Переход от одного пола в другой - сложный процесс, особенно у альф и омег, потому что основной механизм, который необходимо видоизменить - это тональность. Как таковой, совершить переход возможно только в бету, хотя существуют экспериментальные программы по внедрению желез, отвечающих за выработку альфа- и омега-гормонов в другой организм. Повреждение данных органов очень сложный и опасный процесс, поэтому производится он только на представителях низких тональностей. Разумеется, подпольную медицину никто не отменял, но пока данные процедуры в большинстве своем заканчиваются летальным исходом.
Встреча с мистером Элфордом, а именно так называл его Минато, потому что мозг наотрез отказывался запоминать имя, срывалась несколько раз. И это начинало неприлично раздражать. Они уже даже отметили с Итачи успех, но по факту ни о каком успехе идти речи не может, пока кто-то диктует свои условия ещё даже не дав полноценного согласия на сотрудничество. Поэтому на сей раз, стоило этому молодому человеку написать, Минато тут же решил, что едет сейчас и никаких собственных «но». Просто поставить уже точку. Итачи наблюдал за торопливыми сборами на полюбившемся диванчике, допивая свой чай. — Свидание? — Очень смешно, — отмахнулся Минато, шнуруя параллельно кеды. — Как его зовут? — Джим, — любезно напомнил Итачи. — Может на руке где-то записать? Идиотское имя. Минато закончил со шнуровкой, покосившись на обувь. Скорее всего придется её снимать, а это будет не то чтобы быстро и удобно — они достаточно высокие. Блять, вот он не мог подумать об этом пару минут назад? — Я был бы озадачен, если бы увидел собственное имя на чьей-то руке. — Да, идея не очень. Но я же опять забуду. — Вы серьёзно собрались с ним спать? — в последний раз спросил Итачи, отчего-то всё ещё надеясь, что это тупая шутка. — Нет. Думаю споить, а дальше как пойдёт. На крайний случай, всегда могу оглушить. — Насилие? — Феромоны. Итачи понимающе кивнул, хотя на самом деле ни черта не понял. Сам же причитал, что не может с нуля до десятки просто по желанию, так с чего бы вдруг получилось? Одним не сможет, тремя было бы проще, но для этого нужно уметь заводиться на альфу, а если умеешь, то зачем столько сложностей — просто переспи с ним. Не очень понятно, в общем-то. Минато накинул куртку на плечи и уже дёрнулся к выходу, вдруг осознавая, что до ужаса не хочет. Его планы всегда феноменальным образом шли не через те места, шутить про которые сейчас было бы смешно. Он обернулся, грустно глянув на Итачи, который поднялся с диванчика, чтобы обновить себе чай, но замер из-за столь обнадёживающего взгляда. — Что? — А может всё-таки…? — Всё-таки что? — Технически, — снова вернулся к теории, которую уже упоминал, — ты же можешь мне помочь. Разогнаться. Взгляд омеги зацепился за то, как некрасиво загнут уголок ворота пиджака начальника. Перфекционист внутри крайне негодующее требовал исправить это недоразумение. — Ударить, что ли? — не понял Итачи, приближаясь. — Ха, ну, можешь, конечно, попробовать, но… Договорить Минато не успел — ладонь звонко впечаталась в щёку, на пару мгновений оглушив. Минато проморгался, возвращая голову в исходное положение, и совсем растерянно выдохнул. Серьёзно? — Я был уверен, что получу от тебя в первый раз за что-то посерьёзнее. Ладно, я тебя понял. — Ты сам предложил. — Я не предлагал бить меня. — А? Нет? Прости, — Итачи поправил ворот пиджака Минато, хлопнув его по плечу. — Удачи. Стоило только выйти из лифта, как все мысли резко стали казаться идиотскими. Ну, серьёзно. Минато остановился в коридоре, покосившись на лифт. Может, ну его? Крутиться можно сколько угодно, от этого всё равно будет больше проблем, чем от простого отказа от сотрудничества. Взгляд на дверь номера с нужными золотистыми цифрами. Или они переспят. И если так, то, в принципе, можно заснять комедию о данном периоде жизни. Отказываться от высокотональных омег в пользу школьников и альф? Но вот так вот мяться в коридоре, не понимая: сделать шаг вперед или назад — тоже какой-то маразм. Организм вообще отказался коммуницировать. А давай в минус? Зачем? Ну, просто. Нет. Хорошо, давай во все три. Зачем? Надо. Нет. Ну, пожалуйста. Видишь где-то омегу? Вот и я не вижу. Нет, высокотональник на то и высокотональник, что может использовать более низкие показатели при желании, но играть на баллах, как на фортепиано — это к десяткам, потому что сейчас Минато мог немного заблудиться между С и В, и может даже случайно прыгнуть в А, но нужно больше, чтобы альфа за дверью счёл это тем, что противоречит его инстинкту самосохранения. Значит, импровизируем. В пару шагов преодолев расстояние до двери, он занёс руку, чтобы постучать… Отдёрнул её, закусил губу, глянул ещё раз в сторону лифта, сделал шаг назад, несчастно выдохнул… и всё же стукнул пару раз в дверь. Ответа не было. О, никого нет? Отлично. Как неудобно получилось, но что поделать. Ещё один смиренный вздох, и Минато повернул ручку, разумеется, незакрытой двери, входя внутрь, и замер на пороге. Во-первых: комната была явно не самым базовым номером классического отеля. Окон нет, потолок в параллельно протянутых стальных балках, на стенах деревянные украшения, на которых так удобно висели флоггеры всех размеров и форматов; ниже — в ряд скрученные верёвки, по мотку на каждом крючке, которых было штук двадцать, не меньше. Взгляд скосился в сторону. Плети, бамбуковые палки, спанки, кнуты, стёки и куча других девайсов, о названии которых Минато даже не слышал. Коллекция цепей, ошейников, наручников: от стальных до меховых. А посреди всего этого мракобесия огромная… Это не совсем кровать, хотя по форме похожа. Это скорее кожаная площадка на подъёме, имитирующая кровать. Никакого постельного, подушек и прочих радостей — только кожа и стальные перекладины. Это всё «во-первых», потому что во-вторых — альфа, восседающий на этой «кровати» почти обнажённый, перетянутый кожаными ремнями, скованными руками и с чем-то длинным, предназначенным для порки в зубах. На коленях, разумеется. Минато приоткрыл рот, но тут же его захлопнул. А как в таких ситуациях в принципе нужно реагировать? Заминка, видимо, получилась слишком длинной, потому что альфа, имя которого Минато снова забыл, приоткрыл рот, роняя девайс. — Я так понимаю, речь в прошлый раз была не об этом, — протянул он, отводя глаза. Постепенно лицо становилось всё темнее от приливающей к нему крови. Окажется, можно смеяться. — Я… Прости? Чем я натолкнул тебя на мысль, что вот это всё… Боги… — Минато запустил руку в волосы, ещё раз ошалело оглядывая стены. — Сам же сказал, что тематик. Я был уверен, что ты топ. Но если боттом, дай мне минуту. Я свитч. Минато интенсивнее, чем сам от себя ожидал, отрицательно покрутил головой, выставив перед собой руки. — Я не знаю, что такое свитч, но, пожалуйста, не надо! — осторожный шаг назад. Альфа чуть дёрнул руками, видимо хотел сделать какой-то жест, но фиксация не позволила. — Я понял, — сдавленно произнёс он. — Неловко получилось. — Да, — охотно согласился Минато. — Весьма. — Это может остаться между нами? — надежда в голосе была настолько слабой, словно Минато зарабатывал на жизнь пороча всех, не разбираясь важный это человек или нет. — А это может повлиять на мой проект? — Я же уже дал согласие, — пробормотал альфа. — Прости, ты не поможешь мне? — С чем? — не понял Минато, не имея ни малейшего желания приближаться к мужчине. — Тут защёлка очень тугая, я сам их не сниму, — повёл он обоими плечами, чтобы дать понять, что речь о руках. Ну, приехать и снять с кого-нибудь наручники — это очень маленькая плата за получение последней звезды в собственный проект. Минато обошёл мужчину, рассматривая пыточный механизм. В теории, нужно надавить вот здесь и вытащить… Ага, и правда тугой. Минато потянул руки мужчины сильнее наверх, чтобы всё-таки сдвинуть защёлку, и то, как послушно прогнулся мужчина под воздействием его рук… Блять, серьёзно? Что за идиотская ситуация? Замочек звякнул, и альфа распрямил плечи, тут же принимаясь растирать запястья. — Я так понимаю, что не выпьем, — сказал он, но в глазах читалась надежда, что Минато посмеётся и с радостью согласится сходить с ним в бар этого же отеля. Минато медленно покачал головой, сделав чуть виноватое лицо, хотя таковым себя вообще не ощущал. Он тут жертва! — Я напишу. Съёмка в четверг. Надеюсь, с этим проблем не будет. Вечером скину всё, что нужно. И… я, пожалуй, пойду. Сбегал оттуда Минато раз в десять быстрее, чем добирался. Никаких угрызений, мыслей или чего-то ещё. Господи, больные люди. По итогу вернулся он примерно через двадцать минут после того, как ушёл. Итачи даже положения не поменял: как сидел на диванчике с ноутбуком на коленях, так и остался. Повернув голову, он крайне выразительно вскинул бровь. — Теряете сноровку? Минато прошёл сразу к кухонной зоне, доставая уже открытое вино. Пару глотков из горла, и в голове, в принципе, сформировались все мысли. — Меня встретил альфа в костюме откровеннее, чем у тебя на Хэллоуин, на коленях, с какой-то кожаной хренью в зубах. Зачем он это рассказал? — Я серьёзно выгляжу как человек, предпочитающий что-то подобное? Итачи приоткрыл рот, пытаясь нарисовать это всё в своей голове. Секунда, две, три. Итачи упал лицом на диван, заходясь смехом. — Итачи, — прозвучало почти возмущённо. — Это не смешно. У меня травма… Я… Ну, попробуй сохранять праведное негодование под чужую истерику. Минато с улыбкой закатил глаза, а после засмеялся тоже. — Согласие я всё же получил, если тебе интересно. — Я думаю, у него не было выбора, кроме как сказать «да, мой господин», — почти простонал сквозь смех Итачи. — Потрясающе. Я думал, такой хернёй только беты увлекаются, — покачал головой Минато, делая ещё глоток. Итачи сел нормально, поправляя сбившиеся волосы, пару раз тяжело выдыхая, чтобы вернуть ритм. — Ну, если тебя тащит с подчинения — минус очень приятный бонус. — Саске делился предпочтениями? — не удержался от подколки Минато, а после кое-что осознал. — Погоди. Ты ведь, когда с омегами, ты ведь тоже только минус… Оу. — О, дошло, наконец? — Да нет, — протянул недоверчиво Минато. — Серьёзно? Он сложил вместе запястья, имитируя