От любви в ненависть. Новая любовь

Акура-оу и Нанами оказались у подножия белой каменной лестницы, ведущей к вратам храма. Брюнетка надеялась, что Томоэ здесь, и как только она окажется рядом, то немедленно вымолит у него прощение, и они вместе что-нибудь придумают. Стоило только Нанами подумать о своём хранителе, как кольцо на её запястье стало чёрного цвета. Воздуха стало не хватать, и богиня стала хватать любые частички воздуха. Демон смирил девушку взглядом и преломил уголки губ. - Нанами, можешь забыть об этой глупой идее. Томоэ тебя так не захочет видеть, а с этими метками и подавно, - он щёлкнул пальцами, и Нанами снова задышала как прежде. - А что эти метки ему! - завопила богиня. - А то, что эти метки ставятся по твоему собственному желанию, а теперь пошли, - Акура-оу схватил её за шкирку и швырнул на первую ступеньку. "Чёрт бы тебя побрал! Томоэ не стал бы меня так швырять," - подумала Нанами и, встав на ноги, начала подниматься по белым каменным ступеням. Кровавый король плёлся сзади, не отставая ни на шаг, кабы не упустить такую игрушку, ведь если Томоэ поцелует её, то все метки пропадут, и она уже не станет его. - Всё, пришли, - сказала богиня, стоя у ворот храма, - мой хранитель должен пройти первым, - Акура-оу сделал шаг вперёд, чтобы переступить границу, разделяющую территорию храма и его пределы, но стоило ему это сделать, как его обжёг порыв огня. - Ах ты ж, стерва! Хотела избавиться от меня, ну нет, - красноволосый схватил брюнетку за волосы и швырнул в ворота. Преодолев их, богиня разорвала защиту, что лежала у входа в храм, и тогда Кровавый король, спокойно преодолев эту преграду, подошёл к Нанами и схватил за руку, посмотрев в глаза, - а теперь пошли, куда ты там хочешь. - Туда, - с дрожью в голосе произнесла богиня и показала в сторону храма. - Хм, боишься, - демон наклонился и, схватив её за подбородок, припал к губам. - Нанами? - раздался удивлённый голос с боку. Отстранившись резким движением рук от Акуры-оу, брюнетка увидела своего хранителя Мидзуки и, вырвавшись из слабой хватки демона, девушка рванула к змею с распростёртыми руками. - Мидзуки, как я рада тебя видеть! - обнимая его, сказала она. - Значит, Томоэ правду говорил, - задумчиво и с грустью произнёс блондин, глядя на пришедшего вместе с Нанами гостя, - знаешь я тебя не очень-то и рад видеть, - он отстранил от себя девушку. - Хм, ну и ладно, - обиженно пробубнил богиня - Томоэ! - Можешь не надрываться его звать, - стоя к брюнетке спиной ответил Мидзуки. - Это ещё почему? - возмутилась богиня, - а ну отвечай! - прикрикнула Момодзоно, схватив хранителя за спину. Но тут же почувствовала, как Мидзуки стал дрожать, а её рука становилась влажной. - Отпусти, Нанами, мне больно. Богиня послушно отпустила змея, но тут же пришла в ужас, когда увидела кровавое пятно на том месте, где держала. - Что это? Это я тебя так? Прости, я не хотела… - дрожащим голосом пролепетала Момодзоно. - Да ерунда, это я сам, - отмахнувшись, сказал блондин. - Ай-яй-яй, Мидзуки, врать не хорошо, - сказал подошедший к паре гость, - это ведь дело рук Томоэ, так ведь? Что-то мне подсказывает, что Нанами вы не ждали. Развлекаетесь тут без неё. Или я не прав? Интересно, что он тебе говорил? Наверное, "вот тебе мой подарочек за то, что был послушным мальчиком," - с ехидной улыбкой произнёс Акура-оу. - Заткнись. Я же сказал – сам, и не смей про моего друга так говорить! - прокричал хранитель. - Что, Мидзуки, он и тебя покалечил? Ну всё! Томоэ!!! - Да нету его тут, нету. И больше никогда его не будет, - закричал блондин, что было сил. - Что, неужели в парке красных фонарей развлекается - и это вместо того, чтобы переживать за меня, он там с тануками кувыркается?! - возмущалась Момодзоно. - Нанами, забудь про него, - спокойно начал говорить Мидзуки, - его больше никто не увидит - ни ты, ни я, ни даже тануки. Его больше нет с нами. Он умер, - уже еле слышно договаривал хранитель. - Ум-м-мер, но как? Он же ёкай, он бессмертен… - заплакала богиня, не веря в слова змея. - Да, но до поры до времени. Он покончил жизнь самоубийством, и всё из-за тебя! Ты бросила его! - прокричал блондин. - Он пришёл в храм совсем один, и был он диким лисом. Потом он пошёл в сад, где мы садили саженец, и там проткнул себе сердце. Я хотел спасти его, но то, что он сделал - это только прямая дорога к смерти, ведь ещё никому не удалось найти лекарство от проткнутого сердца. Да, и помимо того - на нём лежало проклятье. А ты… ты его бросила! В глазах брюнетки начало темнеть - в какой-то миг ей привиделся образ Томоэ, но это был всего лишь образ, исчезнувший через некое время. Ноги не держали тело, и поэтому она медленно начала опускаться на землю. Тёплые руки поймали обессиленное существо и прижали к столь тёплому телу. Нанами вообразила, что это Томоэ поймал её и прижимает к себе, но нет - это была лишь иллюзия, фантазия, в которой она могла жить. Момодзоно уловила последний лучик света. Перед взором предстал образ Акуры-оу, а затем последовала темнота. Богиня потеряла сознание. Кровавый король держал её на руках, внимательно всматриваясь в лицо, а Мидзуки только презрительно и весьма с заметным отвращением смотрел на девушку. Змей повернулся к паре спиной. - Могу показать, где её покои, - со злобой в голосе прошипел блондин. - Ну, давай, показывай! - рыкнул красноволосый. Мидзуки злобно сверкнул глазами, но всё же показал дорогу в её комнату. По дороге до покоев богини демон удивлялся убранству храма, и в голове сразу появилась мечта разнести храм в щепки. Но увы - сделать этого было нельзя, иначе игрушка просто ужаснулась бы и сбежала. Войдя внутрь комнаты Нанами, Акура-оу уложил ту на кровать, а сам сел на коленях на пол и, взяв Момодзоно за руку, стал ожидать её пробуждения, думая про своего старого приятеля. "Значит, братик умер. Хм, что же - он всегда был слабаком. Дохляк, отличие от меня, но есть одно маленькое, почти незаметное но! Какой из его братьев обладал могущественным огнём? Мне нужно собрать все кинжалы, чтобы направить их против золотого древа, и тогда все ёкаи и боги сдохнут, и останусь один я. Смертные будут поклоняться и подчиняться только мне". Так красноволосый в мыслях прозлорадствовал очень долго, но сон все-таки одолел его, и он покорно подался его влиянию.