С понедельника по пятницу

      — Меня уволят, — без тени сомнения установил за завтраком Тино.       — С чего ты взял? — спросил Эдуард.       — Сегодня пятница, и не было на этой неделе ни одного дня, чтобы Бервальд не обнаружил за мной какой-то косяк.       Чтобы скрыть волнение, Тино принялся мешать сахар в чае.       — Ты работаешь только вторую неделю. Естественно, у тебя еще не все получается гладко.       — Дело не в этом. Я примерно понимаю, что делать. Но он придирается к каким-то нелепым вещам. Точно ищет повод, чтобы вышвырнуть меня до окончания испытательного срока.       — Что ты называешь нелепыми вещами? Объясни толком.       Тино выпрямился и набрал в грудь воздуха, чтобы начать рассказ.       В понедельник он просто молнии метал. Вел себя, как его папаша. Заставил перебрать все папки в шкафу. Ну, я начал перебирать, попутно пролистывая всю эту писанину. А как иначе? Мне же нужно разобраться, что к чему.       — Чего ты копаешься? Это не твои романы, чтобы так вчитываться, — сказал он. Смекаете, мой друг? Он в курсе о том, что я почитываю романчики на рабочем месте. Знаю, вы это не ободряете, но легкая проза затягивает.       Во вторник он сделал замечание по поводу крошек и конфетных оберток на моем столе. Видите ли, я лицо компании, посетители видят мое рабочее место, и оно ужасно. Я все скинул в мусорное ведро, но и тут ему не угодил! Просто забыл задвинуть дурацкую мусорку обратно.       В среду он вдруг вспомнил, что мы все еще не нашли наших партнеров из России. Спрашивал, что я сделал, чтобы их найти? Но ведь я не полицейский, чтобы искать людей! Позвонил в несколько гостиниц и в пару больниц, на всякий случай. Нет там никаких Брагинских и Арловских! Что делать в такой ситуации? Вот и я ничего больше не делал.       В четверг он попросил меня перевести и оформить письмо поставщику какой-то строительной ерунды. Я уже десять штук таких писем отправил на прошлой неделе, но именно это письмо ему не понравилось. Три раза его переделывал! И это при том, что он по-фински ни слова не знает. Придирался к каким-то лишним пробелам. Не замечал за ним раньше подобного бюрократизма.       Я пытался исправиться, всю неделю контролировал себя. Делал кофе по утрам, и он его брал, но не пил! Я заходил в его кабинет ближе к концу дня и видел, что холодная чашка не тронута. Что это? Он отвергает все, что я делаю? И какой вывод остается? Он пытается меня вывести. Хочет, чтобы я сам ушел, как уходили все девушки до меня. Но не дождется! Буду сидеть до последнего. Я устал искать работу. Меня впервые взяли в приличную компанию. К тому же, во вторник я звонил маме, и сказал, что у меня все налаживается. Мы даже договорились встретиться на выходных. Конечно, я не могу ей объявить, что все опять потрачено.       Так что, уволит он меня только через мой труп.       Тино опустил кружку на стол так, словно поставил точку.       — И ты думаешь, что твоей вины в его придирках нет? — спросил Эдуард довольно равнодушно. Рассказ его не взволновал и не удивил.       — Не спорю, есть некоторые недочеты. Но я не так плох.       — Но и не так хорош. Будь у него желание, он бы легко нашел тебе замену. Ты кучу времени тратишь на личные дела на работе, разводишь бардак и презираешь правила оформления документации. К тому же, у тебя по-прежнему нет никакого образования.       — Я учился в университете…       — А я пытался играть на трубе. Кому есть дело до моих попыток? Тино, я не собираюсь тебя ругать, но волнуюсь. Постарайся сосредотачиваться хотя бы изредка. Зачем ты читаешь романы на работе?       — Ничего не могу с собой поделать. Это все книги одной серии. Я прочитал уже пять. Осталась всего одна. У Мадлен скоро должно все сложиться в жизни.       — Я уже две недели слушаю, как Мадлен мотает по жизни. Мне кажется, ты бежишь от реальности.       — Ты плохо меня слушаешь! Предыдущие книги были о матери Мадлен — Жоан. И она погибла в автокатастрофе в конце прошлой книги. Поэтому Мадлен пришлось переехать в Париж и устроиться секретаршей к мсье Леру.       — Мы оба знаем, чем это кончится.       — Не все так просто! За ней приударил парень из цветочного магазина. Она на распутье. Но мсье Леру узнал об этом и пошел на решительные действия.       — Признался в любви? Заточил в золотой клетке?       — Нет, он обманом завладел ею.       — Непонятная формулировка.       — Напоил и трахнул.       — Так понятнее. Тогда все ясно — она останется с парнем из цветочного магазина. Не идти же ей к насильнику.       — О, наивный Эдди, она любит мсье Леру, но боялась близости из-за неопытности.       — То есть теперь у них все хорошо?       — Снова мимо. Мсье Леру — человек чести, и поэтому, осознав свой грех, решил уйти в монастырь. Но она думает, что он уходит, потому что проблема в ней. Эдуард взглянул на часы, а затем на брата. Перед работой ему было необходимо заскочить в почтовое отделение, следовало ускорить самокопания Тино.       — Но на самом деле, проблема в тебе, — сказал он. — Ты читаешь какой-то бред оправдываешь больных на голову людей. Даже не хочу анализировать этих персонажей.       — Просто ты не читал…       — И ни о чем не жалею.       — У тебя даже девушки никогда не было.       — Зато у моего персонажа в игре она есть.       — И чем твои виртуальные отношения лучше моих книжных вкусов?       — Ничем, — Эдуард встал и прогремел пустой кружкой в раковине. — У нас обоих проблемы, друг мой.       Утренний разговор заставил Тино о многом задуматься. Всю дорогу до работы он искал пути исправления, потому пропустил две остановки и опоздал. В конечном счете, все его мысли сводились к тому, что любыми доступными путями нужно держаться за работу. И параллельно переходить к решительным действиям по отношению к Ольге. Поэтому, наплевав на опоздание, по пути Тино купил белую розу. Уж в лифте он решил, что ни за что на свете ее не подарит, так как это несовременно и слишком приторно. Вместе с тем, пришло осознание собственной несовременности и приторности.       Едва Тино вышел из лифта, путь ему преградила Лиза.       — У вас посетитель, — сообщила она взволнованно и скосила взгляд на высокого мужчину у стойки.       — Кто это? — спросил Тино.       — Тот русский, которого вы ищете неделю.       У Тино округлились глаза.       — Откуда он взялся?       — Судя по глазам и аромату, взялся он из запоя. Не говорит на английском. Как я поняла, он немного изучал немецкий в школе, но это вообще ничего не значит.       — Он ведь должен был быть с переводчиком…       — Вот и спроси у него, куда он его дел! Просто забери его от меня. Он орет, потому что думает, что медленно и громко я его пойму.       — Подожди! А разве Ольга — не русская? Она могла бы…       — Нет, я уже ходила к ней. Она из Украины и живет здесь всю сознательную жизнь. Отчим — швед, поэтому дома говорили больше на шведском. Чтобы не тратить времени, Лиза подхватила Тино под руку и подвела к посетителю.       — Здравствуйте! Вы Иван? — Тино протянул руку, забыв от волнения, что держит в ней розу.       — Иван, — кивнул мужчина и принял цветок, хоть и смутился немного. Одного взгляда на лицо гостя хватило бы, чтобы понять, как тяжело ему находиться здесь с утра. Жестом Тино пригласил Ивана следовать за ним. Они шли по коридору небывало медленно. Тино силился вспомнить хоть одно слово на русском. В памяти всплыли документы, которые ему показывал Альфред. В них точно был русский текст. Следовательно, американец может его читать. Но прибегать к его помощи было высшей степенью безумия. Альфред заочно ненавидел Ивана и готов был на все, чтобы сорвать сделку. Тино переставлял ноги, как во сне, и ему казалось, что решение его проблемы где-то рядом, что он упускает что-то важное и близкое. А затем раздался короткий звук, оповестивший о новом сообщении в телефоне. Тино взглянул на экран, и озарение пришло.       