наручники, а Итачи за пантомимой наблюдал, как истинный ценитель, не перебивая и не отвлекая. — С ума сойти. Дейдара вошёл в студию такой походкой, что даже человек с самой скудной фантазией на свете всё равно наложил бы на фон в своей голове до ужаса пафосный трек. Остановившись словно в заранее отмеченном месте, он развернулся, резко сложив руки на груди. — У нас с вами шесть часов, и я не хочу провозиться с этим ни минутой больше. Поэтому. Первая, вторая, третий, четвертая, — показывая на каждого участника фотосета, раздавал номера Дейдара. — По очереди на площадку, две минуты на подготовку. Погнали! Минато наблюдал за этим с откровенной насмешкой во взгляде. Господи, насколько же дерзким становится парень, когда рядом нет Сасори. Выглядел сегодня Дейдара не менее стильно, нежели себя вёл. Кожаные брюки, сапоги на платформе и накрахмаленная белая рубашка. Не омега, а влажная мечта. — Что с настроением? — поинтересовался Минато. Дейдара глянул через плечо, чуть обнажив зубы в улыбке. — Встал с той ноги с нужной кровати. Минато немного настороженно нахмурился, уже примерно понимая, что произошло и насколько это серьёзно. Дейдара любил выглядеть с иголочки, уж в чём в чём, а в отсутствии чувства стиля его обвинить было нельзя. Но статистика показывала, что чем лучше он выглядит, тем хуже обстоят дела. — Опять поругались? Дейдара неопределённо повёл плечом, не желая отвечать что-то конкретное. Но очевидно, что ответ от него ждут, и очевидно, что он ответит. — Нет. — Мадара? — Господи, я тебя умоляю, — отмахнулся Дейдара. — Мадара может говорить что угодно, сколько угодно, когда угодно и кому угодно. Но это никак не влияет на мою жизнь. На твоего фоторедактора может, но я здесь при чём? — Моего фоторедактора? А куда делся «твой мужчина»? — Потерялся в таблице категорий, — почти без интонации, потому что сосредоточился на работе, ответил Дей. — Всё, исчезни, мне нужно сделать хороший материал для твоей хорошей работы. О, Итачи! Запыхавшийся и лохматый Итачи сбавил темп бега ещё на входе в студию, но до этих двоих по инерции долетел быстрее, чем подразумевает обычная человеческая походка. Встряхнув листы, он протянул их Минато. — Не спрашивай, почему так долго. Я понятия не имею, но я сделал даже чуть больше, чем требуют мои должностные обязанности, и хочу от тебя компенсацию. — Вечером всё, что хочешь. — Я буду очень капризничать. — Не сомневаюсь, — шутку Минато не поддержал, потому что в голове обрисовались все проблемы, имеющие место быть в издательстве в фотоотделе, где Сасори сейчас явно не в самом адекватном состоянии. Дей медленно перевёл взгляд с одного на другого. Итачи, который его перехватил, на секунду перестал дышать, быстро прокручивая всё, что озвучил. Наверное, изменение стиля общения очень режет глаза, особенно учитывая последние события в офисе. — Пицца подойдёт, — закончил мысль Итачи, по крайней мере давая понять, что речь не о постели. — И это ты называешь капризами? — не понял Минато, до которого ещё не дошло, что Дей прямо в данную секунду всё очень неправильно понимает. Но именно в этот момент вышла первая девушка, и Дей отмахнулся от обоих, прося тишины. — Ты потрясающая, — искренне произнес Дейдара, устанавливая объектив камеры. — Идеально, а теперь немного назад плечо, ногу левее, подбородок выше, да, и чуть влево. Смотри на меня. Не в камеру, а на меня. Идеально. И думай о том, насколько холодно обливаться водой в Антарктиде. Минато беззвучно усмехнулся и покосился на Итачи. Удержать руку и не поправить очень уж смешно торчащую на затылке прядь — не получилось. Правда, голова почти сразу ушла в сторону, подальше от внезапного прикосновения. — Прости. — Нет, ничего, просто не надо делать что-то внезапно из-за спины. Минато тепло улыбнулся, додумывая в своей голове, а что можно, если не внезапно? На самом деле, за прошедшее время они очень притёрлись друг к другу, немного выучили предпочтения в еде, в алкоголе, в заведениях. Привыкли просыпаться в одно время, раскидывать план дня в паре фраз, и, совершенно не сговариваясь, сотворять любую легенду перед нужными людьми. Команда получилась из них неплохая. И в процессе свершения великих дел, да и просто на диване за ночным просмотром какой-то идиотской комедии, чтобы расслабить уставшую голову. Сегодня ночью себя сном они не особо баловали, но и сроки поджимали уже прилично. Смотреть на проступившие под глазами тени было немного грустно. У Итачи в принципе кожа такая, что малейший недосып и всё — он выглядел умирающим, даже если состояние было более чем сносным. Но сейчас Минато знал, что оно слабо тянет на что-то нормальное. — Может домой? — И не посмотреть на итог? — Фото всё равно будут готовы только завтра, — пожал плечами Минато. Но когда стало ясно, что Итачи никуда не намерен ехать, он кивнул в сторону диванчика. Это предложение не встретило возражений. Сидеть несколько часов молча, наблюдая за не самым динамичным процессом? Есть ли что-то удивительное в том, что Итачи уснул через минут двадцать. И ещё через минуту нашёл себе подушку в виде соседнего плеча. Минато, листающий почту, глянул на парня с полуулыбкой, осознав, что это становится какой-то традицией. Дейдара, закончив со второй моделью, обернулся, чтобы что-то сказать, и замер с приоткрытым ртом. Ага. — Перерыв? — тихо спросил Минато, отвлекаясь от гаджета. Дейдара не сразу понял вопрос, а когда понял, решил, что пять минут на перекур будут не лишними. Взгляд показательно замер на спящем Итачи, как бы прося хоть каких-то объяснений. — А формат ваших взаимоотношений, я так посмотрю, поменялся. — Не особо. Он просто спит, — улыбнулся самыми уголками губ Минато, и эта довольная моська была куда лучшим ответом, нежели его слова. Круто. А зачем? — Отойдёшь со мной? — спросил Дей, очевидно подразумевая перекур, потому что появилась пара вопросов. Типа… Нет, давно всё было подозрительно и странно, но с Минато станется отыгрывать проявление внимания там, где его нет, просто потому что. Подняться сейчас будет сложно. Ещё раз глянув на спящего парня, Минато решил, что по крайней мере попробует. Но попытка провалилась окончательно в тот момент, когда Итачи не до конца проснувшись, попытался устроить съехавшую голову удобнее. Он бы точно проснулся, если был бы хоть немного менее уставшим. Последние дня три они почти не спали, вчера до самого утра дописывали статьи, да и первая половина дня была не из простых, особенно для Итачи. Поэтому сейчас на мгновение проснувшаяся от движения голова не думала о том, что нормально, а что нет — просто нашла более удобное положение. На коленях альфы, да, почему бы и нет. Минато с чуть приподнятыми руками смотрел на произошедшее, понимая, что никуда он уже не встанет. Нет. Потому что это явно что-то новое. Тут уже другой вопрос, нужно ли будить его? Потому что, когда он проснётся сам, скорее всего у него будут вопросы. Ммм… — Я не пойду. Дейдара смотрел на это, ощущая как медленно закипает. Самое неприятное в том, что кто угодно из них может сказать ему, что это не его дело, и чёрт возьми, будет на все сто прав. Но… Нахера, Минато? Да будь бы ты хоть самым честным и искренним человеком, а не зазнавшейся высокотональной блядью, что ты с ним делаешь? Что за нежный взгляд, что за тёплая улыбка? Как лезвием по и без того незаживающей ссадине. Вы посмотрите на это лицо, на пальцы, мягко огладившие пряди волос у виска, то ли в попытке ласково разбудить, то ли просто потому, что захотелось. И судя по тому, что реакции Итачи не последовало, то скорее второе. Сколько у них разница? Дейдара не знал, какая тональность у Итачи, но не глупый, понимал, что меньше собственной. Небольшого количества близкого взаимодействия в процессе работы хватило, чтобы это понять. А тональность Минато известна всей редакции. Ты вообще понимаешь, что творишь? Он же влюбится. Это не какие-то подкаты, попытки в соблазнении, такое как раз-таки спускалось Минато с рук всеми просто в меру его характера — это было для него чем-то естественным, как и улыбаться. Но нет, сейчас он намеренно занимается чем-то другим. Что может быть хуже, чем влюблять в себя омегу, которая слабее тебя по меньшей мере на два балла, а подсчёты Дея давали и того больше. Вы же никогда не сможете быть вместе. А этот придурок хочет семью — это тоже ни для кого не секрет. Итачи пойдёт далеко и надолго сразу же, как этому мудаку надоест играться. И почему? Зачем? Для чего? Господи, Минато, ты же не настолько отморозок, так какого чёрта? Дейдара забыл о том, что хотел выйти покурить — просто вернулся к работе, понимая, что его внутренняя омежья солидарность не даёт сосредоточиться. Свободный от дорогой техники штатив полетел на пол с громким звоном. Итачи вздрогнул, оторвав голову от колена, пытаясь найти источник звука. Рука Минато замерла чуть выше головы проснувшейся омеги, а взгляд сверлил Тсукури, который, причитая, собирал конструкцию заново. — Класс, — буркнул Итачи, рухнув головой обратно на колено. Лучше это не комментировать и не придавать особого значения. Это вообще как получилось? Он сосредоточенно наблюдал за процессом съёмки, думая о специфике статей о модных показах, потому что темка популярная, а он ничего подобного всё ещё не писал, что странно. Начал строить в голове примерную конструкцию, выделил пару моментов, которые было бы круто сделать сомнительными, и… И проснулся на коленях начальника. Да, господи, за что? — Тебе не обязательно сейчас подрываться и снова упорно бодрствовать. Ты можешь себе позволить поспать сейчас, — тихо прокомментировал Минато. — Да я, в принципе, по твоей логике себе много могу позволить, — недовольно бурчать — это классика, особенно когда тебе уютно, и всё замечательно, и поспать ещё было бы очень привлекательной идеей, но можно не в таких идиотских обстоятельствах. Как он вообще умудрился так уснуть на нём? Когда? Зачем? Почему от него постоянно так сильно пахнет? — С каких пор политика любого каприза вдруг сменилась бы… — он не договорил, потому что резко дёрнулся вперёд, болезненно зашипев. Зубы Итачи отпустили укушенное чуточку выше колена бедро. Синяк скорее всего оставит. Сев, он покрутил шеей, пытаясь размять так или иначе