По истечении гормональной терапии омеге вырезают инсектуальную (от лат. insect - феромон) железу, что располагается между третьим и пятым шейным позвонком. Организм даже не используя феромоны длительное время, все еще работает в купе с гормонами, что воспроизводит данный орган. Привыкание к отсутствию важного компонента проходит у всех индивидуально. Кто-то остается вынужден колоть модуляторы тех же секретов до конца жизни, кто-то адаптируется.
Проснулся Минато в не самом хорошем расположении духа. Простыни пахнут чем-то сладким, шторы не завешаны, а в комнате слишком жарко. Даже убитая после маленького количества алкоголя светлая голова была способна сопоставить факты и понять, что лежит она не на своей подушке дома. И рука, что ненавязчиво гладила Минато по бедру, принадлежит явно не ему самому. К спине прижалось что-то мягкое и теплое, а ухо обдало горячим дыханием. А можно включить кондиционер? Слишком много всего душного. Минато сощурил глаза, пытаясь разглядеть в залитой светом комнате хоть какие-то очертания. Рука тем временем перебралась к его члену, не очень тактично предлагая не вставать с кровати. — Я даже не помню, как тебя зовут, — пробормотал Минато почти бессвязно. Ладонь надавила на плечо, вынуждая его лечь на спину, а на бедра надавило чужое тело, забравшееся сверху. — И что? — омега ошпарила своей улыбкой. Нет, вопреки всем ожиданиям, он вообще не был похож на Итачи. Настолько много белоснежных кудрей, что на секунду даже показалось, что это девушка. Миниатюрнейшая омега, способная укрыться в своих волосах полностью. Волосы. О… Тут другая ассоциация на ум — привет, юность. Омега качнул бедрами, изящно запрокидывая голову, описав ею круг, снова впился в Минато темными глазами с игривым прищуром. — Что за напряжение на этом прекрасном лице? — пальцы пробежались по подбородку, и парень невообразимо изогнулся, чтобы почти лечь грудью на Минато, все еще оставляя бедра на месте. — Нет ничего страшного в том, что ты ничего не помнишь, я знал, в каком состоянии тебя подбирал. Разбитое сердце, море алкоголя, как только не расплакался — вот что удивительно. Но это не отменяет того факта, что ночью ты был пламенно горяч, а сейчас я хочу свой завтрак. А потом катись на все четыре стороны, — нежный поцелуй в скулу. — Если захочешь, конечно. Минато даже отдаленно не помнил, как они познакомились и столько в этом маленьком теле баллов, но очень сомневался, что просто нормально, раз ему хочется еще. Рядом завибрировал телефон, но повернуть голову на звук он не успел — чужие пальцы удержали за подбородок, занимая губы. — Это может быть важный звонок. — У тебя выходной. — Я занятой человек. — Да-да, как и все мы, но разве расслабиться — значит просто снять кого-то? Отдохни, — пальцы заботливо заправили прядь за ухо, — не надо. Минато обреченно вздохнул и все же нашарил гаджет рукой. — Слушаю, — ответил он, не сводя глаз с омеги, что не сильно расстроился. Только закатил глаза и спустился чуть ниже, выцеловывая нижнюю часть живота. — Отпустило? — В процессе, — Минато озадаченно наблюдал за действиями омеги. Ой, сейчас будет не очень красиво, трубку стоит положить пораньше. — Есть разговор, который точно тебе не понравится, поэтому жду у себя в ближайшее время. — Ближайшее время — это когда? — Минато запустил пальцы в светлые волосы, расслабленно выдохнув. Хорошо, это похоже на неплохое утро. — Это когда ты встанешь на ноги и сразу потопаешь ко мне. Я так понимаю, что это хотя бы к вечеру. — Да, довольно скоро, — с учетом, что уже около четырех часов дня. — Намикадзе… — Да, я малость занят. А вот и нотки омеги: что-то арбузно-медовое, до одури сладкое. Брови дрогнули, потому что скорость увеличения дозировки пугала грандиозностью. Неужели, S? Их по миру днем с огнем не сыщешь, ведь кроме того факта, что их ничтожно мало, кроме того что свободных омег данной категории почти нет, так они еще и скрывают свою тональность, чтобы не отпугивать потенциальных партнеров А-категории, ведь это, обычно, лучшее, на что можно рассчитывать. А тут такой подарок, и прямо в руки, забирай. Красивый, высокотональный... и как же плевать. Даже внутри ничего не дрогнуло, хотя в былое время стоило бы открывать шампанское. — Ага, — протянул Мадара. — Пожалуй, есть еще пара вопросов, которую нужно обсудить здесь и сейчас. — Пошел к черту, — пожалуй, тут голос слегка подвел, ну и черт с ним. Минато отключился, отвлекаясь на светлое чудо, которое запрокинув голову, очень ехидно улыбалось, все еще касаясь губами члена. — Тебя забирают у меня? Вот так сразу? — Я думаю, еще немного времени у меня есть. — Немного? — грустно переспросил он. — Значит, придется попотеть. Потом могу помочь ополоснуться. Чужой феромон, так или иначе, подплавляет мозг, пичкая тебя таким количеством гормонов, что впору поверить, что едва ли не влюблен. Но… Как прекрасно было бы это утро, если бы можно было просто не вспомнить о нем. Лечение. Само понимание, что на пару мгновений все же его занесло сильнее, чем он хотел бы, резануло едкой ассоциацией с изменой. И пусть тебя ненавидят, пусть ты вызываешь отвращение, пусть твоё исчезновение — это желание номер один. Так все равно нельзя. — О, твои черти снова против тебя? — покачал головой омега. — Тогда вставай и беги отсюда. Или бери меня прямо сейчас. Ждать я точно не хочу. Пошло оно все к черту, вся эта гребанная жизнь. Минато подмял омегу под себя, разглядывая мягкие черты лица. Почему нельзя было влюбиться в кого-то вот такого? Очаровательный, с завидными баллами, без тараканов в голове, по крайней мере, без дохлых, от которых несет уже за милю. Омега нежно засмеялся, требуя внимания к своему телу, а его руки прекрасно знали, где ему быть и что делать, чтобы «немного» затянулось на пару часов. Нет, гулять по омегам так, как требовал того вчера Мадара, не вышло, но одна десятая разница в баллах в плюс неплохо так перекрыла весомое количество тел. Редко можно нарваться на такой десерт. Зачем сохранен номер? Черт его знает. Минато эта мысль не грела, но пусть будет. Стало ли легче психологически? Он не был уверен, но тело, как на зло, упорно твердило, что ему прекрасно. Похмелья просто даже незначительным намеком в голове не было, а энергия била через край. И на работу, и на спортзал — лишь бы тратить. Спасибо, предатель. Минато почти истерично постучался в дверь раз пятнадцать, оперевшись рукой о стеночку, налепив на лицо обольстительную улыбку, которая именно в это утро легла как самая родная. — 9.8, — сразу же заявил Минато, просто радуясь, как в старые добрые, что судьба подкинула хороший… — Я в курсе, — не очень понимая, к чему бы это он ляпнул, прокомментировал Тобирама. Минато неторопливо отпрянул от стены, пряча ту самую улыбочку обратно. Доброе, однако, утро. Белые волосы еще не до конца подсохли после душа, а рубашку он явно не успел застегнуть, потому что вряд ли он хотел встретить Минато в эротичном виде с полуобнаженной грудью. — Драсьте, — устало вздохнул Минато и, не спрашивая разрешения, вошел внутрь, стаскивая обувь и плащ с плеч. Все на свои места, предельно по-хозяйски. Где там любимые тапочки? Почему они на ногах у Тобирамы? Ну что за жизнь такая. — Я так понимаю, очень сложные вопросы в преддверии нового года, которые требовали неотложного разрешения. Ни о чем не спрашиваю. А где моя ведьма? — В душе. — Да, душ очень бодрит, иногда на совещаниях мечтаю о том же, — беглый взгляд по мужчине. Черт, а Тобирама, как бы ни был плотно связан с работой и неприятной частью жизни, где обитает Хаширама, все еще до ужаса хорошая партия. Высокая тональность, внешностью не обделен, решимостью тоже, а в свете последних событий — это чертовски важное качество. Но будь ты хоть трижды идеалом, в тебе же ни грамма чувств. И как ты собираешься лечить это изувеченное сердце? Вкусно кормить и хорошо трахать? — Чаю? — предложил Тобирама. — Не нужно, — ответил Минато, глубоко вздохнув. — Не нужно играть роль гостеприимного хозяина. Это не твой дом и он никогда им не будет. Как и моим, разумеется, но я куда больше уполномочен предлагать тебе чай. Тобирама закончил с рубашкой и подарил Минато глубокий осмысленный взгляд. Сейчас будет сложный разговор, но лучше сразу, чем откладывать его на период, когда все совсем будет плохо. — Мне нужно получить твое одобрение? — Да. Нужно. И нет, это не сказка, где я играю хоть какую-то ключевую роль а-ля злая мачеха или любящий папашка, который беспокоится о своем сокровище. Мое благословение никому не нужно, и ничего не помешает тебе просто пафосно развернуться, ну, как ты это обычно делаешь, и притвориться, что все вокруг пыль без права голоса. Что я могу сказать? Давай. Попробуй. Тобирама выглядел малость озадаченным, словно сама ситуация требовала от него ответа улыбкой, но улыбаться ему абсолютно не хотелось. — Почему решение пало на агрессию? — решил поинтересоваться Тобирама, как-то между делом перемещаясь к барным стойкам. — Годами выработанная реакция на слово Сенджу. — При чем здесь мой брат? — опять-таки не понял Тобирама. — Действительно, — закатил глаза Минато, проходя в кухонную зону. Тут где-то должен быть кофе. Точно был. — Верхний правый, вторая полка. Глаза прикрылись от внутреннего негодования. Как же часто он здесь бывает? Кофе действительно оказался там. Пока руки занимались приготовлением, мысли строились в ряд претензий, который нельзя было не озвучить, просто потому что они, черт возьми, существуют. — Мы плохо знакомы. Ты просто дикое животное из офиса, которого все боятся. Возможно, ты классно вышиваешь крестиком и любишь фильмы о природе, кто же тебя знает, — он обернулся. — Но будь ты даже самым лучшим человеком на земле, это вряд ли что-то сделает с твоим инфекционным родством. И ты ведь прекрасно это понимаешь, верно? Вот ты такой на горизонте, вот Хаширама активируется. Устроите зрелищную битву? — Это обида или ревность? Сложный вопрос, на который сразу и ответа не дашь. Потому что и то, и другое присутствует, и с этим спорить Минато бы не стал, но не в этом ведь дело. — Это желание или планы? — ответил не менее сложным вопросом Минато. — Потому что я не собираюсь иметь хоть какое-то отношение к твоей сексуальной жизни. Но я не отдам его на ваше растерзание. — Как же давно ты его любишь, — с ноткой недоверия в блеске глаз, произнес Тобирама. — Я понимаю твое состояние. Искренне не рекомендую влезать в эту историю. Мне без разницы, сколько и как интенсивно ты мельтешишь, но вот ему… — Я намного лучше знаю его, поэтому не надо. Не пытайся. Да, люблю. И это должно быть вашей проблемой. Как напоминание о том, что за него есть кому заступиться. Трахайтесь на здоровье. Но не лезь к нему в душу. Ни тебе, ни твоему брату там не место. Этот красивый кусок дорогого мяса — человек. И что-то не заметно, чтобы хоть кто-то это понимал. — Ты же понимаешь, какой вопрос напрашивается. — Ты же понимаешь, какой будет ответ? — Не представляю, зачем ты решил поговорить об этом. — Просто в качестве напоминания о том, что я здесь. Я все вижу, слышу и знаю. И ты можешь сколько угодно позиционировать меня как инфантильного, придурковатого директора, который не умеет считать свои сметы, но это не избавит тебя от всех тех проблем, что я сопровождаю. — Угрозы от Намикадзе. Это что-то новое. — Очередной альфа, который мнит себя партнером Мадары. Абсолютно ничего нового, — покачал головой Минато, чуть оскалившись в улыбке. — Забота близких — самое губительное явление. Сколько же зла делается из добрых и праведных побуждений. В поисках кого-то достойнее, чем ты сам, ты придешь однажды к тому, что оставишь его одиноким, брошенным и никому, кроме тебя не нужным. Об этом твоя забота? Звучит как приватизация, но разве не этим ты занимаешься столько лет? Твое имя из его рта итак срывается чаще, чем любое другое слово. — Я знаю, — осек Минато. — Как это связано с тем… В этот момент вернулся Мадара с двухметровым полотенцем на голове и плечах. Напряжение прочиталось с первого же вдоха, и речь не о феромонах. Кажется, он пропустил что-то важное. — Не прошло и полгода, — вбросил Мадара, направляясь к своей бутылке вина. Все эти напитки для детей сегодня мимо. — Да нет, — не согласился Минато. — Прошло. Ага. Значит настолько все серьезно. Вернувшись с бокалом, Мадара занял место рядом с Тобирамой, окинув сперва одного взглядом, потом другого. — Мальчики ссорятся? — Знакомятся, — поправил Минато. — Он в моих тапочках. Это предательство, солнце. — Какой кошмар, прости, я куплю ему новые, — наигранно ужаснулся Мадара и закурил. — Как прошло? Не чувствую того, чего требовал. — Я полностью в порядке, спасибо. — О чем все-таки был разговор? Мне жутко хочется поучаствовать. — О тапочках, — согласился с позицией Минато Тобирама, просто потому что прекрасно понимал все нестабильное состояние этого альфы. — Ну и о том, кто кому готовит чай. — У меня есть чай? — не поверил Мадара. — В доме работает система самообслуживания или обслуживания меня. Спор разрешен? — Он и не начинался, — заверил Тобирама. — Голову нормально вытирать не научили? — Мадара пригладил рубашку, на которой расплылась пара мокрых пятен. Ухватившись за один из свободных и сухих краев полотенца, он потянулся к белым волосам. Ну, это совсем кошмар какой-то. Забавно. Минато наблюдал за этой сценой молча, ощущая, что ему это нравится и жутко не нравится одновременно. Это какие-то мелкие проявления заботы по отношению к людям, которые нам нравятся. Они не просто спят. И тот факт, что он бывает тут часто, знает, где стоит баночка с кофе и носит его тапочки — мелочь по сравнению с тем, что Мадара делит с ним полотенце и беспокоится за его рубашку. Возможно, тут действительно стоило бы закрыть глаза на то, что яблоки с одного дерева упали, и этот Сенджу куда лучше. Но не хотелось. Впрочем, улыбка Мадары стоит гораздо больше, чем собственные нервы, а