От любви в ненависть. Новая любовь

Нанами очнулась уже в своей комнате. Сидя на коленях рядом с кроватью спал Акура-оу, держа ладонь девушки у себя в руке. Солнечные лучи, что попадали на его волосы, придавали им кровавый оттенок, будто сама кровь была место волос. Большие рога красовались над замысловатыми ушами. Длинные заострённые уши с большими золотыми кольцами. Момодзоно казалось, что если она пошевелится, то он непременно проснётся. Вдруг брюнетке так захотелось узнать чувствительные ли рога Акуры, как, например, был чувствителен хвост Томоэ. "Хм, а эти рога такие интересные, хотя хвост и уши Томоэ интересней, но всё же..." - свободной рукой Нанами схватила демона за ближайший рог. Никакой реакции от него не последовало - "Неужели он не чувствует, когда его за них трогают? Не, так неинтересно, вот другое дело Томоэ - так хотелось потеребить ушки, но, увы, приходилось трогать только хвост. А ещё у Томоэ даже волосы были чувствительны. Точно, волосы". Богиня схватила Акуру-оу за прядь красных волос и потянула на себя, но кроме трёх кровавого цвета волосин ничего не изменилось. "Ну ладно, Томоэ не любил когда ему в уши кричали. Он на звуки чувствителен. Проверим-ка тебя", - подумала Нанами и сделала следующее. - Акура, не спать! - прокричала брюнетка тому прямо в ухо, за что моментально схлопотала хорошую пощёчину. - Чё орёшь, достала уже. Не до рогов так до волос докопается, а сейчас вообще в уши додумалась прокричать! Совсем ебанутая! - прокричал красноволосый, - Если хочешь знать, то уши ёкаев намного чувствительней, чем у смертных, особенно чувствительны те, у кого уши животных, как, например, у Томоэ были, - уже более спокойно добавил тот. - Так ты всё чувствовал? - удивилась Момодзоно. - Да что за глупый вопрос, конечно! - гаркнул на неё демон и, схватив за руку, скинул с кровати, - ты там куда-то собиралась сходить, так собирайся - тебе двадцать минут, не успеешь - голая пойдёшь, - сказал Акура-оу, и отвернувшись, вышел в коридор, где у самых дверей комнаты повстречался с Мидзуки, но не обратил на него внимание и ушёл прочь. - Ирод. Томоэ и то так со мной не обходился, и как я только могла такое сказать. Ты меня вообще слышишь, сволочь рогатая?! - надрывалась Нанами, но её слышал только змей что стоял за дверью. - Нанами, что ты сказала и когда? - спросил блондин, появившийся в её комнате будто из неоткуда. - Я сказала, что хочу остаться с этой рогатой сволочью и не хочу больше быть с Томоэ, но я не хотела всего этого говорить. Он опоил меня. Я не хотела, я не специально… - Специально или нет, но именно из-за тебя сейчас нет Томоэ, а это значит, что ты можешь навредить и мне. Я отказываюсь быть хранителем убийцы, и поэтому ухожу из этого храма. - Но Мидзуки, Господин Микаге... - Да Микаге будет прибывать в ярости - мало того что хранителя своего убила, так ещё и храм разрушила! - кричал на девушку змей. - Мидзуки, да пойми ты - меня опоили! - Да, ещё скажи, он тебя опоил, чтобы эти метки поставить. Хотя, хочу тебе сказать, что они ставятся через клятву, а не через поцелуй! - надрывался блондин. - Да, я клялась ему, но он обманул меня! Я попросилась в храм, а он поставил условие, что если я ему поклянусь, то отведёт. Я ведь хотела к Томоэ вернуться и подумала, что если поклянусь, он меня в храм отведёт и я к Томоэ вернусь. Я даже не знала, что у меня на руках эта дребедень появится! - Вот как, - спокойно заговорил Мидзуки, - что же я останусь, но всё равно мне теперь не быть твоим хранителем пока на твоих руках эти метки. - Мидзуки, прости меня, - в объятьях сказала Нанами. - Но за что? – удивился, змей обнимая богиню. - За всё, что случилось из-за меня. - Ну что ты, ты была обманута. Я тебя прощаю, - сказал блондин, продолжая обнимать Момодзоно и склонив голову, будто скорбя о Томоэ. - Нанами, ты собираешься или нет! - раздался гневный голос в коридоре. - Я уже собралась, - прокричала в ответ брюнетка, отстранившись от Мидзуки. Её тело переполняло чувство злобы, ненависти на саму себя за то, что она так несправедливо и так жестоко поступила с тем, сердце которого считала своим и которому отдавалась вся без остатка.