***
Руби только что сбежала, правда о его природе слишком шокирующая. Жон был доволен, что его веки смыкались, ему так хочется отдохнуть и поспать, и возможно, никогда больше не просыпаться. Он устал. И физически, и эмоционально. Он достиг дна. Это место наконец сломало его. Но у его обитателей было другое мнение. Когда он прислонился к стене, вся надежда на отдых исчезла, он почувствовал слишком знакомое присутствие, скрывающейся где-то вокруг него девушки. Он хотел посмеяться над своей удачей, но его способность находить юмор в хреновом положении дел перевыполнила свою квоту на сегодня. Вот так и закончилось его путешествие. Он не мог сказать, что это был неожиданный финал. Если кто-то или что-то здесь собиралось убить его, Блейк, безусловно, была на вершине списка. Щелчки щупалец, скользящих по потолку, наполнили его угасающий слух, и из тени она обрушилась на него. Черные волосы и белая плоть наполнили его зрение, единственный цвет, исходящий от пары светящихся алых глаз, уставившихся на него сверху вниз. Жон слабо поднял взгляд и медленно увидел длинный язык вокруг ее губ. Она наконец собиралась наслаждаться едой, которую она давно хотела съесть. Все ее фразы о том, насколько он вкусен, о том, как она могла просто его съесть, наконец-то сбылись. Интересно, как долго это продлится? Как долго его тело будет живым, чтобы чувствовать боль от разрыва на части чудовищной девушкой? Жон тщетно пытался разжечь свою ауру, последняя и отчаянная часть его инстинктов самосохранения хотела остановить девушку. Но огонь исчез. Белоснежный свет внутри него угас. После боя прошло несколько часов, но разум понимал, что прошло всего тридцать минут. Она когда-нибудь вернется? Вернется ли она до того, как Блейк вопьется зубами в его плоть? Ужасные линии зубов появились, когда Блейк открыла свою пасть, и этот длинный язык ее набросился, чтобы ощутить вкус ее добычи. Оно упало ему на грудь и потянуло через одну из его открытых ран, чтобы оставить после себя длинный ряд слюны. Жон задохнулся от ощущения органа, скользящего по его груди, часть его сознания реагировала на прикосновения совершенно неправильно и неуместно. Блейк откинулась назад, глаза такие же кроваво-красные, как его раны, уставившиеся на него. — Так вкусно…— прошептала девушка. Язык Блейк скользнул по ее передним зубам, чтобы слизнуть с них кровь. Для того, чтобы насладиться вкусом его жизни. — Просто сделай это, — прошептал Жон. — Сделай это быстро. Пожалуйста. Блейк подтолкнула его, и, когда она вошла снова, скользнула щупальцами по его туловищу. Она приблизилась к его телу, ползла между его вытянутыми ногами, пока их тела не встретились. Ее голова остановилась на его груди. — Я не могу позволить тебе умереть, — прошипела она. — Я не позволю тебе умереть. Ты слишком важен для меня, мой… дорогой. Девушка начала хихикать, вибрации ее дрожащего тела гремели на его груди. Как будто ему этого уже не хватало, сердце колотилось в грудной клетке. К удивлению Жона, она больше не пыталась лизнуть его. Или сделать какие-то шаги, чтобы съесть его вообще. Блейк, казалось, была довольна, что лежала рядом с ним, обнимая его и прижимая его тело к своему. И все же в этой ситуации было что-то, что позабавило ее. Учитывая, что ему нечего терять, спрашивать не было никакого вреда. — Что тут смешного? Ее мягкие хихиканья замедлились, когда она обвила щупальцем его шею, позволяя кончику упасть на его подбородок. Через мгновение смех полностью прекратился. — Блейк? — Ты не должен давать обещаний, которые не можешь выполнить, — застенчиво заявила она. — Непослушный мальчик. Но это нормально. Я ничто, если не прощаю тех, кого люблю. И тебя я люблю больше, чем кого-либо еще в мире… Если бы это произошло от любого другого человека или даже от любого другого гибрида, Жон мог бы им поверить. И Руби, и Вайс продемонстрировали свою уникальную любовь к нему. Даже Янг проявила к нему чисто физическое влечение, что заставило его подумать, что она захочет заняться с ним сексом, хотя бы ради удовольствия. Но Блейк? Блейк была загадкой. Ее искаженное восприятие любви может означать что угодно. Насколько он знал, секс с Блейк закончился тем, что она откусила голову своего партнера, как самка богомола. Он никогда не принял бы ее слова за чистую монету. Даже ее признание в любви к нему. — Что ты делаешь? — он спросил черную гриву волос, на которые он смотрел вниз. Одно из ее кошачьих ушей дернулось от звука или, возможно, ощущения его дыхания, когда он говорил. Этот вопрос побудил Блейк отвести ее голову от его груди, и слишком знакомая чеширская улыбка уставилась на него. — Я говорила тебе, — промурлыкала она. — Я не позволю тебе умереть. Пессимистическая часть разума Жона хотела спросить ее, не для того ли, чтобы она могла убить его сама. В своем темпе. С выбором места и времени. Однако, если она действительно собиралась изо всех сил помочь ему выжить, он не собирался смотреть в рот дареному коню. Или… гибриду Гримм в рот. Он уже смотрел в бездну ее ужасного рта слишком много раз, как же это было… Язык Блейк снова вырвался, зализывая еще одну