сейчас на то было похоже. — Успокоился? — спросил Тобирама, когда Мадара отстал с полотенцем. Шухер на голове немного напоминал стрижку Намикадзе. Попытка пригладить мокрые волосы не увенчалась успехом. — Сойдет. Ваше обсуждение закончилось тем, что оба остались без чая? Как много комментариев, так мало действий. Ты голодный? Вопрос к Минато, который отрицательно качнул головой. — Жаль, в холодильнике точно есть что-то, что тебе бы понравилось. — Возможно, чуть позже. В этом доме в принципе очень много вещей, которые мне нравятся, но, кажется, сейчас не самый подходящий момент. — Очень тонко, — кивнул Тобирама. — А впрочем, мне и вправду пора. — В химчистку позвонить не забудь, — попросил Мадара. — Я помню. — Так и что насчет среды? — Я позвоню, когда со всем разберусь. — Ты не разберешься до среды, — возразил омега. Тобирама положил ладони на плечи Мадары, прикоснувшись губами ко лбу запрокинутой головы. — Не надо во мне сомневаться. — Даже если сильно хочется? — Даже если. Мадара подцепил все же мужчину за галстук, чтобы оставить короткий поцелуй на губах. — До завтра, — и вернул внимание к Минато, который так и не определился — злиться ему на это или радостно сопереживать. На губах застыла улыбка, чуть искривленная в уголках. Тобирама скрылся где-то в прихожей, и уже через минуту в комнате повисла тишина. — Дай угадаю. Теперь он в курсе обо всем, что ты о нем думаешь? — Самую малость. Но ты, в отличие от него, скажешь мне прямо, чтобы я пошел нахер со своим мнением, поэтому, пожалуй, я так и сделаю. Только вот… И давно вы просто трахаетесь именно в таком формате? — В таком — это каком? Да, обычно у меня. Мне привычнее. Минато, хватит. Слушать очередной гипотетический план, который ты со скуки придумал, я не хочу. И ему это выкладывать тоже не надо. Мне чертовски хорошо сейчас живется. Удобно и комфортно. Можно все останется на своих местах без твоего супергеройского вмешательства? — Да я и не лезу, — вскинул руки Минато. — Просто дал понять, что если что, то у меня тоже есть зубы. — Где? Ни разу не видел. Ну-ка открой рот. Минато перегнулся через барную стойку, сложив на ней локти, и клацнул зубами, после чего не выдержал и все же засмеялся. — И как? Впечатлило? — А как ты думаешь? Ему, чтобы в постели впечатлиться, десятка нужна, а в повседневности я не представляю, что производит на него впечатление. Но я, по крайней мере, сказал, что ты мой, а Сенджу все могут идти лесом, — Минато мило тронул Мадару за нос. — Ему, конечно, это не понравилось, но он просто грозно смотрел на меня и сказал, что это не мое дело. Ничего удивительного, в принципе он прав. Но я-то знаю, что скоро двадцать четвертое, и в этом году ты согласишься стать моим супругом. — Уже в этом? Погоди… Мне не может исполниться тридцать. — Мне же как-то исполнилось. — Тебе всего тридцать? Нет, по-моему мне двадцать, а тебе сорок. Да, так больше похоже на правду. А теперь давай на шаг назад, — махнул руками Мадара. — Или мне придется тебя дезинфицировать. Я смотрю, хорошую омежку подцепил. — Сам в шоке, но да, в этот раз не пришлось брать количеством — получилось качеством. — И так просто отпустил? — не поверил Мадара. — Я говорю тебе, такой справочник — лучшая коллекция, которую можно начать собирать. — Как ты? — О нет, мой успех ты не повторишь. Что за омежка? Судя по всему, по его вине ты так долго собирался? — взгляд за окно, где уже давно потемнело. — Хорошенький, — согласился Минато. — Но повторять твой успех я не хочу. Я глупый, влюбленный на всю голову альфа, который вроде как решил, чего он хочет от своей жизни. — Омегу с 7.0? — вопрос прозвучал остро. Это порицание в паре слов физически прошлось по горлу, что даже захотелось сглотнуть. — Я все хотел тебе задать вопрос, но не предоставлялось возможности. Ты решил. Здорово. А с ним что? О, солнце, в тебя сложно не влюбиться. Но что ты будешь делать с пропастью между вами? Метка? Дети? Мы оба знаем одного альфу, который тоже решил, что это все не важно. Мда… плохой пример для подражания. Любовь — это, конечно, очень классно, но он не выдержит тебя, и что хуже, тебе не хватит его, сколько бы он ни старался. Минато опустил глаза в стойку, сверля ее взглядом так, что она в принципе была не против и треснуть. — Я уже говорил, что был бы рад, сложись все как-то иначе. Но… Я люблю его. Я все еще не до конца понимаю, что он чувствует по отношению ко мне. И, да, черт с ней — с этой меткой, черт с ними — с детьми. Столько способов сделать его счастливым, и я справлюсь с этим. Мне хватит морально, а больше и не нужно. Вот омега, с ума сойти какие баллы, о чем еще можно мечтать… Есть о чем. — Это все прекрасно, ты решил, тебе больше и не надо. Не мне говорить о том, что бывает, когда альфа сильно выше тебя по тональности. Я не знаю. Но едва ли это что-то желанное. 7.0 — звучит как приговор, но Минато не ощущал там заявленную категорию. Может ли быть так, что чем сильнее ты любишь человека, тем сильнее на тебя воздействуют его феромоны. Может ли В-категория ощущаться как А-категория просто потому что тебе необходим этот человек? Да, Минато сильно накрутился, но в том злосчастном туалете омега была явно с другим количеством баллов. — Не думаю, что в течку это будет проблемой. А в обычное время… я не знаю, как это работает, у меня никогда не было таких омег на долгосрочный период. А разово все относительно было в порядке всегда. Отъехать случайно можно и со своей категорией. Это уже мелочи. — Я не о вашем сексе. — Я умею держать себя в руках. Мадара звонко усмехнулся, опровергая этим жестом заявленное. Но спорить с ним бесполезно. Явно много думал об этом и пришел к чему-то неутешительному. — Ты просто сломаешь его однажды. Сломал бы… — Я все еще не сдался, так что… — Он сдался, — пожал плечами Мадара. — Это было весьма ожидаемо. Минато непонимающе смотрел на друга, мечтая, чтобы разговор сейчас был о чем угодно, только не о том, о чем он думал. Пожалуйста. Только не сейчас. — Он написал заявление? — осторожно спросил Минато. Пауза затянулась, по итогу которой Мадара медленно кивнул, давая Минато возможность осознать весь масштаб произошедшего. Это произошло часа четыре назад, примерно в тот момент, когда Минато развлекал снятую омежку. Отправить его по барам — отличная идея, но, кажется, совесть сожрет его за этот принятый правильный выбор. — Ты подписал? — в этом вопросе настолько отчетливо читалась претензия, что прошлась она почти пощечиной. Мадара прикрыл глаза, понимая, что разговор будет не простым. — Нет. Но я подпишу. Мне удалось уговорить его задержаться, чтобы поучаствовать в проекте с Фордом — это слишком хороший опыт, чтобы его упускать. Но до мероприятия он берет отпуск. После праздников я подпишу его заявление, если… — Ты не можешь просто… — Если ничего не изменится, — с нажимом договорил Мадара. — Успокойся, Богом тебя прошу. Твоих эмоций и так с головой хватает, чтобы он захлебнулся в твоем ни черта не позитивном внимании. И если ты кинешься сейчас разбираться с ним, я буду вынужден подписать это чертово заявление сразу же. Остынь. Минато закусил язык, но внутри все рвало и метало. Во-первых, детская обида на то, что вчера он обещал этого не делать. Во-вторых, та самая совесть, что сладко задремала после плюс-минус нейтрального разговора, снова очнулась от сна и вернулась к раздиранию легких. И в третьих, банальное понимание, что это будет конец — бесповоротный и окончательный. — У него сейчас очень тяжелый период. Он только вернулся из самой сложной командировки в своей жизни, как на него тут же повесили сложнейший проект, который был обязан провалиться стараниями этого идиотского наркомана. Но нет, он и тут справился, и я уверен, что согласие на такую фотосессию он дал прежде, чем понял, что сделал. Я видел фотографии… Минато, на подобного рода снимки и штатные модели не всегда идут. А у Итачи не было мечтой жизни засвеститься в коллекции Готье. А по итогу его начальник, человек, на которого он должен полагаться больше всего, его главная опора и поддержка… Я не буду продолжать эту мысль. Разумеется, он написал заявление. И, разумеется, он не откажется от этой идеи так просто. — Я поговорю с ним, — Минато уже вставал из-за стола, не представляя, что он будет делать, куда пойдет и как добьется этой беседы. Мадара больно вцепился в запястье друга. — Не всегда по горячему — это хорошая идея, — более чем настойчиво донес свою мысль Мадара, вынуждая сесть Минато обратно. — Я не понимаю, что ты делаешь с мальчишкой и зачем. Не любая любовь нам сдалась в этой жизни, но даже уже я начинаю сомневаться в искренности твоих чувств, представь, что происходит в его голове. Оставь его хотя бы на неделю — он порефлексирует, потом сходит на незабываемый прием. Никакого тебя, очень много мечты детства воплоти. Все, что ему сейчас нужно, так это ощутить себя в безопасности и в чистом виде почувствовать, насколько прекрасна его работа. Без тебя. Разговаривать с ним, приводить свои абсурдные аргументы и доводить его до истерики тебе можно лишь тогда, когда он официально не будет больше трудоустроен. И тогда делай что хочешь, уже ничего не потеряешь. Но сейчас тебе нужно оставить его в покое. Совсем. — Я не уверен… — Я уверен. Можешь. И будешь. Прекрасно прошла ночь, верно? Проведи так неделю, не знаю, чем-то займись, но не смей его трогать, чтобы не потонуло последнее, что держит его наплаву. Ты меня понял? Минато медленно кивнул. — Прекрасно. Выпьешь? — Да, — ошарашенно выдохнул Минато. Прекрасный день, просто великолепный, спасибо, черт возьми. Алкоголь — это враг, но сейчас для Итачи это был близкий старый знакомый, который знает всю его историю и готов молчаливо поддержать. А поддержка была нужна, но желательно неодушевленная, потому что можно по пальцам пересчитать людей, которые хотя бы поняли его, не то, что приняли. А претензий можно собирать огромные букеты, самые разные: от обоснованных до уникально абсурдных. Закрой глаза и ткни в любого — у каждого есть что сказать, и, конечно же, Итачи обязан выслушать. Сколько всего сказал бы ему Саске? Родители? Демьян? О, а Минато скорее всего окажется не в условном наклонении. Ему не нужно знать ничего, чтобы увешать Итачи с ног до головы обвинениями. Как ты мог? Нет, Итачи, ты же обещал, что не напишешь заявление, как ты мог? Не мог, не хотел, до последнего надеялся, что можно обойтись без крайних мер. Он искренне привязался к этой редакции, и это было то самое место, которому не жалко было бы посвятить труд всей своей жизни. Он мечтал работать тут со своих пятнадцати, он столько всего сделал, чтобы его увидели и приняли. А что в итоге? В итоге он предатель, который оставляет самое теплое и желанное место. Спасибо, дорогой наставник. Сколько ожиданий, сколько снятых по делу и без обещаний, сколько попыток запутать его насмерть. И, черт возьми, получилось. Недалеко от матраса валялись на полу разные бумажки, практически все медицинского содержания. Но самой главной из них там не было. Детское импульсивное желание разорвать ее взяло верх, словно если исчезнут доказательства, исчезнет и сама проблема. Но она никуда не денется, она внутри него, она плывет по его венам, огибает его органы и давит на шею, пульсирует и горит. А-категория. Снова. Даже считать не хотелось, какой огромный период жизни потрачен впустую. Он отчетливо помнил, какое облегчение испытал, когда анализы впервые показали заветное 8.4, и дальше все ниже и ниже, пока не осталась одна несчастная десятая балла вниз — и добро пожаловать в С-категорию. Последняя десятая всегда держится дольше всего и требует невообразимо много сил, терпения, смирения и прочих почти святых ресурсов. А теперь снова на проклятой категории, на которой он сидел дольше всего и ругал ее самыми последними словами. Ладонь погладила гладкую морду, привлекая к себе внимание. Люц места себе найти не мог, и пусть не двигался, глаза беспокойно сверлили Итачи. Чувствует, что что-то не в порядке. Да, солнце, не в порядке. Вердикт врача был хуже, чем судьи. — Я предупреждал Вас в прошлый раз. Это не системная ошибка, Итачи, это не какие-то запланированные качели. Вы целенаправленно шли к этому — других причин быть просто не может. — Я уволюсь. — Увольняйтесь. С головой своей что делать будете? — в голосе было и тепло, и сожаление, но фраза слишком ядовитая, чтобы принять ее спокойно. — То же, что и раньше. — Вы же понимаете, что RB-12 я Вам, при всем моем понимании, не выпишу. И если что-то осталось, Вам нельзя их больше употреблять. Давайте сейчас выдохнем, Вы напишете свое заявление, а через недельки две я снова Вас жду. Пока ничего не пьем, ведь у организма стресс. Если источник проблемы нейтрализован, то резких скачков не будет. Потом подберем Вам новый адаптивный курс, потому что «с места в карьер» сейчас не поможет. Итачи, я серьезно, Вам нельзя возвращаться на ваши препараты. Побочные эффекты будут куда серьезнее, чем эффект от лекарства, так что… Понимаете меня, так? — Понимаю. — И понимаете, что любой стресс, любые ваши нервы и срывы приведут Вас к девяти за пару дней. Так? — Я не… — Итачи. Правда, понимаете? — Да. — Я могу выписать Вам больничный, но Вам необходим покой на какое-то время. Потом вернемся к стабилизаторам. А пока витамины, диета, здоровый сон и минимум социальной активности. Возможно, просто вернемся к предыдущему препарату, помнится, у Вас была хорошая переносимость. — А если… — Об этом мы с Вами поговорим только в случае, если будет существовать такая необходимость. Поэтому сейчас выдохните, езжайте домой, побалуйте себя вкусным ужином и ложитесь спать пораньше. Время половина третьего ночи, Итачи все еще не спал, а вкусным ужином была бутылка вина. Теперь уже нет смысла беспокоиться о совмещении с курсами лекарств, вообще беспокоиться не о чем. На удивление, ни одного пропущенного звонка, да и гостей все