Ни о чём не жалеть

Вслух хотелось говорить другие слова. С языка почти срывалось «Я люблю вас, нет, тебя, я люблю тебя. Разве можно говорить о любви и продолжать выкать? Я люблю, люблю, люблю тебя!» — Мелочи, — ответил ему Ким, обнимая в ответ, но лишь слегка, из вежливости, как будто объятия были ему в тягость, и Чонгук, ощутив эту холодность, заставил себя отстраниться. Видимо, причина прихода Тэхёна не только в желании передать подарок и поздравить (в то, что он действительно хочет послушать Джин-Хо, Чонгук не верил ни секунды). Даже если он и не собирался ничего говорить в лицо Чону или его родителям, он вполне может сделать окончательные выводы, после которых их общение точно прекратится. Чонгуку стоило бы набраться смелости и задать хотя бы какой-нибудь относительно нейтральный вопрос, вроде «Вы пришли, чтобы что-то сказать мне?», но вместо этого он сменил тему. Оттягивал решающий момент. — А я вам ничего не подарил, — напомнил Чон, чтобы не видеть, что Тэхён стал смотреть угрюмо, и не думать, что он обо всём догадался и пытается держать дистанцию, которая рано или поздно превратится в пропасть, обрыв, с которого Чонгук и сбросится. — Как это не подарил? — не согласился Ким, и морщины на его лбу стали менее глубокими. — Ты пришёл на мой концерт и даже досидел до конца. А потом сделал мой вечер менее тоскливым и… менее одиноким, чего уж там, — признал Тэхён. — А потом вы меня прогнали, — немного осмелев, напомнил Чонгук. — Так было необходимо, — развёл руками Тэхён. — Моя самодурка жена не оставила бы меня в покое. — Почему она звонила? — Э, нет, дружок. Хватит с тебя пока. — Ладно, — послушно согласился Чонгук. Пожалуй, действительно хватит. За последнее время он и так получил больше, чем рассчитывал. Нужно быть скромным. — Пока мы не виделись… То есть, не занимались, — поправился он, опять замечая в глазах Кима что-то непонятное, но неприятное, — я пытался выучить кое-что для вас. В качестве подарка. Подумал, что вам может быть приятно. — Интересно, — оживился Тэхён, осмотревшись, чтобы найти Оскара. — Можно? — спросил он, указывая на скрипку и, не дожидаясь ответа, взял её. — Давай угадаю. Что-нибудь из Шуберта, потому что он мне нравится? Правда, не представляю, что ты мог бы у него выучить, он не писал для скрипки ничего лёгкого… Оскар немного расстроился… — задумчиво покачал головой Тэхён, машинально подтягивая струны. — Но давай предположим, что что-нибудь такое. Тэхён наиграл красивую мелодию, а потом посмотрел на Чона вопросительно. — Нет, — Чонгук, жалея, что маэстро не позволил насладиться его игрой дольше, и снова вспоминая Пусан и вечер пятницы, забрал инструмент и попытался сыграть то, что безуспешно учил в отсутствие Тэхёна. Ну, как учил: несколько раз начинал играть, а потом задумывался о чём-нибудь и бросал. — Ох, это сложная композиция, — хмыкнул Ким, отнимая скрипку и играя то, что не получилось у Чонгука. — Но мне всё равно приятно, спасибо за этот подарок. — Ваш лучше… — Надеюсь, он придётся тебе по душе, — Тэхён вернул ему Оскара. — Что ж, а теперь пойду послушаю, что сочинила твоя гениальная мать. Пожав ему руку на прощанье, Тэхён вышел, оставив Чонгука в совершенно не поддаваемых описанию эмоциях. Восторг, радость, опять восторг и всему этому фоном всепоглощающая, пугающая тревога. Тэхён им недоволен, точно недоволен. Поставив скрипку обратно на подставку у кровати, Чонгук потрогал места, которых касались пальцы Кима, когда он надевал часы, а потом, сгорбившись, сел на кровать и лёг. В мыслях творился невообразимый бардак, сердце выпрыгивало из груди, заглушив новый стук в дверь, который он не сразу смог услышать. — Эй! — раздалось снаружи, и Чон резко вскочил, с трудом избавляясь от блаженной улыбки. — Папа сказал, что у тебя день рождения, но велел мне сидеть в машине, потому что мы мало знакомы. И у меня нет подарка, — заявила вошедшая Джису. — Мы собирались поехать в парк погулять после того, как он тебя поздравит, — добавила она, и Чон посмотрел