меня за волосы и выволочь в коридор. Но ты ведь боишься ко мне прикасаться. Интересно, почему? — омега обернулся на Итачи. — Он твой? Итачи приоткрыл рот, сделал виноватое выражение лица и ещё раз указал на дверь, прекрасно давая понять, что вообще ни на что не претендует — развлекайтесь, отпустите только. — Пока ты не выпустишь свой максимум, ты ничего от меня не добьёшься. Прости, солнце, ты стоил так много, что я не могу не выполнить данное обещание. Пойдём, — омега протянула ладонь, на которую Минато не смог не покоситься. Что ему стоит просто отпустить сейчас Итачи, видно, что он сам хочет, но… Кто заказал эту омегу? Мадара? О, вряд ли. Он бы не поставил его в настолько неудобную ситуацию, зная, что Итачи рядом. А ситуация такова, что он уже не понимает как сделать шаг назад, просто потому что тут омега нужной категории. Он даже имени его не знает, он не имеет ни малейшего представления, нравится ему этот человек или нет, но… Животное. А… Саске. Ясно. Месть за Томаса? Смотри, Итачи, ты просто омега, разумеется я уведу у тебя кого угодно, знай свое место. Смотри, Минато, ты просто альфа, который становится жалким куском мяса, если рядом кто-то, кто хочет уложить тебя на лопатки, нужно тебе это или нет. Откуда только Саске знал, что приоритет в данную секунду будет не в том, чтобы воспользоваться щедростью, а в том, чтобы не упасть в грязь лицом перед Итачи. Так или иначе, достойно, браво, Саске. Почувствовав сомнения, омега сделала ещё один шаг навстречу, прильнув к мужчине. — Вот видишь, — улыбнулся он, обнажая белые зубы. — Расслабься. Пальцы прошлись по напряженной шее, чуть вверх и за ухо. А потом омега чуть наклонился в сторону, глядя на Итачи, ожидая вполне конкретной реакции, где будет задействована дверь. Минато больно перехватил омегу за запястье, отводя её от своей шеи, очень резко выдохнул, пытаясь сделать свой взгляд менее жадным. — Ещё раз, — прозвучало в разы ниже привычного. — Пошёл вон из номера. — А куда делся «малыш»? Нет, альфа, который не хочет, но уже хочет, но всё ещё не хочет — это потрясающе забавное шоу. Но Итачи правда было предельно неуютно уже далеко не по одной причине. Физической, моральной, этической в конце концов. Хочешь его — трахай, не хочешь — не трахай, зачем Итачи здесь нужен? И вот развернуться и уйти, несмотря на исход событий — лучшая идея, но он всё ещё не двинулся, хотя рука уже пару минут как на ручке двери. Забавно, как легко альфу размазывает его же категория. Покажите эту картинку Итачи лет пять назад, когда он грезил об этом мужчине, он был бы в восторге. А сейчас… это неприятно. Минато прикрыл глаза, пытаясь до конца осознать уровень дозировки. Если это максимум — это хорошо, это самую малость меньше, чем я сдаюсь, спасибо Мадаре, тонкости каждой десятой балла он понимал идеально. Если там в запасе ещё хотя бы самую малость — это конец, причем очень некрасивый. Но в минус уже не получится. Физическую силу применить тоже. Уговоры не сработают. И что с этим делать? Что он там сказал про склонности к насилию? Минато наклонился к омеге, к самому уху, чтобы лишнего не просочилось. — Что ж, пойдём, я покажу тебе, почему тебе столько заплатили, — рука обнимающим жестом легла на шею омеги, достаточно сильно пережимая. — Только не смей плакать, будет намного хуже. В глазах омеги явно отразилось сомнение. Он покосился на руку и чуть нервно улыбнулся. — А разве сможешь? — недоверчиво спросил он, намекая, что подвергнуть омегу насилию не то, что бы слишком просто. Но, кажется, этот клиент именно это имеет ввиду, и он сможет. — А ты