еще не занесло. Ясно, конечно, откуда ноги растут и спасибо этим ногам. Тем не менее, обещание присутствовать на мероприятии было высокой платой, которую, так или иначе, придется заплатить. Потребности в больничном не возникло, Итачи получил свой отпуск и мог точно быть уверен, что никто, кроме самого Мадары и Минато, ничего не знает, что ему пока на руку. А дальше… А дальше новая редакция. Итачи уже знал, что ему многое не понравится, что это будет десятками, если не сотнями шагов назад. Мечты снова необходимо вернуть в формат колонки в журнале, а про развороты и прочие подарки судьбы можно забыть еще очень надолго. Оказывается, к хорошему привыкаешь не то, что быстро, даже незаметно. В какой момент он начал думать, что это естественно — находится на таком положении? Участие в главных проектах? Держи. Разворот? Да хоть два. Забавно. Как красиво одна мечта загубила другую. Просто поддался на сладкие сказки о жизни, где он личность, а любимое дело — источник заработка и причина просыпаться по утрам. Все в этой жизни стоит чего-то. И эта золотая вспышка обошлась ему в полтора балла. Звучный смешок. Сатан резко повернул голову на хозяина, пытаясь понять, хороший это знак или нет. Потрясающе. Минато выиграл. Выбрать омегу, который никак не может быть тебе парой, который настолько далеко по шкале тональности, что ни о какой форме отношений и речи быть не может… и вот, пожалуйста. Меньше, чем проклятые 1.5 разница. Хочешь — кусай, хочешь — оплодотворяй. Делай, что хочешь — все возможно. Просто прекрасно. Интересно, за такое вмешательство в чужую жизнь приготовлены бонусы в Аду? Глоток из бокала. — Кто хочет гулять? Сатан вскочил с места, принимаясь за ритуальные танцы и гарцуя вокруг матраса, Люц настороженно поднялся на лапы, все еще не веря, что с хозяином все хорошо. Неделя тянулась бесконечно долго. Ворох проблем получил новый уровень, когда Минато осознал, что Саске больше не в его команде. Разговаривать он не хотел, просто сухо отвечал по делу и уходил. Никаких улыбок, шуток, торговли и прочих чисто его фишек. Дейдара демонстративно прошелся по этажу, собрав всю омелу, которая еще даже не успела создать поле для взаимодействия. Причитая что-то про неадекватное начальство, он просто сгреб все веточки и исчез с сорок третьего, не появившись там больше ни разу. Значительно меньшая потеря, но объясниться хотелось бы и с Дейдарой. Несколько косых взглядов тех, кто не умеет сплетничать, не глядя на объект своего трепа. Минато даже как-то краем уха услышал, что все же изнасиловал Итачи. Ведь что еще могло бы толкнуть омегу на увольнение в настолько идеальных условиях работы? В общем, те, кто что-то слышали, что-то знали или что-то додумали, были категорически негативно настроены по отношению к уставшему директору, который просто хотел свой праздник, причем в двойном комплекте, так как Рождество следовало сразу за днем рождения лучшего друга, и немного спокойствия. Неделя на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты снова публичный мудак, и отвечать на это проще улыбкой. Да, случается, да, не удержался, вы видели те снимки? Самому тошно, но вопросов стало в разы меньше. Единственной, кто действительно смеялся, была Кушина, которая раз десять за час спросила: «Где ты и где он?». Эта зараза неосторожно брошенных фраз не забывает. Сочувствием к Итачи, на удивление, она совершенно не пропиталась. Мол, нет, то, что Минато не подарок — известный факт, но удивляться сложившейся ситуации — верх слабоумия. Минато снова решил не спорить. Клеймо залили чернилами, теперь это его память, храни и пользуйся как напоминанием. — Саске, ну хватит уже, — в очередной раз попросил Минато, когда секретарь молчаливо передал ему документы. — Простите? — задержавшись у двери, парень обернулся, натягивая на лицо маску искреннего недоумения. — Я не сделал с твоим братом абсолютно ничего, на что стоило бы так реагировать. — Да, я в курсе, — совершенно ровным тоном ответил он. — Нет, не в курсе. — Мистер Намикадзе, если я предпочитаю альф, еще не значит, что я не знаю, как это работает с омегами. Я Вас ни в чем не обвиняю. — Прекрасно, тогда… — Вы правда хотите поговорить со мной о чем-то подобном? Вы мой начальник, я буду врать Вам. Давайте не будем? Можно я просто пойду работать? Минато встал из-за стола, освобождая место, предлагая туда сесть Саске. Тот в свою очередь не удержался от короткого закатывания глаз и упал на диван, закинув ногу на ногу, а руки поверх в замок. — Сразу все точки над «i», — начал он чеканно. — Не надо рассказывать мне правдивую историю, я все прекрасно знаю. Мне доложили обо всех нюансах значительно раньше, чем Вы сами разобрались, что у Вас там произошло. Спасибо, что все гуляющие бредни — чушь собачья, но и не без благодарности за то, что они вообще есть. Минато облокотился о стол, сложив руки на груди, продолжая сверлить Саске взглядом. Какой маленький человек, а какая важная роль. Пережить обиды секретаря сможет каждый, но это его родной брат, было бы крайне нелепо еще и тут наделать ошибок. — Так если ты знаешь все, в чем еще проблема? Саске приоткрыл рот, но все же решил сдержать поток ругани в себе. — Серьезно? — Серьезно. — Он уволился, — процедил Саске. — Вы даже представить себе не можете, сколько всего он сделал, чтобы оказаться здесь, а в итоге — оно того не стоило. Что нужно было сделать, чтобы настолько его довести? Парочка неуместных поцелуев и лишнее прикосновение к заднице — не то, что довело бы его до увольнения. А значит… — Так все-таки знаешь или догадываешься? — перебил Минато. — Хорошо, давайте. Расскажите мне что-то, что… — Зачем? Твоя злость — единственное, что тебя успокаивает. А тебе хочется злиться. У тебя все предельно ясно, все роли распределены, и ты полон права вести себя как угодно. Удобно. — Это уже перебор, — Саске поднялся с места, но желание просто уйти прорвалось в словах. — Сперва я стаскиваю его с этого самого стола, потом наблюдаю, как Вы распускаете руки на Хэллоуин, дальше эта омежка на этом же, я полагаю, столе, затем звонок из Лос-Анджелеса. Теперь это. Что такого особенного в моем брате, что Вам настолько необходимо его довести? То, что он все еще не дал Вам? Из-за этого он должен потерять вообще все? — Тише, — предупредил Минато. — Во-первых, его не увольняли. Он не должен, он решился. Несколько разные вещи. Во-вторых… Ты серьезно считаешь, что такой формат взаимодействия рассчитан на одного участника? Я скорее поверю, теперь уже, по крайней мере, что я обманулся, чем в то, что был обманут. Но подумай еще несколько раз обо всем этом. Я ни разу ни к чему его не принуждал. И то, что произошло на той фотосессии… Мне жаль. Ты не представляешь, правда, не представляешь, насколько мне жаль. Не ты теряешь сейчас своего самого любимого сотрудника и расположение самого ценного. Поговори с Итачи. И если он соизволит поделиться всем, что каким-то образом умещается в его голове, возможно, я перестану быть настолько утрированным злом. Это, разумеется, не оправдывает мое поведение в том туалете, но так вроде и ты на меня не за это злишься. — Я знаю, насколько больным бывает мой брат, но… — Но я должен нести ответственность? — Да! — А не поэтому ли он решил уволиться? Я пытаюсь. Все еще. Саске заторможенно кивнул, потом качнул головой, отказываясь принимать эту информацию даже для пассивного обдумывания. — Не забудьте позвонить сегодня насчет весенних переводов. Осталось только Ваше согласование. И… Я не злюсь. Просто бесите. Оба. С этими словами он все же выскользнул из кабинета. Озвученная мысль была до ужаса логична. В столь долгой истории с таким откровенно дерьмовым финалом не может быть виноват только один. Во всяком случае, не там, где замешан Итачи, который все еще и половины ему не рассказал. Узнавать что-то от Дея, от девочек из модного, от самого рядового стаффа — и все еще не услышать ни слова от брата. Вот зараза. Минато прощен не был, но теперь желание разобраться было чуточку сильнее, чем просто желание злиться на самых очевидно виноватых. Без двух минут полночь Минато уже стоял на лестничной площадке, пытаясь балансировать и с пакетом, и с костюмом в чехле, что висел поперек руки, и с невероятно огромным букетом в руках. Сперва хотел тридцать, искал посимпатичнее, пообъемнее. В итоге решил не мелочиться, и сейчас даже примерно не представлял сколько их тут. Но пахли они куда сильнее, чем предложенный вариант с избитой сто одной. Оформление, разумеется, похоронное, поэтому черная упаковочная бумага и черная атласная лента. Можно было бы сказать, что выглядит стильно, но фокус явно был не на этом. За минуту до начала самого сумасшедшего дня Минато позвонил в дверь, рассчитывая, что примерно столько понадобится Мадаре, чтобы как следует выругаться, вылезти из-под пледика и доползти до прихожей, чтобы опять выругаться и открыть эту чертову дверь. Однажды Мадара откроет ему, будет весь такой из себя совершенный и готовый к ежегодной акции, но пока склероз не подводил. Поэтому когда дверь распахнулась, перед Минато предстало сонное и лохматое чудовище в своей серой майке и пижамных штанах. — Да господи, — Мадара скривился так, словно спросонья ему в глаза посветили фонариком. Впрочем, улыбка Минато вполне могла бы его заменить. Взгляд прошелся по розам — ничего более банального, видимо, на ум так и не пришлось. А вот что в пакете куда интереснее. — Если ты малость мне подыграешь, получится чуть лучше, чем в прошлый раз, — сообщил Минато. Мадара забрал у него костюм, который неторопливо повесил в прихожей, а после, так уж и быть, забрал букет. — Речь больше чем на три минуты? — Да. — Тогда я за сигаретами. — Ладно, управлюсь быстрее, стой, да ну стой же ты, — простонал вслед Минато, но Мадара уже скрылся в квартире. Пришлось недовольно закрыть за собой дверь, снять чертову обувь и столкнуться с ним в коридоре. — Я слушаю. — Ты невыносимая ведьма, — сообщил Минато, не удержавшись и все же заправив за ухо одну из прядей, что инициативно выбилась из общего месива на затылке. — Я забыл речь, придется импровизировать. — Я в тебя верю. Вдох. Минато улыбнулся, теплее, чем обычно, немного глупее, чем привык, но однозначно куда искреннее, чем сам от себя ожидал. — Столько лет прошло, а она все такая же, — еще одна попытка убрать прядь с лица. — Мне нужно сделать две важные вещи, и на сей раз так, чтобы это не закончилось слезами от смеха. Поэтому дай мне собраться с мыслями и использовать какой-нибудь крутой кинематографический прием. Мадара послушно кивнул, затягиваясь сигаретой. — Только не из «Красотки», ладно? — У тебя есть рояль? — Я про сказку. Но роялем определенно стоит обзавестись. Хорошая идея, Намикадзе. Так что там с двумя вещами? — Сегодня закончился твой срок годности как омеги… — Ну, ты, конечно, конченный романтик. — Согласен, новость печальная. Тебя больше не назовешь юношей, да и клише омежки при всем желании не приклеишь, хотя вот две минуты назад я бы точно справился. Но время как река — не воротишь назад. Бровь все больше скептично изгибалась, но Мадара решил, что даст Минато возможность выговориться. — И можно было бы пошутить про грядущую кончину, старость и серебро в твоих чудесных крашеных волосах. Однако правда в том, что никакие силы инквизиции не сделают тебя хотя бы на пару грамм менее роскошным. И я знаю, что когда тебе будет сорок, пятьдесят, когда от твоей десятки останется только память, ты все еще будешь самой роскошной омегой, которого мне мог показать этот свет. И я знаю, что я буду рядом, когда ты начнешь ныть о первых морщинках, увы, не после бессонных ночей со мной, а просто по факту возраста. Я буду рядом, когда ты перестанешь замечать, что твое ворчание уже не норма. Я буду рядом всегда, чтобы напомнить тебе, что ты всегда был и всегда будешь лучшим во всем: от кончиков ресниц до последнего написанного слова. Я рад, что однажды мне хватило наглости сесть за твою парту. Это одиннадцатый твой день рождения, одиннадцатый по счету раз, когда я желаю тебе терпения на меня и еще немножко на свои маленькие капризы. Что бы ни случилось, помни, что я рядом. Минато опустился на одно колено, доставая из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку с ювелирным изделием, которое обошлось ему в состояние. Дарить каждый год обручальное кольцо было бы странно, но смысл ведь в символике, верно? Сегодня оно обручальное, а завтра просто украшение для его рук. — Поэтому в одиннадцатый раз я прошу у тебя руки, в одиннадцатый раз обещаю, что буду тебе верным, буду любить тебя до последнего вздоха, буду оберегать тебя и все, что там дальше должно быть по списку. Мадара, ты выйдешь за меня? Без улыбки дальше было просто невозможно, небольшая пауза, пока Мадара рассматривал новый подарок, который, ну разумеется, был полностью в его вкусе. Вот что-что, а чем украшать пальцы своего главного редактора, Минато быстро запомнил. — Тронуло, — произнес он, приложив руку к груди. — Омега с закончившимся сроком годности очень хочет согласиться. Подожди минуту, я забыл, как тебе отказывать. Мадара приподнял голову, глядя в потолок, и наигранно проморгался. С ума сойти, а ведь этот альфа и вправду однажды сделает кому-то предложение подобное этому, услышит свое «да», и все будет романтично и красиво, как из книжки про любовь. — Нет, не помогло, — Мадара достал кольцо. — Я согласен. Минато не удержал смешка. — Это попытка избежать еще одну мою речь, полную сокрушения? — Ну, вот ты приходишь каждый раз, все время с иголочки, весь такой красивый, трогательный, что-то про любовь и сроки годности затираешь. Я же тоже не железный, — Мадара примерил кольцо на безымянном пальце. — Тем более, я вроде как обещал, что на тридцать не откажу тебе, а мое слово дорого, ты знаешь. Минато поднялся с колен, все еще улыбаясь, но уже не так уверенно. — В таком случае… — Да, завтра на