Мои Чудовищные Одноклассники Не Могут Быть Такими Милыми

      Проснувшись, Жон сразу почувствовал какую-то неправильность. Он чувствовал присутствие Руби, с любовью свернувшейся рядом с ним, и когда открыл глаза, увидел ее.              Другая сторона кровати была холодной и пустой.              Это казалось действительно невероятным, когда он начинал думать об этом. Если бы он сказал себе несколько месяцев назад, что он будет просыпаться каждое утро в объятиях девушек, он бы назвал себя лжецом. Дураком. Идиотом. С другой стороны, он бы не был так уж неправ. В конце концов, он застрял в этом месте. Чтобы попасть в такую ситуацию нужно действительно быть идиотом.              Кинув взгляд на Руби, Жон удостоверился, что она спит спокойно. Он был благодарен за этот уют. Не было похоже, что она страдает от каких-либо кошмаров. Её слёзы давно высохли, и она, похоже, не плакала во сне - лицо казалось расслабленным и довольным. Знание того, что он сыграл в этом роль, наполняло его приятными чувствами. Его теплота и утешения помогли ей почувствовать себя лучше. Это было все, что он мог для нее сделать.              Он не мог убить Салем. До него четко донесли эту мысль. Последствия предположения, что он может причинить ей вред, привели к травме запястья, и эту ошибку он больше не совершит. Он не мог убить Салем и этим одержать верх. Ему придётся победить её по-другому. Спасти своих друзей и, таким образом, разрушить ее планы, такое ему по плечу. Чудовищная женщина думала, что такое невозможно. Очевидно, она давно потеряла свою человечность, иначе она бы поняла, что он не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Именно его человечность привела его к этому невозможному плану.              Пока Руби спала, Жон захотел проведать другую девушку, которая раньше спала с ними на этой кровати. Его вторая подруга за последние несколько недель сделала ситуацию со сном трех человек на одной кровати нормальной, удобной и осуществимой. Вайсс была ранена накануне, и сильно. Она отказала в просьбе показать ему, насколько ужасна ее рана. Плохой знак, если учесть, что она не хотела спать рядом с ним, особенно если вспомнить как это было для нее важно.              Жон осторожно снял руку Руби со своей груди и вылез из-под одеяла. Двигаясь как можно медленнее и осторожнее, он выскользнул из кровати и встал.              Руби слегка сдвинулась, ее рука схватила подушку, которую он только что использовал, и притянула ее к своей груди. Она прижала рога к ней, было удивительно, что они не прокололи ткань. Девушка устроилась поудобнее, похоже подушка с его запахом вполне заменила Жона.              На его губах появилась безмятежная улыбка, когда он смотрел на эту сценку. Руби будет в порядке, пока он проверит их подругу. Повернувшись и шагнув к двери, он чуть не споткнулся, что-то зацепило его лодыжку. Несколько секунд, и он восстановил равновесие, посмотрев вниз, чтобы увидеть, на что он наступил.              Он не удивился, увидев знакомое щупальце, торчащее из-под его кровати, схватившее его, как маленький ребенок может держать руку матери, переходя улицу.              — Куда ты направляешься? – зазвучал потусторонний голос Блейк.              Гибрид никогда не делала этого раньше. С другой стороны, он никогда не вставал один. Он всегда выходил из комнаты с Руби, Вайсс или ими обеими. Должно быть, это было неожиданным изменением темпа для девушки, которая спала под его кроватью.              — Чтобы проверить Вайсс, — честно ответил он.              Последовали секунды молчания. Усик остался на месте, но, по крайней мере, она, похоже, не хотела затаскивать его обратно на кровать. Или еще хуже, под неё.              — Ты собираешься убить её? — наконец спросила она.              Вопрос застал Жона врасплох. Беспокойство даже хуже, когда Блейк схватила его, наполнило его тело. — Что? — спросил он, ошеломленный самой мыслью об этом. — Нет! Зачем мне это делать?              Щупальце Блейк начало медленно и методично тереть его лодыжку, заостренный кончик которой пробирался вверх по его икре. — Она ранена, — прошептала она — Сейчас самое подходящее время для этого.              Было бы, если бы он был заинтересован в таком. Он не был. — Я не собираюсь её убивать, — заявил он прямо. — Вайсс - моя подруга. Я посмотрю, в порядке ли она, и могу ли я чем-нибудь ей помочь.              Тишина снова наполнила комнату. Жон снова посмотрел на скользящее щупальце, но оно остановило подъем по его ноге. Блейк, казалось, была довольна, что оно осталось там, где оно его охватило.              — Как… человечно с твоей стороны.              Жон замер. Его разум перебирал всевозможные сценарии, которые могли произойти. Самыми серьезными будут те, в которых ему придется сражаться. Он будет вынужден разбудить Руби, чтобы она помогла ему. С помощью своей лучшей подруги он, вероятно, победит, но не было никаких гарантий. Блейк уже была в превосходном положении, чтобы устроить им засаду. Делать то, что она хотела своими смертельными щупальцами. Чтобы удержать его и убить Руби, прежде чем она сможет как следует проснуться.              Ему просто придется подыграть, как он всегда и делал. Подыграть, и надеяться, что они продолжат верить его лжи. — Да. Ну, вот для чего мы здесь, верно? — спросил он.              В третий раз там, тишина. Жон ждал, каждый вздох мучительно ожидая, что ответит Блейк. Глаза оставались прикованными к полу, когда он смотрел на тентакль, обвившийся вокруг его ноги. Он высматривал второй, который мог внезапно напасть и потащить его в ее ждущую пасть.               — Большинство из нас, — просто ответила Блейк.              С этими словами ее конечность отпустила его, и щупальце скользнуло обратно под кровать. В течение долгих секунд Жон смотрел туда, ожидая, когда оно появятся снова. Оно не появилось.              Поймав эту возможность заняться своими делами, Жон быстро подошел к двери и вышел. Вздох облегчения прошел через его губы, когда он стоял в коридоре.              Через зал была комната Вайсс. Её старая комната, прежде чем она поселилась с ним и Руби. Из-за травмы она отступила зализать раны чтобы никто не смог ими воспользоваться. Не то чтобы он когда-либо сделал такое, но Вайсс этого не понимала. Она не понимала, как действуют люди.              Он просто должен научить её. Всех их.              Пара твердых ударов по деревянной двери эхом разносилась по коридору. Она наверняка проснется от них, если уже не проснулась. Вайсс обычно рано встала.              