Бервальд вновь был не в духе, судя по выражению лица. Он смотрел на Тино в упор, словно не замечая за его спиной Ивана и Эдуарда.       — Повтори еще раз свою схему, — сказал он.       — Переводчица Ивана попала в больницу, — начал Тино.       — Это я понял. Наш системный администратор может ее заменить?       — Не совсем. Эдуард в совершенстве владеет русским языком. Его бабушка и дедушка живут в Сибири, где еще в советское время строили заполярные города. Так что Эд знаком даже с терминологией. Но, к сожалению, он недостаточно знаком со специфическими терминами в английском языке и совсем не говорит на шведском. Поэтому Эдуард будет переводить с русского на финский, а я — с финского на шведский. И мы прекрасно все друг друга поймем.       — Это похоже на детскую игру, в которой по цепочке передается слово. Неужели, мы не можем просто найти в городе свободного переводчика? И что случилось с этой Натальей?       — Она сломала ногу. А потом у них с Иваном произошел конфликт. Как мы поняли, у них сложные отношения.       — И где он был неделю?       — Его очень огорчила ссора, и он… — Тино поджал губу и скосил взгляд на Ивана, словно извиняясь за предательство. — Он ушел в запой.       Наконец-то Бервальд обратил внимание на Ивана. Гость, в свою очередь, пребывал в тягостном трансе и с тоской гипнотизировал кулер.       — Какой-то бред, — Бервальд снял очки. — Откровенно говоря, это самая крупная сделка за время моего руководства. Но партнер будто прилетел из космоса. Я же вижу, что он еще пьян.       — Да, мы взяли у Франциска немного коньяка. Ивану было очень плохо…       В этот момент Тино почувствовал дыхание смерти. Бервальд нетипично резко поднялся из-за стола.        — Вы что творите?       Тино сделал полшага назад. Эдуард начал что-то быстро ему объяснять, но Бервальд, к большему своего негодованию, не мог понять ни слова. Теперь ему казалось, в этом кабинете он — инопланетянин.       — Нет повода волноваться, — с нескрываемым волнением проговорил Тино и выставил руку вперед, будто готовился отражать атаку. — Многие большие сделки были заключены в алкогольном опьянении.       «Ты зачат был в алкогольном опьянении», — подумал Бервальд, но вслух ничего не сказал.       — Иван лишь усмирил похмелье, но мозг его трезв! Мы можем начать переговоры, но Эдуард рекомендует проводить их в более неформальной обстановке…       — С каких пор системный администратор стал разбираться в ведении переговоров?       — Он, в некотором роде, этнолог… Большой знаток русских традиций.       — И что он рекомендует?       — Они с Иваном пришли к выводу, что формальную часть можно скрасить сауной.       Бервальд заметил, как гость оживился на знакомом слове.       — То есть сейчас мы берем документы и идем париться?       Вопрос прозвучал так, словно Бервальд давал Тино и Эдуарду последний шанс исправиться. Но на лице помощника не было и тени сомнения.       — Да, все верно. Переговоры — это стресс. Нужно добавить в них что-то приятное. Многие деловые люди так поступают.       Бервальд поднял вверх указательный палец, прося короткую паузу. Он набрал на телефоне номер самого, по его мнению, здравомыслящего человека в компании — Людвига. Через динамик громкой связи послышалось короткое приветствие.       — Людвиг, — обратился Бервальд. — Я не так часто обращаюсь к тебе за личным советом, но у нас возникла проблема. Мой помощник договорился с важным партнером о подписании контракта в сауне. Ты видишь здесь какое-то противоречие?       — Только в том, что ты называешь Тино помощником. Я еще на прошлой неделе сказал тебе, что это очередной вредитель. Так что предварительно проверь, в какую сауну вы едете. Наверняка, это окажется не самым приличным местом. Если нужно, могу отправить контакты одной базы отдыха.       Бервальд повесил трубку с полным ощущением собственного безумия. Тино выглядел весело и бодро, словно не его только что назвали вредителем.       — Это очень приличное место! — заверил он.       