мероприятии объявим о помолвке. — Что будешь делать с Тобирамой? — Он все поймет. — С Хаширамой? — Смешно. — А со мной? Мадара сложил руки на плечи альфы, прильнув ближе, потянувшись, словно за поцелуем. — Ты имеешь в виду прямо сейчас? Минато расслабленно сложил руки на талии омеги, смиренно глядя на него, словно прекрасно понимает все и знает каждое слово наперед. — Джейден будет в востороге, — вздохнул Минато, целуя Мадару в щеку, пока пальцы того были увлечены тем, чтобы переместить кольцо все же на указательный палец. Для безымянного оно было великовато, а на этот село как влитое. — Я говорил, что хочу его? — протянул Мадара, вытягивая руку выше к свету. То, что он все еще обнимает друга, который не менее естественно придерживает его за талию, никого не смущало. — Возможно, — протянул Минато, который просто нашел его в заметках. Вряд ли Мадара говорил об этом прямым текстом, но Минато привык записывать даже просто случайно скосившийся взгляд Мадары на какую-то вещь. Идеи подарков не бывают лишними. Не всегда, правда, получалось превратить в реальность весь список, но он старался, объясняя иногда, почему утро понедельника тоже праздник. — Спасибо. — Ждал меня? — Часов с десяти. — А я почти поверил, что ты удивлен. — Раздражен, скорее. — Так если с десяти, куда же ты спрятал все свои блестки? — Минато пропустил момент, когда они стали говорить настолько тихо. Мадара почти невинно пожал плечами, мол, а что поделать. К двенадцати же положено превращаться в тыкву, что за вопросы? — Боюсь, что если их будет слишком много, успеешь привыкнуть. А мне еще как минимум сутки тебя впечатлять. Так что сегодня исключительно натур продукт. Не нравится? — Знаешь же, что нравится, — закатил глаза Минато. — Позволишь мне еще немного поиздеваться над твоими ушами? У меня заготовлен первый тост. И второй. И еще парочка на случай, если первые не зайдут. — За здравие и упокой уже не актуально? Мадара убрал руки с плеч альфы с неохотой, которая пробежалась по всем чертам лица. А после вскинул ладони в сдающемся жесте, приглашая Минато последовать примеру. — Скучно. — С огнем играешь, Намикадзе, — нараспев предупредил Мадара. — Да. Одиннадцать лет. И все еще не проиграл. Мадара хмыкнул, опуская голову, чтобы осмотреть руки на своем теле. Какие мы сегодня контактные, ну надо же. А ведь если задуматься, то чем больше Итачи стал мелькать рядом, тем меньше было поводов напомнить Минато почему он всегда должен поднимать лапки вверх. Плохие идеи всегда рядом, всегда летают вокруг и ждут удачного момента, чтобы просочиться в голову и взять верх. Улыбка обнажила зубы. — Не без ожогов, — согласился Минато сразу же. — Но с кем не бывает, правда? — Давай свой тост, — Мадара запрокинул голову, пробегаясь пальцами по рукам вокруг тела, отпуская винные нотки в атмосферу вокруг. — Хотел что-то про здоровье твоих рук… — Минато прошелся взглядом по напряженной мышце на шее. — Но все не могу вспомнить, что именно. Кажется, придется импровизировать. — Ничего нового, — заключил Мадара. — Пойдем пить, а иначе мы дружно забудем, зачем ты здесь. — Я увлекся? — Чуть-чуть, — Мадара вернул голову в нормальное положение. — А у меня капризное настроение. Случается, когда тебе уже несколько минут тридцать. Пальцы зарылись в светлые волосы, перехватив пару прядей, чтобы ни то отвести голову подальше, ни то притянуть ближе. — Потанцуем сегодня? — Давно ты не приглашал меня на танец, — сощурил глаза Мадара. — Но я все еще помню, что ты любишь. — Неправда. — Правда. — Хорошо, правда, но для этого нужны блестки. — С каких пор? — Минато сделал шаг назад, увлекая Мадару за собой рукой, что все еще покоилась на талии. Музыку бы на фон, немного алкоголя в крови — и все в разы стало бы смешнее, глупее и естественнее. Но ничего из этого под рукой не было. — С тех пор, как я уже не юноша. — А ты закрой глаза и представь, что еще нет двенадцати. А лучше вообще представь, что завтра в универ, куда мы, разумеется, не пойдем, потому что Джонатан не хочет видеть нас на своей паре. И мы успешно пропустим весь чертов семестр и заберем лучшие отметки. А сегодня просто порадуемся, что никому в этом мире не нужны. И можно делать все, что угодно, — рука перехватила ладонь, увлекая в какой-то совсем уж странный беззвучный танец. — Не нужно оправдывать чьих-то ожиданий, не нужно пытаться быть лучше, нет никого, кто был бы выше или ниже нас. Завтра не будет экзамена, не будет приема, не будет вообще ничего. А сегодня у нас есть еще целая ночь впереди, несколько бутылочек твоего любимого и то, что вынуждает нас делить этот вечер на двоих. — Это один из тех тостов, что ты готовил? — Пожалуй, да. В моей голове звучало чуть менее пафосно, но так тоже сойдет. Нет, правда, закрой глаза. Давай же, — попросил Минато, останавливаясь, просто вынуждая идти на эту детскую глупость. Самое время учиться фантазировать. — Тебе девятнадцать, Мадара. Ты все еще наивно веришь, что я рядом просто потому что озабоченный на голову подросток, но все равно танцуешь со мной. — Ты не оставил простора для конкуренции, — улыбнулся Мадара, прекрасно помня то идиотское чувство. — Ну давай, сделай меня виноватым в том, что тебя боялись все вокруг. Это даже самую малость польстит. — Мне сделать вид, что я не знаю, что это ты едва не сломал челюсть Люку? — Никто ничего не докажет. — Ну конечно. А зачем? — Из вредности. Мадара засмеялся, пытаясь вынырнуть из чувства нежной ностальгии, что отдавала сталью на языке. Что-то в подобном чувстве делало больно. Абсолютно всегда, даже если речь только о хорошем. Открыть глаза было, наверное, не лучшей идеей. Потому что голубые глаза все это время смотрели на него, на то, как меняет оттенки улыбка, как становится младше, местами острее, местами нежнее. В юности Мадара был тем еще проклятием даже для самого себя. А Намикадзе рядом вообще не изменился и как тогда крутился рядом, парируя любое высказывание и улыбаясь вот так вот. Неловко. Мадара отвел взгляд, краем зрения заметив, что Минато сделал то же самое. Где там вино? Горло и вправду слегка пересохло, а открывать вечер нужно явно шаблоннее, чем то, что он навыдумывал на этот раз. — Я пойду поищу бокалы, — остановился Мадара, надавливая на руки вокруг талии, которые тут же отпустили. — Они разве не на каждом шагу? — Пришлось припрятать. Не всем же можно знать, что я алкоголик со стажем. Джейден заходил на днях. Он же все еще в Нью-Йорке. — О, черт. А вокруг ни одной рамочки с совместными фотографиями. Это проблема. Нужно организовать. — Семейное фото? Нет, Минато, ты мои правила знаешь. Только после свадьбы. — Ну, хотя бы маленькую. Чисто себе в портмоне убрать, — поддержал шутку Минато, следуя за именинником в желании помочь организовать что-то вроде ужина на двоих. — Напечатай что-то из имеющегося. — Лучше ту, где я размазанный или кривой? А, есть же еще где косой. — Не мои проблемы. Минато достал телефон, направляя камеру на себя и вылавливая Мадару за спиной. — Солнце… — позвал он, снимая кадр, когда Мадара обернулся. Ну, вот как он это делает. Случайный внезапный снимок, где Мадара лохматый и в помятой одежде, но он все равно выглядит так, словно несколько часов готовился к фотографии. — Это какая-то мистика. — Несанкционированная съемка? Потянет на хороший выговор, — Мадара расправился с бутылкой, разливая вино по бокалам. — Или сразу на дисциплинарку. — А может договоримся? — Может. Давай уже сюда свой второй тост. Звук фена (или даже нескольких) настойчиво намекал, что пора просыпаться, но было так лень. Минато прекрасно понимал, что слово за слово и завтрак снова перетечет в алкоголь, да и вообще ему пить еще ближайшие дня три без передышек. Но как же приятно было спать в этой кровати. М-м, снова кровать. Снова очень скудные кусочки воспоминаний о вечере и о том, как именно они засыпали. Простыни пропитаны его запахом, как парфюмом, который не выстираешь, не выветришь. Ласкающий, обнимающий, прижимающий к кровати, способный убедить в том, что просыпаться не нужно, просто фактом своего существования. Но нужно. Важный день, а за двадцать минут Минато тоже не соберется, даже если отчаянно попытается. Поэтому, сгребая под собой подушку, он все же заставил себя открыть глаза, чтобы поблуждать сонным взглядом по пустой комнате, залитой светом. Сколько раз он здесь просыпался? Немного на свете мест, где просыпаясь, ты не теряешься от того, что это не твоя комната. Эта спальня была родной, пусть и обязательной спутницей алкогольного вечера. Выбираться из тепла и уюта в мелко зудящую реальность можно только по очень уважительной причине. И наличие в этой реальности другого человека, который просто чем-то занимается — такое себе. К черту Форда. А вот вода — весьма себе повод. Добравшись до кухни, Минато опустошил разом половину графина. Мадара проплыл мимо в одном халате, с волосами, не осознавшими свое пространственное положение в атмосфере. Сухие — еще не значит готовые к тому, чтобы их видели. — С добрым воскрешением. — Твои орудия пыток и из Ада вернут, не то, что с кровати поднимут. Мадара, остановившийся позади альфы, не удержался и все же пробежался острыми пальцами по ребрам, вынудив дернуться. — Мои орудия пыток были при мне. А фен — это еще очень ласковый способ безболезненного подъема. Так что не ворчи, легко отделался. Еще бы пятнадцать минут сладкого сна, и… — И? — повернул голову Минато. — И минут через сорок подъедет машина, так что давай в темпе в душ, — хлопок по заднице. Минато проследил за удаляющимся омегой, что полпути стаскивал с волос полотенце. — А может ну его, этого Форда? Предложение не могло быть принято позитивно по огромному ряду причин, но озвученная показалась самой весомой: — Тогда для чего я сегодня все это делал? — указал он на голову. — Намикадзе, я уже второй час ими занимаюсь. Не чтобы порадовать твое фетишистское сердечко. Так что бегом давай. Минато даже в теории не представлял, сколько задействовано химии и масел уже, и сколько еще будет, но понимал, что это действительно весомый аргумент. Таблетка аспирина, утренний ленивый душ. Что-то делать с волосами не было ни желания, ни настроения, поэтому перепачканные гелем пальцы просто уложили пряди примерно в одном направлении. Замотавшись в полотенце, Минато вышел из ванной, с удовольствием понимая, что жизнь все же прекрасна. На барной стойке уже стоял бокал охлажденного вина, тело, распаренное горячей водой, приятно холодило, все вокруг какое-то предельно уютное. Мадара вышел из спальни, вынудив Минато поперхнуться алкоголем, а это всегда неприятно. Лицо Мадары недовольно исказилось. — Плохая реакция. Давай еще раз. А дело было много в чем. Во-первых… Белое? Ошарашенная восхищением улыбка все же перетекла в тихий смех. Образ Мадары всегда отдавал эпатажностью, оставаясь в рамках стиля, который тянул свои руки к классике. То, что было на нем сегодня, в целом соответствовало стандартам заявленного, если бы не цвет. Минато так сразу и не смог вспомнить, когда еще видел Мадару полностью в белом. Костюм из плотной ткани, почти по-бумажному сохраняющий форму. Минимум складок, только длинная ткань брюк, перетекающая в равномерный клеш. Жакет с азиатским стоячим воротом, что заканчивался где-то чуть ниже колена, рукава в свою очередь чуточку выше того же колена. Только строгие лаконичные линии от точеного плеча, вдоль рассеченного с внутренней стороны рукава, вдоль брюк. И тончайший минималистичный узор по ткани вдоль левой полы жакета, напоминающий прожилки белого мрамора. Волосы уложены лучше, чем после работы любого мастера. Перетекающие блики на глянцевых волосах приковывали к себе внимание, не позволяя отвернуться сразу же, какой бы ни была весомой причина. Как можно пить полночи, но при этом выглядеть настолько свежо? Никаких синяков, никаких складок, морщин или других дефектов на лице. Он просто идеален. Идеален. И он в белом. Время перейти ко второй причине, почему реакция на него была настолько ошеломительной. Привилегия Минато носить белое, в то время как Мадара в десяти случаях из десяти отдавал предпочтение черному. Кто знает, почему именно сегодня Минато решил, что хотел бы сыграть с Мадарой в дуэте, разделив предпочтения к цвету. В чехле его дожидался один из классических костюмов английского пошива, с той самой зауженной талией, что так нравилась Мадаре. Единственное, что было не как всегда, это цвет. Черный костюм, черная рубашка и черный галстук. Мадара вчера все же принял предложение? Потому что другой причины, почему они будут выглядеть сегодня практически как на церемонии, у Минато не было. С другой стороны, почему как? Мадара вряд ли на свадьбу наденет что-то тривиальное. Подобный образ более чем вписался бы в его понимание свадебного наряда. Белое же? Белое. Пошел к черту. — Я что-то забыл все-таки вчера. — Чувство собственного достоинства, гордость, совесть и моральные принципы. — Нет, это слишком много для одного вечера. — И все еще слишком мало на одного меня. — Чье творение? — кивнул Минато, подразумевая костюм. — Божье, — ответил Мадара, имея в виду себя. — Я знал, что тебе понравится. Не ожидал, что ты зальешь мне ковер вином, обычно этим занимаюсь я. — Откуда такое смелое решение? — Смелое? Смело было бы тебе претендовать на мои предпочтения, а не мне на твои. — Сетку? Я могу, — вытянул на носочек ногу Минато, едва удерживая полотенце, которое всех этих позирований не поняло. Мадара удовлетворенно хмыкнул. — Такой вариант тоже ничего. — Думаешь, кроме тебя кто-то оценит? — А меня уже мало? — Между нами затесался один очень неуместный мужчина, так что боюсь, разрешения спросить все же придется, — Минато ушел за своим костюмом. — В этот раз я замещаю Хашираму, а не Тобирама, а значит все вопросы ко мне. — Я про Форда. На мнение любого из Сенджу мне давно и прочно плевать, ты же знаешь. Но если такова будет воля именинника, я