Его подозрения подтвердились, когда он услышал голос с другой стороны двери. — Уходи, — прозвучал резкий и командный тон крошечной жути.              Ей не нужны гости, но, возможно, она изменит своё мнение, когда поймет, что это он. Может быть, ей будет интересно приготовить хороший завтрак этим утром. — Вайсс, это я, — сказал он. — Могу я войти?              Как и в его разговоре с Блейк, на них обрушилось молчание. Ему это не понравилось. Вайсс никогда за словом в карман не лезла. Тихая Вайсс была тревожащей Вайсс.              — Вайсс? — повторил он. На этот раз беспокойство проявилось в его голосе.              — Мне не нужна твоя помощь, — резко заявила она.              Он не спросил, что бы она сказала, если бы помощь была нужна. Заявление Вайсс ясно дало понять Жону, что ей действительно нужна помощь. Она была слишком горда, чтобы просить об этом.              Или слишком напугана.              Жон не собирался заставлять своего друга страдать из-за ошибочного убеждения, что он причинит ей боль в ее ослабленном состоянии. Схватив ручку двери, он повернулся и толкнул. — Я вхожу, — объявил он.              Открыв дверь, он встретил Вайсс, сидящую на полу наполовину раздетой. Большая часть её открытой кожи была грубо покрыта бинтами, которые она пыталась наложить самостоятельно. В некоторых местах они перекрывали друг друга и оставляли другие области полностью открытыми. Область ее живота, где она получила травму, была обесцвечена, и он предположил, что кровь и гной просачивались сквозь чистые белые повязки.              — Жон! — Вайсс вскрикнула, ее руки двинулись, чтобы прикрыть грудь. — Убирайся!              Однако вместо того, чтобы смотреть на то, что она прикрывала, Жон посмотрел на состояние ее повязок. Черный от ее гибридной крови. Желтый от гноя ее раны. Нет, так не подойдет.              Жон не был доктором, но он перенес достаточное количество порезов и ушибов дома, чтобы знать, как ухаживать за ними. Вайсс просто должна была стать первым пациентом, который не был одной из его сестер.              — Дай мне посмотреть, — сказал он, шагнув в комнату.              Красные глаза расширились, а ее предплечья и локти сместились так, чтобы прикрыть данную область. — Нет! — сказала она вызывающе.              Слегка покачав головой, он приблизился к ней. — Вайсс, — сказал он, протягивая руку, чтобы схватить ее за руки. — Я не собираюсь делать тебе больно.              Её лицо исказилось, и она изо всех сил старалась отбиться от него, не обнажая своего раздетого торса. — Мне не нужна твоя помощь.              — Вайсс! — наконец закричал он, позволив своему расстройству одолеть его.              Малиновые глаза девушки снова расширились, и в одно мгновение все сопротивление прекратилось. Неровное дыхание скользнуло по её губам, и лицо девушки отвернулось от него.              — Я не собираюсь делать тебе больно, — повторил он, схватив ее за обе руки. Он потянул их, и она с готовностью встала, прежде чем он повел ее в ванную. — Сядь на край ванны, — приказал он.              К его удивлению, Вайсс сделала так, как он сказал. Она сидела там, руки все еще прикрывали ее грудь, но область под ней, что была перевязана, он мог видеть. Неужели так легко было заставить ее подчиниться? Просто повысив свой голос?              Жон нашел край бинта и начал снимать с живота, разматывая его, он начал видеть всю полноту травмы, которую она получила во вчерашнем уроке.              Колотая рана ещё не зажила, и вокруг маленькой дыры ее тело было серым от синяков. Желтоватые оттенки показали Жону, что рана действительно гноилась. Он не знал, регулярно ли Вайсс чистила её или просто пыталась перевязать, чтобы предотвратить вытекание жидкости. Вспомнив, что он знал о гибридах, он засомневался, что у неё много знаний по уходу за ранами. Особенно о тяжелых ранениях, часто приводящих к смерти.              По крайней мере, в ванной было самое необходимое. Мочалку и кусок мыла придется сделать. Ему не хватало каких-либо антибактериальных средств или даже чего-то такого простого, как спирт, но он приложит все усилия, что бы компенсировать это.              Жон порадовался, что ворвался в комнату без приглашения. Он не был уверен, что оставленная на самотек рана, слишком тяжелая для гибридной девушки может легко зажить. Вайсс вчера очень сильно пострадала от их противника, но она была на ногах даже со своей колотой раной. Человек был бы выведен из строя или убит таким. Без неё его, возможно, постигла бы та же участь. Потеря девушки раздавила бы его.              Это осознание осенило его в этот самый момент, когда он намочил и натер мыло на тряпке для мытья посуды. Он заботился об этой девушке. Даже если их отношения отличались от тех, что связывали его с Руби. Вайсс, как и Руби, была ему дорога.              Положив ткань на живот, Вайсс вздрогнула от холода. Это или, может быть, была небольшая боль, когда мыло просачивалось в ее рану. В любом случае, это было для ее же блага.              — Ты знаешь, Вайсс, — начал он. — Тебе придётся чистить и перевязывать её каждый день. Вероятно, даже чаще, чем раз. Два или три раза в день, я бы сказал.              Светящиеся красные глаза были прикованы к его рукам, когда они нежно терли и промывали ее травму. — Ты меня не обманешь, — мягко сказала она.              Жон нахмурился. — Обману?              — Тебе просто нужно оправдание, чтобы видеть меня обнаженной каждый день, — объяснила она. Её руки упали с её груди, обнажая весь ее торс, он продолжал очищать ее рану. — Не лги.              Он отвёл взгляд мгновенно. — Что? Это совсем не так.              Правда была в том, что он даже не фокусировался на этих областях. Но как только она опустила руки, он увидел ее. Всю. Её плоский и гладкий живот был испорчен раной, но так будет не всегда. Возможно, шрам останется, но ее животик будет красивым даже с ним. Грудь, хотя и не такая большая, как у Руби, была привлекательна.              Он пытался сосредоточиться на других вещах, стараясь не смотреть на тело молодого гибрида. Он уставился на ее лицо. Ее волосы. Ее глаза. И все же он не мог не считать её привлекательной. Вайсс была красавицей, в гибридной или человеческой форме - всё равно. Честно говоря, наверное, самая красивая девушка, которую он когда-либо видел в своей жизни. Она была как принцесса из сказки. Жон всегда воображал себя героем, как из древних легенд. Теперь он сидел, как рыцарь, заботящийся о принцессе, которую ему было поручено защищать.              