Машина медленно скользила к окраине города. Бервальд чувствовал себя странно и никак больше. Три человека на заднем сидении возбужденно что-то обсуждали на русско-финской смеси языков. Он был чужим на этом празднике жизни. От него требовался только короткий росчерк подписи, скрепленный рукопожатием. Вопреки здравому смыслу, они потратят всю вторую половину дня на дело, которое заняло бы не больше часа, если выкинуть запланированную на понедельник экскурсию к объектам. Мелкие оставшиеся вопросы и подписание итогового документа, к которому две компании шли полгода, растягивались в непредсказуемое нечто.       — Ты пропустил поворот! — лицо Тино внезапно появилось сбоку.       — Может, ты пересядешь вперед и будешь показывать? — раздраженно произнес Бервальд.       — Да, хорошо.       В следующий миг мимо виска Бервальд скользнула нога. Неуклюже, но быстро Тино оказался на переднем пассажирском сидении.       — Следовало остановиться, — сказал Бервальд, но сразу понял, что разговаривает с воздухом.       — Что? Зачем? На этом участке нет камер. Поворачивай налево. Мы с Эдом обычно ходим в сауну около дома, но там место только для своих. И городская сауна — это просто сауна. Там, куда мы едем, есть сосны и водоем. Всего двадцать минут от города, а кажется, будто ты глуши. Волшебное место.       — Я уже не сопротивляюсь. Просто показывай дорогу и покончим с этим.       — А ты куда ходишь?       На секунду Бервальд отвлекся от дороги, чтобы бросить на Тино вопросительный взгляд.       — У каждого должна быть своя лучшая сауна в городе. Где твоя?       Вновь Тино столкнулся со стеной непонимания.       — У меня есть душ, — после молчания сказал Бервальд. — И в нем бывает жарко, если включить горячую воду.       В машине, между тем, сделалось холодно. Бервальд ощутил это правой щекой. Тино что-то тихо сказал Эдуарду, и холод потянулся с заднего сидения. Все трое о чем-то негромко и непонятно говорили, но слова их предназначались не для Бервальда. Он был чужим. Еще более чужим, чем пять минут назад. Наверное, впервые за свою не особо долгую жизнь состояние отчужденности угнетало Бервальда. Он чувствовал, что упустил из рук контракт и еще что-то важное.       — Я бывал в сауне раньше, — сказал он зачем-то.       Тино оживился.       — Вернее, у моего деда был дом за городом с парной на участке. Красивое место.       — Красивое?       Тино будто бы удивился, и Бервальд не понял, чему именно. Но в салоне чувствовалась оттепель, и это радовало.       Тино не обманул: В его месте было что-то волшебное. Вдоль берега зеркального озера раскинулись маленькие деревянные домики, тонкий запах гриля чувствовался в воздухе, но людей, несмотря на пятницу, было совсем мало. Редкие голоса и шум ветра в соснах наполняли загородную тишь. Еще совсем недавно в ушах гремела оживленная трасса, и вот они стоят на песчаном берегу, вокруг только замшелые камни и тонкие молодые деревья. Бервальд поставил машину на сигнализацию, и сам себя выругал за неуместный электронный звук. Место произвело на него какое-то странное чарующее впечатление. Его спутники был веселы, опять болтали, предвкушая веселый вечер. А он просто стоял в оцепенении и смотрел на птиц, парящих в верхушках сосен.       — Тино, — чуть слышно обратился Эдуард. — Для тебя сегодня будет важное испытание.       — Какое? Я и без испытаний на пределе! Мне кажется, Бервальд злится.       — Только кажется? Готов поспорить, что он в ярости. Он ж ненавидит эту страну и все проявления ее культуры!       — На самом деле, я не очень понимаю, когда такие люди злятся. Если тренер злился, он орал, мог наброситься с кулаками. В спорте нет людей, которые злятся спокойно.       — Тогда будь готов, что наш босс сегодня будет орать и драться. У нас четыре литра водки.       — Что? Откуда? — Тино нарушил тихий тон беседы.       — Это и есть твое испытание. У Ивана в портфеле не только документы.       — Я думал, что придется немного выпить… Тут продают хорошее пиво. Но, Эд! Мне нельзя водку! Ты ведь в курсе…       — Брат мой, мы почти поверили в твою силу воли. Ты давно не пил. Но жизнь монаха тем проще, что в ней нет искушений. Попробуй не грешить в миру. Опрокинешь пару стопок, чтоб не обижать гостя, и остановишься.       — Я не смогу, — Тино с мольбой заглянул брату в глаза. — Прошу, контролируй меня!       — Это твоя борьба, мой брат. Конечно, я буду рядом, но ты должен сам нести ответственность за свою судьбу.       Эдуард солгал. Спустя всего час, он физически еще находился рядом, но разум его был уже далеко. Но с того момента прошло еще неисчисляемое количество времени. Тино смотрел на брата отстраненно из угла парилки и едва мог сфокусировать взгляд. Он был пьян так, как не был пьян уже давно. Он молчал лишь для, того, чтобы никто не слышал, как заплетается его язык. Все рабочие вопросы остались позади, и в Тино больше не было необходимости. Бервальд и Эдуард общались на английском, значительно улучшенном при помощи алкоголя.       — Предлагаю выпить за здоровье Наташеньки! — провозгласил Эдуард, разливая по стопкам водку. Будучи языковым центром компании, он впервые жизни сделался заводилой на празднике. Бервальд попытался протестовать, но, как Тино заметил, тоже был уже слишком пьян для активного сопротивления. Дорвавшись до власти, Эдуард был безжалостен. Тосты летели один за одним.       — Брат, давай стопку! — прокричал Эдуард.       Тино помотал головой, он уже давно потерял счет выпитому. От любого движения картинка перед глазами распадалась. Нужно было срочно выйти на воздух, но стопка сама реализовалась в руках. Послышалось нестройное чоканье, в котором Тино, кажется, принял участие. Тепая водка прокатилась по горлу как горящий бензин.       — Ты ведь еще не пьян? — Эдуард нависал над братом. — Все ведь под контролем?       Тино кивнул, чтобы не произносить лишних слов. Он не чувствовал, что все под контролем, но еще понимал, что происходит вокруг. Алкоголь и жара делали свое дело, пот стекал по вискам и спине.       — Тино — мой двоюродный брат! Но он мне с детства как родной.       До Тино разговоры долетали обрывками.       — Да мы все — братья! Северные братья!       Тино сполз на ступень ниже.       — Выпьем за норманнскую теорию!       Тино знал, что иногда заставляет родственников стыдиться за свое поведение, но впервые в жизни ему было неловко за кого-то. Чтобы окончательно добить его чувством стыда, Эдуард затянул какую-то русскую песню, к которой тут же присоединился Иван. Бервальд сполз на пол и упал на спину. Голова его оказалась у ног Тино. Пребывая в каком-то мутном мареве, Тино тронул ногой его плечо.       — Ты как? — спросил он. Это была первая произнесенная фраза за последний час.       Бервальд что-то пробормотал в ответ и, с трудом собравшись, все-таки сел, но сразу опрокинулся.       — Надо на воздух, — Тино озвучил единственное свое желание. Бервальд кивнул.       Но даже при заплетающемся языке говорить было проще, чем делать. Тино попытался подняться и тут же упал обратно. От беспомощности хотелось плакать и смеяться. После короткой борьбы со своим телом, Тино все же рассмеялся. И с радостью услышал смех Бервальда рядом.       — Я ненавижу вас обоих, — задыхаясь, произнес Бервальд. — Можешь завтра же собирать свои вещи.       — Завтра суббота, я никуда не пойду.       Тино было одновременно плохо и хорошо. Кружились и плавились деревянные стены. Голос Ивана звучал глубоко и душевно. Эдуард выл на фоне так, словно ему прострелили ногу.       — Пошли купаться, — Тино повернул голову, чтобы видеть Бервальда.       — Я не смогу одеться.       — Уже должно быть темно. Прямо от двери есть мостик в озеро.       — Прямо? Прямо я тоже не смогу.       — Давай.       Тино на ощупь нашел руку Бервальда.       — Пошли. У тебя такое лицо, будто ты сейчас отрубишься.       