разденусь в любой момент. Минато вернулся в гостиную, заканчивая борьбу с галстуком. Мадара, сидящий за стойкой с сигаретой в руках, приложил ладонь к глазам, беззвучно смеясь. Ну, это просто невозможно. Их мозги работают абсолютно одинаково в одно и то же время. Чертовски иронично. — Я же говорю, мы все-таки забыли о чем-то, что было вчера. Но мне все нравится. Идем? Мадара соскользнул со своего места, хотя на самом деле просто встал, но ткань превращала любое движение во что-то более изящное и продолжительное. Тонкие длинные пальцы все же перевязали галстук так, как нравилось больше самому Мадаре. — Тост на утро у тебя тоже придуман? — Без сомнений. У Саске была вредная привычка совать в рот все, что попадается на глаза, чаще всего это была ручка. Шутки про Фрейда настолько утомили, что Саске мог бы уже выпустить сборник на этот счет. Отучаться от этой привычки, по его мнению, было довольно поздно. Да и сам за собой он замечал, что как только стабилизируется сексуальная жизнь, то все эти нервные действия сами испаряются. Но попробуй тут что-то стабилизировать, когда ты альфа 9.0 и все объекты, которые тебе кажутся привлекательными, шарахаются от тебя на милю. А те, что не шарахаются, пугают больше, чем атомная война. Изуна в последнее время стал мелькать все чаще. Больше ничего не говорил и уж тем более не делал, но одного взгляда хватало, чтобы испытать желание куда-нибудь деться и желательно насовсем. Бренность существования в том, что кто-то кого-то хочет, а второй откровенно против. Изуна косится на Саске, Саске на Наруто, Наруто на Хинату, а Хината, кажется, на Мей, но это не точно. Вот мимо пронесся Дейдара, разряженный как на подиум, словно презентовать будут сегодня его. Красный был ему к лицу. Красивая омега. Тоже все бегает от Сасори. Где-то тут уже должен был быть Минато, который активно делает вид, что бегает от Мадары, пока на самом деле от Мадары бегает генеральный директор. Не офис, а беговые дорожки, у которых нет конца и края. И это только верхушка сказочного леса, потому что чем ближе к корням, тем больше там живности, которая кого-то хочет, пока те, кого она хочет, хотят кого-то другого. Человек — создание забавное. Ручка выпала изо рта и укатилась куда-то под стол. Саске с приоткрытым ртом смотрел, как из лифта выходят те самые верхушки. То, что сегодня все будут словно только что с недели моды — очевидно, но эти двое, кажется, с другого мероприятия сбежали. Очевидно, что это чертов свадебный костюм. Немного стилизованный, конечно, но это, мать вашу, омежий свадебный костюм. Саске пытался сообразить, какого черта происходит, не отслеживая, кто и что ему говорит. И когда Мадара подошел к нему явно с вопросом, а позади, озирающийся по сторонам Минато с не наигранным удивлением так же приблизился к стойке, Саске не нашел ничего лучше, чем выпалить. — Мои поздравления. — Спасибо, — улыбнулся уголком губ Мадара. — Так и? — М-м? — Саске пробежался взглядом по столу, не нашел ни одного письма или записки с поручением, поэтому снова уставился на главного редактора. Невеста из древней Азии, что уже готовится к похоронам супруга. — Саске, — Минато щелкнул несколько раз почти перед лицом секретаря. — Да? — Цветы. Саске огляделся по сторонам, вспоминая, что утро началось предельно по-идиотски. Когда началась эта транспортировка всей флористики Нью-Йорка на сорок третий этаж, он чуть не поседел. Никакого адресата, писем или пояснений. Только одна записка — она была на одном из букетов с розами. — Я думаю, это все Вам, потому что… — Саске медленно кивнул. — День Рождения! Точно. Я как-то с этим всем мероприятием совсем забыл. Но курьеры сообщили, что это все от одного человека. Вот, здесь по-моему что-то написано. Саске выскочил из-за стойки, быстро притащив один из самых больших букетов. Мадара раскрыл записку, сразу же закрывая ее обратно. — Просто прекрасно, — выдохнул он. — Старший или младший? — спросил Минато, сложив руки на груди, стараясь не слишком сквозить недовольством. Весь этот ботанический сад, конечно, очень мило, но явно перебор. — Ты себе как-то очень странно представляешь наши взаимоотношения. — Значит, старший. И что ты будешь со всем этим делать? Мадара еще раз рассеянно прошел взглядом по всему холлу. Посчитать их было бы непростой задачей, но взгляд охватывал больше двух сотен точно. — Саске, а сколько их? — Четыреста девяносто два, — пожал плечами Саске, также осматривая эту роскошь, что станет сорняками через пару дней. — Там еще в Вашем кабинете часть, и мы закинули немного на студии, потому что тут было не пройти. Я сперва думал, что это к вечернему показу, но Сасори сказал, что ничего подобного не заказывали. В общем, я не знал, что с этим делать и решил дождаться Вас. Минато покосился на свои пальцы, пытаясь посчитать, почему именно это число и как-то не вышло. Это явно презент за десять лет. День Рождения, Рождество, Новый год, просто за то, что красивый. Там в любом случае какая-то другая логика. Мадара с легким отчаянием в глазах вздохнул и обернулся к Минато, решив, что об этом лучше не думать. Странный жест, безумно странный и ненормальный. Даже представить страшно, во сколько ему обошлась эта шутка. — Что написал хотя бы? — спросил Минато, откинув идею считать, там вышло что-то около букета в неделю за десять лет. — Извинился, что первый раз дарит цветы, — Мадара также сложил руки на груди, пальцами скептично подперев висок. — А… В первый раз у всех бывают сложности, ничего нового. Транспортируем куда-то? — Куда? — В издательстве огромное количество омег, которые не помнят, когда в последний раз получали цветы. Хотя бы не придется утилизировать самостоятельно через пару дней. О, а вот эти милые, я, пожалуй, себе заберу. Мадаре все эти сорняки разной степени сложности были не нужны, но отдавать все как-то было жалко. Объяснить бы Хашираме, как грамотно тратить деньги, раз уж захотел сделать приятно. — Кстати, с Днем Рождения Вас, — широко улыбнулся Саске. — А до этого ты поздравлял с помолвкой? — не удержался от шутки Минато. — А вы все-таки… — Как видишь, — мило пожал плечами Минато и, закусив губу, глянул на Мадару, который все еще слишком напряженно думал, уставившись перед собой, так или иначе, на кустарники, больше некуда. — Вау, — выдохнул Саске. — Тогда… я просто не знаю… нужно как-то… — Не нужно. Пока никто не в курсе. Оставим на вечер, хорошо? Пригласительные все разосланы? — Да, конечно. — Возьми у Орочимару списки всех омег и девушек нашего издательства и порадуй каждую цветочком, хорошо? И если возможно, нас не беспокоить до приезда мистера Форда. Только если начнется пожар, с остальными вопросами к Какаши. По рукам? — Да, разумеется. Тут с почтой пришли подарки. Для мистера Учиха и для Итачи. Я оставил их в кабинете Мадары, подумал, что Итачи он сам захочет передать, потому что если это сделаю я, то все, что там лежит, полетит на помойку, а мне кажется, что там моя годовая зарплата. — Итачи сегодня будет здесь? — осторожно переспросил Минато, чувствуя, как внутри перевернулось что-то живое. — Ну да. Они же договаривались о том, что он обязательно будет присутствовать на приеме. — Я имею в виду в офисе. — Он уже здесь, — медленно кивнул Саске. — Не знаю, где именно, на студийном, наверное. Нужно что-то передать? — Нет, — качнул головой Минато. — Не нужно. — Солнце, — протянул Мадара, обращаясь на удивление ни к другу, а секретарю, что кольнуло детской ревностью. — А как насчет того, чтобы вместо утреннего кофе доставить мне в кабинет бутылочку чего-нибудь вкусного из нашего бара? Рука пробежалась по плечу Минато, обнимая со спины, белый рукав костюма укрыл Минато почти полностью. — Шампанское? Мадара капризно скривился. — Вино, виски? — А давай и то, и другое, — кивнул Минато. — Зачем ты домогаешься меня настолько прилюдно? — почти прошипел Минато, чувствуя дыхание где-то около шеи. — Потому что хочу. Сегодня мой день, я могу позволить себе все, что угодно. И я собираюсь очень много капризничать. Зубы легонько укусили за ухо, а после Минато услышал мягкий смешок. Саске, не моргая, развернулся, интуитивно направляясь к лифту, как к месту, которое денет его куда-нибудь подальше. — А Итачи, да, пригласи ко мне, пожалуйста, — бросил вслед Мадара. — А ты веди себя послушно, хорошо? — Полезу трахать его прямо у тебя на столе, — чуть запрокинул голову Минато, чтобы увидеть лицо Мадары. — Я же больной ублюдок — мне положено чудить. — Ну нет, тройнички такого формата не сегодня. Если сильно хочется почудить, могу пригласить Тобираму. Обсудим все слабые места твоего бизнес-плана на следующий год, — когтистая рука прошлась по спине, переползая на живот. — С ним точно все в порядке. Мадара. Пожалуйста. — Пойдем в кабинет, — протянул Мадара, отступая на шаг, надавливая на пресс, где лежала рука. — Только если это угроза, — усмехнулся Минато, выворачиваясь из нежного захвата, обнимая друга за талию. Он невозможно прекрасен сегодня. Хотя… Он невозможно прекрасен всегда. Цветов в кабинете оказалось и вправду не мало, но все рабочие поверхности свободны, хоть на этом спасибо. Минато приземлился на свое любимое место на край стола, закинув ногу на ногу, пока Мадара занял место на кресле, изящно поправив волосы. В этот же момент в дверь коротко постучали. — Да, — ответил Мадара. По телу пробежалось нервное напряжение, но Минато не позволил себе даже секундной слабости. Улыбка не поменяла оттенка, так же, как и поза осталась спокойной и расслабленной. Глаза, изучавшие эту омегу часами в каждую свободную секунду, приметили изменения во внешности сразу же, но обработка полученных расхождений не подвела итог, что же именно поменялось. Итачи просто был отдохнувшим, а Минато просто соскучился. Видимо в этом все и дело. В отличие от всех участников вечернего приема, этот омега не пытался сделать что-то невозможное со своим внешним видом. Просто классический костюм под белую отглаженную рубашку, аккуратно подобранные в лаконичный хвост волосы — ничего лишнего. Но костюм сидел как-то… Как-то иначе. Словно Итачи впервые угадал с размером. У него есть талия, и она очень отчетливо видна, ну надо же. Омега замер на пороге, глядя поочередно на начальников. — Саске порой поражает своей оперативностью, — заключил Мадара. — Я у него на быстром наборе, — прокомментировал Итачи. — Вы хотели меня видеть? Минато понимал, что взгляд, которым он прямо сейчас травит Итачи — это не то, что легко терпеть или игнорировать, но парень успешно справлялся. Горло саднило от желания произнести вслух одну простую фразу: «Пойдем, поговорим». — Ты всегда желанный гость в этом кабинете, но на сей раз да, у меня есть причина. Только знать бы, куда Саске здесь все разложил. Минато наклонился, почти укладываясь на стол, чтобы заглянуть под него. — Нашел. Мадара чуть отъехал на кресле, позволяя Намикадзе достать несколько черных матовых пакетиков. Разумеется, не заглянуть внутрь было нельзя. Кружевная составляющая больше посмешила. Итачи не оценит, а вот Мадара — да. Взгляд выцепил кожаный ремешок. Жестокая шутка судьбы. Минато вернул пакетик Мадаре, беззвучно присвистнув. — Осторожнее, годовая зарплата Саске, — коварно произнес Минато. — Мистер Готье передавал тебе благодарность и свой восторг по результатам проделанной работы. Его оповестили обо всех нюансах прошедшей фотосессии, и он крайне счастлив, что ты не позволил проекту упасть в грязь лицом. Предлагал тебе сотрудничество, но я взял на себя ответственность за твой отказ. Внутри, разумеется, есть визитка, если будет желание, ты всегда можешь позвонить. Но что-то мне подсказало, что лучше не организовывать вам встречу. — Спасибо, — сдавленно ответил Итачи, бросив короткий взгляд на Минато и больно порезавшись об встречный. Снова все внимание на Мадару, который немного подвинул пакетик на столе, предлагая подойти и взять его. Взгляд с опаской. — Он не кусается, — заверил Мадара, вынудив Минато закатить глаза, ибо речь шла явно не о подарке. Неспешно подойдя к столу, Итачи взял в руки черную плотную бумагу, не торопясь заглядывать внутрь. — Я хотел бы лично поблагодарить тебя за смелость. Моя благодарность, разумеется, не будет только словесной. Кроме того, я написал тебе рекомендательное письмо. Заняться поисками нового рабочего места ты можешь уже завтра, но как мы и договаривались, заявление я подпишу сразу после праздников. Ты всегда можешь передумать, всегда можешь вернуться, я буду рад видеть тебя в наших рядах, как через неделю, так и через год. Минато запрокинул голову, глядя в потолок. Все эти речи напрягали до дрожания мышц в шее. И настроение самого Минато улавливалось даже без озона. — Я хотел бы попросить у Вас прощения, — позволил себе Итачи взгляд в сторону Минато, до которого не сразу дошло, что обращаются к нему. — И поблагодарить за то… — А можно мы не будем устраивать церемонию прощания? — не сдержался Минато, зло глянув на Итачи. — А можно ты рот закроешь? — с льдом в голосе произнес Мадара. — Как скажете, — опустил взгляд Итачи. — Что-то еще? — Да, хотел обсудить с тобой сегодняшний прием и весь спектр обязанностей, что я возлагаю на твои плечи. Дело в том, что… — Мы можем поговорить? — перебил Минато. Итачи неуверенно перевел взгляд с Мадары на Минато. Оставаться с ним наедине он не хотел. Да, было что сказать, да, попрощаться стоило, но не сейчас и не когда он снова на эмоциях. Почему нельзя просто по-человечески отнестись к ситуации? — Можем, — с лица испарилась вся невинность. — Я слушаю. Минато спустился со стола, оказываясь ближе, чем в полуметре. — Не здесь? — предположил Итачи. — Лучше Ваш кабинет? Парковка? Студийный туалет? Хлестануло больно, но Минато не стал на это реагировать — все предельно ясно, и другого отношения он банально не заслужил. Мадара откинулся в кресле, решая пока не влезать. Эта парочка, окруженная лезвиями обид, претензий