Чёрные Розы (книга 2)

Вика включает ноут, находит какой-то прикольный видосик, типа, юмористический разбор фильма, и залезает под одеяло. Откидывает одеяла и меня к себе приглашает. – Давай, – говорит. – Тебя долго ждать? Я ныряю к ней под одеяло, прям в парадной одежде, и прижимаюсь к её дрожащему телу. Мои ножки трутся о её ножки, а плечом я прикасаюсь к её груди. – Ты вся ледянющая, – говорю я, прижимая к себе её околевшие руки. – Это потому, что у тебя волосы после душа мокрые. Мы обнимемся и лежим под одеялом, обзор смотрим. И тут я понимаю, что успокоилась: всё в порядке, я на своём месте, и всё так, как и должно быть. Мне просто физически необходимо быть рядом с ней, прижиматься к её телу, обогревать её собой, заботиться о ней. Это моё предназначение, по крайней мере, на этом этапе жизни. И мне вдруг становится так тепло и спокойно на душе, что мои глазки сами начинают слипаться, а ротик зевать. – Юль, ты поспать сюда пришла? – спрашивает тоже зевающая Вика. Зевание заразно. – Конечно, – отвечаю и закрываю глазки. Я просыпаюсь, когда ещё темно. Сплю наполовину под одеялом: одна нога под, а другая – на. Я поворачиваю голову и вижу её; она прекрасна с закрытыми глазами. Её лицо, реснички, пряди русых волос! Мне хочется к ней прикасаться. Я осторожно, чтобы не разбудить, глажу её по лицу пальчиком, любуюсь ею. Поднимаю голову, чтобы одним глазком посмотреть на часы. Четыре утра. Я в чужом доме, в чужой квартире. В телефоне несколько пропущенных от мамки. Пишу ей, чтобы она не волновалась, проснётся – прочитает. Пишу, что со мной всё в порядке, что я осталась переночевать у подруги. Снова заползаю под одеяло и греюсь, прижимаясь к Вике. Она ворочается во сне и вроде как случайно меня обнимает. Я улыбаюсь, мне до дрожи в коленках приятно лежать рядом с ней. Это то, о чём я мечтала: засыпать и просыпаться в её объятиях. Какие же странные у меня мечты! Целую или же просто прикасаюсь губами к её руке, провожу ногой про её ноге. Нежно прикасаюсь к её животику, хочется, чтобы она обняла меня и крепко-крепко прижала к себе. Хочется почувствовать себя слабой, женственной в её объятиях. У меня нет никаких проблем с тем, что она тоже девушка. Главное – чтобы другие не знали, а то нас не поймут. Кладу голову ей на плечо. Мы лежим нос к носу и дышим одним и тем же воздухом. Мне приятно «воровать её дыхание». Смотрю на её глаза и губы, хочется их поцеловать; снова легонько прикасаюсь губами к её носику. Я бы пошла и дальше, но боюсь её разбудить, моя рука опускается ниже, я хочу, я мечтаю прикоснуться к её «киске», почувствовать её влажные «лепесточки», проникнуть пальчиком в её дырочку. Я снова пьянею от возбуждения. Мне почти в лицо упирается её сосок. Какие же у неё полные и мягкие груди! Так и хочется потискать. Мне хочется всего. От желания я даже потягиваюсь. Пытаюсь взять себя в руки, овладеть собой, но не выходит: дурацкие гормоны сильнее меня. «Вика, я люблю тебя». Хочу закричать, но боюсь проронить хотя бы звук, чтобы не разбудить её. Моя рука проникает в мои трусики и дразнит меня. Как же мне хочется, чтобы моя любовь перестала быть такой запретной и сладкой! Пусть она уже стихнет, пусть забудется. Проживу без неё. Но зачем нужна такая жизнь? Пытаюсь думать о Сашке, но думаю только о Вике, смотрю на неё, любуюсь каждой чёрточкой её лица и понимаю, что мне без неё не жить. Я долго не выдержу и рано или поздно сорвусь и испорчу жизнь себе и ей. Но я не смогу вечно терпеть