Общими усилиями они все-таки сумели принять вертикальное положение. Иван и Эдуард продолжали перебирать весь знакомый репертуар и совсем не обращали внимания на происходящее вокруг.       — Вперед! — провозгласил Тино и ринулся наружу.       Он несся к воде, сверкающей в лунном свете, не разбирая тропинки. Прямые стволы сосен сами расступались перед ним. Узкий мостик впереди казался взлетной полосой, холодный воздух наполнял грудь так, как горячий наполняет воздушный шар. Миг, и ноги коснулись деревянного настила. К несчастью он оказался мокрым, и полет Тино прервался, не начавшись. Только пятки его сверкнули в воздухе, и он почувствовал, как обожгло спину, когда она проехала по шершавому срезу досок. За такое вход в воду Тино явно не взял бы олимпийское золото. Брызги полетели во все стороны, и только изрядное количество алкоголя в крови смягчило боль от удара. Еще оглушенный, Тино попытался вынырнуть, но опять ударился о проклятый мостик, на этот раз — головой. В этот же момент с шумом нырнул Бервальд.       — Ты живой? — спросил он, оказавшись рядом.       Тино снова смеялся, не в силах сказать что-то.       — Какой же ты…       Бервальд не знал, что хотел сказать. Холодная вода не сильно прояснила его мысли. Тино отплыл подальше от берега, и Бервальд отправился следом. С расстояния было видно, что на ночь на базе почти никто не остался. Кроме их домика, свет горел только в одно, стоявшем в стороне. Бервальд запрокинул голову. Млечный путь кружился перед глазами всеми своими звездами, отражаясь в неподвижной воде. Казалось, что небо не сверху, а вокруг. Ночь была ясной и немного холодной. Жар парной постепенно уходил из тела.       — Здесь и вправду есть что-то волшебное, — сказал Бервальд.       Тино не расслышал его из-за воды, попавшей в уши.       — Что? — он подплыл ближе.       Бервальд хотел повторить, но осекся. Фраза звучала как-то по-детски романтично, и от того глупо.       — Неплохое место, говорю.       Тино улыбался, и Бервальду вспомнился концерт, на котором они были неделю назад. Эйфорический порыв, заставивший Тино его обнять. Наверное, нечто похожее происходило сейчас и внутри его, но вместо легкости он чувствовал глубокую тяжесть.       — Эй, босс, — Тино плеснул водой Бервальду в лицо. — Давай к берегу. Тебе, кажется, плохо.       Бервальд не успел возразить. Двери парной открылись и над озером раздалось громкое пение маленького казачьего хора.       Прошло еще какое-то время прежде, чем опустела последняя бутылка. Кончилось даже пиво, купленное при входе. Невнятно посовещавшись, все решили, что пора разъезжаться. Тино плохо стоял на ногах, но не мог не заметить, что, относительно прочих, он трезв. Иван и Эдуард странно сблизились за время совместных распеваний и потому стояли исключительно силой двух, оперевшись друг на друга. Бервальд не стоял вообще. Положив голову на руки, он сидел за столиком в беседке.       — Такой план! — провозгласил Эдуард. — Мы на машине не поедем. Спорить было сложно.       — Сейчас ты вызовешь такси нам всем. И мы все…       Тино достал телефон и молча уставился в экран. Позвонить в службу такси он не смог бы по причине заплетающегося языка. Но и набрать три адреса в приложении было выше его сил. Между тем, Иван что-то усиленно объяснял своему новому другу.       — Концепция поменялась! — снова провозгласил Эдуард. — Наш коллега желает кутить нормально, и мы едем в клуб.       — Ты с ума сошел? Мы еле ходим! Бервальд вообще отрубился. Скажи ему, что пора спать.       Последовали короткие переговоры, после которых Эдуард вынес решение:       — Мы с моим другом едем нормально кутить. А ты доставишь это тело до дома. Немного подумав, Тино решил, что это решение вполне разумно. Сам Бервальд едва ли сумел бы добраться до квартиры. А остановить Эдуарда, когда он в ударе, совсем не просто. А Иван… Иван уже все подписал и имеет полное право потеряться еще на неделю. Еще раз собравшись с силами, Тино вытащил из кармана Бервальда ключи от машины, достал из салона вещи и принялся воевать с приложением по заказу такси.       