и желаний смотрелась крайне театрально. А можно прямо сейчас «спешел бокс» с куриными крыльями? Такое шоу нужно заедать. — Хорошо, — кивнул Минато, покосился на Мадару и все же не выдержал, понимая, что эмоции снова берут верх. Он просто развернулся и вышел из кабинета, оставив обоих Учиха в неопределенном молчании. — Переходный возраст, — прокомментировал Мадара. — С ним такое случается. Итачи ошарашенно выдохнул, обернувшись на Мадару, словно тот может объяснить, что на этот раз сделано не так. — Он остынет и накатает тебе еще одно потрясающее письмо в портфолио, будь уверен. Не воспринимай это все серьезно. Он просто как ребенок, который очень не хочет терять то, к чему привязался, и вместо нормальных реакций, не придумал ничего лучше злости. Но это всегда проходит. — Я понимаю, — кивнул Итачи, все же присаживаясь на один из свободных стульев. — Ох, едва ли. Буду честным. Я рассчитывал на то, что ты можешь передумать после сегодняшнего дня, но теперь в это верю с большим трудом. Более того, полагаю, он все еще попытается поговорить с тобой. И это будут извинения, Итачи. Я представляю, насколько ты злишься, но прошу тебя, дай ему возможность выговорится. Отнесись к этому снисходительно, потому что так или иначе этот период будет важным для твоей жизни и через десять лет. Расходиться на такой ноте — плохая идея. Как минимум потому что он не успокоится, пока не донесет до тебя, что ему жаль, как максимум потому что отпустить эту редакцию ты сможешь лишь тогда, когда завершаться все актуальные дела. Чистая страница с этой блондинистой кляксой — проблема. Он смирится, уже почти смирился, просто ему нужны точки, как и тебе. Сеанс психотерапии в распорядке дня указан не был, поэтому Итачи чувствовал себя предельно некомфортно, выслушивая нотации, что строились на теплом дружеском чувстве, а не на объективности ситуации. Но правда в том, что Мадара хорошо знал Минато, да и сам Итачи не сомневался, что без последних разговоров не обойдется. Было за что попросить прощения, было за что сказать «спасибо», но совершенно не хотелось этих приватных бесед с нервным начальником, которому надо. Просто «надо», и черт разберет, что именно. — Ты похорошел, — заметил Мадара. Комплименты всегда хорошо влияют на людей, но не в этой ситуации. Итачи проглотил комментарий, любезно кивнув, вместо благодарностей. Похорошел. Какое слово интересное, берет свой корень от слова «хорошо», да? А что, блять, хорошего? Он поправился, причем весьма значительно. Казалось бы, что может сделать твое тело за какую-то жалкую неделю? Почти ничего. А вот гормоны могут многое. Держи плюс почти пять килограмм, причем не равномерно по всему телу, нет, что вы, омеге нужно подчеркнуть задницу, форму бедер, нужно же выглядеть сексуально. Спасибо. Кожа заблестела, иначе не скажешь, ушли все синяки под глазами, скулы самую малость скрылись под щеками, которые резко вспомнили, что и в румянец они могут. То, что волосы стали выглядеть лучше, пожалуй, единственный плюс всей этой катастрофы. Сегодня с утра пришлось ехать за новой одеждой, потому что старый костюм банально не сел по заднице. Так что во всем этом хорошего? Может то, что за эту неделю он набрал еще 0.2 балла. И это отразилось на самочувствии предельно гадко. Пару дней назад лихорадило, несколько раз вывернуло наизнанку, а вчера Итачи весь вечер нервно выламывал пальцы, убиваясь от мысли, что хочет трахаться. Вот так просто и банально. Это не похоже на те чувства, что кроют в течку, потому что голова чистая и свободная, физически все вообще в порядке, только хочется прикосновений, по ногам, рукам, спине, шее. Хотелось боли в ногах и прессе от усталости, нытья в шее и блядской одышки. Это не феномен чисел в тональности — это копеечка в выздоравливающий организм, который до этого просто не дружил с базовыми потребностями, не прося еды, секса, сна. А теперь ему постоянно чего-то хочется. И сейчас Итачи хотел холодный мятный чай. Постараемся не проводить ассоциации, просто жажда. Воды хватит, чтобы ее утолить. — Отоспался. В последнюю неделю было не до сна. Так что с сегодняшним вечером? — Да. По плану мероприятию должно было быть посвящено четыре статьи, но буквально вчера вечером я увидел в списке приглашенных новые имена. И я хочу доверить их досуг тебе. Они редко дают интервью, особенно в неформальной обстановке. Мне нужна статья их глазами, где весь материал дан добровольно. Если уложишься до увольнения — будет прекрасно, если нет, передашь всю работу Минато, но сегодня нужно получить их расположение и согласие на участие в этом проекте с затравочкой на следующий в марте. Джессика не очень ладит с Минато и не особо доверяет мне, но раз она почтит нас своим визитом со своей леди, думаю, у тебя есть все шансы. Итачи уверенно кивнул, радуясь, что вечер не придется проводить в компании начальства. — Прекрасно. Отчет можешь отправить хоть голосовым. Я вряд ли после приема буду в состоянии воспринимать серьезную информацию, но завтра первым делом хочу услышать о результатах. Так что напиши мне. И на этом, пожалуй, все. — С Днем Рождения, — тепло улыбнулся Итачи начальнику. — Да, спасибо. Могу я рассчитывать на твое присутствие на торжестве? Это бы мне очень польстило. — Не уверен, что это… — вздох. — Да. Конечно, да. Если что-то пойдет сильно не так, Итачи все поймут и простят, а отказывать сейчас было бы предельно некрасиво. Поэтому у него не было выбора, кроме как поблагодарить за приглашение. — Чудесно. Спасибо, Итачи. Не думай, что я не вижу, насколько ты выкладываешься каждую минуту. Эта черта принесет тебе головокружительный успех. — Спасибо. — Можешь идти. Официальная часть мероприятия была ровно такой по степени грандиозности, какой и обещала. Яркие вспышки лазерного шоу, тысячи брызг и мигающих изображений, мелькающий белый свет от фотокамер и нескончаемый поток красивых людей. Начиная моделями, где каждый — это маленькое произведение искусства, заканчивая гостями. И вот сейчас и все краски одежды работников, вроде Дейдары, смотрелись уместно. Но Мадара все еще выделялся больше остальных в своем стилизованно азиатском наряде, что не раз вызвал улыбку и шутку о свадьбе. Том Форд приветствовал гостей радушно, толкнув фэнтезийно красивую речь перед началом самой презентации, в которой омеги ступили в ванны с рябящей неоновой подсветкой. Каждое их движение, сопровождающееся брызгами и струями воды, сияющими изнутри, завораживало, воссоздавая все ощущения от парфюма, что берут свое начало под кожей. Смотреть на все это было чертовски холодно и ровно настолько же восхитительно. А восторг греет ничуть не хуже меха. Мадара с бокалом в руке безотрывно смотрел на постановку, в глубине души радуясь, что в кои-то веке все прошло гладко от самого начала до самого конца. Верно говорят, хочешь сделать что-то хорошо — делай это сам. Правда, по большей части, это правило распространяется на работу. — Мне холодно на них смотреть, — прокомментировал Минато, опустошая бокал, который отставил на ближайший поднос проходящего мимо официанта. Как-то рано они начали выпивать сегодня, и уже сейчас, пусть и полностью на твердо стоящих ногах, Минато все же ощущал игривую слабость, которая пока спокойно наблюдала со стороны и ждала момента для инициативы. — Искусство — это всегда жертвы. — Чужие. Хотя не уверен, что хотел бы увидеть Тома в одной из этих ванн, — покачал головой Минато с улыбкой. Взгляд мельком выловил Тобираму, который все с такой же однообразной миной наблюдал за шоу, что явно было готово свернуться в ближайшие пару минут. А ведь Мадара мог бы проводить этот вечер с ним, но парой заявлены сегодня они вдвоем, и это вышло как-то непреднамеренно. Просто костюм жениха и невесты, просто Минато вовремя взял Мадару под локоть, просто с этой стороны ракурс намного лучше. И вот уже почти час они улыбались и приветствовали каких-то общих знакомых вдвоем. Комплиментов Мадара собрал почти столько же, сколько соберет этот проект после выпуска номера. И отчего-то Минато льстило это внимание даже больше, чем Мадаре. Да, он прекрасен, да, это свадебный костюм — мы помолвлены. Конечно шутка, но кто знает, сколько в ней от правды? Поздравления, пожелания, внимание — сколько же людей норовили задержаться рядом чуть подольше, и какое же удовольствие доставляла возможность красть Мадару от этих людей, просто потому что можно. — Тебя порвут на маленькие сувениры скоро, — почти не шевеля губами, застывшими в широкой улыбке, протянул Минато. — Так охраняй лучше. Иначе зачем ты здесь? — Выполняю роль твоей сумочной собачки. Очень милое дополнение к образу. Мадара перехватил по пути еще один бокал, получилось почти с танцевальным разворотом, и повернулся лицом к Минато, игриво приподняв брови. — А как же вариант с женихом? — О, Катрисс, — протянул Минато, привлекая внимание Мадары к леди за его спиной. — Я уж думал, сегодня не увидимся. — О да, здесь легко потеряться. Мадара, — распахнула она глаза. — Роскошь воплоти. Как можно смотреть на подиумы, когда тут такое перед глазами? — А ты думаешь, почему я пропустил все шоу? — усмехнулся Минато. — Если это попытка засмущать меня, то без шансов, — отмахнулся Мадара. — Уже не в том возрасте. — Тот возраст тебя и не ждет. К слову, с днем рождения. Как любопытно совпало! — Воистину. С антихристом тоже любопытно совпало. Мадара медленно перевел взгляд на Минато, который невинно приподнял плечи. Против правды не попрешь. — Я любя, — не менее милый прищур. — Вы удивительно красивая пара, — заверила Катрисс, заговорщицки глянув на каждого по очереди. — Как много сил прикладывается, чтобы слышать эту фразу каждый год. — Терпения, например? — не удержался от шутки Минато. Мадара, не глядя на друга, протянул руку, отбирая у него бокал. — Ты уже успела пообщаться с Мистером Фордом? — Вот пытаюсь найти удачный момент, чтобы украсть его внимание. Эмоции через край, так хочется поделиться. Но слова — такой нудный способ это объяснить. Думаю, буду выглядеть крайне глупо. — Кажется, сейчас отличный момент, чтобы предпринять попытку, — кивнул в сторону главного гостя Минато, тот в это время как раз смеялся около одного из фонтанов, слушая какую-то речь незнакомого, но явно представительного приглашенного. — От тебя услышать комплимент — всегда очень лестно, поэтому не беспокойся, — заверил Мадара. — И обязательно упомяни последних моделей, он вложил в них все свое сердце. — Обязательно, — махнула пальцами на прощание девушка, скрываясь среди гостей. — Я больше не пью? — почти грустно спросил Минато и тут же получил свой бокал обратно. — Пить можешь сколько угодно, а вот болтать стоит поменьше. Сумочные собачки обычно молчаливые. — Я генно-модифицированный эксклюзив. Еще парочка однотипных фраз и начну засыпать со скуки. Есть идея. — Внимательно слушаю, — обернулся Мадара, прекрасно зная, что сейчас будет какой-то бред, но поддержать его уже и самому жизненно необходимо, иначе скоро трезветь начнет от однообразия. Рука ощутила тепло несколько запоздало из-за слоев одежды. Мадара обернулся, чтобы понять, кто решил потревожить его на сей раз с поздравлениями и, очевидно, новой порцией теплых и ласковых. И обжегся о внимательный взгляд карих глаз, что гулял по его наряду, как по обнаженному телу. — Не перестаешь удивлять, — прокомментировал Хаширама. Минато, который хотел бы беззвучно присвистнуть, как-то смешно прокомментировать ситуацию, испытал только боль в зубах от всей едкой неестественности ситуации. — Мне казалось, ты возвращаешься не сегодня, — проморгался Мадара, ощущая, как холод расползается изнутри. Неуютное чувство, словно все вокруг такое постановочное, созданное, чтобы отвлечь внимание. И отвлекло. Последние две недели только и делало, что отвлекало от мыслей, которые нужно было поставить на медленный огонь и как следует проварить. Но Мадара предпочел заморозить и приготовить, когда будет потребность. Потребность есть сейчас, а вот на разморозку времени не осталось. На Хашираму смотреть было странно, словно не совсем разрешено кем-то или чем-то. Вот он говорит что-то крайне возвышенное, вот сбегает под покровом утра и исчезает из жизни, забирая ощущение реальности происходящего. И вот, как ни в чем не бывало, возвращается и смотрит так, как не стоило бы. Вообще-то всегда так смотрел, но чуть более скрытно что ли. А сейчас неуютно просто от внимательности взгляда. — Да, было что-то такое в планах, но появилась возможность все же поприсутствовать. Как можно было ее упустить и не увидеть тебя… Выглядишь готовым для похищения. — Гаф, — больше выдохнул, чем сказал вслух Минато, допивая содержимое уже черт знает какого бокала. — Что ж, раз мои полномочия на этом окончены, я думаю, мне стоит порадовать своей компанией еще полсотни человек. Хаширама учтиво кивнул Минато, соглашаясь с тем, что идея здравая. А вот Мадара этому побегу был не особо рад. Не то чтобы не скучал… Хотя нет, не скучал, потому что не думал, не успел. Скорее, не то чтобы Мадара не был рад видеть Хашираму, но оставаться наедине и говорить о чем-то не настолько абстрактном как выставка и качество алкоголя — идея пугающая. О чем? Зачем? Просто делать вид, что все как всегда. Да, именно этим он и займется, но все, начиная взглядом, уже не как всегда. А можно отложить еще на пару дней, пожалуйста? На правах именинника. Рука на талии показалась горячей, а губы, коснувшиеся виска, и вовсе раскаленным железом. След на коже горел еще несколько минут, словно там что-то осталось, и все сейчас только и будут делать, что пялиться. — Я так понимаю, отпуск пошел на пользу? — улыбнулся ему Мадара, стараясь не фокусироваться на беспокойном чувстве внутри. — Так заметно? — Нет, скорее чувствую. Минато в это время, успев сделать всего пару шагов, наблюдал за сценой, что развернется через три… две… одну… Потому что Тобирама также с бокалом в руке