Вайсс отвернулась от него и его целительных рук, когда он продолжил свою работу. — Тебе недостаточно видеть Руби? — горько спросила она. — Маленький сюрприз. Я гораздо привлекательнее ее.              Объективно, Жон согласился с этой оценкой. Однако красота проявлялась не только физически. Руби была красивее, чем она. Не то чтобы он хотел поделиться этим с Вайсс в данный момент.              Тем не менее, была одна часть ее заявления, где она ошиблась. — На самом деле я больше не вижу Руби голой, — признался он.              Она усмехнулась. — Понятно. Значит, ты был лишен удовлетворения своих естественных побуждений, и твой первый выбор - смотреть на меня. Я должна признать, что ты впервые принял правильное решение в своей жизни. Не то чтобы я особенно довольна этой договоренностью, но, по крайней мере, твой простой ум пришел к правильному выводу.              Жон закатил глаза, когда он выжал ткань прежде, чем применить больше мыла и воды. Она была так же высокомерна, как и раньше, даже когда ее ранили. Даже в состоянии полной уязвимости перед ним.              — Конечно, Вайсс, — сказал он сардонически. — Так и есть.              Сарказм, который Вайсс явно не уловила. Она торжествующе напевала, когда Жон продолжал свою работу. — По крайней мере, у тебя есть честь, чтобы признать это. Не так много людей могут с такой готовностью признать свою неправоту.              Она точно не из их числа. Жон задавался вопросом, как она отреагирует, узнав, что многие из заявлений, которые она сделала с такой абсолютной уверенностью, были настолько ошибочными.              — Для тебя честь увидеть меня в такой степени наготы, — продолжила она. — Никто никогда еще не видел.              Слова заставили его чувствовать себя немного виноватым. Как будто он брал что-то, к чему у него не должно было быть доступа. Как будто он видел что-то, что девушка не хотела раскрывать.              — Извини, — сказал он. — Это не совсем мой выбор. Я просто хочу, чтобы тебе стало лучше!              Даже в ее ослабленном состоянии она все еще имела достаточно сил и воли, чтобы ткнуть кончиком своего рога в его грудь. Некоторые вещи никогда не менятся.              — Не твой выбор? — она зарычала. — Ты говоришь, что не упадешь на колени и не попросишь возможность взглянуть на мое безупречное тело?              Это было немного чрезмерно драматично. При нормальных обстоятельствах он был бы рад видеть Вайсс нагой. В конце концов, она была очень привлекательной молодой девушкой, даже в форме Гримм. Однако прямо сейчас его главной заботой были ее здоровье и безопасность.              Жон не знал, что сказать, чтобы вытащить его из тупика, в который он зашел. Возможно, правда будет лучшим вариантом. — Ты действительно красива, — признался он. — Но лечить твою травму - не лучший способ увидеть, как ты прекрасна.              Вайсс злорадствовала, ещё раз отводя от него взгляд, будто считая, что это само по себе своего рода наказание. Как будто лишение ее внимания было огромной потерей. Жон был уверен, что она сложила бы руки на груди, если бы их нынешнее занятие позволило ей сделать это.              Когда он убедился, что травма Вайсс была очищена, он потянулся к марлевому тампону и рулону бинтов, которые она пыталась наложить. Ему нужно, чтобы она встала ровно, чтобы правильно забинтовать её, и он протянул ей руку, побуждая ее встать.              Она сделала это без сопротивления. Когда он стоял так близко к ней, разница в росте стала очевидной. Возможно, это также было связано с тем, что она была обнажена до пояса, или, может быть потому, что она была так уязвима в данный момент, но сейчас эта девушка-гибрид, которая, казалось, сделала своей целью доминировать над ним, казалась такой крошечной. Такой хрупкой. Как человек.              Стоя позади нее, чтобы меньше отвлекаться на ее тело, Жон начал обматывать бинт вокруг ее туловища, пока она держала самый конец обмоток на месте. Длинные белые волосы коснулись его груди, и когда он смотрел на них сверху вниз, он невольно почувствовал ее запах. Это, как и все остальное, было так привлекательно.              Он почти закончил, и это означало, что возможность поговорить с ней скоро закончится. Как только все закончится, все вернется на круги своя. Это была прекрасная возможность по-настоящему поговорить с девушкой. Которую он не собирался упускать.              Когда повязка снова прошла через её живот, он заговорил с ней тихим, спокойным голосом. — Ты знаешь, я бы никогда не сделал тебе больно, верно?              Она отвернулась от него. — О чём ты говоришь?              — Я знаю, как здесь всё работает, — объяснил он. — Травма. Слабость… Естественный отбор. — Он помнил, что Тириан говорил это так давно. — Если тебе больно, тебе не нужно скрывать это от меня. Я никогда никому не скажу. И я бы никогда не сделал ничего, что могло бы тебя убить. Я только попытался бы помочь тебе, как сейчас.              Голова Вайсс теперь повернулась в другую сторону, и она посмотрела на него видимым светящимся красным глазом. — Зачем?              Это был простой вопрос. Ее воспитали так, что спрашивать об этом, учитывая все, через что прошла она и остальные гибриды естественно. После всех смертей и увечий, что они навлекли друг на друга. Почему один помогает другому во время слабости? Почему другой гибрид хочет исцелить другого, а не уничтожить конкурентов?              На простой вопрос был простой ответ. Самый простой, о котором мог подумать Жон. — Потому что ты мой друг, — искренне сказал он.              В мгновение ока ее лицо повернулось в другую сторону, чтобы он не мог оценить ее реакцию, и ее хвост слегка ударил его по телу. — Ясно.              — Я хочу, чтобы ты знала, что ты можешь доверять мне. — Он надеялся, что его действия говорят громче, чем его слова. Он надеялся, что тот факт, что он заботится о ее травме, покажет девушке, как сильно он заботится о ней. То, что она здесь, в ее наиболее уязвимом состоянии, доказало, что его намерения были чисты. — И я хочу только помочь тебе. Я хочу, чтобы ты пережила все это. Я хочу, чтобы ты прожила хорошую долгую жизнь вместе со мной.              Жон почувствовал, как её тело напряглось после этих слов. Плечи напряглись. Мышцы ее подтянутого живота затвердели. Он сказал что-то не так?              — Правда? — тихо спросила она.              — Ну, да. Хорошо?              Несколько мгновений она не отвечала. Жон задавался вопросом, не переступил ли он границы, но, к счастью, ее следующие слова развеяли опасения.              — Ну, хорошо! — сказала она самодовольно. — Я рада, что мой слуга знает, как правильно за мной ухаживать. Наверное, лучше поздно, чем никогда.              Жон улыбнулся и слегка покачал головой. Слуга. Конечно, она продолжит эту линию поведения. Пришло время развеять и этот образ мышления.              Когда он приблизился к концу бинта, его большой палец мягко прижался к месту ее травмы, спровоцировав вскрик гибрида. Она слегка подскочила и посмотрела на него с убийственным взором.              — Хочешь продолжать называть меня своим слугой? — он спросил.              Хриплое дыхание скользнуло по ее губам. — Ж-жестокий злодей! — она ахнула. — Я не забуду этого!              Он мог поклясться, что ее белые щеки слегка покраснели от этих слов, но она быстро отвернулась, прежде чем он смог увидеть наверняка.              Завершая свою работу, Жон закрепил другой конец бинта. — Всё готово, — довольно сказал он.              Вайсс отошла от него на несколько шагов и посмотрела вниз, чтобы оценить его работу. Это было намного лучше, чем то, что она пыталась сделать сама. Мало того, что её рана была чистой и продезинфицированной, но и повязки, аккуратно и равномерно обернутые вокруг ее туловища от живота до линии груди. Их нужно будет накладывать несколько раз в день, и это будет трудоемкий процесс. Но оно того стоило. Она того стоила.              — Оставайся здесь, пока я надеваю рубашку, — приказала она. — Твои похотливые глаза уже нарадовались за это утро.              Жон сделал, как ему сказали. Он не мог не улыбнуться. Вайсс вернулась к своему старому я. Её высокомерное, властное старое я.              Через несколько секунд она снова появилась перед ним в его большой рубашке. Это было действительно восхитительно, как одежда свисала так свободно с нее и Руби. Как маленькие ночные рубашки, которые тянутся чуть ниже талии.              — Ну, я думаю, я пойду, — сказал он ей, выходя из ванной. Как только он собирался повернуться к двери, он почувствовал, как рука схватила его за запястье и остановила его. Он повернулся к ней. — Вайсс?              — Тебе понравилась ночь наедине с Руби? — она спросила его.              Вопрос был задан неожиданно, и он не был уверен, как на него ответить. Обстоятельства предыдущего дня сделали эту ночь не только приятной. Как бы он ни поступил сегодня с Вайсс, Жон был рядом и с Руби в трудное для нее время. Только там, где потребность в помощи Вайсс была физической, у Руби она была эмоциональной.              Жон вспомнил всё, что они сделали. Он и Руби поцеловались. Они обнимались. Он признавал, что в конце концов ему было физически комфортно. И как бы ему не хотелось это признать, какими бы болезненными ни были обстоятельства, этот опыт с Руби был действительно приятным.              — Да, — признался он. — Я думаю, что да.              Вайсс нахмурилась и кивнула. — Тогда у меня есть просьба.              Просьба, а не требование. Интересно. — Да?              — Так как она была наедине с тобой прошлой ночью, я тоже хочу провести время с тобой наедине.              Это звучало больше похоже на нее. Так же, как Вайсс ревновала к Руби, получившую одну из его рубашек, она ревновала к тому, что они провели ночь наедине. Он не против выполнить ее просьбу. В конце концов, он только что провел с ней утро.              — Конечно, — согласился он. — Что именно ты хочешь делать?              Она потянула его за запястье, проведя его к своей кровати, прежде чем сесть на нее. — Сейчас все еще утро, и до занятия еще не скоро, — объяснила она. — У нас есть время, чтобы поспать вместе.              Вайсс была права в её оценке. — Точно.              — Поэтому я прошу… чтобы ты провел утро только со мной, — сказала она, снова отводя взгляд от него, пока она двигала одеяло так, чтобы ее ноги и тело лежали под ними. — По крайней мере, на некоторое время.              Это была достаточно простая просьба, которую он мог выполнить. Может быть, его слова дошли до нее. Может быть, она не против показаться уязвимой перед ним. Может быть, она действительно доверяла ему в трудное для нее время.              — Я могу это сделать, — тихо ответил он. Жон мог догадаться, что, приведя его к ней в постель, она хочет, чтобы он забрался к ней. Он сам проскользнул под одеяло.              Вайсс повернулась к нему спиной, лежа на боку. Она схватила одну из его рук и потянула так, чтобы она обернулась вокруг нее. Так что передняя часть его тела была прижата к её спине. — Вот так, — тихо потребовала она.              Ещё раз Жон согласился. Устроившись рядом с ней, он должен был признать, что это было приятно. Одна его рука обнимала ее туловище, а вторая лежала на ее животе рядом с местом ее травмы. Часть его хотела попробовать использовать его Проявление и Ауру, чтобы исцелить её прямо здесь и сейчас, но он понятия не имел, как на это отреагирует гибрид Гримм.              Рука Вайсс поднялась, чтобы сжать его, ее пальцы переплетались с его собственными. Её тело сместилось и приспособилось, принимая удобную позу. Он был так же близок с ней, как и когда они обычно спали вместе с Руби. Только сейчас он не лежал на спине, пока к нему прижимались. Разница в росте и массе тела снова стала совершенно очевидной.              Больше не было сказано ни слова, и через несколько минут дыхание Вайсс выровнялось, она уснула. Жон не устал и не мог заставить себя снова заснуть. У него было время подумать. Время наслаждаться моментом, когда красивая девушка лежит у тебя в объятиях.              Для такого сильного и агрессивного человека, как Вайсс, было удивительно видеть, как она занимает с ним такую покорную позицию, видеть ее в таком уязвимом состоянии. Он был уверен, что такие моменты будут происходить только наедине. Тем не менее, это было приятно.              Руби тоже нравилось обниматься. После того, что он узнал о матери девочки, возможно, это имело смысл. Девушки, казалось, искали физического комфорта таким образом. Казалось, они хотят, чтобы их обнимали. Защищали. Заботились о них. Может быть, он слишком глубоко в это смотрел. Или, может быть, это имело слишком много смысла. Если они были оторваны от своих родителей в таком молодом возрасте, возможно, они подсознательно жаждали такого рода привязанности. Такой вид защиты. Это своего рода любящее объятие.              Когда Жон крепко прижал Вайсс к себе, он знал, что эту малость он предоставит охотно. Он будет любить и защищать этих девушек до последнего вздоха. Кто-то должен.       