рану на его туловище. Снова и снова она делала это, обнаруживая каждую из травм, которые ему нанес Кардин. До него дошло, что она делает. Как собака, которая только что получила травму в бою, Блейк зализывала раны. Она делала то, что было в ее природе, чтобы попытаться исцелить его. Сердце Жона колотилось, когда он наблюдал за ней, изо всех сил стараясь соответствовать тому, что она ему сказала. Она хотела, чтобы он выжил. По какой причине он не мог сказать, но ее действия, безусловно, многое значили. Багровые глаза смотрели на него, сканируя вид его обнаженной груди. Жон не был уверен, осматривает ли она его раны или изучала его. Или, может быть, и то, и другое. Однако Блейк вскоре посчитала работу выполненной и слегка кивнула, прежде чем ее взгляд вернулся к его лицу. — Твоя Аура была сломана. Она вернется. Эти слова вызвали холод в спине Жона. Он никогда не ломал Ауру раньше, и впервые он был счастлив услышать что-то изо рта Блейк. Она была единственной другой ученицей с аурой здесь. Она владела ей до того, как превратилась в гибрида. Если кто-нибудь знал, как она работает, это была бы она. — Ты просто должен выжить до тех пор… — продолжила она. — И именно поэтому я здесь. Жон нахмурился. Не то чтобы он не был благодарен за то, что она пыталась помочь ему по-своему, но он не был уверен, что зализывание его ран считается гарантией его выживания. — Я не уверен, что даже ты сможешь спасти меня… — тихо сказал он. — Я думала, что ты должен был спасти меня? Он хотел. Это было до того, как он был уверен, что умрет здесь. Прежде чем его тело и дух были сломлены. Девушка снова хихикнула, и ее щупальца двинулись к его плечам, чтобы прижать его к стене. Она поднесла лицо к его уху, словно желая раскрыть секрет между ними двумя. — Твои травмы в порядке, — выдохнула она ему в ухо. — Но мы не одни. Глаза Жона расширились, и на мгновение стало интересно, всё ещё ли Руби ещё здесь. Он осмотрел гриву черных волос, которые мешали его зрению, но не увидел никаких явных признаков красного плаща девушки. Блейк отстранилась, её мягкий шипящий смех проскользнул в её губы. — Он прячется, но я чувствую его запах, — прошептала она. Ее кошачьи уши дернулись еще раз, притягивая внимание Жона к ним. — Я слышу его хриплое дыхание. Он. Жон понятия не имел, о ком говорила Блейк. Его первой мыслью был Тириан. Все трое столкнулись ранее сегодня, но их боевой профессор оказался более чем достойным соперником для них обоих. Если кого-то интересовало текущее состояние Жона, то это должно быть тот психопат. Это просто еще одно оправдание, чтобы выбросить его в дикую природу, чтобы его раз и навсегда убили. Прежде чем он смог придумать больше возможностей, кончик щупальца Блейк скользнул до его лба. Острый шип упал и коснулся кожи его век с самым нежным прикосновением, какое он когда-либо чувствовал, и медленно опускался. Жон подчинился, не желая рисковать, чтобы выколоть глаз. — Отдохни, — прошептала она. — Скоро у тебя всё будет хорошо. Но до тех пор… ты мой. Впервые с момента ее прибытия Жон позволил себе расслабиться. До сегодняшнего дня он никогда не ожидал, что найдет утешение в объятиях Блейк… но вот. Его Аура скоро вернется, но пока нет. Прямо сейчас она была его единственным источником защиты в этой жестокой и неумолимой среде. В этом мире кровавой эволюции.***
Первой эмоцией Жона после пробуждения, было изумление. Изумление, что он был еще жив. Что он не был убит во сне. С другой стороны, возможно, он не достаточно доверял Руби. Или, может быть, то, что Блейк сказала ему накануне, действительно сбылось. В любом случае, он дожил до следующего дня. Его секрет был раскрыт, и, насколько он знал, Руби никому не говорила об этом. Часть его осмелилась надеяться, что это было сделано из-за их дружбы. Если она еще существовала. Он, честно говоря, не знал. Он не узнает, пока не увидит ее. Поговорит с ней. Он боялся мысли о таком противостоянии. Жон сел в кровати, стены вокруг него были знакомы до некоторой степени. Он не был достаточно смел, чтобы вернуться в свою комнату прошлой ночью, зная, кто в ней. Если бы такое противостояние произошло с присутствием Вайсс, он не знал, как бы отреагировала гибрид. Имея это в виду, он решил поселиться в ее старой незанятой комнате. Комната, где всего несколько дней назад он позаботился о ее ранах. Где он сказал ей доверять ему. Жаль, что он не мог сделать то же самое. Он просил доверия, но сам не доверял. Он чувствовал себя лицемером. Он чувствовал себя подонком. Но иногда это - единственный способ остаться в живых. Это… и немного помощи от других. Когда его ноги коснулись пола, он подумал о прошедшем дне. День, когда он был избит почти до состояния кровавого месива Кардином. День, когда впервые с момента прибытия в эту школу его аура была сломана. Это было ужасное, холодное и совершенно незнакомое чувство. В то время он понятия не имел, собирается ли она вернуться. Пока помощь не пришла из самого неожиданного источника. Блейк ушла вскоре после этого. Как только он заново открыл огонь внутри себя. Жон призвал свою Ауру, и даже в ее ослабленном состоянии