приближался к новой паре вечера. Сенджу-Барбара. Беспощадная и без заявочки на конец. В новых сериях Рикардо узнает, что его Изабелла танцует с Педру: кровь, табак, лед и что-то с погребением в холодную лесную землю. Минато мог бы просто наблюдать, но интуиция подсказала, что быть лишним сейчас будет куда уместнее. — Весь вечер не мог оторвать глаз от твоего галстука, — прокомментировал Минато, чуть тормознув Тобираму. — Что? — Тут так принято. Сначала комплименты, потом мнение о вечере, о вине, — помахал он бокалом. — А потом на поиски Мистера Форда. Мадара, стоящий буквально в трех шагах, обернулся, услышав знакомые голоса. Черт. Кое-что он все же упустил в суматохе минувших будней. Он должен был кое-что объяснить Тобираме до того, как этот момент наступит — без полутонов и подтекстов. А сейчас, если грамотно не отследить ход разговора, может произойти очень некрасивая ситуация. Тобирама, проигнорировав бредни Намикадзе, сделал еще несколько шагов навстречу паре. — Брат, — короткий кивок. Хаширама кивнул в ответ. — Весь вечер не мог выкроить минуту, чтобы сказать тебе о том, что образ хозяина вечера тебе к лицу. Мадара так же кивнул в благодарность, понимая, что короткий комплимент собрал в себе гораздо больше определений, чем сотни до этого. — Ты, помнится, должен был вернуться завтра, — на секунду задумавшись, произнес Тобирама. Хаширама тепло засмеялся, все еще не убирая руку с талии Мадары. — Да, планировалось именно так. Но я поймал удачу. — Все, наконец, разрешилось? — Да, и весьма успешно. Слишком много понимания всего того, что ни Минато, ни Мадара не понимали. Одна короткая переглядка. Что происходит? — В таком случае, мои поздравления, — неуверенный взгляд на Мадару, но тот кажется не в курсе. — Могу я скрыться на минуту? — спросил Мадара, выскальзывая из-под руки. — Только с возвратом из рук в руки. Здесь слишком много людей, которым ты также нужен на несколько минут, а минуты, к сожалению, не бесконечны. — Это жадность? — удивился Тобирама. — В том числе, — согласился Хаширама. — Он сегодня именинник, так что покушений будет много. С некоторыми вещами лучше смириться. — А некоторые советы лучше оставить без внимания, — все с той же нотой доброжелательности ответ. Мадара, вроде все еще нервный и холодны изнутри, вдруг осознал, что все еще в зоне комфорта, где он снова наделен ролью вещи. А может ну их обоих к черту, и пойти пить с Намикадзе? Вон какой грустный стоит в стороне, ментально кусая ногти. — Сегодня никак нельзя оставить хоть кого-то без внимания, — заверил Мадара, положив ладонь на грудь Хаширамы. — Несколько минут это все точно подождет, а может и больше, я абсолютно не хочу о работе. Виски отменный. Рекомендую. И развернувшись, Мадара направился куда-то в сторону, оставив Тобираму позади себя, зная, что он пойдет следом. Минато подошел к Хашираме, цедя свой алкоголь, многозначительно глядя вслед удаляющимся. — Неприятное чувство, правда? — Не представляю о чем речь. — Как же я рад, — прикрыл глаза Минато, — что все-таки представляешь. У него особенный день. Не грузи его, пожалуйста. Хотя бы сегодня. Посмотри на его приподнятое настроение, это работа ни одного дня. — Я не совсем… — Жаль. Это значительно бы упростило жизнь. Особенно ему. И это не совет, чтобы прислушиваться к нему или нет. Это чертовски горькая правда. Выглядишь посвежевшим. — Минато, — с опасной, но все еще теплой усмешкой улыбнулся Хаширама. — Ты хочешь мне что-то сказать? — О, как много я хочу тебе сказать. Если бы только это имело смысл. Выпей, — посоветовал Минато. — Слишком много напряжения на один квадратный метр. А его и без тебя было достаточно. И не утруждая себя продолжением разговора, Минато ушел в другую сторону, скитаться между разряженных тел, чтобы выцепить себе пару для продуктивного диалога. Хаширама смотрел ему в след еще почти минуту, пытаясь придать хоть какой-то конкретики этому обвиняющему во всех смертных грехах тону. В последнее время Минато воспринимался слишком простой и привычной неотъемлемой частью Мадары. Отношение самого Учиха сказывалось, заражая непосредственным и простым чувством принятия этого человека таким, какой он есть. Хаширама настолько в это поверил, что как-то успел забыть, что Минато острый, с кучей ядовитых шипов, абсолютно на постоянной основе негативно настроенный против целого мира, построенного вокруг него самого и Мадары, что уютно стоит за плечом. Он будет кусаться. Это должно было быть очевидным, но почему-то не было. Но это слишком второстепенная проблема, чтобы тратить время на ее обдумывание. Пальцы Мадары гуляли по тонкому шву у горла костюма. Сейчас будет что-то не вполне естественное и едва ли приятное. Многое нужно сказать самому, многое услышать, и все принять с тем же выражением лица. Это всегда самое сложное — сохранять лицо. Мадара обернулся с улыбкой, возможно, визуально чуть более расслабленной, чем она была на самом деле. — Хотел бы сказать, что тяжела доля главного редактора, но мы все знаем, что это не так. — Ты зря беспокоился. Вечер прошел прекрасно. — О, ты думаешь, меня волновала официальная часть? Вечер только начался. Кто знает, что будет утром. Тогда и будем судить, хорошо? — Мадара неуютно сложил руки на груди, понимая, что выбора у него особо нет, и нужно начать что-то говорить. — Наверное, с моей стороны… — Я знаю, — спокойно кивнул Тобирама. — Возможно, ты хорошая головоломка, с которой мало кому по силам справиться, но своего брата я знаю гораздо лучше, чем может показаться. Я вижу. Вино отчего-то стало ощущаться значительно сильнее, даже его вкус на языке. Мадара спокойно кивнул, соглашаясь со всеми мыслями человека напротив. — Есть ли вопрос, на который я должен ответить? — спросил Мадара, желая поставить хоть какую-то метафоричную точку. Тобирама недоверчиво покачал головой, словно сам вопрос был абсурдным. — Его не было изначально, почему бы он должен был появиться? — наклон головы. — Ты очень напряжен сегодня, а ведь это твой день. Не нагружай себя дополнительными проблемами, потому что кроме тебя никто больше этим не занимается. — Я могу рассчитывать, что увижу тебя вечером в менее формальной обстановке? — Ночью? — Полагаю, что так. — Да, пропускать твое торжество я не планировал. — Это радует, — кивнул Мадара, все еще ощущая себя предельно не в своей тарелке. Все ясно и просто, абсолютно по-взрослому, но как же по-идиотски коряво. — У Намикадзе идея фикс донести до всех, что с тобой шутки плохи? — не удержался от вопроса с полуулыбкой Тобирама. Мадара обернулся, чтобы как раз увидеть, как с коротким закатыванием глаз Минато оставляет Хашираму одного в недоумении. Да что с тобой не так? — Сезонное обострение. — Он знает? Мадара медленно покачал головой, вновь чувствуя уколы вины изнутри. Тобирама понимающе кивнул. — Возможно, это к лучшему. Я понимаю твое желание поговорить, но мне кажется, момент выбран не очень подходящий. Ты все еще центр внимания, и не стоит покидать своего места до официального окончания. — Да, ты прав. Просто хотел удостовериться, что все в порядке, — спокойно кивнул Мадара. — Как и всегда. Мне нужно еще кое с кем повидаться, прежде чем и мои руки будут развязаны на сегодня. Поэтому, — кивок заменяющий поклон. — Тебе идет белый. — Как и тебе, — чуть острее улыбнулся Мадара, и, проводив взглядом удаляющегося альфу, набрал в грудь побольше воздуха. Слишком сложный день, чтобы просто его пережить. Где чертов официант? Пора переходить с этого компота на что-то покрепче, иначе нервы просто не выдержат. Нервишки шалили, но объективной причины пока не находили, а потому Минато ничего не оставалось, кроме как выпить еще и найти способ расслабиться. Еще несколько заинтересованных гостей, абсолютно поверхностные и неинтересные разговоры. Душа просила азарта. А здесь есть хоть кто-то, кто ненавидит его и не хочет говорить, но лишен права выбора? Он же наверняка в контрах тут хоть с кем-то. Взгляд перехватил голубое платье и до ужаса знакомый блонд, подобранный на голове черт знает как, что наверняка последний писк моды, настолько тихий, что его никто и не услышал. Джессика. А почему Минато был не в курсе, что она тоже приглашена? Вальяжной походкой с обновленным бокалом, он уже хотел было приобнять ее за плечо и очень сладко поприветствовать, как именно в этот момент глаза поймали еще одну фигуру, одиноко сидящую на краю одной из фонтанообразных ванн. Итачи выглядел чертовски забитым, уставшим и неуместным в свете этих ярких вспышек и блесток. Это его последний вечер, а он даже сейчас не может расслабиться, хотя если вспомнить события осени, он так рвался до подобных раундов, чтобы наработать связи. Возможно, Минато перестарался не только на личном. Он устал. Крайне любопытно, что Мадара доверил ему сегодня? Вряд ли просто шляться между фигур, облаченных в золото. Джессика пропала с горизонта, но еще за мгновение "до" Минато решил, что ему это не особо-то и интересно. Поэтому неторопливо он приблизился к парню, присаживаясь рядом. Итачи искоса глянул на начальника, но даже головы не повернул. Минато хотел сказать столько всего, а сейчас не осталось ни слова, что уж говорить о первом и самом главном, которое поведет за собой любую мысль. — Мне жаль, что так вышло, — в итоге произнес он, продолжая смотреть на бокал. Итачи беззвучно усмехнулся. Иронично, что именно этой фразы, слово в слово, он и ждал. — Я знаю, — кивнул Итачи. — Мне тоже. Но не сказал бы, что был другой вариант. — Парочка точно была. — Не знаю, о какой парочке речь, я при всем желании другого исхода не придумаю. Это сейчас не обвинения, все, что я думаю на этот счет, вы и так знаете. Просто подытожил. И все равно спасибо. Это был незабываемый опыт. — Даже сейчас на Вы? — усмехнулся Минато, отпивая из бокала. — Можно считать, что уже даже не коллеги. Твое право, настаивать больше не буду. — Да, было бы лишним. — Шпионишь за Джесс? — прищурил глаза Минато. — М? Нет. Мы уже с ней все обсудили. Они будут во вторник и даже вроде как не против работать с тобой. Не без «но», но это уже мелочи. — Значит, на сегодня ты полностью свободен? — Ровно настолько же, насколько всегда. Меня все еще дома ждут дети, и я все еще не готов тратить ни минуты на то, чтобы быть где-то просто так. — Снова торгуешься? — не сдержал улыбки Минато. — Я никогда не торговался, Минато, — Итачи тихо засмеялся, глядя на мужчину глазами полного недоверия. — Я никогда ни на что не соглашался. Я не хочу выставить себя сейчас совершенно невинной жертвой, я знаю, что сам во многом облажался. Плохая идея — выпивать с начальником. С альфой. Плохая идея играть в азартные игры и предлагать желания. Плохая идея поддаваться в надежде, что если я приму нужную тебе роль, ты успокоишься. Но я, правда, не знал, как мне себя повести, чтобы минимизировать ущерб от всего, что ты успел придумать. Я… Я много раз был не прав. Но сколько бы лишнего я ни сказал, как бы я тебя ни путал, я все еще не заслуживаю оставаться без права выбора. А ты его не слышал, не слышишь и не услышал бы. Мне не нужно это все, никогда не было нужно. Я, правда, невыносимо устал. И у меня нет потребности в том, чтобы слушать извинения, самые весомые на свете оправдания, что угодно. Просто, пожалуйста, можно я сегодня уеду домой, и это все закончится? Я не злюсь, не обижаюсь, ничего подобного. Я просто устал. Я прощаю, никаких обид, вообще ничего. Все в порядке. Минато прикрыл глаза, пытаясь поверить хоть в одно из этих утверждений. Но все звучало откровенно плохо, что-то не склеивалось ни какими словами, но в каком месте ломалось, он все еще не мог понять. — Все не в порядке, — вздохнул Минато. — Господи, не начинай. — То есть… ты серьезно? — пораженный выдох. — Все это время я был гнусным начальником, что достает омегу, который не знает, куда деться и насколько паникует, что просто в попытке бегства идет на безумные вещи, лишь бы… Как ты сказал? Минимизировать ущерб от того, что я на воображал? Итачи стиснул зубы, разочарованно понимая, что к черту теплые ноты прощания. — Безумные вещи? Что безумного я сделал? Ну, кроме того, что продолжал быть рядом с альфой, что по камешку разбирал твою тональность. — Я никогда не лишал тебя права выбора… — Минато закусил губу, понимая, что это уже ложь, учитывая сцену, развернувшуюся в туалете. — Это другое, Итачи. Вернее нет, не другое, но… Минато засмеялся, запуская ладонь в волосы. А это все. Все эти темы с около «нет выбора» и прочее резко получили самую крепкую под собой опору — факт, что Минато может сорваться. И он сорвался. Итачи не перебивал, понимая, что в этой голове все и вправду сильно запуталось, а в какой-то момент еще и затянулось, только, господи, почему он должен быть хоть как-то причастен к попытке развязать этот клубок мыслей? — Я все равно ничего не исправлю и пытаться не буду. Но все же… — уверенный взгляд на Итачи. — С тобой слишком легко начать сходить с ума. Итачи более чем показательно закатил глаза, поднимаясь с края ванны, просто чтобы закончить этот идиотский, совершенно ничего не несущий за собой разговор. Влюбленность — не главная отмазка для любой катастрофы, но все же, если это конец, Минато вдруг резко захотел быть понятым. Не принятым, но просто понятым. Не начальником, что сорвался на развратно одетую омегу, а человеком, который просто переполнен чувствами, которые вырываются из него неправильными действиями, за которые ему правда стыдно. Но просто запомниться тем, кто был по-глупому влюблен и все испортил, а не очередным придурочным альфой. Поэтому Минато сам не успел отследить, как его рука поймала запястье омеги, пытаясь его удержать. Как легко забыть, что Итачи весит как пушинка. Пушинка, которая, не устояв на ногах, полетела обратно, но не на свое место, а на Минато, сшибая его с устойчивого положения. Холодная вода укрыла с головой, обожгла легкие и вырвалась кашлем, когда