думаешь, под «мне хватит» подразумевалась категория? — Знаешь, я думаю, тебе в любом случае… Улыбка Минато опасно сверкнула обнажившимися зубами. — Итачи, иди, — бросил Минато, рывком потянув омегу в спальню, но та тут же выскользнула из объятий делая шаг в сторону. Итачи совсем запутался. Всё, что он знал, что нужно было свалить ещё минуты три назад. Сперва его спроваживала омега, а Минато хотел, чтобы Итачи остался, теперь его спроваживает Минато, а омега сейчас глянула с опаской, словно пытаясь понять: над ней шутят или нет. Почему он не ушёл сразу? — Тише, — почти пропела омега, разводя ладони в стороны. — Я вижу. Я понял. Если настолько сильно не хочешь, это тоже каприз, верно? Я понял. Я, пожалуй, пойду. Сладких снов. И на носочках, прихватив с собой обувь, омега выскользнула за дверь. Минато перехватил пальцами собственное запястье, сдавливая его до фантомного треска кости. — Вина не попьём, — процедил он, глядя на Итачи, и понимая… Хреновая идея дозоваться левой омегой, когда рядом та, что ты безумно хочешь, но с баллами поменьше. Проблема великолепно решена! Минато обернулся к панорамному окну, отодвигая створку на максимум. Тело ныло и это физически больно, потому что решения мозга для этой тушки никогда не были авторитетными. И возможно, если сейчас отпустить всё, что какими-то совершенно неразумными мистическими силами осталось внутри, станет легче. Или хуже, чёрт его знает. Как он обычно успокаивается? А, да, его или гасят, или он идёт и трахается. А сейчас у него нет ни того, ни другого. А может и стоило оставить омегу, не самое страшное было бы преступление. Итачи помялся с ноги на ногу, понимая, что понемногу его отпускает. Когда источник давящего феромона исчезает, всегда становится легче, даже если не выветрилось ещё ничего. Через пару минут станет значительно лучше. Но Минато, кажется, совсем не в порядке. И это при том, что Итачи не ощущал в воздухе ничего, кроме минуса той омеги. О… то есть, его сейчас сорвёт, да? Потому что сорвёт, всегда срывает. Выдержке можно поаплодировать, но лучше сейчас… — Итачи, бога ради, уйди, — не то, чтобы попросил Минато. — Пожалуйста… — А я не это предлагал с самого начала? — Пожалуйста… Всё понятно, Итачи прекрасно понимал, что сейчас Минато малость не в порядке, и вот комментарии максимально излишни, но в чём, чёрт возьми, проблема? Ну оставил бы омегу, нет, нужно было разыграть весь этот спектакль, чтобы всё равно в итоге Итачи ушёл прогуливаться. Причину внезапно появившейся злости он до конца идентифицировать не смог, просто ощущение того, что он снова оказался в какой-то идиотской неприятной ситуации не по своей вине, вынужден был испытать ряд откровенно нежеланных ощущений и на него же в итоге сорвались. Прекрасно. Минато обернулся, смерив Итачи таким взглядом, что, несмотря на настрой, стало страшно. А потом… Итачи самую малость уловил, как меняется напряжение воздуха, и этого уже было более чем достаточно, чтобы не тормозить. Он исчез из номера прежде, чем его полоснул отпущенный озон и его прекрасная компания. Как только номер опустел, Минато направился в свою комнату, ощущая себя слегка опьяневшим. Чертовски раздражающее чувство, которое просто хочется смыть с себя или снять всё с кожей, только бы избавить тело от него. Сейчас отпустит. И станет стыдно. Уже немного, но будет хуже. Спасибо, Саске. К слову, вероятно Минато сам себе оплатил эту роскошную омегу, потому что реквизиты всех банковских данных у Саске есть, должен же кто-то спонсировать Кушину шоколадом каждый месяц. Не дурно так на повышение мальчик идёт, молодец.