Сложнее всего было выпытать из бессознательного Бервальда его адрес. Затем трудности возникли с водителем, который отказывался брать настолько пьяных пассажиров. Пришлось пообещать хорошие чаевые. Иван и Эдуард покинули автомобиль около первого попавшегося бара. Дальнейшую дорогу Тино помнил плохо, как и все, что происходило ночью. Лишь урывками память возвращалась к нему.       В такси его стошнило, от этого стало чуть легче, но водитель отказался везти Тино на третий адрес и, тем более, ждать, когда он проводит Бервальда до квартиры. Сам Бервальд постоянно падал. Лестница в доме казалась бесконечной. Несколько минут Тино потратил на то, чтобы вставить ключ в замочную скважину и поругаться с соседкой, вышедшей на шум. За это время Бервальд успел уснуть в подъезде. Поднять его оказалось совсем не просто.       В квартире плохо стало уже Бервальду. К счастью, он сам сумел найти санузел. В попытке найти выключатель Тино опрокинул стеллаж с книгами и опрокинулся сам. Несмотря на темноту, ему казалось, что вокруг мигает свет. На коленях он дополз до ванной в надежде освежить лицо, но там ему вновь стало хуже. Последним его воспоминанием была лужа воды, в которой он лежал.       Тино проснулся от шлепка по лицу. Он не мог открыть глаза, поэтому шлепки продолжались. Не видя противника, Тино начал отбиваться, но быстро понял, что главный враг сидит внутри. Он едва успел перегнуться через край кровати, как его снова вырвало.       — В кастрюлю, дурак, — прозвучал над ухом голос Бервальда, и голову Тино силой направили в другую сторону.       Осознание того, что в чувства его приводит не Эдуард, будто окатило Тино холодной водой. Глаза открылись сами, хотя дневной свет был до боли неприятен. Бервальд сидел на краю кровати. Судя по влажным волосам, он только вышел из душа. Бледное лицо и синяки под глазами говорили о том, что ему сейчас тоже нелегко. Тино осмотрелся и не узнал интерьер. В голове всплыли вчерашние слова о том, что Бервальд их всех ненавидит и больше не желает с ними работать. Но Тино явно был у него в гостях.       — Как ты здесь оказался? — спросил Бервальд севшим голосом.       Тино неуверенно пожал плечами. Он силился понять, зол ли начальник на него. По косвенным признакам казалось, что зол.       — Что вообще вчера было?       Мозг Тино работал, как старый автомобиль в мороз. Он пытался анализировать информацию, но никак не заводился.       — Мы затопили соседей снизу. И меня разбудила полиция. Они приехали на жалобу соседей сбоку.       — Это… Ужасно.       — Ужасно то, что документы мы потеряли где-то по дороге.       Тино вздрогнул. В каждом предложении Бервальда ему слышалось обвинение. Внешне лицо Тино оставалось отстраненно-равнодушным, но поломанный разум усиленно искал оправдания всему случившемуся. «Лучшая защита — нападение» — подсказал какой-то бес внутри.

***

      Эдуард выглядел намного хуже Тино. Он выглядел хуже покойника, полежавшего на солнце. Но даже в таком состоянии он смог состроить порицающий взгляд, когда Тино закончил рассказ о своих приключениях:       — В итоге, я сказал, что он придирается ко мне, потому что я отказался с ним спать. Ну, то есть я обвинил его в грубых домогательствах. У меня все тело в синяках и ссадинах, так что он поверил. Похоже.       Тино и сам был в шоке от содеянного. За время поездки до дома он успел протрезветь и прийти в себя, поэтому сейчас мог только искать утешения в исповеди.       — Поверил? — хрипло переспросил Эдуард. — И что же он сделал? Извинился? Уволил тебя?       На лице Тино проступила гримаса душевной боли.       — Нет. Ему стало нехорошо, и он ушел в туалет. Его, кажется, сильно тошнило. А я тем временем сбежал. Даже оделся уже в подъезде.       — И что ты дальше будешь делать?       Тино пожал плечами.       — Через час мы должны увидеться с мамой. Пока я не уволен и могу сказать ей, что у меня все хорошо. А в понедельник мне конец.