он начал исцелять свое тело. Порезы и переломы закрывались. Сломанные кости сращивались внутри него. Внутреннее кровотечение прекратилось. Он все еще чувствовал слабость, хотя его тело и разум все еще были утомлены, он смог восстановиться. Сжигание Ауры в его проявление оказалось выгодным, но затратным. Он мог делать это только на мгновение, его аура напрягалась до такой степени, что могла сломаться. Хотя это было приятно, волнующе. Может быть, так было всегда, он просто никогда этого не замечал из-за лучшего состояния? Периодически это облегчало состояние костей и кожи, но кружило голову. Что он не мог допускать слишком часто по другим причинам. Блейк. Человек, который, как сказала Блейк, наблюдал, не подал никаких признаков. Возможно, это все было ее воображение. Здравомыслие и восприятие реальности Блейк ставились Жоном под сомнение. Может быть, она изобрела преследователя просто для того, чтобы оправдать время наедине с ним. Как будто преследователю нужен был предлог в виде другого преследователя, чтобы преследовать свою жертву… В любом случае он был благодарен за то, что она сделала. Какими бы ни были ее мотивы, Блейк была рядом с ним в трудную минуту. Теперь, после хорошего сна, он почти полностью восстановлен. Если кто-то попытается воспользоваться его нынешней слабостью, его ждет сюрприз. Ещё сюрприз подкинул его желудок. Сжигание ауры и использование проявления сильно сказалось на его теле. Он был голоден, и ничто не помогло бы ему выздороветь, кроме еды. Жон отправился из старой комнаты Вайс. К кухне. Его глаза были прикованы к двери его настоящей комнаты, надеясь, что Руби не выйдет из нее. Он не был уверен, что скажет ей при встрече. К счастью, она не вышла. Было еще довольно рано. Достаточно рано, чтобы она не проснулась сама, обычно для того, чтобы подготовиться к занятиям, ей нужно было заставлять себя. Проснувшись рано утром прошлым днём, неудивительно, что сам Жон проснулся рано. Продолжая, он начал задаваться вопросом, что именно ждет его в будущем. Руби знала о нём. Если она расскажет правду, останется ли на его стороне кто-нибудь, кто ему поможет? Тириан? Или Хейзел? Или сама Салем? Или они все пустят идти своим чередом? Будет ли Вайс защищать его? Или Блейк? Блейк сказала, что хочет, чтобы он остался в живых. Изменит ли это то, что он человек? В любом случае, если он не поест, эти вопросы не будут так важны. Он нуждался в пище, чтобы жить, и он не мог допустить смерть от рук гибрида, если сначала не поест. И если было что-то, чего он хотел, теперь, когда его разум и тело восстановились, это было выжить. И ради него, и ради них. Тем не менее, он знал, что его шансы все еще невелики. Он знал, что должен относиться к этому дню как к последнему. Добравшись до кухни, он начал планировать свою трапезу. Это не что-то сложное. Это не было бы деликатесом. Это была бы просто еда. Что-то теплое, чтобы наполнить его живот. Что-то, что даст ему силы и энергию. Яйца, бекон и тосты были достаточно просты. Положите два из трех в сковороду и дайте огню сделать свою работу. Пока они готовились, он засунул хлеб в тостер и решил сделать себе что-нибудь быстрое, чтобы перекусить, пока остальное готовилось. Идеальный план. — Вот ты где! Конечно, все совершенные планы рухнули, когда они вступили в контакт с врагом. Жон обернулся и увидел, что Вайс стоит в дверях. Вопрос заключался в том, была ли Вайс его врагом? Гибрид ворвалась в кухню, гнев запечатлелся на ее обычно красивом лице. Если ее обвинение было чем-то оправданным, она искала его. Но знала ли она? Эта мысль заставила его вздрогнуть, и ее светящиеся красные глаза сузились, когда она приблизилась. Рука Жона медленно опустилась, где рукоять Кроцеа Морс лежала у его бедра. — А где именно ты был прошлой ночью? — обвинительно спросила она. Пальцы замерзли, прежде чем соприкоснулись с синей кожаной рукоятью. То, как Вайс говорила с ним, будто она была его женой, и что он всю ночь пробыл с друзьями. Это было странное ощущение, когда она подошла к нему, положив руки на бедра, и наклонив голову, чтобы выжидательно заглянуть ему в глаза. — Я… — начал он, но ничего не придумал. Он не мог сказать ей правду о том, что произошло. Если бы он это сделал, он был уверен, что только один из них покинет эту кухню живым. Резкий удар ее рога вызвал мучительный вздох. — Я точно знаю, что случилось прошлой ночью. Страх снова пронзил его тело. Жон потер грудную клетку, область, очень чувствительную сегодня, в то время как он все еще оправлялся от своих травм. — Ты знаешь? Вайс сделала шаг вперед, чтобы закрыть пропасть между ними. Несмотря на то, что ее голова только поднималась к его плечам, ее рог восполнял эту разницу и угрожал его лицу. Все, что нужно, это было одним быстрым движением, выколоть один из его глаз. — После всего этого разговора о доверии, и у тебя хватит смелости не возвращаться в нашу комнату? Мне пришлось спать одной с Руби! Так вот от чего она была без ума? Волна облегчения захлестнула Жона. Если… — О. Она что-нибудь сказала? Вайс усмехнулась. — Ничего более глупого, чем обычно. Она просто подошла к