Ни о чём не жалеть

Всю дорогу домой мать смотрела на Чонгука без тени любви и ласки. Впрочем, в этом не было ничего нового — Чон давно привык к враждебному равнодушию Джин-Хо, — а вот за разочарование отца, сказавшего, что Чонгук вёл себя бестактно, было стыдно, и, когда они приехали, он позвал отца в свою комнату, чтобы оправдаться. — Он даже не обиделся, — жалобно проговорил Чонгук. — Мы потом болтали, и всё было в порядке. — Тэхён умный человек и не станет обижаться на глупых мальчишек, — строго ответил мистер Чон. — Я не сказал ничего особенного. И мы договорились, что завтра я поеду к нему, чтобы провести занятие. Ты же доволен? Я делаю это ради тебя, — простодушно проговорил Чонгук, и Намджун смягчился. — Ладно… — вздохнул он, подходя к сыну и обнимая его за плечи. — Ладно, — повторил он, снова пропуская извинения за то, что сыну приходится снова и снова заниматься нелюбимой музыкой, чтобы ему угодить. Каждая такая жертва оставляла в душе отца маленький рубец. С одной стороны, потому что он только убеждался, что сын никогда не сможет разделить его любовь, а с другой — потому что видел, насколько Чонгук предан ему. И от этого становилось гадко, ведь он, пусть и из благих намерений, продолжал этим пользоваться. — Это был последний раз, сын, я обещаю, — сказал Намджун спустя минуту размышлений. — Если ещё хоть кто-то заикнётся о музыке в контексте тебя, я тут же заткну его. И твоей матери не позволю ни слова сказать по этому поводу. Снова потрепав Чонгука за волосы, Намджун поцеловал его в макушку и вышел, оставив с мыслями об этом показавшемся бесконечным вечере, Тэхёне и соревнованиях. Последние плавно сместились на размышления о родителях. В детстве Чонгук не понимал, почему Джин-Хо так холодна с ним, но, взрослея, догадался, что она не может простить ему то, что он выбрал приземлённую жизнь практика, а не возвышенное искусство. И Чон понимал, что это вряд ли когда-нибудь изменится, даже если она хотя бы попытается не ненавидеть его интересы, которые она никогда не разделяла. Чонгук знал, что для матери музыка была смыслом жизни. Он даже удивлялся, что она нашла время, чтобы выйти замуж и родить его. Правда, в последнем она, несомненно, раскаивалась. Когда-то из-за его болезни Джин-Хо пропустила гастроли, которые могли дать неплохой толчок её карьере, и теперь иногда припоминала это несчастному Чону, который в такие моменты и сам был не рад, что появился на свет и, возможно, помешал матери достигнуть ещё больших успехов на музыкальном поприще. В отличие от неё, отец был менее самолюбив. Ему была нужна не слава, а сама музыка. Наверно, поэтому его отношения с Чоном и были лучше: он никогда ни за что его не винил — только искал единомышленника. Но, как ни странно, Чонгук любил их обоих. Его жизнь была вполне счастливой, и на нехватку любви он не жаловался. Ему хватало того, что было. А для борьбы с одиночеством у Чона была Трикси — лучший собеседник и компаньон, чем любой человек. На следующий день, оправдавшись тем, что хочет проводить Чонгука на занятие, Намджун пошёл с ним. Половину пути отец восхищался талантом Тэхёна, но Чон почти не слушал. Он вспоминал скрипача и восторг, который тот вызывал у других, и с тоской думал о том, что чего-то лишается, не зная таких эмоций, такой одержимости чем-то или кем-то. Интересно, верил ли хоть кто-то в этой истории, что Ким сможет изменить ситуацию? Верил ли сам Тэхён в это? Чем он руководствовался, на что рассчитывал? Кажется, никто не знал ответов на эти вопросы, даже сам Ким, который ожидал этого ученика с особым трепетом. Как и любого новичка. Он обошёл свою квартиру, которую за полтора года гастролей почти успел забыть, удостоверился, что для привередливого Чонгука есть подходящая скрипка и приготовил чай. Последний вариант был на всякий случай: говорят, чаепитие помогает настроить на нужный лад. Но, когда они пришли, Тэхён сразу понял, что чай не пригодится. С этим диким волчонком не будет работать ни один из его методов, тут нужно изобрести что-то новое, уникальное, подходящее только для него. Пока Чонгук снимал плащ и разувался, Намджун и Тэхён обменялись парой фраз про дела, хорошую погоду, музыку, а потом первый попрощался и ушёл. — Ну что, как настроение? — поинтересовался Ким, как только дверь за ним закрылась. — Как перед казнью, — драматизировал Чонгук, шагая за хозяином дома. Его жилище приятно пахло книгами и бергамотом. Чонгук заметил это сразу, как вошёл. Теперь у него появилась возможность насладиться этим запахом, и он решил, что остаться тут на полтора часа не так уж и страшно. Тут хотя бы не пахнет старостью — а он боялся, что будет. Тэхён привёл его в комнату с множеством музыкальных инструментов; название некоторых Чонгук даже не знал, но его впечатлило такое разнообразие. — И вы на всём этом умеете играть? — спросил он, невесомо касаясь пальцами потёртой деки одного из струнных. — Ну… — посмеялся Тэхён. — Не во всём я одинаково хорош, но да. Разве что, — он указал на арфу и подмигнул, — с этой красавицей отношения у меня не сложились. Он встал рядом, и на Чонгука пахнул приятный аромат дорогого парфюма. Конечно, он не имел никакого представления о том, как пахнут дорогие мужские духи, но в его голове запах Тэхёна был именно таким, какой представляется при словах о высокой цене. — Ты хочешь попробовать поиграть на нём? Это Артур, контрабас, — сказал Тэхён, аккуратно гладя гриф. — Артур? У контрабаса есть имя? — Чонгук, недоумевая, вскинул бровь. — Конечно! — воскликнул Тэхён, отходя на пару шагов, чтобы указать на стоящий недалеко альт. — У всех инструментов в этой комнате есть. Это, например, Давид. Но он меня не любит, — понизив голос, сообщил он, через секунду понимая, что и этот приём — одушевление инструментов, присвоение им характера (хотя сам Тэхён во всё это верил) — не подойдёт Чонгуку. — Вы сумасшедший? — нахмурился Чон. — Это же просто большая скрипка. И она не может кого-то любить или ненавидеть. Тэхён покачал головой, и тоска в глазах стала ужасающе мрачной и тёмной. — Простите… — неловко буркнул Чонгук, опять слишком поздно услышав себя со стороны. Хотя всё это и казалось ему очень странным, никого обижать он не хотел. Но Тэхёна его комментарий задел — Чонгук заметил это, несмотря на попытки скрыть. — Нет в тебе романтики, — театрально вздохнул Ким. — Но не все так относятся к музыке, как я, всё в порядке, — он кивнул. — Так ты не против попробовать скрипку? Или хочешь что-то другое? В голове невольно возникли мысли, что Тэхён действительно отличается от всех, с кем Чонгук пытался засвидетельствовать свою творческую немощность. Он, как и отец, не давил, а просто искал кого-то, близкого ему по духу, пытаясь раскрыть потенциал даже в том, кто сам не видел его в себе. Мистер Ким пытался приобщить к музыке всех, кого встречал, видя в этом свою миссию. — Пускай будет скрипка, — согласился Чонгук, мимолётно допустив скромную мысль, что Тэхён похож на того, кто сможет изменить его отношения с музыкой. И, может, с людьми?