***

      Позже в тот же день их первый урок был с Хейзелом. Травма Вайсс заживала удивительно быстро, но он все равно внимательно следил за ней. Он удивился тому, как быстро гибриды могут излечивать даже серьезные повреждения тканей, но в некоторых аспектах они всё ещё были ограничены. Это было не так приятно, когда Руби переодевалась, а Вайсс чуть насмерть его не затыкала.              Вместо обычных спарринг-уроков, которые последовали в классах Хейзела, тот велел им сесть. Жон задался вопросом, почему. Хейзел не был любителем работы с книгой, и до сих пор все его уроки были физическими. Мужчина остановился, переключив свое внимание на Вайсс, которая встала прямо.              — Вы, дети, вы очень сильны. Гораздо сильнее, чем любой нормальный человек. У этого есть свои пределы, — он пристально посмотрел на нее, и Жон заметил, что ее цвет лица побледнел. — Если ранен достаточно тяжело, даже гибрид не сможет выжить без посторонней помощи.              Он отвернулся от нее, Вайсс бросила на Жона обвинительный взгляд. Жон пожал плечами, не зная, как тот узнал.              Хейзел продолжил. — Хотя вы намного выносливее любого человека и можете выдержать больше, чем кто-либо, ошибочно думать, что вы так же более жизнестойки. На самом деле, обученный охотник с аурой может получить гораздо больше урона, чем вы, без особых проблем. Любого из вас можно разрезать простым ножом. Подобный удар по охотнику приведет к отскоку клинка.              Он начал ходить — Важная часть вашего служения Салем быстро приближается. Вскоре четверых из вас выберут и только четверо примут участие в великом плане Салем. Проникновение в человеческое общество, и особенно в многонациональное событие, известное как Фестиваль Вайтела. Четверо избранных должны обладать способностью безупречно казаться человеком и в идеале способностью использовать свою ауру.              Большой человек глубоко вздохнул. — Вот почему вы должны научиться использовать свою врожденную человечность и открыть свою ауру. Это будет невероятно сложно для каждого из вас, для некоторых это будет невозможно. Насколько мне известно, некоторые из вас могут приемлемо оставаться в виде человека, и только двое из вас в настоящее время имеют ауру.              Голова Жона наклонилась. Двое? Стоп, Блейк. У нее не было ее ауры?              — Жон, шаг вперёд.              Его глаза расширились, чувствуя, как дюжина глаз поворачивается к нему. Возможно, еще больше, в зависимости от того, сколько глаз Вессона сейчас смотрело на него. — Эм…              Хейзел уставился на него, заставляя Жона вздрогнуть. — Единственная причина, по которой большинство из них ничего не заметили, заключается в том, что они слишком наивны. Если я рассчитываю добиться прогресса в их обучении, мне потребуется твоя помощь в этом.              Жон кивнул, горло пересохло. Подойдя к Хейзелу, Жон старался не оглядываться на комнату. Старался не смотреть в глазах своих одноклассников. Существам, которые убьют его, если узнают правду. Надеялся, что у девушек, с которыми он сблизился, подозрения отсутствуют. Посчитают ли они предательством, что он скрывает от них этот факт?              — Жон, как считает профессор Кэллоу, так счастливо распространяющийся по этому поводу, является одним из самых замечательных и самых сильных студентов среди вас. Но даже с этим, — Хейзел резко порезал лицо Жона, ножом, вытащенным так быстро, что он даже не увидел это. — Его контроль не идеален. Совсем наоборот.              Жон сдержал крик удивления, прикусив язык. Рана не болела так уж сильно, только ужалила. Несмотря на себя, он вывел свою Ауру вперед и за несколько секунд исцелил урон.              — У него есть проблемы с пониманием того, как постоянно поддерживать свою ауру, и он не имеет должного представления о своём проявлении, связанного с ней. Раскрытие проявления - это не то, чего я ожидаю от вас, прежде чем ожидаются первые результаты, но со временем они будут ценным инструментом. — Хейзел щёлкнул пальцами. — Но, как вы можете видеть, эта незначительная травма уже прошла. Более чем исцелена, она эффективно стерта. Это сила Ауры. С вашими естественными целительными способностями, усиленными Аурой, теоретически вас будет почти невозможно убить.              Это ударило Жона. Было ли это объяснение того, почему Салем была так могущественна? Это был ее секрет бессмертия?              — Теперь я хотел бы провести демонстрацию проявления, если ты не возражаешь.              Жон хотел спросить, почему Хейзел, казалось, говорил с кем-то еще, когда внезапно он почувствовал тяжесть на своих плечах. Его дыхание застряло в горле, когда когти черных щупалец вонзились в его плечи и шею.              — Ещё раз здравствуй, любимый.              Её голос был таким же знойным, как и прежде, и Жон делал все возможное, чтобы не использовать свою ауру, чтобы отбросить ее.              — Ты оставил меня одну, уделил этим двум маленьким закускам столько внимания, а мне так одиноко, — Что-то коснулось его уха. Это что-то было влажным.              Хейзел щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Щупальца остались у него на шее, ноги обвивали плечи, Жон не осмеливался двигаться. Пока он не почувствовал, как что-то проходит между его ногами, два черных кошачьих уха в гриве диких, неопрятных черных волос, поднимаются в поле его зрения снизу.              Жон, вопя, отскочил назад — Блейк, которая обернулась вокруг него, исчезла во тьме. Оглядываясь назад, где она была в последний раз, Жон ничего не видел. Он моргнул, его лицо скривилось.              — Блейк - другой гибрид, у которого есть аура и проявление. Её проявление - это теневая проекция, оставляющая копии самой себя, чтобы сбить с толку и обмануть неосторожного и ненаблюдательного. — Взгляд Хейзела остановился на Вессоне, который выглядел особенно испуганным. — Что-то, что многие из вас уже почувствовали на своём опыте. — Затем он скривился. — Только там, где Блейк овладела ее проявлением и может безупречно интегрировать его со своими природными талантами, ее контроль над аурой… несбалансирован.              Жон встал, осторожно понимая, почему остальные всегда носили свое боевое снаряжение и оружие. Не было такого понятия, как не боевой класс. Где она была? Где же она была?              — Жон. — Резкий голос Хейзела прервал его размышления. — Я хочу, чтобы ты светил своей аурой в течение тридцати секунд, держа ее на всеобщем обозрении. Опиши свои ощущения. Будь честен. Если ты этого не сделаешь, они ничему не научатся.              Жон сглотнул, нервы накапливались внутри. Те же самые нервы, которые всего несколько дней назад сделали бы его больным. Оттолкнув его, Жон потянулся, чтобы найти пламя внутри. Аура рождается из его желания выжить. Она окутала его, распространяя белое золото по всему телу. Его семья наполнила его мысли, когда он закрыл глаза, море темно-синих и светлых волос. Тепло, комфорт. Следом появились сиреневые глаза, яркая блондинка - сила и верность. За ним следовали серебристый и ледяной синий цвет, веки Жона сжимались крепче. Красота, преданность, любовь. За что бороться. Нечто, ради чего стоит жить. Что-то, ради чего можно быть сильным.              