Ни о чём не жалеть

Через минуту смотреть на Монику стало невыносимо, и Чонгук повернулся к ним спиной — чтобы хотя бы не видеть. Но даже так он чувствовал, что где-то там Тэхён улыбается — не ему. О нём Ким не вспоминает, у него же семья. От осознания своей ненужности неприятно сжималось сердце, хотелось бежать подальше, например, в лес с Трикси — единственным живым существом, способным его понять. Мимо прошёл официант с подносом шампанского, и Чонгук решил воспользоваться альтернативным вариантом. Не зря же в литературе пишут, что алкоголь расслабляет, стирает плохое и создаёт ощущение эйфории. О последнем он знал мало, а вот остальные бонусы, идущие в комплекте с опьянением, ему нравились. Чонгук протянул руку и взял шампанское. Официант, остановившись, оценивающе осмотрел его, помотал головой и забрал бокал. Злобно выдохнув, Чонгук обернулся, чтобы проверить, как там Тэхён с чёртовой Моникой и даже немного раздражающей Джису, но тот неожиданно оказался рядом, держа два бокала. — Я отдам тебе один, если ты не расскажешь родителям, — подмигнул он, протягивая Чонгуку шампанское. Чон машинально забрал его, не понимая, что делает. Тэхён появился так неожиданно, что Чонгук опять растерял все мысли и был сосредоточен только на лёгкой улыбке, которая часто сопровождала их диалоги. — Ваша жена очень красивая, — выпалил Чон, залпом выпивая шампанское и морщась. — Полегче, молодой человек! — попытался отшутиться Тэхён, но посмотрел на Чонгука встревоженно. Конечно, он заметил, что к привычной скрытности Чонгука добавились нервозность и отчаяние в глазах. Ким подумал, что отчасти виноват в этом: его тьма передаётся ученику, который оказался слишком восприимчив к чужой тоске. Но что с этим делать? Единственный логичный вариант — распрощаться — ему совсем не нравился. — Она хороша, этого у неё не отнять, — продолжил Тэхён. — Правда, я никогда не пойму, зачем ей непременно нужно всех затмевать. Она всегда стремится выделиться… видимо, это какая-то женская черта. Я бы на её месте сидел и никого не трогал, а так к ней уже почти паломничество устроили. Неужели кому-то нравится такое внимание? — сетовал Ким, неожиданно разоряясь на откровения. Впрочем, можно было догадаться, что Ким — человек тихий, привыкший творить в первую очередь для себя и только потом для других. Ему слава не нужна, он скорее делает свою работу ради денег — чтобы обеспечить дочку. И, наверно, даже её мать. — Хочешь, я вас познакомлю? — предложил Тэхён, заметив взгляд Чона, задержавшийся на Монике. Чонгук отрицательно покачал головой. — Она мне неинтересна, — сказал он. — Люблю твою честность, — одобрил Ким. — Что же тебе интересно, мой милый? — Вы, — Чонгук посмотрел на Тэхёна дерзко, уверено, как будто его влюблённость совсем не мешала ему жить, а потом, одумавшись, договорил: — Я забыл про подарок. Но даже сейчас, задумавшись над ним, не представляю, что можно подарить такому человеку, как вы. — И какой я человек? — живо поинтересовался Тэхён, не вкладывая в свой вопрос никакого дополнительного смысла, как могло показаться. Ему часто льстили и услышать свою характеристику от честного Чонгука было по-настоящему интересно. — Особенный, — ответил Чон, сказав первое, что пришло ему в голову. Пожалуй, придумать слово лучше было невозможно. Тэхён действительно особенный. И не только потому что Чонгук влюблён по уши, но и потому что он притягивающий всё магнит, наркотик, вызывающий привыкание и сводящий людей с ума. Как иначе объяснить бешеную популярность скрипки — инструмента, который редко вызывает ажиотаж? — Твои комплименты всегда так смущают. — Потому что они от всего сердца, — Чон слегка поклонился. — Ты ничего мне не должен, — вернулся к другой «проблеме» Ким. — Достаточно того, что среди этих лицемерных физиономий есть твоё лицо. И меня всё ещё порадует твоя улыбка, — как совсем недавно, Ким улыбнулся, но на этот раз Чонгук не последовал его примеру. — Улыбка с пустотой в глазах смотрится странно, — сказал он, со странным облегчением замечая, что мрачность взгляда Кима от приезда жены, возможно даже любимой, не только не ослабла — скорее усилилась, прибавив к себе что-то ещё. Разочарование? — Вы не рады, что она приехала? — Зачем ты опять начинаешь? — вздохнул Тэхён, не злясь, но и не поддерживая эту тему. — Я не могу и не хочу говорить тебе всё. Тем более сегодня. Это мой праздник, ты не забыл? Может, не будешь портить мне настроение хотя бы в этот день? Ну так, для профилактики, — он