своей кровати и уснула. Жон нахмурился. Итак, Руби поднялась в свое старое спальное место на верхней койке? Он предполагал, что это имеет смысл. Без присутствия Жона маловероятно, что эти два гибрида будут спать вместе. Он был буфером между ними двумя как в кровати, так и вне её. Еще один удар заставил его вздрогнуть. — А теперь я вижу, что ты здесь готовишь завтрак без меня? Как ты смеешь так обращаться со своей хозяйкой! Осознание осенило его. Вот так. Готовить завтрак вместе было их обычным делом. Он так увлекся всем с предыдущего дня, что мысль об этом совершенно не пришла ему в голову. Сейчас у него на уме были гораздо более серьезные проблемы, чем ежедневное одиночное время с Вайс. Она снова ткнула его. — Ты меня игнорируешь? Он был не в настроении для этого. Привычно это или нет, он не был готов иметь дело с требовательной Вайс сегодня утром. И всеми ее уколами. — Просто прекрати это, Вайс. Это были, по-видимому, неправильные слова, поскольку Вайс не прекратила. Во всяком случае, она только разозлилась. Еще один удар. — Я ничего не прекращу! Запах вареных яиц и бекона требовал его внимания, чтобы они не сгорели на сковороде. И, несмотря на присутствие Вайс на кухне, он был полон решимости не допустить, чтобы хорошая еда пропала даром. Жон схватился за ручку сковороды и лопаточку, с которой он работал, и начал присматривать за едой. Когда он это сделал, длинный рог гибрида нашел его руку, подталкивая ее в попытке вырвать ее из кухонной утвари. Сковорода наклонилась. С довольно предсказуемым результатом яйца разбрызгиваются по нему, а не по ней. Разочарование вскипело, когда его голова обернулась, чтобы увидеть гибрида. — Вайс! — он плюнул сердито. — Что ты делаешь! — Ты не обращаешь должного внимания на меня, — высокомерно сказала она, как будто это оправдывало беспорядок, который она сделала, и отступила, чтобы Жон убрал его. — Я не в настроении сегодня, — прорычал он. — Просто оставь меня в покое. Тот факт, что Вайс все еще не знала о его истинной природе, никак не помогал ему. Это было только вопросом времени. Руби знала. Она, вероятно, скажет Янг, если она этого ещё не сделала. И тогда Янг схватит его в свою огромную руку Гримм и будет вбивать его в землю, пока он не станет кровавой кашей. Так что он вообще делает? Почему он вообще готовит еду? Какое это имеет значение? Он был ходячим мертвецом. Это был кошмар. Живой кошмар. Его удача наконец-то закончилась, и он жил в долг. — Собираешься ли ты сделать больше? — спросила она. Один из ее пальцев указывал на пол, где лежали пролитые яйца. — Того, что у тебя есть на сковороде, вряд ли достаточно для нас обоих. Недоверчивый смех скользнул по его губам. — Ты что, шутишь? Вайс, ты сделала этот беспорядок. — Возможно, ты будешь помнить о манерах, в моём присутствии. Он не обращал на нее внимания. Сильнее, чем раньше, она ударила его недавно раненую руку своим рогом. Жон вскрикнул, чувствуя, как напрягается его аура, пока все еще заживающая кожа разрывается. Кровь пузырилась, он в ярости обернулся к ней. Вайс со своей стороны на мгновение выглядела ошеломленной, прежде чем скрестить руки. — Черт возьми, Вайс! — Он поднял кровоточащую руку. — Посмотри, что ты сделала! — Ты кричишь на меня, слуга? –Вайс фыркнула, выражение лица, которого Жон не видел прежде, чем пересечь ее черты. — Знай свое место и готовь мне еду. — Ты больше не приказываешь мне, Вайс. — Недолго думая, он положил руку ей на плечо и оттолкнул. Румянец омрачил ее цвет лица, щеки покраснели. Жон подумал, что это было в ярости из-за того, что он осмелился прикоснуться к ней, но ему было все равно. Его еда горела. Жон быстро посмотрел на кастрюлю, где все еще остались несколько драгоценных полос бекона. Они были закончены, и он выключил пламя печи. Взяв еще горячий кусок со сковороды, он разорвал его пополам зубами. — Делай свой собственный чертов завтрак сама. Он повернулся, чтобы уйти, но был остановлен, когда Вайс схватила его за свободную руку. Она развернула его, и злобные красные глаза уставились на него. Она сделала выпад, намереваясь нанести ему еще один удар рогом, но на этот раз Жон был готов к этому. Вспыхнув своим проявлением, он сделал себя быстрее и сильнее. Его рука перехватила входящий удар, пальцы обвились вокруг твердого рога. Глаза Вайс расширились от шока, но это было ничто по сравнению с реакцией, когда он толкнул ее вперед. Помогая крепко сжать ее рог, он положил тяжелую руку на центр ее груди и ударил ее о ближайшую стену. Близлежащие полки содрогнулись от удара. — Довольно! — он крикнул. — Хватит этого! Вайс начала бороться под его властью, но преимущество, которое он имел над ее головой, имея контроль над ее рогом, затрудняло такие усилия. Вес его тела против ее никак не уменьшал давление. — Отпусти меня, ты, мерзкий придурок! — она прорычала сквозь стиснутые зубы. — Я не говорила, что ты можешь дотронуться до меня! — Нет, пока ты не скажешь, что перестанешь на меня нападать. Она тяжело дышала, румянец серого цвета был темнее, чем когда-либо на ее щеках от ее борьбы. Борьба с этим почти прекратилась. Светящиеся алые