на неё непонимающе. Джису. В его комнате. Парк. Машина. Что она от него хочет? В комнату неожиданно заглянул и Тэхён, видимо, не успев уйти далеко. — А ты тут что забыла, шалунья? — пожурил он дочку. — Пришла поздравить Чонгука-оппу. И пригласить его в оперу сегодня вечером. Подруга отказалась, одной мне скучно. А с тобой ещё хуже: ты вечно говоришь, что они делают всё неправильно! — Клевета, — возразил Тэхён, улыбаясь уголками губ. — Это просто рекомендации. К тому же ты всегда можешь заткнуть уши, сказать, что больше меня не любишь… — Паап, — растягивая гласную, перебила его Джису. — Я просто ищу компанию, которая больше подойдёт мне по возрасту. — Ну вот, ты меня ещё и старым назвала, — так же шутливо обиделся Тэхён. Наблюдавшему за этой несерьёзной перебранкой Чонгуку оставалось только удивляться, каким разным может быть Тэхён. Весёлым, открытым — с Джису, сдержанным — с коллегами, болтливым (если выпьет) — с ним. Сколько ещё ипостасей Чонгук не видел? Сколько ему удастся увидеть? — Но мы совсем забыли о Чонгуке, — Ким перевёл взгляд с дочери на него, не сразу успев сменить ласковую нежность на дружелюбное участие, и Чон поперхнулся. Он отдал бы что угодно, чтобы Тэхён всегда смотрел на него так. — Ты хочешь сходить с Джису в оперу? Учти, что там будут играть и странно петь. Даже мне не нравится. — Пап! — возмутилась Джису. — Ты сейчас отпугнёшь моего… как это будет по-корейски? Beau. — Кавалера, — посмеиваясь, подсказал Тэхён. — Кавалера, — повторила Джису. — Не надо пугать моего допустимого кавалера! — Потенциального, дорогая, — негромко поправил её Тэхён, а потом поднял руки ладонями перед собой, словно сдаётся. — Простите, мисс, но ваш кавалер молчит. Теперь внимание обоих гостей обратилось к Чонгуку. Надо что-то ответить. Впрочем, это легко. Джису не интересовала Чона, но среди её положительных качеств было одно достаточно весомое, чтобы согласиться: она может рассказать что-нибудь об отце. — Я с удовольствием схожу с тобой куда угодно, — сказал Чонгук, и Тэхён удивлённо вскинул брови. — Вот видишь! — со злорадством воскликнула Джису, адресуя свою реплику отцу, а потом тут же переключаясь на своего «кавалера». — Я заеду за тобой в семь. Мы послушаем оперу, а потом погуляем и поедим. — Ишь какая, — усмехнулся Тэхён. — В Корее непринято командовать мужчинами, дорогая. — Ты сексист?! — Этот план меня устраивает, — вмешался Чонгук, которому не было никакой разницы, что они будут делать и где. — Буду ждать тебя в семь. Я должен одеться как-то по-особенному? — Брюки, рубашка, не люблю костюмы, — повелительно сказала Джису, а потом обратилась к отцу. — Мы закончили? — Нет, я ещё должен поговорить с его мамой, я тебе говорил. — Ладно, я подожду тебя внизу, — кивнула Джису, помахала рукой Чонгуку и вышла, но Тэхён не спешил последовать за ней на выход. — Надеюсь, ты согласился не из вежливости? — спросил он спустя полминуты молчания, и Чонгук осмотрел его лицо, пытаясь понять, какую эмоцию оно отражает. Разочарование? Недовольство? Радость? Кажется, ничего из этого, но по тому, что Ким не уходил, можно было догадаться, что ему как минимум не всё равно. — Не хватало ещё, чтобы моё семейство портило тебе праздник. — Никаких праздников, — помотал головой Чонгук. — Я не собирался отмечать, так будет хоть какое-то разнообразие. — Хорошо. Тогда… — он тихо простонал и посмотрел на Чонгука, как злой отец, отпускающий дочку на свидание с хулиганом. — Я не сомневаюсь в твоей порядочности, но не вскружи ей голову. Она впечатлительная, а ты со своей робкой недоверчивостью… — он прикусил язык. — Не хочу, чтобы она страдала из-за тебя. Скоро ей возвращаться домой, хватит с неё разлуки со мной. — Я не думал ни о чём таком, — часто моргая, ответил Чонгук. — Она даже не нравится мне. То есть… простите… На секунду вернулось то время, когда Чонгук говорил то, что думал, а потом извинялся, вызывая у Тэхёна тёплую улыбку. Но теперь было не так. Ким лишь дёрнул уголком губ и, смазано кивнув, вышел.