и сдерживаться. «Я готова ради тебя на что угодно! – Я смотрю на Вику. – Я выдержу любые испытания, издевательства толпы, неприятие близких, унижение». «Да, конечно! – смеётся надо мной внутренний голос, – Как пальчик прищемила, помнишь? Рыдала, сидела. Унижение она выдержит!» Он действительно не на моей стороне. Просто у меня внутри есть тот, кто всегда готов со мной поспорить. Вечный спорщик. Вика ворочается во сне и улыбается мне. Я умиляюсь ей, улыбаюсь и засыпаю. Утром меня будит непривычный для меня крик в коридоре. – Твоя дочь опять привела кого-то! – звучит хриплый мужской голос. – Это и твоя дочь тоже, – строго отвечает мать Вики. – Не может она спокойно учиться… нужны все эти приключения на одно место! – Дальше я не могу разобрать. Начинаю ворочаться и чувствую рядом её тепло; она всё ещё мирно спит, улыбаясь во сне. Мне так хорошо сейчас, я чувствую нежные прикосновения её тёплого ото сна тела, вижу её спящей, любуюсь ею, и мне не хочется её будить. Это такое счастье! – Если бы ты хоть чуть-чуть интересовался… – опять слышу голос матери. – У неё в гостях девушка, Юлька, наверное. – А-а-а, – уже более спокойно звучит голос мужчины. И снова какие-то шорохи, ничего не разобрать. – Извини, дорогая. – Перед дочерью своей извинишься. Дверь тихо открывается и входит мать Вики, всё такая же суровая. На ней махровый халат. – Просыпайтесь… просыпайтесь, – тихо говорит она и улыбается нам. Честно говоря, некоторые люди просто не созданы для улыбки, и лучше им вообще запретить улыбаться. Вика ворочается и неохотно открывает глаза. – Девочки, вы так сладко спали, не хотела вас будить. – Привет мам, привет Юля! – потягивается Вика. – Не ожидала, что ты реально уснёшь. – Я не помню, как вырубилась, – честно отвечаю я. Ага, конечно, полночи на неё пялилась и об неё терлась, лесбиянка хренова! – Девчонки, завтрак уже готов, – снова натянуто улыбается её мамка. – Вы такие миленькие, как ангелочки! «Ага, лесбийские ангелочки!» – Вспоминаю порнушку с похожим сюжетом. – Кто первый в ванную? – говорит Вика и вскакивает с кровати. Она такая шустрая, мне за ней не угнаться, но я и не стремлюсь. Медленно поднимаюсь, потягиваясь и зевая, волочусь за ней следом. – Доброе утро! – для приличия здороваюсь я с её мамкой. – Юлечка, ты такая заботливая! Каждые пять минут ей звонила, волновалась. Сразу видно – настоящая подруга. – Спасибо вам! – Мне немного неловко. Надеюсь, никто ничего не заподозрил. Честно говоря, я ещё никогда так сладко не спала. Мне нигде ни с кем не было лучше, чем в постели с Викой. Хотя по факту мы не спали, мы просто лежали рядом. Захожу в ванную, Вика чистит зубы. Я беру свою щётку и становлюсь рядом чистить. Смотрю сначала на неё, а после – в зеркало на её отражение. – Знаешь, ты здесь как своя, – говорит Вика. – Как будто у меня есть младшая сестрёнка, и это ты. – Младшая? – возмущаюсь. – Почему это я младшая? – Потому что ты мелкая, потому что я старше тебя на несколько месяцев. – А-а-а, ну тогда – да. – Я прижимаюсь к «сестрёнке». – Тоже всегда мечтала иметь сестру. – Можешь считать, что мы сёстры. Хочешь, будем так и представляться? – Почему бы и нет? – Я выплёвываю пасту с кровью (не умею я чистить иначе: или сильно на щётку давлю сильно, или дёсны у меня слабые). В общем, всегда получается с кровью; может у всех так, не знаю. Вика делает вид, что не замечает. Полощу рот, умываюсь и выхожу. На столе нас ждёт яичница с беконом (довольно странная еда для