глаза смотрели на него, не отрываясь, глядя в его собственные. Внутри Жона медленно нарастало чувство вины. Разочарованный или нет, он не должен был этого делать с Вайс. Кроме проявления, такое же страстное желание ударило его в полную силу. Что-то что хотело, чтобы это продолжалось. Покачав головой, Жон взял себя в руки. Он отпустил ее голову и сделал шаг назад. Имея немного места для дыхания между ними, он опустил голову от стыда. — Вайс, я не должен был… Жону не удалось извиниться, пока Вайс не набросилась. Прыгая на него, ее руки схватили его за щеки, потянув его голову до ее уровня, прежде чем впить ее губы в его. Застигнутый врасплох, Жон понятия не имел, что произошло, пока это не началось. Вайс ударила его по губам своими, ее губы и язык были голодны, терзая его губы. Вторжение прошло сквозь зубы, словно армия, только что пробившая ворота крепости. Его ноги пытались отодвинуться назад и от гибрида, но она держалась за его лицо. К тому же, Вайс следовала за ним, и в течение долгих секунд он ничего не мог сделать, кроме как терпеть похотливые поцелуи девушки. В конце концов она отошла от него, вероятно, только потому, что ей был нужен кислород. У нее перехватило дыхание, и она отчаянно вздыхала. Взгляд на ее запыхавшееся лицо показал, что оно было еще темнее, чем раньше. Красные глаза танцевали с озорством, и на ее губах играла пылкая улыбка. — Ч-что это было? — Жон заикался, его тело и разум все еще были в шоке от того, что только что произошло. — С каких пор ты научилась делать… это? — Я изучила документальный фильм, который мы смотрели вместе, чтобы убедиться, что у меня есть представление о искусстве поцелуев, — объяснила она. — Я гарантирую, что никогда больше не совершу эту ошибку. Он отошел на шаг от нее, но был остановлен, когда Вайс схватила его за толстовку, притягивая к себе, пока она отступала. Она притянула его так близко, что его тело снова прижимало ее к стене. — Прижми меня к стене. Я хочу чувствовать, как твое тело прижимается ко мне. Он рассеянно кивнул, все еще пытаясь понять, что происходит. Когда она протянула руку и снова поцеловала его, его мысли погасли, но он был сломлен от ступора, когда на этот раз Вайс прикусила его нижнюю губу. Она снова отодвинулась, только в последний момент отпустив зубы. — Я думал, что ты не собираешься снова совершить эту ошибку? Она улыбнулась. К счастью, если бы Жону пришлось сделать предположение. — Не случайно, по крайней мере. — Ее дыхание продолжало литься из ее губ. — Теперь… прими меня как своего партнера, Жон. Доминируй, как ни один мужчина не доминировал. Глаза Жона расширились. У Вайс… был какой-то фетиш на доминирование? Это произошло только после того, как он ударил ее о стену, после того, как он крикнул… В третий раз Вайс подняла голову, чтобы поцеловать его. Только на этот раз пришла остальная часть ее, и Вайс использовала стену, чтобы подтолкнуть себя, обвивая ноги вокруг его талии. Его руки двигались, не задумываясь, и обвились вокруг её бедер, поддерживая её. И, боги, у нее была замечательная задница. Человек или Гримм, Вайс была удивительно красивой девушкой. Проведя несколько недель в постели с двумя красивыми девушками, после того, как каждую ночь держал их в своих объятиях, Жон сдался. Весь стресс, все разочарования, весь страх, наконец, достигли своей точки кипения. Если его секрет будет раскрыт, если он умрет, он с таким же успехом может насладиться чем-то, прежде чем уйти. С таким же успехом он мог бы насладиться одним моментом плотского удовольствия, прежде чем его убьют. Это вполне может быть его последний день на Ремнанте. Он должен выйти на ура. Отойдя от стены и отодвинув голову, Жон улыбнулся Вайс. — Я думал, что ты хозяин, а я слуга? — Я хозяин. Делай, как тебе говорят, — прошептала она, когда поцелуй прервался. Ободренный и наполненный похотливой страстью, Жон прижался к Вайс. Она задохнулась от прикосновений, и острые ногти впились в его волосы. — Сделай меня своей. Для кого-то, у кого был фетиш на доминирование, Вайс была довольно требовательна. Но опять же, что было нового? Стена содрогнулась в первый, но не в последний раз.***
Мысли Руби блуждали, когда она сидела в классе доктора Уоттса. Не редкое явление, однако сегодняшнее отсутствие сосредоточенности не имело ничего общего с его скучной учебной программой. Жон пропал без вести. Это было полностью ожидаемо. После того, что она узнала, услышав правду о его природе, ей стало понятно, что его здесь не будет. Он боялся, и это справедливо. Теперь вопрос был в том, что она будет делать с этой информацией? Может ли она предать его? Будет ли она делать то, что она должна была, и убьет ли его? Она покачала головой и села на свое место. Нет! Как она могла? После всего, через что они прошли. После всего, чем они поделились. После того, как они были рядом друг с другом в трудные времена, как она могла даже подумать об этом? Жон был ее первым другом. Какое-то время ее единственным другом. И он даже не был гибридом! Все это время ее другом был плохой, вонючий человек. Друг гибрида Гримм. Как это вообще возможно? Как мог