Внезапно он почувствовал тяжесть на своём плече. Его тело все еще горело от ауры, рука Хейзела тяжело лежала на нем. Он понял, что тяжело дышал, поэтому сосредоточился на том, чтобы вызвать свою ауру и поддерживать её. Он оглядел комнату, чтобы увидеть бесстрастие и шок на нескольких лицах. Вайс выглядела очарованной, повторяя что-то себе. Руби, с другой стороны, выглядела счастливой.              Жон снова посмотрел на Хейзела, моргая. — Я сделал это правильно? Я… правильно это выразил? Я не помню… что именно сказал.              Хейзел кивнул. — Аура олицетворяет вашу душу, мистер Жон. Твоя довольно сильна. То, что ты так выражаешь, не может быть неправильным. — Хейзел подтолкнул Жона вперед, парень неуверенно встал на ноги и споткнувшись, отшатнулся к Вайс и Руби. — Теперь контрпример. Жон является идеалом, к которому нужно стремиться. Чего следует избегать… Блейк?              Жон не заметил, как он сел, Руби что-то напевала от волнения рядом с ним. Вайс сидела в нескольких футах, разговаривая сама с собой, как будто решая для себя какой-то вопрос. Из-за этого он не видел, как появилась Блейк. Только теперь она стояла рядом с Хейзелом и смотрелась… он покачал головой. Это не может быть правдой. Она выглядела уязвимой? Трудно было судить, но её слишком длинные, слишком тонкие ноги больше не поддерживали позу с той же сверхчеловеческой элегантностью. Они были будто вкопаны в землю под неудобным углом, Блейк немного сгорбилась, её щупальца дрожали. С закрытым лицом было сложно понять, но она выглядела потерянной.              — Продемонстрируй, пожалуйста.              Жон наклонялся вперед, пока скелетная рука Руби не схватила его за рукав. Оглядываясь назад, он увидел то, к чему он не привык. Страх.              Крики отвлекли его внимание назад, тело Блейк вспыхнуло в пурпурном пламени. Ее щупальца сжались, лезвия превратились в нормальные человеческие руки. Руки, сжимавшие ее голову, скручивали ее волосы, а цвет ее глаз метался между красным и золотым. Слюна вылетела из ее рта.              — Мама! Мне так жаль! Мне так жаль! Так жаль! Мне так жаль! Мама, пожалуйста! Папа! Адам, я не хочу этого! Я не хочу, чтобы ты умер! — Её крик последовал за ней, когда она упала на колени, ее тело дрожало, даже когда фиолетовый свет горел все ярче и ярче. — Я не хотела этого, я только хотела… Я не хотела, я только хотела… — Крик превратился в рыдание.              Никто не заслуживал таких страданий. Никто заслуживал такого раскаяния. Жон встал, пытаясь помочь ей. По крайней мере, он попытался, но Вайс и Руби схватили его за руки. Аура Блейк, казалось, стабилизировалась, когда она упала на пол, уткнувшись головой в землю. Ее голова резко поднялась со скоростью, которая заставила Жона остановиться, опасаясь, что она сломала шею. Это беспокойство быстро исчезло, когда он увидел необычное зрелище. Две пары совершенно разных вида глаз смотрели на него, золотой фавна и красный Гримм.              — Я хочу уйти.              Внезапно все начало двигаться. Жон поднял руки, разжигая свою ауру, когда Блейк внезапно оказалась перед ним. Вайсс и Руби отскочили назад, за своим оружием, которого не было под рукой. Сама сущность Блейк казалось извращалась, волосы зажили своей жизнью, каждая прядь становилась щупальцем, оканчивающимся зубчатым лезвием. Ее руки стали длинными, мощными кнутами, все оттянутыми назад для удара.              Щупальца-хлысты обрушились на них, Жон принял на себя основной удар атаки предплечьями, даже при поддержке Ауры, удар разорвал куртку. Жон отшатнулся, когда еще шесть ударили его по лицу, крошечные красные лезвия попали в его глаза и рот, когда Блейк яростно крутила головой. Челюсть открылась, ее язык как у змеи раздвоился. Она продвигалась вперед, Жон отступал назад - Блейк исчезла, щупальца взметнулись, когда за ним появилась настоящая Блейк. Глаза помутнели от крови, потому Жон только почувствовал ее дыхание на своем ухе.              — Ты такой вкусный. Я так голодна.              Жон, вопя, разжег свою ауру сильнее, ткнув головой в лицо Блейк, заставляя ее ослабить хватку. У него не было ни минуты, чтобы воспользоваться этим, поскольку из-под его ног внезапно выбили землю. Подняв глаза, он увидел, как Блейк мелькнула взад-вперед, перемещаясь шесть раз, от одной свой тени к другой, светясь тускло-фиолетовым цветом.              — Даже если ты скажешь «нет», я не перестану есть. Я очень, очень голодна, а ты такой вкусный!              Подняв все свои щупальца, Блейк была готова вонзить их в тело Жона. Он не знал пределов своей ауры, и смог бы он выдержать эту атаку. Не то чтобы ему пришлось беспокоиться об этом, глаза Жона расширились, когда знакомая большая рука в шрамах схватила щупальца. Все, кроме одной Блейк, исчезли, когда Хейзел попробовал силы в поединке с безумным гибридом. Бой, который он слишком быстро выиграл, потянув Блейк за собой с чудовищным ревом.              Мелкий ужас был поднят в воздух перед тем, как её бросили обратно в землю. Блейк, борясь и рыча, вцепилась в руку Хейзела, сжимая ее ногами. Плевки и вой, медленно багрящая аура вокруг нее исчезли, ее тело вернулось в тот вид, с которым был знаком Жон. Четыре глаза стали двумя, извилистая масса клыков и щупалец превратилась в покрытый шрамами облик с прекрасными черными волосами. Постоянно меняющееся число щупальцевых кнутов сливалось в две знакомые конечности.              Тем не менее Хейзел не отпустил её. Когда дыхание Блейк успокоилось, он потянул ее вперед и вонзил правый кулак в ее лицо. Отвратительный хруст и каменная трещина под ним заставили Жона отшатнуться назад. Удовлетворенный, Хейзел отпустил её, прежде чем повернуться к Жону и остальным ученикам.              — Если вы не обладаете надлежащим владением своей врожденной человечностью, то, когда вы активируете свою Ауру, это сведет вас с ума. Да, вы станете сильнее, но вы также рискуете потерять то, что осталось от человечности. Если это произойдёт, тогда вы Салем больше не нужны. Просто ещё один монстр, один из многих расходуемых зверей. Как недавно дважды нас покинувшие Скай и Рассел.              Жон поднялся на ноги, глядя на Блейк. — Она…?              — Она будет в порядке. — Хейзел поспешил ответить, с жалостью глядя на девушку. — Это следствие того, что она открыла свою ауру перед тем, как стать гибридом. Естественно, что она более ранима. Обычно она милая девушка, если не стесняется.              Жон уставился на свернувшуюся на земле Блейк, её повреждения уже заживают. Милая? Застенчивая? Его горло пересохло.              Хейзел снова обратил свое внимание на него. — У тебя все хорошо, но дорога у тебя сложнее, чем у большинства. Не позволяй этому замедлить тебя. Ты нашел что-то, за что хочешь бороться? Что-то, ради чего можно быть сильным?              Жон оглянулся на Блейк, смятую на земле, как сломанная игрушка. Он повернулся к Янг, которая смотрела на него с некоторым интересом. Наконец, Вайс и Руби. Вайсс размышляла над ущербом, причиненным классной комнате, и говорила, что Блейк «снова улизнет». Руби, однако, улыбалась ему. Гордилась им? Или что-то другое? Он представил ее серебряные глаза.              — Абсолютно.              Хейзел кивнул. — Хорошо. Теперь вернись на свое место и постарайся быть непредвзятым. Тебе нужно быть сильнее, чем кто-либо, для того, чего ты хочешь.              — Да сэр.              Несмотря на сильные слова, его глаза задержались на побитой и вялой Блейк, его охватило беспокойство. Тихое отчаяние расцвело в его груди.              Даже Блейк была жертвой Салем.       