утра). Обычно я не ем по утрам, так как опаздываю в институт. А там беру себе маффин с горячим шоколадом или кофе. А здесь прям настоящий завтрак. – Добро утро! – здороваюсь я с папой Вики. – Доброе! – отвечает. – А я подумал, что Вика дружка привела. Прости, что накричал… хотя, надеюсь, ты не слышала. – Конечно, слышала! – возмущается мать. – Весь дом слышал! – Всё в порядке, я зашла к Вике и случайно в гостях уснула. Сильно вымоталась за день. «Где это ты вымоталась? Ты ж дома сидишь безвылазно». – Кстати, а чего это ты ко мне заявилась? Я у тебя так и не спросила, – неожиданно появляется Викуля. – Встретились бы сегодня в институте. Чего тебе так резко приспичило увидеться? – Мы же вчера всё обсудили, – говорю и смотрю ей в глаза. Глаза у неё папины, а всё остальное – губы, волосы – от мамы. А вообще я не знаю в кого она такой красавицей родилась. Не понимаю, откуда берутся такие красотки. Неужели из роддома? Мне казалось, они прямо с небес спускаются. – Что-то я не помню. Я вчера с дороги была и меня тоже срубило. Напомни, что там было. Наступаю носочком ей на ногу. Она на меня смотрит и понимает, что я не сильно-то и хочу об этом говорить при родителях. На самом деле я просто ещё не придумала причину, по которой мне нужно было увидеть её в воскресенье вечером, на ночь глядя. Просто соскучилась. Нет, я пока не готова признаться ей, как сильно по ней скучаю, что не могу без неё жить. Белого света без неё не вижу, каждую секунду думаю только о ней. Молюсь на неё, дрочу на неё, живу ею! Это сильнее меня. Пора бы завязывать, но я не могу. – С Сашкой поссорилась? – шепчет она. Какая замечательная идея! Ну, конечно! И как я сама не додумалась? – Ага, – отвечаю. – Бедненькая, – сюсюкает она со мной. А я не знаю, что и сказать, просто опускаю ресницы и жду, что она меня пожалеет. – Да мы не сильно поссорились, – шепчу я так, чтобы её родители не слышали. – Просто мне нужно было поговорить с кем-то, кто бы меня понимал. А сейчас уже всё в порядке. – Моя маленькая, дай я тебя обниму! – сюсюкает со мной Вика и крепко-крепко прижимает меня к себе. И тут эсэмэска от Сашки. Стандартный текст, никакой фантазии! – Что пишет? – спрашивает она. – «Вернись, я всё прощу!» – Делаю вид, что читаю и улыбаюсь. – Да шучу я, шучу! Мы ещё вчера помирились. Викина мать смотрит на меня. – Юль, ты можешь приходить к нам, когда тебе захочется, – говорит она. – Я рада, что у Вики есть такая подруга. – Спасибо вам! – отвечаю. – Ладно, пошли, ещё в институт опоздаем, – говорит Вика и встаёт из-за стола. Я хвостиком следую за ней. Мы заходим в её комнату, и Вика передо мной раздевается до трусов. Она стоит передо мной голая, в одних только трусиках, и спрашивает, что ей надеть. Мне хочется прикрыть глаза, я смущаюсь, но вспоминаю, что я тоже девчонка и мне можно пялиться на женские прелести. – Надень синий, – говорю я, а сама любуюсь её идеальной, слегка торчащей грудью. Ах, если бы у меня такая была! Вика надевает бюстгальтер и просит меня помочь застегнуть, а мне прямо хочется к ней прикоснуться. Я делаю вид, что поправляю бюстгальтер, а на самом деле глажу её, у меня даже руки трясутся и слова в горле застряли. Какая же она волнующая! Вика встаёт на носочки и натягивает колготки, в них её ножки кажутся идеальными. Стою и смотрю на неё; ничего грациозней я в жизни не видела. Она накидывает маечку, блузку, пиджачок. Она уже почти одета, а я только начинаю краситься. Я реально сегодня какая-то медлительная.