недовольно выдохнул и хотел отойти к очередным гостям или куда-то ещё — с Чонгуком он позволял себе некоторые вольности и не отчитывался о причинах своего ухода, — но Чон сделал несколько шагов за ним, беря за руку, чтобы остановить. — Простите, просто я… — Ревнуешь, — закончил за него Тэхён, не спрашивая, а утверждая. Чон удивлённо вскинул брови и покраснел. Несильно, но всё равно заметно. Как Тэхён догадался? Это конец. Наверно, конец. Только Ким не выглядел так, будто злится или хочет его прогнать. Наоборот: он смотрел спокойно, ласково. Почти как на Монику несколько минут назад. — Думаешь, всё моё внимание достанется гостям, особенно жене и дочке, а твоё непонятное положение ученика с привилегиями пошатнётся? — он качнул головой. — Они уедут, а ты останешься. Если, конечно, не надумаешь бросить скрипку. Наша дружба в безопасности. Теперь, надеюсь, мы со всем разобрались? Не забивай голову чепухой и насладись концертом, — он легонько коснулся его предплечья и быстро отошёл, пока Чон не остановил его снова. Но на этот раз он и не собирался. Пожалуй, они действительно разобрались. Учитывая, что Тэхён не знает о его чувствах (не знает же?), такое утешение, пусть оно и не совсем попадало в цель, ему подходило. Лучше, чем никакого. Тем более что Тэхён сразу направился в другой зал — видимо, готовиться к выступлению. А Моника так и осталась стоять и говорить с кем-то из гостей. Наверно, Чонгук действительно волновался зря: и Ким, и его бывшая не интересуются друг другом. Когда начался концерт, Чонгук снова заскучал. Это были не выступления мистера Кима, а бесконечные слащавые поздравления от коллег по цеху, которые со своими заученными речами походили на кукол. А Чонгук ненавидел всё искусственное. И Тэхён, видимо, тоже. Но ему приходилось натягивать маску дружелюбия и терпеливой благодарности. Через полтора часа, когда Чонгук успел задремать, проснуться, задуматься о теории струн и машине времени, он наконец услышал голос Тэхёна. Ведущий, толстячок в красивом бежевом костюме, объявил, что зрителей ждёт «небольшой бонус от маэстро», и Чонгук оживился. Наверно, это будет та песня, о которой и говорил Ким. Только теперь Чонгук старался не думать, что она касается его. Даже если Кима с бывшей — Чонгук упрямо повторял, что она бывшая, — женой ничего не связывает, она явно больше заслужила получить песню от знаменитого скрипача. А что он? Просто влюблённый ученик. — Спасибо всем, кто пришёл сегодня, чтобы меня поздравить. Без вас и вашей поддержки меня бы тут не было. Я очень благодарен каждому из вас, — сказал Тэхён, оглядывая зал и со многими встречаясь взглядом; с Чонгуком в том числе. — А теперь, как и сказал мой друг Поль, я действительно исполню кое-что новое. Я сочинил эту музыку, когда был в отпуске в Америке. И она много для меня значит, — объяснил Тэхён, уже не смотря на Чона, сердце которого выделывало кульбиты в предвкушении. Может, он сочинил её Монике, а может, ему — потому что скучал? Чушь, наверное, но Чонгуку было приятно помечтать об этом. Когда Тэхён заиграл, Чонгук подался вперёд. Ему казалось, что так он услышит лучше, проникнет вглубь музыки, переживёт её. Но он и так чувствовал больше, чем на любом из десятка концертов, на которых был. Ему впервые казалось что он по-настоящему слышит музыку, понимает, живёт ею, принадлежит ей. Чонгук выключился из реальности и на секунду поверил в то, что тяга к музыке в нём всё-таки есть. К такой — точно есть. Тэхён играл с закрытыми глазами. На одном из форумов Чонгук читал, что так мистер Ким выражает высшую степень увлечённости: играет любимые композиции или показывает что-то близким друзьям. Значит, Тэхён увлечён. Интересно, о чём он думает? Почему его брови то сдвигаются, то приподнимаются в блаженном выражении? Что его заботит, что является источником его вдохновения? Чонгук решил, что он просто обязан об этом спросить. Вдруг Тэхён ответит? Ему бы безумно хотелось, чтобы он ответил. Закончив, Ким стоял со скрипкой на плече и замершим на струнах смычком ещё несколько мгновений. Зал безмолвствовал — боялся испортить момент. И только Чонгук, как ему казалось, видел, что Тэхёну просто неловко от того, как много людей услышало музыку из самой его души. Сделав глубокий вдох, Тэхён болезненно улыбнулся, открыл глаза и, посмотрев в зал, поклонился. Но не в знак уважения. Хоть большинство аплодировало от чистого сердца, Киму было противно их видеть. Даже Чонгука, который, кажется, хлопал отчаяннее всех.