Минато все же смог подставить локоть, чтобы хотя бы головой вынырнуть из этого ледяного Ада. Итачи, что упал на него, умудрился сам окунуться лицом, вымочив всю одежду на себе, только наглотаться не успел. — Я проклят, — выдохнул Минато, а после все же засмеялся. Совершенно не весело. Итачи дрожащими руками перехватил край ванной, поднимаясь на ноги, вышагивая за предел кафельного сооружения. Вокруг столько взглядов, причем кто-то смотрел со смехом, кто-то с почти неприязнью, словно фрики снова пытаются привлекать к себе внимание, кто-то просто заинтересованно. Но Итачи мог смотреть только на апогей катастрофы его жизни, что сам пытался подняться на ноги. — Что ж, кажется, я все-таки… Дослушивать, что он там все-таки, Итачи не собирался. Но ноги, что должны были его развернуть и унести к черту, остались на месте, а ладонь что было сил врезалась в мокрое лицо, рассеяв после оглушительного звона тишину вокруг. И только музыка почти комично продолжала играть на фоне. Где-то за спиной раздался громкий смех мужчины, за которым последовали смешки. — Я знал, что это впечатлит! — произнес Том, привлекая внимание больше к себе, нежели к ситуации. — Сам едва удержался, чтобы не намочить ноги. Друзья, это всего лишь перформанс. Но! Если есть еще желающие, я, так и быть, не удержусь. Мадара медленно прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, каким там богам нужно молиться в подобной ситуации. Но когда он услышал тихий смех рядом, стало совсем не по себе. Хаширама, что дольше всех твердил, что Минато не формат подобных издательств, а его потолок — интриги в детских песочницах, сейчас искренне смеялся с произошедшего фиаско. Мадара покосился на него так, словно он чем-то болен. Хаширама ответил теплым взглядом, невинно пожал плечами и легонечко толкнул Мадару в плечо, как бы напоминая, что позади них тоже есть ванная, в которую можно было бы упасть. — Я свалюсь с ангиной и умру, — с почти агрессивной ноткой предупредил Мадара, все еще не понимая, как такой простой жест так больно врезался в голову. Хаширама заигрывает? Боже, это что-то ненормальное, слишком высокий рейтинг для ознакомления такой неподготовленной публикой, как Мадара. — Я согрею, — пообещал Хаширама. — Но портить твою прическу сегодня совершенно не хочется. Придется отказать себе в маленьком капризе. До Итачи, кажется, только сейчас дошло, насколько огромным посмешищем он стал для бесчисленного количества людей. Мокрая одежда стала жечь холодом еще сильнее, чем парой секунд ранее вода. Минато, тряхнув головой, рассыпав вокруг себя брызги, глянул так, словно это Итачи тут главный идиот, виноватый в сложившейся ситуации. После, он уверенно перешагнул через бортик ванной, хватая Итачи за предплечье, со стороны вроде весьма спокойно, но на деле чертовски больно. — Я думаю, нам нужны полотенца, — с улыбкой произнес он больше для все еще наблюдающих за происходящим людей, нежели для Итачи, который черт знает что еще способен выкинуть в настолько стрессовой ситуации. Тот, разумеется, двинулся за ним, хотя не то чтобы у него был выбор — Минато все-таки альфа, чья хватка не похожа на те, из которых легко вырваться. А показушно упираться на людях — нет, хватит шоу. Как только они выскользнули из толпы, уже у самого входа Итачи с силой отмахнулся, надеясь, что его отпустят, но этого не произошло. — Да ты издеваешься? Что с тобой не так? — остановиться у Итачи все же вышло. — Со мной все в порядке, а вот тебе нужны полотенца и желательно горячий чай. — Какие к черту полотенца? Какой к черту чай? — Сухие полотенца и горячий чай, я вроде бы так и сказал, — произнес Минато, чувствуя, как что-то начинает звенеть в голосе. Холод не придавал смиренности и спокойствия. — Да, господи, убери уже руку! Сколько можно? Посмотри на меня, на себя! — Я смотрю! — Да нихрена ты не смотришь! Почему все должно идти через задницу в твоем сопровождении? Сколько можно говорить тебе о том, чтобы ты просто исчез куда-нибудь! Мне уже дышать нечем. Нахрена нам разговаривать? Зачем мне знать, что ты там можешь или не можешь поправить, видишь или не видишь. Мне плевать, абсолютно плевать! Один единственный день, просто оставить меня в покое на один день! Чего ты добиваешься? Я не знаю, куда от тебя бежать, что мне делать, я прошу не трогать — ты трогаешь, я прошу испариться — ты рядом, я прямым текстом говорю, куда тебе идти, а ты все еще стоишь здесь и что-то затираешь за гребанные полотенца. Да хватит! Просто денься куда-нибудь, потеряйся и дай мне жить нормально! — Да заткнись ты хоть на секунду, — не выдержал Минато. — Ты стоишь мокрый, только что после джакузи со льдом! Какие нахрен разборы отношений, дай просто дать тебе чертовы полотенца. Я сейчас трогаю тебя? Читаю какие-то лекции? Прошу от тебя что-то? Да, черт возьми, просто заткнуться и дать тебе полотенце! — Да не нужны мне… — Я тысячу раз уже понял, что тебе нужно, поэтому просто закрой рот, выпей этот блядский чай и катись на все четыре стороны. Я не собираюсь держать тебя за ручку и рассказывать о большой и светлой, просто не сдохни, пожалуйста, по моей вине, ладно? Итачи медленно перевел дыхание. — Если ты не войдешь в этот лифт, я тебя туда на плечах занесу, и ори потом сколько хочешь о праве выбора, но на улицу ты в таком виде не выйдешь. — Я просто вызову такси, — уже куда более спокойное заявление. — Без проблем, вызывай хоть сейчас, — ответил уже куда более уравновешенно Минато. — Но тебе нужно переодеться. У меня в кабинете есть чистая и сухая одежда. К черту чай и полотенце, с тебя льет вода. Итачи молча опустил взгляд, понимая, что вокруг них обоих не смешные такие лужи. Прекрасный, блять, последний день. Просто лучшее! Обогнув Минато, Итачи направился к лифту, нажимая на кнопку вызова так, словно это она во всем виновата. На офисном этаже, разумеется, не было ни души. Те, кто в это время обычно работал, уже давно перебрались в ресторан, где начали торжество без виновника, а те, кто занимал должности повыше, все еще распивали вино на мероприятии. Итачи не хотел здесь быть, не хотел идти в этот чертов кабинет, не хотел вообще ничего, что связано с этим человеком, но где это чертово право выбора? Он мокрый, одежда вся прилипла к телу, благо подошва не хлюпала, так как ушел он в эту ванную не с ногами. Минато прикрыл за собой дверь, залез в шкафы, почти швырнув в Итачи одно из махровых полотенец. А дальше принялся искать хоть что-то, в чем Итачи не утонет. А хотя какая к черту разница, он все равно сейчас уедет. Поэтому на диван рядом полетели какие-то штаны, ремень и белая рубашка. А после Минато просто вышел из кабинета, оставив Итачи кипеть в одиночестве. В конце концов, ему как минимум нужно переодеться. Итачи еще минуту просто сидел на диване с полотенцем в руках и сверлил взглядом стену. Его жизнь — это просто какая-то блядская комедия с самыми низкими оценками по версии IMDb. Ну действительно, что еще может пойти не так? Почти каждую минуту времени все было настолько плохо, что фантазия не была способна представить, как все сделать еще хуже, а реальность справлялась. Все же сделал правильно. Отказался от всего, что мешало. И вот мокрый, замерзший он сидит в кабинете Минато, рядом с его вещами. Идея уехать домой прямо сейчас звучала чертовски правильно, и сейчас у него есть весомое оправдание. Посмотрите на него. Какое празднество? Итачи больше отлеплял от себя одежду, чем снимал ее, оставляя мокрыми комьями на полу. Белье туда же. Полотенце прошлось по телу, собирая влагу, и осталось по итогу на голове, обещая оставить после себя лютый кошмар. Затянув на себе штаны ремнем и застегнув рубашку, Итачи со смешком подумал, что похож или на пьяницу без постоянного места жительства, или на приютское дитя, что носит то, что дадут. А еще, пусть одежда чистая и отглаженная, она все равно пахнет мятой и бегамотом. Закатав рукава хоть как-то, он постарался максимально высушить волосы, но это предельно бесполезная затея. Стук в дверь, и ответить на него хотелось стоном. — Да. Минато вошел с небольшим подносом, на котором был обещанный чай и бутылка чего-то покрепче на случай, если с обморожением все совсем туго. А в другой руке у него был фен, который он вообще черт знает, где раздобыл. — Порядок? — спросил он у Итачи, который просто кивнул в ответ, приподнимая руки и презентуя все свое убожество. Подразумевая при этом явно не одежду. — Я взял это… Подумал, что куда и зачем тебе катиться, дело твое. Поэтому если ты все же решишь вызвать такси, вряд ли он тебе пригодится, но если нет, то я могу достать ключи со студии — наш начальник охраны наверняка еще здесь, и ты можешь переодеться. Если хочешь. Я не знаю, какие у тебя были планы, и собирался ли ты ехать отмечать. Просто услышь меня сейчас, пожалуйста, я не собираюсь тебе портить последний твой день. Я понял. Никаких последних разговоров и прочего. Я поеду к лучшему другу, я просто выпью и проведу вечер с ним. И если ты планировал поехать тоже, попрощаться с ребятами, например, просто спокойно провести день, то просто… В общем, я не буду тебе мешать, отвлекать тебя или как угодно иначе напоминать о своем существовании. Поэтому не кричи больше и просто скажи, тебе нужны ключи или нет? Наверное, Итачи хотел услышать эти слова чертовски давно, но что самое главное, хотел бы, чтобы они были правдой. Где-то с начала декабря точно, а лучше вообще с самого начала. Но сейчас поймал себя на мысли, что Минато выглядит жалко. Да, достал, да, самый ценный подарок - игнорирование. Но Минато, который не лезет туда, куда вот предельно не надо, не Минато. Только опускать уши точно не лучшая идея, стоило бы просто с самого начала сходить нахер с по-королевски поднятой головой, а не вот это вот все. — Нет, ключи не нужны. — Ясно, — заключил Минато, поставив поднос и зачем-то найденный фен на стол. — Тогда, я пойду. Я так понимаю, мне тут делать больше нечего. Минато коснулся двери, но открыть ее успел, потому что в спину прилетел вопрос. — Ничего не забыл? Поворот головы, беглый взгляд по кабинету. А разве забыл? — Давай я пойду, — прихватил все же поднос Итачи вместе с феном. — Не я один сегодня купался. Минато окинул собственную одежду взглядом. Ну да, вообще-то. Было дело. Итачи выскользнул за дверь, не попрощавшись и не поставив каких-либо точек. Свою одежду не взял. Ее нужно будет сдать в химчистку, но это потом. Минато упал на диван, запуская обе ладони в мокрые волосы. Какое же он все-таки идиотское создание. Итачи дошел до своего рабочего места, потратил на абстрактные раздумья в никуда минуту, а после забрал свой рюкзак и направился в уборную. Голову необходимо высушить, так или иначе. Фен оказался просто монстром. Сперва Итачи не поверил, что человечество настолько гениально, что наконец начало создавать что-то способное сушить за пару минут его волосы. А потом до него дошло, что это девайс Мадары. Едва ли простым рядовым феном он бы мог привести свою голову в порядок даже за два часа. Что ж, спасибо, понадобилось всего ничего, чтобы это лохматое и вьющееся местами месиво стало сухим. Итачи прошелся влажными ладонями по всей длине, пытаясь как-то усмирить это безумие. В этот момент телефон зазвонил. Тсукури. Мысль не ответить не была здравой, но Итачи, глядя на телефон, на полном серьезе думал, что нет ничего страшного в том, что люди иногда могут просто не услышать звонок. А потом не перезвонить. И сбежать с последнего общего мероприятия, не попрощавшись. Не все люди хорошие, далеко не все. В конце концов, у него была чертовски уважительная причина, и никто ни в праве его обвинить, а если и в праве, Итачи мог позволить себе послать кого угодно куда угодно. Ну, разве не чудесно? Тем не менее, он принял звонок. — Да. — Ты не собираешься ехать, так? — Дей… — Я все знаю. Все понимаю. Но если ты не приедешь, я никогда не прощу тебя. И Сасори не простит. Что? Не смотри на меня так, не простишь из чувства солидарности. Тут Саске сидит, хвост поджав. На нашем диванчике не будет никаких противных блондинчиков, кроме меня, так что собирайся и приезжай к нам. Я, если что, могу подъехать в офис, придумаем что-нибудь с твоим мокрым безумием. — Не надо. Я уже в сухом и теплом. Правда это с трудом можно назвать нормальной одеждой, но… — Тогда приезжай. Ну, пожалуйста. Выпьем, посидим. Это твой последний день. Давай оставим о нем хоть что-то хорошее в воспоминаниях? Итачи молча сверлил взглядом свое отражение. Да блять. — Саске, скажи что-нибудь, — протянул Дей, и вот в трубке уже послышался другой голос. — Ты же сейчас снова в свою социофобную раковину залезешь надолго и мучительно. Давай напьемся, брат. Я отконтролирую, чтобы никакие блестящие задницы тебя не трогали, ты меня знаешь. Просто выпьем и поедем домой. Можно, кстати, будет остаться у тебя? Итачи сокрушенно кивнул, словно его кто-то мог увидеть. — Мне нужно полчаса хотя бы. — Ждем через двадцать минут. На фоне послышался возглас Дея. Итачи положил трубку, снова глядя в отражение. Ну вот и что с этим делать? Итачи залез в рюкзак в поисках сухой резинки для волос, но нашел там пакетик, что вручил ему Мадара. А это могло бы быть выходом. Черные ремни портупеи грамотно перетянули фигуру, превратив рубашку из большого куска тряпки на теле в сложную дизайнерскую задумку. Закатав рукава, решив оставить волосы бесноваться, Итачи смирился с тем, что вид у него потянет на звание высокого искусства. Совершенно не ясно, как это можно носить и кто придумал эти тряпки, но эстеты в мире моды нашли бы этому не то что название, а целое направление стиля. Да в целом — плевать. Он обещал Мадаре быть там, он сам искренне хотел попрощаться с ребятами. И сейчас, с учетом обещания Саске, он понял, что очень даже не против выпить. Проблемы с алкоголем никуда не делись, но он под верной опекой.Глава XVIII: О блестках и брызгах.
8 апреля 2020 г. в 23:42