затёкшие мышцы. Взгляд обжёгся о сощуренные голубые глаза Дея. Кхм. Поднявшись с места, он завёл руки за голову, вынуждая позвоночник звучно прохрустеть. — Это больно, — буркнул Минато, потирая больное место. — Не сомневаюсь. Считай местью. — За что? Итачи обернулся, смерив начальника взглядом. Как грамотно он забыл о том, как сам лез кусаться, только в куда менее приличных условиях. На это можно только закатить глаза, и в этом удовольствии Итачи отказывать себе не стал. До Минато так и не дошло. Окей, ладно, он проводил удаляющегося со студии парня взглядом. Тот наверняка ушёл на перекур, вряд ли решил бы ехать в отель после того, как сам настойчиво от этого отказывался. Так, нет, стоп, это нужно обсудить. Дейдара со скрипом наблюдал, как тот скрылся следом. О, прекрасно. Входящий вызов. Как удобно, что наушник всегда в ухе, и прерывать работу ради разговора нет никакой необходимости. — Да, я слушаю. — Ну и где ты? — предельно уставший морально голос, требующий серьёзного ответа. — В Лос-Анджелесе. Что хотел? — Дей не то, чтобы хотел показаться равнодушным, но сосредоточенность на кадре так или иначе мешала интонациям гулять в обычной манере. — Хватит хернёй заниматься. — Я работаю, а не занимаюсь хернёй. Или это тоже теперь одно и тоже? Тогда прости, нет, не хватит. Если это всё, то я правда занят. — что-то не так на снимке, не так в студии, не так с теми двумя, не так с этим придурком, да что ж такое-то. — Ты хочешь услышать извинения? — А есть за что извиняться? — Ты знаешь, что нет, но чего-то же от меня хочешь. Чего? — Машину, квартиру, две обложки на следующий сезон и новую камеру, очевидно же, — фыркнул Дей. — Набери меня в четверг, всё, до связи. Дей стукнул пальцами по наушнику, возвращая своё внимание на модель, которая вообще-то на секундочку не модель и наверняка не привыкла, что её обделяют вниманием в процессе работы. — Может со спины попробуем? Минато рассматривал снимки, каждый из которых был прикреплён к готовой статье и парочке листов чисто формальных соглашений, печатей и подписей. Останется только отнести это в типографию с пакетиком сладостей для Алой Ведьмы. Нет, Ведьма — это другой этаж. Завтра они летят домой, и как бы прекрасен не был Лос-Анджелес, как бы уютно не было жить с Итачи под боком, которого почти в любой момент можно утащить куда-нибудь, чтобы на что-то посмотреть, что-то выпить, о чём-то поговорить, — домой всё-таки хотелось. В любимую ванну, на родную кровать, а потом в любимую редакцию, к любимому другу. Но сегодня определённо нужно отметить успех работы. Минато сфотографировал файлы в собственной руке, переслав фотографию Итачи. NM: «Кажется, мы это сделали. Предлагаю сегодня это отметить» Ответ прилетел почти мгновенно. Боже, храни людей, которые держат телефон всегда под рукой. UI: «Во сколько?» NM: «Это принципиально важно? Вечером» UI: «Я обещал встречу другу» NM: «То есть, вот так вот просто тебя у меня украли?» UI: «Я вернусь к вечеру» NM: «То есть, на ночь ты всё же мой? (¬‿¬) » Итачи почти минуту смотрел на это изображение, не в силах поверить, что это правда написал ему его начальник. Да вы прикалываетесь? Что не так с этим альфой? Что за инфантилизм среднего возраста? UI: «Я хочу увидеть конечный результат прежде, чем уеду. Во сколько ты будешь?» NM: «Через минут двадцать. Кстати, придумывай желание, Джеф меня послала» UI: «Это было настолько очевидно, что уже» NM: « (・_・;) » UI: «Это выглядит ужасно. Если тебе хоть немного жаль мою психику, прекрати» NM: « (￣^￣)ゞ» Итачи закатил глаза, понимая, что лучше бы промолчал. NM: «Ладно, хорошо, больше не буду. Голоден?» В ответ Минато прилетела фотография с пиццей на столе. Что ж, видимо не только ему подкармливать своего вечно забывающего про еду протеже. Как и обещал, уже через двадцать минут он покидал салон машины, радуясь всему на свете, как ребенок. Кейс, переполненный мыслями, о которых в своё время было запрещено думать, уже ломился, но Минато успешно задвигал его всё дальше, прекрасно понимая, что будет время его открыть, а прямо сейчас не нужно. Оттуда всё пыталась вылезти мысль о том, что как только они вернутся в Нью-Йорк, всё опять изменится, станет как было раньше, и толку от этой командировки практически не было — только то, что сейчас Минато держал в руках. Остальные же мысли послушно сидели на самом дне, дожидаясь своего часа, но они по разрушительной силе были куда мощнее. Минато пошёл в номер, сразу же стягивая с себя обувь и параллельно куртку. Торжественно протянув Итачи собранный в одну папку макет проекта, он упал на диван, протянув руки к пицце. Как же он чертовски голоден, и как же эта пицца восхитительна. Итачи листал папку с лицом критика, который убьёт, если найдёт хоть что-то, что порежет нежный глаз. Но всё отточено до идеала: каждое фото, каждое слово, каждая деталь. — Расслабься, Итачи, мы, правда, сделали это. И лучше не искать недочёты, потому что это — финальный вариант. — А есть, что искать? — Нет, — уверенно покачал головой Минато. — Но вдруг у тебя такой же крутой сканер, как у Мадары. Он может найти косяк вообще в чём угодно. Будь то моя работа или да Винчи. — Разве это плохо? — Это больно. Но всегда есть, куда расти, это да. — К слову о мистере Учиха, — Итачи почти мило улыбнулся. — Сообщишь ему новость? Минато не понял, покосился на листы, где точно стояли его подписи и печати. Типа… — О чём? — осторожно спросил он, начиная понимать, что, кажется, речь не о проекте. — Помните ту увлекательную историю с Саске? Так вот, хочу ответную услугу. Минато медленно покачал головой. — Это очень плохая шутка, Итачи. — Да. В этом и смысл. Не помню, чем ты аргументировал свою мысль? Месть? Да, желание имеется. Персонально тебе будет смешно? Да, пожалуй. А наблюдать за этим умилительно. Вроде всё? Дерзай. — Сейчас? Внутри всё похолодело, потому что тут совершенно иная история, и провернуть всё так, чтобы розыгрыш Мадары превратился в театральную постановку для Итачи — очень сложная задача. Минато покосился на телефон. Впервые за всё это время так отчаянно хотелось отказаться от желания, но Итачи — человек слова, и ему стоит соответствовать. — Завтра уже возвращаемся, в баре будет явно не до того. Так что думаю, момент идеальный. Если бы Итачи только знал, насколько эти два желания разные по степени фатальности. Ладно, он что-нибудь придумает, главное, чтобы Мадара не затупил. Вызов продлился всего пару секунд, а после Мадара взял трубку. Минато, лучезарно улыбаясь, отсалютовал ему. — Мы закончили! Прошло настолько гладко, что я до сих пор немного в шоке. Мадара чуть откинулся в рабочем кресле, удобно установив телефон на столе, чтобы освободить руки. На коленках стояла родная коробочка из KFC. Закинув одну палочку картофеля-фри в рот, он вопросительно вскинул брови. — Вещай. — Что? — Зачем звонишь. Если всё так красиво и идеально… — Не надо делать вид, что я звоню тебе только по работе. — Сколько раз ты позвонил мне за эти три недели? — Мадара загнул пару пальцев. — А не по вопросам проекта… Чёрт, кажется ни разу. Завтра ты возвращаешься, значит что-то срочное. Я слушаю. — Да… Нет, ничего такого. Сегодня планирую напиться. Возможно, завтра буду не в лучшей форме. Так что можно на коврик к Хашираме не пойду? — Тут ещё Тобирама в последнее время ошивается больно часто. Этот коврик ждёт тебя куда больше, так что рекомендую быть сегодня аккуратнее. Минато болезненно скривился. Какого чёрта? Все эти финансовые псы не должны влезать в вопросы творчества. — Вдвоём пойдёте отмечать? — М? Ну да. — Я смотрю, трёх недель тебе хватило, чтобы наладить отношения? Минато закусил губу, понимая, что это то, что Итачи тоже слышать не должен был, но это ещё не страшно. И пока Мадара не ушёл с озвучиванием мыслей за границу того, что не должно прозвучать при нём точно, Минато пошёл ва-банк. — Я немного увлёкся в попытке наладить дружеские отношения. Я помню, что обещал тебе, что и пальцем его не трону, что и взгляда лишнего не брошу, если он окажется достойным журналистом. Что ж, в том, что он хорош, мы убедились давно, а вот в том, что я не умею держать слово… кажется, тоже давно. Чёрт. Я просто при смене обстановки… — Намикадзе… — Погоди! Не перебивай, прошу тебя, я тут душу открываю, мне нужно понимание, — главное не дать ему говорить до тех пор, пока он не поймёт, что Минато несёт какую-то чушь, а у этого наверняка есть причина, например, лишние уши. — При смене обстановки я вообще по-другому на него взглянул, и я не представляю, как мне… Я не смогу Мадара. Мы пережили столько всего, что я просто не понимаю, как мне… Прости. Я понимаю, что признание очень спонтанное, но он мне нравится и… И возможно, не имей этого шанса на взаимность, я бы не стал вносить проблемы в рабочий процесс, но… — Минато растянул губы в такой улыбке, словно под «столько всего» подразумевалась горизонтальная поверхность. — Ага, — понимающе кивнул Мадара. — А разве не на это был расчёт три недели назад? Я тебя поздравляю. — Нет. Нет, Мадара, я о другом. Поладить — да, понравиться — да, но… Я влюблён. Это чертовски сложно. Говорить правду. Говорить это трезвым. Говорить, не имея возможности взглянуть Итачи в глаза. — Я в курсе, — снова не понял Мадара, чуть наклонив голову. — К чему этот дубляж? Ты пьян, что ли? — Я… — Минато нахмурился, усмехнувшись, и повёл шеей, зацепив взглядом Итачи, который без улыбки и издевательства на лице, будучи в полной прострации, сверлил взглядом пол. — Я говорю тебе, что влюблён. Мой обозначенный ранее интерес — это так… мелочи, типа, он необычный, прикольно, нравится. Но… Я сейчас серьёзно. Мадара понимающе кивнул, отводя взгляд куда-то в сторону. Что там происходит, не очень ясно, но ситуация явно сложнее, чем кажется на первый взгляд. Итачи сидит рядом? Ммм, прекрасно. Как так получилось? Что за идиотские розыгрыши, Намикадзе? И сейчас, видимо, нужно подыграть, да? Какой ты умный. Три недели ни слуху, ни духу, а потом звонок с тупым розыгрышем, чёрт знает кем придуманным, но очень похожим на стиль Минато, только почему он сам и выполняет условия? По собственному желанию? Мадара оскалился в ироничной усмешке. — То есть, сейчас предельно серьёзно? — уточнил