такой человек, как Жон, смотреть на нее в ее облике Гримм и не быть полностью отбитым при этом? Как он мог жить в одной комнате, а тем более в постели с ней каждый вечер, и засыпать? Как человек смог обнять ее и поцеловать такого монстра, как она… Лицо Руби стало теплее от воспоминаний о тех временах, которые они пережили вместе. Все позитивные времена. Все показывает привязанность. Все о дружбе. Любви. Теперь ей стало понятно, почему Жон смог терпеть ее присутствие. Почему он так хорошо себя чувствовал. Почему он был человечным. Потому что он и был человеком. И, несмотря на это, ему все же удалось подружиться с ней. После того, как человек стал свидетелем всевозможных вещей, которые, должно быть, нашел ужасными, он все еще был рядом с ней. Разве она не должна ему того же? Разве их узы дружбы разрушены, потому что он человек? Он все время был человеком, и ему все же удалось найти место в сердце для нее. Да. Она обязана ему. Она совершила ужасную ошибку, и это она должна ее исправить. Взгляд вокруг показал, что Жон был не единственным пропавшим из комнаты. Тот факт, что ее друга не было, был ожидаем. А вот исчезновение Вайс было весьма неожиданным. Она никогда не пропускала занятия. Она следовала правилам и наказывала тех, кто этого не сделал. Тот факт, что она пропала, был очень подозрительным. Потом был Кардин. Его отсутствие было относительно ожидаемо. Он был далеко не образцовым учеником, и единственное занятие, которым он когда-либо интересовался, были сражения в классе профессора Кэллоу. Тем не менее, его отсутствие сегодня было также подозрительным. Три студента, пропавшие без вести на следующий день после того, как она узнала секрет Жона, не могли быть совпадением. Внезапное чувство срочности наполнило разум Руби. Встав со своего места, она бросилась к двери классной комнаты. Она должна была найти Жона. — Руби, куда ты… Она даже не повернулась, чтобы ответить доктору Уоттсу, прежде чем протолкнуться в двери и побежала так быстро, как ноги несли ее.***
Жона оказалось трудно отследить. Несмотря на ранения, человек мог двигаться. Не имеет значения — Кардин найдет ублюдка. Он ликовал, худшие из его ран были восстановлены, даже если их нужно было залатать новыми железными креплениями. Вессон поинтересовался его свежей травмой, но Кардин отмахнулся от него. Ничего из этого не имело значения. Он отказался сказать им, кто такой Жон. Об этом оскорблении никогда не узнают. Это была еще одна причина, по которой уродка должна умереть после Жона. Никто никогда не должен узнать, что человек, простой человек, обошел его. Кардин не допустит этого. Нет, этот ублюдок умрет с криком прежде, чем эта правда станет известна. Он обнаружил запах своей жертвы на кухне, но снова слабак был окружен его группой. Это было действительно отвратительным, видеть, как он трахал Белую Ведьму, как будто они были животными. Кардин осуждал простую мысль о том, что такое ничтожное существо осмелится испортить такого совершенного гибрида. Конечно, ее тонкая фигура не давала ей никаких преимуществ, но для Кардина было явным желание человека думать, что он достоин такой чести. Ее физические недостатки были вторичными по отношению к преступлению, что Жон вообще это делал. Кардин прекрасно понимал, что Вайс, скорее всего, пребывала в заблуждении, что это существо похоже на них, высшее существо. Кроме того, он не питал иллюзий, что она не сможет убить его, если он отнимет у нее так называемого помощника. Да, она поймет, когда он объяснит, но Кардин знал, что он вряд ли проживет так долго. Вкратце он подумывал рассказать Блондинке о том, кто обнимает ее столь любимую сестру ночь за ночью, но передумал. Его собственная гордость была важнее. После их совокупления он наблюдал и ждал. Они отдыхали, когда один из преподавателей, профессор Фолл, вошла в комнату и сделала замечание. Он был слишком далеко, чтобы слышать, не то чтобы он когда-либо слушал эту свинью. Она ушла, и вскоре после того, как они проснулись и разошлись. Он не знал, куда идет Вайс, и ему было все равно. Все, что имело значение, было то, что Жон был теперь один. Это была возможность, которую он ждал. Наконец-то. Жон по-прежнему предпочитал левую сторону, как и должен. Человек, такой слабый и, еще не полностью восстановился. Возможно, это была последняя попытка обрюхатить превосходящих его женщин своим низшим семенем? Он фыркнул. Как будто это будет разрешено. Схватив свое оружие, Кардин преследовал Жона. Вскоре он пришел во двор. Гибрид довольно улыбнулся. Открыто, пусто, вокруг никого. Никто не услышит криков, пока не станет слишком поздно. Кардин с ревом распахнул двери. Жон был без того, что осталось от его доспехов, без оружия. Его тело все еще было ранено, а его аура, несомненно, все еще была слабой. Улыбка Кардина превратилась в рычание, когда он врезался в Жона, посылая блондина в полет до столба. Снова и снова он бил беззащитного парня, топая и ударяя кулаками, когда Жон изо всех сил пытался отразить половину ударов, обрушившихся на него. — Раньше, человек, я бы только поразил тебя, чтобы доказать, кто лучше, — медленно