***

      Урок профессора Райнарта был действительно опытом, что открывал глаза. Как здорово, что ее лучший друг и сосед был одним из двух гибридов, у которых была открыта аура? Жон действительно был невероятен. Так много таланта, так много опыта, и все же он был таким скромным. Такой добрый. Достаточно добр, чтобы мириться с таким провалом, как она.              Теперь вопрос в том, где он был?              Руби не видела, как Жон уходил в конце урока. Он каким-то образом выскользнул из поля зрения после множества вопросов и суматохи, которые последовали после вспышки Блейк. Студенты стремились узнать о том, что делать, и что еще более важно, что не делать после срыва их одноклассницы. Вайсс особенно агрессивно расспрашивала их учителя, когда урок закончился.              Тот факт, что Вайсс осталась в классе, сделал вещи еще более странными. Когда пропал Жон, она ожидала, что, возможно, беловласая гибрид сбежала с ним, чтобы провести больше времени с ним. Но она этого не сделала. Вторым предположением Руби было то, что, возможно, Блейк похитила его и забрала с собой. Тем не менее, Блейк также оставалась не в том состоянии, чтобы принять участие в любой из её обычных выходок после демонстрации проявления. Янг также осталась тут, но насколько Руби знала, она никогда не проявляла особого интереса к Жону. По крайней мере, не более чем что-то чисто физическое.              Так где он был?              Руби чувствовала себя как безрулевой корабль, дрейфующий в море, пока бродила по коридорам. Обычно ее повсюду сопровождал высокий парень. Его надежное и утешительное присутствие, которое, казалось, инстинктивно привлекало. Не в стиле «Я хочу с тобой спариться», или что-то в этом роде! Не «Давай делать детей»! Нет! Они были просто друзьями! В его запахе было что-то, что привлекло ее к нему. Это все.              Даже если она сказала Янг обратное. Но это было только для того, чтобы отвадить ее от Жона. Хотя, если бы она когда-нибудь приняла решение спариться с кем-то, он был бы в самом верху ее списка.              Без него она снова чувствовала себя одинокой. Одна, как до того, как он прибыл в школу. Больше никто не хотел проводить с ней время. Прямо сейчас Руби, вероятно, излучала достаточно негатива, чтобы компенсировать ее естественно веселое поведение. Может быть, она завела бы больше друзей, если бы продолжала дуться.              Ее странствие завело ее в класс профессора Кэллоу. Комната была пуста, но она открыла дверь и, тем не менее, вошла внутрь. Возможно, Жон был здесь. Почему здесь, она не могла сказать. Она просто чувствовала, что это хорошая идея.              — Жон? — она спросила, казалось бы, пустую комнату. Большая и необитаемая комната заставила ее голос тихо издать эхо. Однако ответа не последовало.              Нахмурившись, Руби пошла дальше. К двери, ведущей в раздевалку. С кровью и потом, которые ученики часто покрывали следами дружеского спарринга в классе Тириана, то, что раздевалка будет связана с этим местом, имело смысл.              Открыв еще одну дверь, Руби обнаружила, что спускается по лестнице. Что-то внутри неё продолжало тянуть ее к этому месту. Покалывание в глубине ее сознания. Волосы на затылке стояли. Как если бы здесь было крайне негативное присутствие. Но это, конечно, не может иметь место, верно? Кто был бы здесь, когда урок даже не был на сессии?              Затем она увидела это. Она увидела его. Она увидела знакомую шевелюру растрепанных светлых волос, он стоял у одной из стен оперевшись на неё рукой. Её сердце взорвалось при виде его. По крайней мере, на мгновение, пока она не сложила все кусочки головоломки. Подавляющее негативное присутствие было его.              Большая трещина пробиралась вверх по стене, на которую он опирался, как будто её неоднократно били кулаком. Интересно, почему он так поступил? Не то чтобы здесь, в этой школе, не поощряли случайные акты насилия, но она удивлялась, почему он выбрал стену, а не случайного противника для удара, как могла бы Янг.              Она предполагала, что есть только один способ выяснить это. — Жон? — она позвала его снова. На этот раз её слова достигли своей цели.              Тело парня резко дернулось, как будто ее голос застал его врасплох. Он встал прямо и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Привет, Руби, — сказал он слабо.              Он отвел взгляд. Голубые глаза, обычно такие яркие и заботливые, были окрашены в красный цвет. Плоть вокруг них была влажной и опухшей, словно воспаленная каким-то раздражением. Был ли он болен? Вот почему он был один здесь? Руби искренне надеялась, что нет. Последнее, что ей было нужно, - это снова болезнь Жона, и ему придется терять его во второй раз, пока он рискует жизнью в землях Гримм.              Она сделала шаг к нему. — Ты в порядке? — Тревога была тяжелой, когда она подошла к нему. — Ты ранен? Ты болен?              Жон смотрел на неё в течение нескольких секунд, прежде чем он начал качать головой. — Ты действительно спрашиваешь об этом? — спросил он с недоверием. — Я в порядке?              Руби прищурилась в замешательстве. — Ну… да. Ты вроде как исчез после урока профессора Райнарта. А теперь ты один здесь, и твои глаза выглядят так, словно у них какая-то инфекция. Я просто… Я не хочу, чтобы ты был слишком больным, чтобы снова не мог драться.              Воспоминания о его потере все еще были свежи в ее памяти. На следующий день после того, как она нашла своего нового лучшего друга, она чуть не потеряла его. Она никогда не переживет такой опыт снова. Она убьет любого, кто попытается снова отнять у нее Жона. Даже если это означало выйти против самого профессора Кэллоу.              — Ты действительно беспокоишься обо мне, — недоверчиво спросил он. — Я, а не ты. Как это вообще возможно?              