он. — А не похоже? — Меньше, чем вид тебя разбитого и пьяного в хлам на моей лестничной площадке в мою течку. Там как-то больше походило на искреннее признание. Вообще, в планах Мадары было увидеть шокированное лицо Намикадзе и поздороваться с Итачи, но его далеко не самый умный друг прикрыл глаза, беззвучно выругавшись и бросив короткое: — Я перезвоню, — отключился. А… Оу. Это сейчас будет неприятно, наверное. Мадара постучал пальцами по столу и отложил телефон, решив, что торопиться с выводами — это, в принципе, проблема Намикадзе. В целом, ничего страшного не произошло, неизвестно, сколько бы он ещё ходил вокруг да около, полный решимости ничего не делать. В конфликт вряд ли выльется, а стресс — не плохой катализатор. Минато прокрутил в пальцах телефон, морально решаясь обернуться. Придётся что-то сказать. Решимости на то, чтобы просто повернуть голову, не потеряв свою естественную, никуда не исчезающую, улыбку, потребовалось настолько много, что даже в неприкосновенном резерве на случай апокалипсиса ничего не осталось. Итачи, впрочем, на него не смотрел, он всё ещё сверлил взглядом пол с совершенно нечитаемым лицом. Кажется, самое время сказать какую-то глупость, которая объяснила бы, что это двойной розыгрыш, что не нужно волноваться и переживать, просто идиотские шутки в стиле Намикадзе, в которых не очень понятно, когда именно смеяться. Но… Минато уже понимал, что не станет. Потому что снова врать, снова делать шаг назад, закапывая себя и свои слова ещё глубже, как напуганный пятиклассник, который, возможно, боится смеха, а, возможно, разбитого сердца, поэтому так усердно делает вид, что ничего не чувствует, порой перебарщивая с насмешками и дёрганием за косички. Хватит, наверное? Да, решение принято, что именно теперь необходимо сказать? Пауза стала казаться неприлично долгой. Минато вздохнул, отложив телефон и обернувшись всем корпусом. — Оправдания будут лишними, верно? Итачи наконец оторвал взгляд от пола, но в нём не было чего-то осмысленного и сформированного, словно он всё ещё мечется среди всех своих мыслей, пытаясь понять хоть что-то. В таком состоянии ему можно предложить любой вариант, и он примет его как правду на первое время. Но… Видимо, пора. — Я немного не., — с растерянной полуулыбкой произнёс Итачи, покачав головой. Минато медленно кивнул несколько раз. — Я понимаю. Не думал, что это будет выглядеть как-то так, но, справедливости ради, ты слышишь это не в первый раз. Мною момент давно упущен, так что… Остаётся только осознать, что я не шутил. Брови дрогнули, но Итачи сейчас в принципе не был способен на какое-то полноценное выражение эмоций, как минимум потому, что не до конца их понимал. Что не шутил? О чём? Когда? Это признание. В чём-то, что не фигурировало между ними двумя ранее. Не в любви или в серьёзных чувствах — это чушь, но… Это что-то, что не должно было появиться, что-то не относящееся к отношениям начальника и подчинённого. Влюблён? Он? В Итачи? Всё, что строилось в голове, укреплялось здравыми позициями о качественном взаимодействии ради профитов с профессиональной стороны, всё, что собиралось по крупицам: хорошее и плохое, важное и ненужное; все, что формировало представление Итачи об этом человеке и их взаимоотношениях просто сломалось. Рухнуло. И появилось что-то новое, незнакомое, сложное. Как с этим жить, что делать и зачем… Итачи, кажется, только что вспомнил, что глазами можно смотреть, потому что взгляд перестал быть слепым. И то, что он увидел в глазах напротив, ни черта не воодушевило. Минато был серьёзен. Ровно настолько, насколько это для него вообще возможно. Ему неудобно, кажется даже неловко, но он не был намерен отводить взгляд или как-то выкручиваться, шутить, объясняться — что угодно. Вывод один: он верит в то, о чём говорит. А Итачи не хотел ни верить, ни думать, ни слушать, ни понимать. Не прямо сейчас. — Я… Мне пора. Вечером в девять, да? Я помню, буду на связи, пока, — Итачи поднялся с места и, даже не заглядывая в свою комнату, направился прямиком на выход, захватив только куртку и рюкзак. Минато наблюдал за удаляющимся юношей всё с той же улыбкой. Забавное чувство, губы почти закололо от простого понимания, что сейчас это не выражение эмоций — они просто изогнуты, просто базовое положение, ничем не отличающееся от спокойно лежащей руки на спинке дивана или открытых глаз. Он просто улыбался, но ощущал себя далеко не так, как выглядел. Чудесно. Телефон рядом завибрировал. Минато лениво перевёл на него взгляд, протянул руку, принял вызов. Всё по инерции. — Это была самая идиотская ситуация в моей жизни, — выдохнул Минато, прикладывая ладонь к глазам. — Он в шоке? — Я не знаю, он просто… — Минато резко убрал руку, меняя положение на диване. — Ты знал, что он рядом? — Догадался. — Ты знал и… Какого чёрта? — разговор на повышенных тонах не планировался, но праведное негодование уже было не остановить. — Тише, — недовольно цокнул Мадара. — Вы решили пошутить надо мной — я решил пошутить над вами. Кто бы мог подумать, что ты бросишь трубку раньше, чем это вскроется. Минато рассеянно качал головой, не понимая: смеяться или злиться. Что за абсурд? Не жизнь, а какая-то цирковая зарисовка из детского сериала. Не хватает идиотской песенки на фоне. — Я… У меня не было выбора — это было желание, которое я обязан был исполнить. А с твоей стороны это чертовски жестоко. Он уехал, и что-то мне подсказывает, что все три недели коту под хвост. — Только не надо в этом обвинять меня, хорошо? Ты бросил трубку, ты решил, что пора признаваться, и… Он что загадал? — переспросил Мадара так, словно просто ослышался. — Просто продублировал моё желание. Вечер признаний перед Саске был любопытным. Месть не заставила ждать. — Месть? По-моему это карма. И тем не менее. Собрался убиваться? — Нет. — К чему тогда претензии? Я избавил тебя от статуса подростка, который просто прикалывается. Не то, чтобы умышленно, но разве это не к лучшему? Минато недолго думал, потому что аргумент был бы засчитан, веди он себя нормально, но нет. Все шутки о домогательствах резко перестают быть шутками. — К нему пристает его начальник. — Мне бы понравилось. — Его начальник не Хаширама. — А, да? С каких это пор? Минато закатил глаза, но всё же первая усмешка значительно расслабила. Кажется, время сообразить себе что-нибудь выпить, потому что у него-то день свободный, а вечером с ним уже явно никто не пойдёт отмечать. — Ещё конкуренции с Хаширамой мне не хватало. — Я думаю, он не во вкусе Итачи. А вот младшенький Сенджу… О, харизмы у него не занимать. Собранный, рациональный, прагматичный. Хорош собой. Не спит со всем офисом. Свободен. — Вот не надо. Чтобы вытащить Итачи из своей раковины нужно столько инициативы, сколько Тобираме едва ли хватит. — Что-то пока твоя инициатива плодов не дала. Думаешь, Тобирама стал бы мелочиться? — Можно я не буду об этом думать? — Авторитетно разрешаю. Наверное, шутить — это лучшее решение, когда за спиной всё полыхает и катится куда-то в Ад. Открыть вино, закурить и травить байки, понимая, что соскучился по времени, когда вообще ничего не беспокоило, а выходные всегда были забиты человеком на том конце провода. Через минут двадцать Мадара сбежал по своим делам, оставив Минато одного. Рефлексии — это не лучший десерт. Как минимум потому, что давайте смотреть правде в глаза: Итачи ему не поверит. Но теперь уже не спишет это на статью «шутки Мистера Намикадзе», нет. А что будет? Минато себе это уже примерно представлял. Что-то про альф, про заиграться, про трахнуть недоступную омегу. Может быть благороднее, но речь всё равно пойдет за интерес, а не за что-то серьёзное. И это всё толкает только на одно желание. Окей, гугл, как проявлять серьёзные намерения? Минато бы правда почитал на этот счёт статейки, если бы не знал, кто их пишет. Нет, спасибо, своих идиотов в редакции достаточно. Может к психологу записаться? Ну, для начала нужно посмотреть на то, как Итачи решит реагировать и во что уводить ситуацию, а потом уже принимать меры. Потому что серьёзные намерения не уместны, если разговор начнётся с заявления. А это вполне возможный вариант. И, пожалуй, именно его Минато боялся больше всего, потому что потерять сейчас Итачи из зоны досягаемости — это поставить точку. Из всех вариантов, что предлагало воображение, позитивного исхода не было однозначно, но пара скетчей уже казались не такой уж и проблемой. Разберутся. Итачи откинулся на мягкое сидение такси, пытаясь вспомнить все известные ему приёмы по избавлению от вертолётов, но они упорно никуда не девались, продолжая кружить и без того запутавшееся напрочь сознание. Время — половина десятого. Было. Когда он последний раз доставал телефон, а это, кажется, было пару часов назад. Вероятно он безбожно опаздывал, но вопрос не в этом, и даже не в том, ждут ли ещё. Вопрос в том, а важно ли это? О, определённо было, до первого литра стирающей любые проблемы текилы. Потом перестаёшь думать обо всём, что находится в зоне стресса. Но сейчас, так или иначе, мысли возвращаются, потому что ты едешь в эпицентр разворачивающихся событий. Правда, настроение всё равно было хорошим, поэтому грузиться Итачи не собирался. Встреча с другом прошла прекрасно. Он знал его уже столько лет, и казалось почти нереальным пообщаться вживую. Тема разговоров под горячие шоты как-то очень быстро перетекла в более личное русло, и Крис слово за слово вытянул из Итачи всё. Стало легче. Но советов не последовало. Парень преследовал простую цель — расслабить омегу, и у него это прекрасно вышло. Нет, правда, было весело, и в какой-то момент даже показалось, что всё прекрасно, ведь глобальных проблем нет. Нет же? Алкоголь не поддерживал мысли на этот счёт, какие-то переживания, рассуждения — всё в топку. — Молодой человек, мы приехали. Итачи резко развернул голову к окну автомобиля, запоздало понимая, что машина стоит уже как минимум минуту. — Благодарю, — ответил Итачи, открывая дверцу и ловко выскальзывая из автомобиля. По крайней мере, ему показалось, что это было очень ловко. Вверх по ступенькам до лифта. Спиной к холодной стенке. Интересно, а который час? В гостиной горел свет. Итачи прикрыл за собой