подошёл Кардин, Жон с ужасом смотрел на него. Страх, которым мог обладать только человек. — Сейчас! — рявкнул он, высоко подняв булаву. — Теперь я положу конец предателю и лжецу! Кричи, человек! Позволь мне услышать, как твои легкие порвутся! Жон поднял руки вверх, крича от боли, как он принял на себя основной удар. Кардин злобно улыбнулся, когда его аура сверкнула, на грани разрыва. — Вот оно! Больше, человек! Я собираюсь потратить время на то, чтобы насладиться этим. Каждая кость, каждый дюйм кожи, ни один кусочек тебя не останутся нетронутыми, когда я… Он почувствовал странное давление на своей талии. Моргнув, он посмотрел вниз и увидел лезвие, пересекающее его торс. Похоже, оно принадлежало косе. Что бы это могло… Были последние мысли Кардина, прежде чем коса разорвала его пополам.***
Руби нашла Жона во дворе, Кардин напал на него. Калечил его. Она замерла, когда услышала, как говорит более крупный гибрид, настоящий гибрид. — Человек. Он знал. Кардин знал. Никто не знал, кроме Кардина. Время вокруг нее замедлилось, когда Кардин попытался сломать руки Жону. Что Жон значил для нее? Что он когда-либо значил для нее? Почему она должна заботиться? Всё. Он значил всё. Он был для неё всем. Он любил ее за личность. Не за то, кем она может быть, не за то, кем она должна быть. Он заботился о ней как о человеке. В отличие от любого другого гибрида, для этого не было никаких причин. Просто доброта. Просто, добрый парень, который оказался в мире кошмаров и монстров. Её глаза вспыхнули яростью. Она отказывалась позволить этому милому, доброму, любящему мальчику умереть только потому, что он не был тем, кем другие думали, он должен быть. В конце концов, была ли она тем, кем считали ее другие? Все страхи перед Кардином ушли, когда она помчалась вперед, вызывая свою косу в руки. Погрузить лезвие в его плоть было чрезвычайно легко. Разрывать все еще заживающие кости и его позвоночник было еще легче. Кровь разбрызгивается как фонтан. Звук разрыва мяса напоминал о том, как она кормилась в столовой. Его верхняя половина упала назад, а его нижняя половина упала вперед, Кардин уставился на нее в замешательстве и удивлении. Её зрение было красным от ярости. Как она боялась этого маленького, незначительного существа? Рыча, Руби порезала его еще четыре раза, прежде чем он упал на землю. Как он смеет пытаться причинить вред Жону! Как он посмел увести ее друга! Коса Руби танцевала со смертельной грацией, которую большинство гибридов никогда не могли себе представить с их простыми, жестокими умами. Ноги разделились, левая опускалась вправо, а правая опускалась влево. Его голова была в воздухе, так как его туловище упало, разрубленное пополам, и, как следствие, руки также отрублены. Одним последним ударом Руби отвернулась от ливня с кровью, которая следовала за его головой, уничтоженной в воздухе. Она тяжело дышала, глядя вниз, чтобы полюбоваться своей работой. Кардин больше не будет угрожать Жону. Его секрет будет в безопасности. Никто не причинит вреда её первому и лучшему другу. Улыбнувшись яркой широкой улыбкой, она бросилась на Жона с оружием, о котором забыла. Он взвизгнул от боли, когда она произвела удар. — Я так виновата! Жон был очень тихим, когда она крепко обняла его. — Я никогда, не позволю никому причинить тебе боль, никогда. Она прижимала свои рога к его груди, методично вверх и вниз. Он не спешил реагировать. Она вряд ли могла его винить. Их истинное Я было открыто друг другу. — Руби… — осторожно сказал он. — Зачем… — Неважно, ты для меня самый важный в мире! — она крикнула ему в грудь. Её руки обвились вокруг него, но он не сделал то же самое. Не впервые после встречи с ним она жаждала его прикосновения. Его объятий. Его привязанность. Она так хотела, чтобы Жон тоже обнял её. Знакомый запах сильно задержался на нем, но Руби не собиралась разбираться. Прямо сейчас были только они. Никто не имел значения в этот момент. — Я не понимаю, — признался он. — Ты человек, — прошептала она в его толстовку. — И ты всё ещё можешь любить такого монстра, как я? — Она остановилась на мгновение, позволив словам повиснуть в воздухе, когда они остались без ответа. — Спасибо… Странная жидкость, которая иногда накапливалась в ее глазах, начала вытекать. К счастью, рубашка Жона отлично впитывала. — Ты спасла меня, — сказал он. Руби подняла голову от него и уставилась в испуганные голубые глаза. — Зачем? Незнакомые чувства продолжали накапливаться в сердце Руби. Она знала, почему она это сделала. В то же время внутри нее было что-то еще, что заставило ее действовать. В глубине души инстинкт подсказывал ей сделать одну вещь. Ту, которая несовместима с ее природой Гримм. Беречь жизнь. Защитить жизнь Жона. Руби улыбнулась, глядя в его глаза.