Руби сделала еще один шаг, чтобы встать прямо перед ним. Она была вынуждена посмотреть вверх из-за разницы в высоте. — Жон?              Разницу, которую он сразу же отринул, когда сел на одну из скамей. Он закрыл лицо руками. — Ты этого не заслужила, — горько прошептал он. — Никто из вас не заслужил. Мне очень жаль…              Руби села рядом. Она не понимала, что происходит, но негативность, исходящая от него, была подавляющей. Печаль. Ненависть. Эмоции практически сочились из него. Руби обнаружила, что смотрит на него, почти очарованная тем, насколько сильными были его чувства.              Они были за пределами всего, что она когда-либо испытывала. Гораздо сильнее, чем гнев Янг. Или зависть Вайсс. Вожделение Блейк. Хотя она не могла объяснить почему. В то время как негативность была частью того, кем они были как гибриды, в том, что демонстрировало в этот момент Жон, было нечто совершенно уникальное. Это потому, что он был таким зрелым для своего возраста? Это потому, что он контролировал свою ауру и человеческую форму? Если бы Руби не было других идей, она бы сказала, что этот парень действительно был настоящим человеком в этот момент.              — Чего мы не заслуживали? — спросила она с искренним любопытством. — Почему ты извиняешься?              Лицо Жона поднялось с его рук, и эти влажные голубые глаза уставились на нее. Долгое время он просто смотрел, пока, наконец, не заговорил. — Ты действительно не знаешь, не так ли?              — Знаю что?              — Ты тоже не помнишь, — продолжил он, игнорируя её вопрос. — Но твои сны. Твои сны помнят. Может быть, хорошо, что ты тоже не помнишь свои сны. Увидев, что случилось с Блейк…              Его слова не имели смысла. Забота Руби о парне только усилилась, когда она не смогла получить от него прямой ответ. Что-то было не так, и он, казалось, не мог объяснить, что это было и почему. Была ли это ее вина, что она не на его уровне? Или он намеренно избегал ясности?              Однако Руби точно знала одну вещь. Это был не тот тип негатива, который так часто поощряла Янг. Жону было больно. Та же боль, которую она испытывала до того, как он прибыл в академию. Боль, которая пришла с её дефектом - быть слишком позитивной.              Только в отличие от себя, она знала, что может сделать что-то, чтобы облегчить боль Жона.              Она протянула руку Гримм и притянула его к себе. В теплые, крепкие объятия. Он не сопротивлялся. Он не протестовал. Он просто прислонился к ее плечу, когда она обнимала его. В этом положении она удерживала доминирующий рост, и ее щека опускалась на макушку его головы.              — Извини, — повторил он слабо. — Мне жаль…              — Тссс, — прошептала она. — Все будет хорошо. Просто расслабься.              — Я остановлю её… — пробормотал он. — Так или иначе…              Её. Руби, не могла сказать кого. В любом случае, она видела достаточно боли от своего лучшего друга на один день. Больше не будет разговоров об убийстве кого-либо.              Ее скелетная рука погладила его руку. — Не беспокойся о ней. — Она понятия не имела, о ком он говорит, но это не имело значения. — Просто отдохни.              Руби никогда не использовала свою силу преднамеренно, но сейчас она подумала, что он мог бы это оценить. Её способность Апатии прогонит все его негативные эмоции. Блейк не была здесь, чтобы жаловаться на то, что она его испортила. Вайсс не было здесь, чтобы вмешиваться в личный момент. Янг не было здесь для того, чтобы комментировать. Нет, сейчас был их момент. Она поможет ему почувствовать себя лучше.              Тело Жона, казалось, утратило свою силу, упав на нее, и она схватила его за руку своей обычной рукой. Его вес приятно давил на нее с боку. Руби скорее наслаждалась этой массой. Его теплом. Комфортом. Даже если она была той, кто утешал его, это не означало, что она не может наслаждаться моментом. Она переплела как Апатию, так и нормальную руку, держа его в крепких, любящих объятиях.              Она делала это в течение долгих минут. Жон опирался на нее физически так же, как она эмоционально опиралась на него уже несколько недель. Это было то, что друзья делали друг для друга. Помогали друг другу. То, что он сделал это для нее прошлой ночью. Она делала то же самое для него прямо сейчас. Жону нужна была вся помощь, которую он мог получить, и она была единственной, кто мог ее оказать. Не Вайсс. Конечно, не Блейк. Только она.              Ее рука поднялась, чтобы погладить его золотые волосы. Это было приятно. Все в этот момент было приятно. Она надеялась, что теперь ему стало лучше.              — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она.              Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Я чувствую себя хорошо, — ответил он так же тихо.              Отлично. Она больше не могла чувствовать от него негатива. Она улыбнулась при мысли. — Правильно. Все хорошо. Пока ты со мной, все будет хорошо.              —…Я просто очень устал…— продолжал он неуверенно. — И я действительно ненавижу это место…              Она точно поняла, что он имел в виду. — Да, раздевалка довольно вонючая, — согласилась она. — Но если ты устал, может быть, мы могли бы вернуться в нашу комнату и отдохнуть.              —…Всё в порядке…              Руби улыбнулась и встала, помогая Жону встать на ноги. Его колени немного шатались, но это было прекрасно. Он мог продолжать опираться на нее. Она продолжит помогать ему, так, как она только сможет, до тех пор, пока он не придет в себя.              Приятный отдых в постели, безусловно, поможет поднять его дух. Если бы они могли помочь друг другу, они помогут. Она не оставит его. Ни по какой причине. Он был ее соседом по комнате. Ее другом.              Того, о ком она глубоко заботилась, независимо от того, было ли гибриду уместно это делать.