дверь, прислоняясь к дверце, глядя перед собой. Минато всё так же сидел на диване, словно так и не сменил положения за всё это время. И только пара пустых бутылок тонко намекала, что он как минимум путешествовал за алкоголем. Одинокое пьянство? Почти грустно. Минато, почесывая висок ручкой, слегка повернул голову, окинул парня взглядом, возвращаясь к экрану ноутбука. Итачи посмотрел под ноги, где плетения шнурков выглядели как слишком сложная задача. Поэтому к дивану он приблизился не беспокоясь о том, что пачкает тонкий светлый ковер. Руки опустились на спинку дивана в десятке сантиметров от широких плеч, пока пьяный взгляд пытался сфокусироваться на строчках. Работает? Серьёзно? — А как же планы отметить? — протянул Итачи, отвлекаясь от экрана, залипая на светлых волосах. Они всегда так торчали? Что с его волосами? Иррациональное желание пригладить этот беспорядок. Желание сделать это не встретило препятствий, но именно в этот момент Минато запрокинул голову. — Отметить? Или всё же напиться? Первое без тебя невозможно, а второе… В моём возрасте спиться очень легко, а я и так на грани. Так что только в компании. Итачи покосился на вино, которое противоречило выдвинутой позиции. Или вино не считается алкоголем вообще? Им вообще-то тоже убиться можно, если сильно захотеть. Итачи протянул руку, чуть перегибаясь через спинку дивана, опуская крышку ноутбука. Наверное у Минато стоит автосохранение, и, судя по тому, что он и бровью не повел, так и есть. — Работа подождёт. Я — твоя компания. И повод у нас есть. Возвращаясь в обратное положение, Итачи опустился на локти, подпирая голову ладонями. — Что думаешь? — улыбнулся он мужчине. Минато смотрел на Итачи пожалуй слишком внимательно, словно в параллель задавая несколько вопросов, которые хоть и не прозвучали вслух, но отчётливо улавливались. Что ты делаешь? Дистанция, пожалуй, и вправду близкая, но прямо сейчас Итачи было комфортно, так к чему забивать голову ненужными вопросами. Просто. — Думаю, что если я волью в тебя ещё хотя бы пару шотов, ты отъедешь прямо за баром. Не горю желанием тащить твоё бессознательное тело обратно в номер, да и тебе явно хватит. А я… — ладонь обвела вид на столик, — в процессе. — Вино? — А у тебя была, я так понимаю, текила. Если что, там осталась бутылочка ещё с того раза, когда мы делали заказ в номер, но так и не открыли её. И лайм, по-моему, тоже был. — Предлагаешь мне пить в одиночестве? — не понял Итачи. — Я этого не говорил. Просто дублирую одну и ту же мысль в сотый раз: любой каприз. Если будет достойный тост, не смогу не поддержать. Итачи покрутил головой, подбирая слова, чтобы выразить свою неуверенность по отношению к этой затее. — Не могу ручаться за качество, но не думаю, что потом мне будет стыдно. — Я не жду от тебя качества. Ты пьян, сейчас половина второго ночи, у нас последний день этой головокружительной командировки. Так что если есть хоть что-то, чтобы подвести итог, это уже хорошо. А всё, за что тебе может быть стыдно, я готов взять на свою ответственность. Так что толкай речь и пей в своё удовольствие. Итачи сощурил глаза, растягивая кривую улыбку, несвойственную собственному лицу. — Берёшь ответственность, да? Какой аттракцион невиданной щедрости, ну, надо же. — О-о-о, — протянул Минато. — Вот уж что-что, а от ответственности я никогда не убегал. Камешек тут лишний. — Что за патологическое стремление в каждом моём слове искать камешек? — закатил глаза Итачи, оттолкнулся от дивана и направился на поиски текилы. — Это было лишь удивление за оказанную щедрость вообще-то. — Сомнительная щедрость. Отсюда сомнительное удивление, как следствие — поиск колкостей. Да и ты это любишь, вроде как. Итачи с бутылкой в руке обернулся, смерив Минато таким взглядом, словно тот порет самую несусветную чушь на свете, и ему пора давно заткнуться. Искать себе закуску было лень, как и стекло для разлива алкоголя. Поэтому вернулся он к своему же положению, на сей раз присаживаясь всё на ту же спинку дивана. Ногам неудобно. Плюнув на всё, он перекинул их через спинку, поставив на мягкую поверхность. — Нудный ты, — фыркнул Итачи, игнорируя удивлённый взгляд. — Да… пожалуй, — взгляд остановился не на самой чистой подошве, которая точно оставит отпечатки на обивке дивана. Итачи наклонился ближе, опорой рукам стали собственные ноги. Засмотрелся на мужчину. Просто пока вспоминал, что именно хочет сказать, залип на глазах. Не в первый, впрочем, раз. — Ого. У тебя ресницы светлые, — усмехнулся Итачи. — Наверное, я уже это видел, но почему-то сейчас кажется, что впервые заметил. Хах, тост, да? Итачи задумчиво покрутил головой, пытаясь понять о чём именно толкать речь. Можно о благодарностях за такой удивительный и бесценный опыт, можно о результатах объёмной работы, которую они выполнили вместе… Но всё это как-то слишком официально. Важно, безусловно, просто не сейчас — слишком пусто прозвучит. О чём-то лично? О, это определённо плохая идея. В самый раз. — Как насчёт того, чтобы выпить за любовь? — усмехнулся парень, поднося бутылку к губам. — Да, это определённо идеальный тост для завершения этой поездки. Глоток с горла. Минато понимающе кивнул с беззвучной усмешкой. Прекрасно. Было ли это ожидаемым — сложно сказать, но что говорить на это сейчас, он пока не знал. Идеально подвёл итог. Минато протянул руку, забирая у Итачи бутылку, сделав глоток следом, просто потому, что такой тост в данной ситуации нельзя оставить без внимания. — За доброе светлое чувство, — выдохнул он алкогольные пары. А после сделал ещё один глоток, возвращая бутылку. — В ответ предлагаю тост за отсутствие последствий. — О каких последствиях речь? — не очень понял Итачи, и Минато этому не удивился. Только в очередной раз покосился на ногу, тяжко вздохнул, удобнее усаживаясь на диване, чтобы забрать одну из них к себе на колени. Шнуровка выглядела так, словно он уже пытался с ней справиться, только забыл, что нужно развязывать, а не завязывать новые узлы. — Зависит от того, что именно делается и насколько велик риск. Весь наш проект строился на этом. В целом, слишком много патовых ситуаций, требующих… Просто философствую, не обращай настолько сосредоточенного внимания. Но Итачи сейчас больше интересовало то, что происходит с его ногами, нежели то, что говорит ему Минато, потому что там, правда, как-то всё очень сложно и непонятно. Как только ботинок соскользнул со стопы, Итачи присвистнул. — Вот это сервис. И в тот же момент Минато для удобства поставил ногу на спинку дивана, поместив себе на колено вторую. Итачи озадаченно вскинул брови. Типа… Зачем же так откровенно ноги-то разводить? — То есть, заботливый режим ты включаешь исключительно в таких ситуациях? — спросил Итачи, игнорируя сомнительность своего положения. — Надо запомнить. Так, правда, до алкоголизма недалеко, но мне нравится. — Перспектива отдыхать на грязном диване — такое себе, не находишь? Видимо, не находишь. Надеюсь, это в число домогательств не попадёт? Теперь уже я начинаю параноить. — А ты планировал отдыхать на диване? — не понял Итачи, роняя голову. Телу не хватало опоры, поэтому пришлось найти её руками, что обвили колено ноги, а голова удобно устроилась сверху. — Забота — как домогательство? Интересный вышел бы расклад. Но только тебе знать, что это на самом деле. Вот и скажи, что это. Минато сделал ещё один глоток из бутылки, прежде чем её отобрали снова. — Спонтанные решения, не отягощенные обдумыванием. И нежелание пачкаться о твою обувь. Немного рациональности в большой куче противоречий. А что сподвигло тебя пачкать диван? — Лень? — первое случайное предположение, которое оказалось правдой. Итачи приложился к бутылке, отставляя её в сторону. И вправду просто спиваются. Ничего интересного. В барах, помимо воздействия на организм, алкоголь имеет свойство раскрепощать настроение. Сейчас же отчётливо, даже сквозь пьяное сознание улавливалось напряжение. От этой мысли на лице промелькнула грусть. — Может всё-таки в бар? Я-то уже пьяный, а тебе явно стоило бы немного расслабиться, а что-то этот номер с этой целью не справляется. Обещаю вернуться на своих двоих. — Теперь меня спаивать будешь ты? — о, это точно провоцирующая улыбка. — А разве нет повода? — Главное, что есть компания. Это самый принципиальный момент. Но. Я забиваю один танец, идёт? Итачи оторвал голову от колена, откинув волосы за плечо и очаровательно улыбнулся, так как умеют только уверенные в собственных способностях и параллельно в собственной привлекательности люди. — Пф, в чём вопрос. После того, как ты нагло облапал меня в латексе, ты ещё спрашиваешь? — Итачи снова крутанулся на спинке, разворачиваясь в сторону двери. Минато покрутил в руках ботинок. — Тогда ножку обратно. Поиграем в Золушку. Итачи чуть подался назад, вылупляя недоверчивые глаза, после чего наступил разутой ногой на пятку ботинка, стаскивая и его. — Я тут понял, что мне лень. Давай ты начнёшь расслабляться здесь? Тут всяко лучше. Текила есть, и можно пачкать мебель, — шутка была про обувь, но уже не актуально, поэтому внезапно появившийся пошлый контекст удивил даже автора шутки. А Минато… Минато шутку не понял. — Мебель в баре? Ты собрался танцевать на стойке? — А разрешишь? — Ради такого шоу я даже рискну твоей безопасностью. — Вот так просто? Ради такого себе танца меня подвергают опасности. Вот тебе и вся забота. Минато сложил руки на спинке дивана, смирившись, что, кажется, сегодня это их зона взаимодействия, потому что Итачи уже сидел на ней снова, спиной к Минато, но вполоборота, чтобы не терять из видимости собеседника. — Опасность исходит только от тебя, я решил не говорить тебе «нет». — А больше её никто не представляет? — Это кто же рискнёт тебе что-то сделать? — бровь высокомерно изогнулась. — Не беспокойся. Я верну тебя в Нью-Йорк целым и невредимым с исключительно хорошими впечатлениями и нетронутой посторонними психикой. Итачи с улыбкой прищурил чёрные глаза. — Я не беспокоюсь. Единственный источник опасности здесь ты, а я под твоей охраной, так что… А если я сам буду нарываться на неприятности? — Я ничего тебе не сделаю, — покачал головой Минато. — В любом случае. А начнёшь создавать проблемы — повяжу под ручки и насильно уложу спать. Не сомневайся. — Прям на руках отнесёшь? — с наигранным восхищением спросил Итачи. — А есть ещё варианты? — не понял Минато. — А воображение уже всё? — грустно протянул Итачи. — Моё воображение может подкинуть мне варианты куда и зачем, а на чём… — небольшая заминка, кажется, Минато наконец понял о чём речь, и… — Что, прости? — Прощаю, — открыто улыбнулся Итачи с лёгким, почти кокетливым наклоном головы. Или не почти. Так. Сколько он выпил? Очень знакомое чувство того, что ему нравится происходящее, но это опасно, от этого нужно убежать, но не прямо сейчас. Сперва поиграть… А. А-а-а. Нет, здесь явно какое-то другое мероприятие. Кажется, Итачи уже делился тем, что есть у него особая стадия алкогольного опьянения. Оно или не оно? Выпил он явно больше, чем в тот раз, когда они сидели в баре. Куда ему ещё? Но бутылка, которую он легко качал в руке, ясно давала понять, что черта ещё не проведена. Сейчас нужно осторожно забрать у него алкоголь и свести вечер к спокойному завершению. — Да ты и на стойку бы в таком состоянии не забрался бы. … Очень осторожно. Молодец, Минато. — О, да неужели? — не заставила себя ждать реакция. Пара секунд на зрительный контакт, а после Итачи сильнее оперся руками о спинку дивана, подтягивая ноги к себе. В итоге получилось почти сразу же установить их на мебель, а самому выпрямиться. Главное, фокусировать взгляд на одном месте, это поможет избежать фееричного падения. Минато подскочил с дивана сразу же, за секунду его огибая, пытаясь поймать Итачи, который, впрочем, не планировал куда-то лететь со своего пьедестала. Тем не менее, стоять рядом, чтобы в случае чего перехватить за талию и снять его оттуда было спокойнее. — Ну и? Минато покачал головой, протягивая ладони к Итачи, предлагая себя как маленькую помощь в балансировании. Тот в свою очередь, даже не задумываясь, вложил в открытые руки собственные запястья. — У меня скоро появится фобия. Ты, пытающийся что-то в очередной раз доказать. — Обожаю что-то доказывать. Особенно тебе. Неужели ещё остались сомнения? — двигаться куда-то из своего положения Итачи не собирался. Смотреть сверху вниз было забавно, по классике жанра он сейчас должен уложить ему руки на плечи, а Минато обхватить его за бёдра, в объятиях снимая со спинки. Но он этого не сделал. — Скорее надежда. Я боюсь того, что ты можешь… Ты умеешь танцевать? — А не похоже? — Я имею ввиду, не медленный танец на двоих. Раз уж планы были на барную стойку… Серьёзно? — Провоцируешь на очередное доказательство? Прямо сейчас? На спинке дивана? Я точно упаду и наверняка что-то сломаю, — маленькая заминка. — Но могу попробовать. Надо? — Это было бы забавно, но я против травм. Пол? Хотя бы стол? Ладно, более устойчивая поверхность дивана? — Твои колени? — … что? — Что? Небольшая пауза, после которой Итачи всё же засмеялся, не встретив ответного веселья в собеседнике. — Чёрт, вот ещё осталось станцевать тебе приватный танец для полного счастья. Он тяжело выдохнул, решив, что стоять ему неудобно. Или просто неуютно. Не важно. Он опустился на корточки, только благодаря рукам Минато сохраняя равновесие. Спустив ноги, он покосился на руки, выворачивая запястья, чтобы из захвата, пусть и лёгкого, превратить это в переплетение пальцев. — Но я, правда, могу, если это поднимет тебе твоё убогое настроение. Минато наблюдал за манипуляциями с осторожностью, никак не препятствуя желанию Итачи что-то делать. Жест получился странным, но, кажется, в таком состоянии у него понимание «странного» значительно видоизменяется. — Прям-таки убогое? — переспросил Минато, всё ещё не отводя взгляда от рук. — Что ж, реанимируй, за язык я тебя не тянул. Итачи на полном серьёзе призадумался, и на мгновение Минато показалось, что сейчас он придёт к решению, после которого будет сложно сделать что-то, за что потом не придётся мучительно извиняться. Но остановить себя от подначивания сложнее в данную секунду. — Это провокация, — заключил Итачи. — Я не настолько пьян, чтобы этого не понять. — Чья? — О, да ты, наконец, понял, как играть в эту игру, — рассмеялся Итачи. — А мы играли? — не поверил Минато. — Значит, нужно открыть счёт. Если решишься на танец — запишу очко в твою пользу, если нет — в свою. — О, переходим на откровенно открытые провокации? — Итачи пару раз медленно проморгался, прикусывая губу. Во времена сильного опьянения бывают такие секундные моменты, когда ты ловишь себя трезвого. Так произошло и сейчас, и парень отчетливо понял, что, кажется, сам роет себе могилу, в которую по собственному желанию планирует упасть. Взгляд переместился на чужие губы. — На очки играть не интересно — слишком абстрактно. Услуга за услугу. Как тебе такой вариант? — Я внимательно слушаю, — чуть тише ответил Минато, стараясь не фокусировать внимание на том, что увидел. Но это не было просто скользнувшим взглядом, Итачи всё ещё смотрит на его губы. Обычно после этого разговоры заканчиваются, больше нет смысла — желания предельно обнажены, а слова уже лишняя трата времени и терпения. Но это же Итачи. Один неосторожный шаг и… И что? Разве бывали прецеденты, после которых стоило бы сделать подобные выводы? Итачи не отвечал, потому что ответ уже здесь, вот он, в маленьком пространстве между ними, и он ощущается почти физически. — Значит, недостаточно пьян, чтобы пропускать мимо провокации, но достаточно, чтобы… Это уже даже провокацией не назовёшь, ты в курсе? — О, разумеется, — сразу же ответил Итачи, а после поднял более свободный от поволоки взгляд. Заметив в льдистых глазах некое сомнение, он искренне рассмеялся. — Дай догадаюсь, о чём ты думаешь? «Вот оно», да? То, о чём я как-то с тобой поделился. И что надумал? Алкоголь или всё-таки что-то личное? — А ты удивительно проницателен для своего состояния, — тихо засмеялся Минато, понимая, что становится неудобно от положения собственных рук. Переплетённые пальцы, пусть и мягко лежащие на руках, при желании окажутся неплохим фиксатором. И эта мысль показалась обжигающе инородной. Он держит его. — Я думаю, всё становится очень личным, когда градус превышает свою норму. Думаю, мне пора задуматься о том, чтобы выполнить своё обещание и всё же уложить тебя спать. — То есть, всё-таки постольку поскольку, — почти искренне разочарованно выдохнул Итачи, но секунда, и на губах снова тонкая улыбка. — Пока только задуматься? О, замечательно. Значит, у меня всё ещё есть время. — Звучит как угроза. — А тебе в данный момент страшно? — не поверил Итачи. И потянул руки на себя. В какой момент его пальцы выскользнули из этого переплетения, Минато не понял, что именно произошло. Он осознал лишь тогда, когда оказался уже непозволительно близко. Его руки прижаты к спинке дивана по обе стороны от бёдер омеги ладонями Итачи. Несведённые вместе ноги не оказались той преградой, которая позволила бы сделать ситуацию чуть менее патовой. Он очень близко. Тут нет даже двух десятков сантиметров, поэтому выдох ощутимо коснулся кожи губ. — Осторожно, — ещё тише произнёс Минато, словно всё это было провернуто случайно. — Повышаем ставки, или пас и укладываешь в постель? Потрясающе неверно сформулированное предложение. Потому что тут скорее пас или укладываешь в постель. Обещал, что ничего не сделает, но уже не уверен ни в одном своем слове. Что происходит? Алкоголь косит его мировоззрение настолько? По-хорошему, нужно посмеяться, убрать его руки, сделать хотя бы один шаг назад. Но когда у Минато получалось по-хорошему? — Какая ставка следующая? Потому что, допустим, эту я принимаю. — И он ещё что-то говорил о моей азартности, — снова смех, снова до пугающейся лёгкости искренний, что закончился долгим выдохом. Итачи поднял руку, мягко касаясь кончиками пальцев лица, прошёлся по широкой скуле к виску и обратно вниз к контуру челюсти. — К разочарованию твоей совести, даже не последняя, — покачал головой Итачи, понимая, что увлекается всё больше. Увлекается начальником, азартом, самим собой в этом ощущении необходимости получить больше. Неровный выдох. Но замерший взгляд Минато был не о том, что дыхание Итачи снова обожгло кожу. Пусть так. Закройте двум людям глаза, заставьте оказаться так близко, чтобы каждый вдох был на двоих, и малейшая искорка феромона — они не удержатся, без разницы какая у кого категория, и кто что предпочитает. А тут сейчас не искорка пробежала. Первое желание абсолютно по-идиотски инстинктивное — задержать дыхание. Но понимаешь ты, чем пахнет каждый его тон, или нет — ты всё равно его чувствуешь. Тело чувствует. Сандал — потрясающий запах. Сладкий, безусловно, но его сладость выражена не той абсолютной формой, когда общего впечатления хватит с одного вдоха. Не хватит. Он глубокий, терпкий и самую малость острый, от чего сладость становится до ужаса интересной. Ещё один вдох, ещё, просто чтобы хотя бы понять до конца, что из себя представляет эта пряность. Только запах омеги всегда сложнее, чем подобранное ему название. Это как сравнивать квадрат и куб. Ты даже понять не можешь, что он содержит в себе в целом, имеешь только примерное представление об этом и хочешь развернуть его со всех сторон, чтобы увидеть все грани одновременно. Трехмерное пространство — это сложно. Как насчёт четырехмерного? Как насчёт того, чтобы смешать три тона, ни один из которых не является одной формой строго определённого запаха, какой обладают физические объекты реального мира? Что-то просто замыкается и отказывается это понимать. Итачи улыбался, ухватываясь взглядом за малейшим мимическим изменением каждой мышцы на лице. Это приятно. Он даже не помнил своего категориального значения, не думал о том, что может себе позволить, а что не сработает. Просто наслаждался тем, что оказывает влияние. Минато не понимал. Искренне не понимал, что делает Итачи и зачем. О В-омега, а именно на таком значении они остановились в прошлый раз, не сможет лишить его права выбора. Но Итачи мог. — Что ты… Прекрасно. Маленькое азартное капризное существо, не понимающее во что играет. Если ещё вчера была необходимость удержать его от ошибки просто в меру неполного понимания происходящего, то сейчас… Серьёзно? Он сказал это. Без шуток и отмашек. И