— Потому что ты мой друг, — сказала она счастливо, всё время, пока жидкость текла из ее глаз. Она шмыгнула. — Ты мой друг, несмотря на то, кем я являюсь и кем ты являешься. Каким бы я была другом, если бы бросила тебя? Страх в глазах Жона, казалось, уменьшился. — Ты имеешь в виду… тебе всё равно, что я человек? Она покачала головой. — Тебе было всё равно, что я была гибридом. Так почему же мне важно, чтобы ты был человеком? Правда в том, что по своей природе ей нравилось, что он был человеком. Её инстинкты притягивали ее к негативным эмоциям. Ее инстинкты велели ей нападать на людей. В то время, когда она это поняла, Руби была в смятении. Эмоциональность. Невозможность контролировать её побуждения. В результате она сбежала, не желая терять контроль и убить мальчика перед ней. Теперь, однако, она знала, что было в опасности. Он был в опасности. В результате Руби будет подавлять свои естественные желания. Она сдерживалась как могла. Помимо почти смертельной травмы у Жона, она была спокойной и собранной. Она не позволит своим инстинктам диктовать свои отношения с ним. В конце концов, она однажды должна была проникнуть в царства людей. Каким она будет гибридом-агентом, если не сможет контролировать себя среди людей? — Ты действительно имеешь в виду это, не так ли? Руби решительно кивнула. — Ты мой лучший друг, — подтвердила она. — Только то, что ты хрупкий человек, этого не меняет. К её удивлению, Жон засмеялся. Это было хорошо. Это было положительно. Ему уже было комфортнее с ней. Страх, который она чувствовала от него, разрушался. — Ты действительно странная, ты это знаешь? Гибрид надулась, признав его веселый тон шуткой, но все равно почувствовала себя обиженной. — Я не странная! — крикнула она, ткнув пальцем в его грудь. — Возьми это обратно! — Гибрид Гримм подружился с человеком. Я думаю, что мы оба фрики. Оба. Одно дело, если бы Руби была одинокой ненормальной в школе. Она долго несла это бремя. Тем не менее, если бы она и Жон были фриками вместе… ну, ей было бы хорошо. Пока они были вместе. Она снова потерла его рогами вверх и вниз. Да. Они были бы фриками… вместе. — Я могу жить с этим, — с радостью согласилась она. Руби увидела, что Жон посмотрела мимо нее, и ее голова повернулась, чтобы проследить за его взглядом. Кровавое и расчлененное тело Кардина лежало рядом. Она не была уверена, что присутствие трупа сделало этот момент более или менее романтичным. По человеческим меркам, наверное, последнее. — Итак… ты убила его, — сказал Жон, имея в виду Кардина. — У тебя будут проблемы? Она отшутилась от вопроса. — Мы злые машины для убийств, — напомнила она ему. — У меня были бы проблемы, если бы я не убивала другого ученика время от времени. Выживание сильнейшего и все такое. Это есть в методичке для студентов. — Есть идеи? — Может быть. Я не знаю. Но всё, что я знаю, это то, что никто не потеряет сон из-за смерти Кардина. Блондин кивнул. Руби не была уверена, насколько он действительно понял. Знание его истинной натуры заставило ее взглянуть на него с совершенно иной точки зрения. — Но, — продолжила она. — Я не убивала его. Жон сощурился от замешательства. — Ты не убивала? — Нет. Ты убил его, приятель. — Но… — Ты убил его, — повторила она. — Потому что ты самый подлый, самый жесткий гибрид в округе. Если мы хотим сохранить твой секрет, нам просто придется продолжать врать. Как ты и сказал. Чем больше об этом думала Руби, тем больше в этом смысла. Учителя, подобные Тириану, явно лгали от имени Жона. Салем, несомненно, знала его истинную природу и все равно пощадила его. С какой целью Руби не могла сказать. Это было не ее право, допросить мать. Но если Салем хотела, чтобы он остался в живых, если учителя смотрели сквозь человечность Жона, тогда она защитит его до последнего вздоха. Это было не для них, однако. Это было для себя. — Хорошо, конечно, — согласился он с беспокойством. — У меня была причина убить его? Руби пожала плечами. — Я не знаю. Просто скажи… он был зол на ваш поединок вчера и напал на тебя. Значит, ты закончил работу раз и навсегда. Это было правдоподобно. История, которую любой принял бы за чистую монету. Руби гордилась собой за то, что придумала такую удивительную историю на лету. — Да, это сработает. Но сейчас, хм… не могла бы ты оторваться от меня? Мы, вероятно, должны идти, прежде чем кто-то найдет… нас троих здесь, как это… Как бы она не хотела расставаться с Жоном, он был прав. Быть найденным снаружи, обнимая мальчика, это может вызвать некоторые вопросы. Руби отпустила Жона и помогла ему подняться. Она задалась вопросом, должны ли они вдвоем сегодня пропустить остальные занятия. Жон уже пропустил. Вайс тоже. Кардин так же, до его безвременной кончины. Может, им просто вернуться в свою комнату. В конце концов, им придется наверстать упущенное. За потерянную ночь объятий, которые ей очень не хватало. Она не знала, где находится Вайс, но сейчас она хотела провести немного времени наедине со своим лучшим другом-человеком.***
Салем смотрела на экран снаружи через шар Провидца. Она заставит Боевульфов вернуть то, что осталось от Кардина, вовремя. Бедный мальчик, он всегда слишком много о себе думал. Жон выжил, выковал более крепкие узы. Сблизился с тремя девушками. Лёгкая улыбка украсила вечное лицо Салем. Хорошо. — Пусть тогда твоя душа восторжествует, и ты снова можешь свободно бродить. — Салем отвернулась, оставив двоих в их тихом комфорте. — Очень хорошо, мистер Арк. Я очень довольна.