собственная несерьёзность Итачи — это его личное дело, как и стремление напиться, как и желание играться в сомнительные игры. Улыбайся. Пока можешь. Рука легла на шею, притягивая парня к себе. Губы жадно поймали всё еще горькие от алкоголя губы Итачи, вовлекая в глубокий неторопливый поцелуй. Он хотел эти губы слишком давно, чтобы сейчас его можно было хоть чем-то отвлечь от них. Целовать так, как хотелось… Он даже не вспомнит с какого момента. Но сам факт того, что это было запрещено рядом каких-то условностей, позволил сейчас не ограничивать себя ни в чём. В какой момент Итачи переместил ему руки на плечи, когда начал отвечать так, что буквально повёл этот поцелуй — осталось незаметным. Просто ноги обняли за бёдра, просто руки держали крепче, чем стоило бы. Всё бы идеально, если бы не отсчёт внутри. Минато понимал, что время выйдет, что что-то будет, но что именно… Собственные феромоны. Точно. Это не то, что позволит думать кому угодно из них. Трахнуть его? Сейчас? Пьяного и на всё согласного? Отвлечься от этих губ было почти больно. Рука, перебравшаяся с шеи на затылок, держала не столько Итачи, сколько сама себя, сжимая тёмные волосы. Минато уткнулся лбом в висок парня, пытаясь дышать предельно медленно. Но остановить процесс закипания собственной крови уже не получится. Не так просто. — Не вынуждай меня придумывать, что я буду говорить тебе утром, когда ты протрезвеешь и всё осознаешь. Пожалуйста. Наивно было полагать, что Итачи его слышит и, более того, понимает. Нет, Итачи был где-то в себе, поражаясь тому, насколько соскучился по этому чувству. Естественное возбуждение, в отличие от насильственного, настолько приятнее на вкус. Он скучал по самому феномену альфы, по рукам, что, учитывая его идиотское положение, действительно держали его почти на весу. Отпусти, и он упадёт назад на этом чёртовом диване. Он скучал по ощущению абсолютной невозможности сказать хоть слово — просто смирись и отвечай ему, потому что даже если ты не захочешь, ты будешь. Только… А где озон? Где бергамот? Куда мята делась? Серьёзно? Захотелось капризно стукнуть его в плечо. Весь такой из себя распалённый, почти агрессивный, а на деле нос вообще ничего не уловил, только тело отреагировало на физический контакт. Где мой альфа? — Разве ты не сам себя вынуждаешь этим заниматься? Мне не нужны оправдании. Ни тебе, ни мне. — Сейчас. А завтра… — Это опять забота? — вывернул голову Итачи. Ему нужен был контакт глазами. Рука прошлась по, ну надо же, напряжённой шее, зарываясь в светлых прядях волос. — Азарт, алкоголь, провокации. Это забавно, кто же спорит, но… — Минато прикрыл глаза, ощущая, что внутри выдержка трескается, как стекло. Шею повело в сторону. Да что же ты делаешь? Сквозь маленькие трещины первым начал просачиваться озон. — Ты не скажешь мне «нет», даже если очень сильно захочешь, и я даю тебе возможность этого избежать. Так пользуйся. Итачи забавно наклонил голову, и стало очевидно, что всё озвученное прошло мимо. — Пользоваться… А разве не в тебе природой заложено пользоваться? — о, кажется, ещё соображает. — Чего ты от меня хочешь? Вернее, чего ещё ты от меня хочешь? Я не влюблён в тебя, чтобы ты под этим ни подразумевал. Но думаешь, это аргумент для меня сейчас? Закономерный вопрос, на который я сразу же дам ответ. Как это сочетается с отсутствием у меня желания спать с альфами? — пальцы, лежащие на затылке, снова потянули ближе, пока губы не коснулись уха. — Вам же нравится чувствовать себя особенными, верно? Любому альфе это нравится, и ты не исключение. Я не отказываюсь от своих принципов, но… Да, Минато, можешь считать себя особенным, потому что тебя я хочу. Стекло треснуло окончательно, рассыпаясь почти в пыль, выпуская всё, что, получив свободу, стало распространяться, набирая силу в геометрической прогрессии. Его лицо даже показалось злым от того, насколько подлым приёмом его сломали. Итачи улыбнулся чуть шире, ощущая, как внутри всё мелко дрожит от незнакомой по силе дозировки альфой. Это без преуменьшений больно, но вместе с тем, сложнее представить себе что-то, что настолько же приносило бы удовольствие. Как эффект от наркотика, только сильнее, глубже и индивидуальнее. А теперь только попробуй отпустить. Впору было застонать только от одного прикосновения к талии, отнюдь не нежного. Это бесконечно остро, приятно, но, боги, хватит нежностей, поцелуев, хватит прелюдий, потому что он умрёт от переизбытка ощущений раньше, чем получит то, чего хочет. — Ты идешь спать, — процедил Минато, и та хватка на талии перестала быть специфичной формой объятий. Он просто оторвал его от дивана, перехватывая сразу и ноги, чтобы благополучно отнести его в спальню. Кажется не за тем, чтобы продолжить в более комфортных условиях. До комнаты всего пару шагов, Итачи не успел ответить, прежде чем его попытались скинуть на кровать. Он позволил, только ухватился цепкими пальцами за Минато, который хоть и не дал себя утянуть, но замер в нависшем положении, сразу же ухватившись за запястье удерживающей руки. Этого времени хватило, чтобы Итачи оказался в устойчивом положении на коленях, обхватив Минато другой рукой за шею, снова перехватывая его губы, потому что это явно куда более действенный способ, нежели меряться физической подготовкой. Ему сложно. Противоречия в собственной голове мешают сделать хоть что-то куда лучше, чем чужие руки. По крайней мере, пока они просто невинно обнимают. Колено опустилось на кровать, ознаменовав победу Итачи, который потянул на себя сильнее, падая на спину, утягивая альфу за собой. Фантастическое ощущение того, как это тело вдавливает тебя в кровать. Минато поймал запястья Итачи, уводя их за голову, и только потом разорвал поцелуй, поплывшим взглядом глядя на омегу под собой. Несколько попыток в нормальный вдох пали прахом. Итачи снова не понял, что пошло не так, почему он снова отстраняется. Держит, но ничего не делает, тело дрогнуло, и он чуть запрокинул голову, сдерживая недовольный стон. Он словно играется с ним, издевается, потому что может. Но на деле Минато просто не понимал, что должен сделать и, более того, что он может сделать. То, что омегам говорить «нет» сложно — давно известная истина, но как сказать «нет» тому, кого настолько отчаянно хочешь, кто сам до вот подобного состояния хочет тебя? Другой вопрос, зачем? Потому что он испугается. Не сейчас, так завтра. Потому что в его голове ещё больше противоречий, и это решение пришло к нему не днём, после озвучивания новости года, а всего пару минут назад, когда флирт под дозировкой алкоголя стал выходить за рамки ему привычного. А сейчас, после того как Минато далеко не по собственному желанию окончательно повредил все микросхемы его сознания, ни одно слово нельзя воспринимать серьёзно. Минато знал, что такое просыпаться на следующий день, после самой горячей ночи в своей жизни, на которую ты не хотел подписываться, но просто не смог остановиться из-за чёртовой разницы в категориях. После этого сложно пытаться нормально взаимодействовать, а это явно не то чувство, которое Минато хотел бы подарить Итачи. И пусть он сейчас выглядит так, что просто всё тело сводит от желания не выпускать его из-под себя до самого утра… Оно того не стоит. — Итачи, — тихо произнёс Минато до ужаса благоразумным тоном. — Я не буду спать с тобой. Не сейчас. Итачи повёл согнутой в колене ногой, понимая, насколько сильно ему мешается одежда, и насколько невозможно сохранять статичное положение. Пожалуйста, отпусти, это больно, но не потому, что руки слишком сильно давят на запястья. Как же невыносимо жарко. — А как громко звучали слова о том, что от ответственности ты не убегаешь, — протянул Итачи в почти незнакомой интонации. Да, с ядовитой иронией, но как томно-закручено и чертовски возбуждённо. — Итачи, не надо, — ещё тише попросил он, пытаясь заставить его прислушаться к себе. — Ты поломаешь меня, если захочешь, но не… — Я хочу. Я… — Итачи запрокинул голову, ловя спазматическое недовольство тела, потому что его всё ещё не взяли. Рваный выдох на грани слышимости. Взгляд Минато намертво приковался к бледной изогнутой шее. Первый, кто подчиняется сильному альфе, который уже отпустил свой возможный минус — это ты сам. Итачи задохнулся от болезненного ощущения того, как сжимают зубы тонкую кожу. И ещё раз. Сменившие зубы поцелуи — это ещё хуже, потому что ещё немного и он начнёт просить Минато о том, чтобы эта пытка закончилась. Боль снова полоснула шею за ухом, ещё раз, но ниже, и ещё раз. На мгновение сердце пропустило пару ударов, понимая, что если он повернёт ему сейчас голову… На шее нет пластыря. О том, что метка не приживётся, он не вспомнил. И, пожалуй, ужасно то, что мысль об этом не напугала, нет, это было другое чувство. Кусай. Снова губы. Такие поцелуи не дают ни вдохнуть, ни выдохнуть. Итачи дёрнул рукой, выскальзывая из-под тяжёлой руки, потому что её хватка давно ослабла, сжимая где-то в районе рёбер футболку на мужчине. Снять эти чёртовы тряпки, ему нужна горячая кожа под пальцами, на собственном теле. Попытка была обречена на провал, но футболка прилично задралась и этого хватило, чтобы коснуться раскалённой кожи твёрдого тела, чуть выше линии джинс. Как удивительно ощущаются перекаты мышц на дрогнувшем прессе. Рука сдавила ремень. И в тот же момент Итачи задохнулся, ощутив тяжелую руку на шее, что нешуточно сдавила горло. — Успокойся, — это был почти рык. Минато резко дёрнулся назад, отстраняясь от омеги. Удивительно, он с почти игровой лёгкостью сделал то, на что способны только мощные высокотональники. На этой бумажно белой коже тёмные следы казались чем-то предельно неестественным, инородным. Волосы разметались по всей простыни. Господи, он выглядит так, что просто… Минато пытается в минус, это ощущается в воздухе, но получается у него с переменным успехом. Впрочем, самую малость отвлекло. Итачи приподнялся на локтях, не сводя глаз с лица Минато. Технически, он в таком положении, что всё ещё может обвить его ногами и никуда не отпустить, но… Кажется, нужно. Кому? Зачем? Почему? Бесконечно много вопросов, ни одного ответа — только обнаженный факт. Нужно. — Беги, — усмехнулся он. — Разве что-то ещё тебе остаётся? — Нет. Не остаётся. — Это что-то вроде благородства? Потому что влюблён? А вот это полоснуло очень отрезвляюще. Да, Итачи, потому что влюблён. Потому что слишком много того, что станет оправданием. Не только нынешнего поведения, но и последующего, а это куда хуже. — Хорошо, — Итачи откинулся на подушку обратно, вспоминая, что вообще-то знает как вести себя с собственным телом, когда его ломает, лихорадит и трясёт от самого базового физического желания спать с кем-то. С кем угодно, вообще-то. Не то, чтобы раньше этот кто-то был рядом, но и не то, чтобы у него четвертый день. Разницу в баллах никто не отменял, но сейчас бергамот и мята ощущаются значительно слабее, чем резкий специфический запах озона. — Ты должен мне желание. — Нет, — сразу отсёк этот вариант Минато, и вот тут все их игры и обещания не играют никакой роли, это не сработает. Он поднялся с кровати, вдруг понимая, что у него чертовски дрожат руки. — Ты помнишь, что должен. — Чего ты хочешь? — Я совсем слепой, по-твоему? — покачал он головой, вытягиваясь на кровати. — Целуй. Впредь, каждый раз, когда тебе этого захочется, просто бери и делай. Это моё желание. Лучше так, чем твои игры в мученика. Исполняй, — тоном, не терпящим возражений. Минато не ответил ничего, потому что чем дольше он тут находится, тем сильнее слабнут аргументы. Простой уйти из комнаты. Из номера. Лучше вообще из отеля. И всё-таки выпить, ему это сейчас необходимо ровно настолько же, насколько необходим глоток свежего воздуха. Проснулся Итачи в кошмарном состоянии. Одеяло чёрт знает где, он уснул прямо в одежде, рука затекла до полной потери чувствительности. Но что куда хуже, так это чеканящая боль, стреляющая от висков сразу в мозг. Рука облапала всё пространство под подушкой в поисках телефона, потому что время — это самый важный сейчас вопрос. Телефон отказал в разблокировке, потому что был мертвее, чем состояние Итачи. У них вылет сегодня? Минато бы разбудил, если было бы критично поздно, так что можно упасть головой обратно на подушку и поспать ещё немного. Или всё же попытаться найти аспирин… Взгляд замер на стене напротив. Когда твоё сознание режет память на ленточки, оставляя только те, что хочет, а остальные выбрасывает — это ужасно. Это собственное предательство, потому что скрывать правду от самого себя, как минимум, обидно, с собой не поторгуешься, на себя не надавишь, не сделаешь вообще ничего. Но иногда лучше бы это было так. Когда Итачи говорил, что у него проблемы с алкоголем, он не шутил. Аномально крепкий для омеги организм спокойно уничтожал до трёх литров, продолжая успешно функционировать на ногах. Но крыша начинала ехать значительно раньше. Сколько идиотских ситуаций с ним приключалось из-за этого, сколько всего он говорил, за что было бесконечно стыдно, а порой это приводило к серьёзным проблемам, разрешение которых требовало времени и сил. Но суть оставалась неизменной — Итачи всё ещё любил выпить. Бросить пришлось по огромному ряду причин, который копился лет с семнадцати, но достаточную весомость набрал только к двадцати одному году, когда Итачи чуть не оказался добровольно изнасилован. Так как же так получилось, что он вновь начал настолько себе доверять? Действительно, Итачи, что может случиться страшного, если ты напьёшься до состояния «я самая роскошная омега в твоей жизни» и приедешь в лапы к альфе, который даже если не признавался в чувствах, как минимум не прочь трахнуть очаровательную омегу, которая в обычное время не даётся в руки. А то, что все предыдущие прецеденты всё же в очень мягкой форме, но всё же домогательства, теперь отрицать нельзя по причине наличия нового аргумента. Итачи ему интересен. А что под собой подразумевает интерес альфы? Как минимум — желание трахнуть. Теория дала сбой. Удивительно. О, вчера Итачи наговорил много всего, сделал не меньше, и за это безусловно должно быть стыдно. Придётся поговорить об этом с Минато, что-то объяснить и заново установить рамки взаимодействия… Но как же плевать, если честно. Минато — это последнее, что его беспокоило в данную секунду. Сев в кровати, Итачи положил руку на шею, которая чертовски ныла явно не из-за неудобного положения во сне. Он правда чуть не переспал с альфой. И это не та история, где он просто кому-то понравился и нарвался на неприятности, он целенаправленно его доводил, цеплялся и отметал любые аргументы. Он хотел его. Есть теория, что каждому человеку уготована одна огромная удача в жизни, но всего одна. Кто-то сорвал куш, кто-то выиграл в лотерею, кто-то случайно познакомился с тем, кто по чистой случайности подарил ему должность мечты, кто-то встретил свою любовь в метро. Итачи свою одну большую удачу израсходовал вчера. Потому что как-то иначе объяснить это просто невозможно. Окажись там кто угодно, но не Минато, с теми же чувствами, с той же историей, это могло закончиться прекрасным, кто же спорит, может даже лучшим в жизни сексом. Но это был Минато. И чёрт его знает, какие аргументы он счёл настолько весомыми, что он остановился. А Итачи нет. Итачи — нет. Человек, с причиной, которая даст фору любым чувствам, любым убеждениям, любым обстоятельствам — нет. Четыре года шпиговать себя гормональными, четыре года не подпускать к себе ни одного альфу, четыре года сходить с ума в течки, четыре года этого ада — и вот так просто решить, а почему бы и да? Тонкие белые пальцы прошили густые волосы, сжимая их на затылке до режущей боли, перебившей даже последствия похмелья. Затошнило не из-за алкогольного отравления, а от жгущего ощущения отвращения к себе самому. Это существо внутри, которое настолько отчаянно хочет жить, вчера почти выиграло. Одна чёртова ночь с альфой, чья категория идентична родной — и всё, забудь обо всём, через что уже пришлось пройти. Хотелось тупо скулить. Он не притронется больше к алкоголю. Никогда. Огромное чувство благодарности к Минато перекрыло, передавив горло, но тошнота от всего происходящего всё ещё никуда не делась. Да, Минато оказался хорошим человеком, не готовым пользоваться чужой невменяемостью, но как этот факт воспринять в чистом виде? Никак. Он проблема. Огромный источник ужасающе огромной проблемы. Спасибо, но, богом молю, иди к чёрту. А все, что можно сделать сейчас, это постараться выдохнуть, потому что ничего не произошло. Итачи здорово прогулялся по лезвию, порезав ноги, но баланс удержал — не своими силами, но главное же результат, верно? Всё же в порядке? Сложная конструкция, перемотанная скотчем и залитая канцелярским клеем всё ещё стоит шатаясь, а значит можно двигаться понемногу дальше. Одна десятая балла. Осталась одна десятая балла. Твёрдо закреплённая, не скачущая из одной категории в другую, и всё. Это всё закончится. В соседней комнате звякнула посуда, и Итачи покосился на дверь. Говорить желания не было, но сказать было что. Это необходимо. Можно, конечно, спрятаться под одеялом и не показывать носа, пока насильно не стащат с кровати и не заставят объясняться. Но к чёрту. Итачи поднялся с кровати, решая, что начать утро с сигареты не самая плохая идея. В гостиной витал аромат свежесваренного кофе. А на столе уже организованно подобие завтрака. — Доброе утро. Эта улыбка вообще никогда с лица не стирается? Итачи кивнул в ответ, не меняя направления движения. Только остановившись у балкона, он осознал, что не взял сигареты, они всё ещё где-то на дне рюкзака. Рядом лежала пачка Минато, и, не утруждая себя раздумьями, Итачи вытащил сигарету из неё. Чиркнула зажигалка, и, прикрыв глаза, он сделал глубокую затяжку. Не сказать, что это можно назвать удовольствием, но не все потребности организма удовлетворяются приятным образом. — Аспирин, — прозвучало ближе, чем Итачи ожидал, но тело не дёрнулось. Привыкло? Он медленно повернул голову. Минато протянул ему стакан воды и таблетку. Об этом явно нужно было побеспокоиться заранее. Насколько же это создание заботливое, господи? Вода — куда более стоящая идея, нежели сигарета. Организм просто застонал от восторга. — Спасибо, — отставил пустой бокал Итачи, снова затягиваясь и наконец пересекаясь со взглядом, без намерений убегать. Может, сознание шутит, но казалось, что Минато делает вообще всё возможное, чтобы казалось, словно вчера вообще ничего не было. — Я надеюсь, жить будешь, потому что с похмельем в самолёт — идея откровенно плохая, а вечером бы ещё по-хорошему проведать Мадару, он ждёт отчёт явно не от меня одного. Но… Итачи чуть приподнял ладонь, пытаясь остановить этот поток, разумеется, важной информации. — Я понял. Чуть позже. — Нет. Голова в порядке. — Сомневаюсь. Итачи закатил глаза, вообще не представляя, как с этим идиотом разговаривать. — Просто, во избежание каких-либо недопониманий… — Не надо, Итачи. Я всё прекрасно понимаю и не собираюсь… — Да заткнись ты, господи, — в голове резануло болью, и Итачи поморщился, понимая, что голос ему лучше не повышать. — Это было некрасиво с моей стороны, но ты виноват не меньше, просто фактом своего существования. Я не буду извиняться, и тебе этого делать тоже не нужно, я всё помню и всё это принимаю. Голова Минато упала в сторону в жесте полном недоверия. Пара светлых прядей упали на лицо, но поправлять он их не торопился, как и в принципе двигаться. — Принимаешь, значит? Итачи ещё раз затянулся, туша сигарету. Вопрос нёс более чем очевидный смысл. И да, он не собирался отказываться ни от одного своего слова, но было бы здорово, если бы все эти слова остались там, где и были произнесены. В прошлом. — Это не новый опыт в моей жизни. Если бы после каждой пьянки мне бы приходилось объяснять каждое своё слово и… Губы Минато мазнули по губам Итачи, который тут же отшатнулся. — Прекрасно. Поднимать эту тему мы больше не будем. Но если принимаешь всё, тебе стоит знать, что загаданное мне желание я намерен выполнять честнее, чем ты. У тебя есть ещё примерно часа четыре. Завтрак на столе. С этими словами он ушёл в комнату явно не вещи собирать, вероятно остались какие-то ещё мелкие, но важные дела. Итачи замер с потушенной сигаретой в руках, глядя перед собой так, словно перед ним всё ещё находился человек. Приехали, блять.Глава XIII: О честности и благородстве.
18 декабря 2019 г. в 03:45