Ни о чём не жалеть

— Думаю, она просто боится, что он влюбится в кого-то и перестанет её содержать. Скоро я стану совершеннолетней, и папа сможет перестать платить ей. Сейчас он даёт очень много денег на моё содержание. — Он часто влюбляется? — быстро спросил Чонгук в короткую паузу, сделанную Джису. Надо было молчать, быть подушкой для жалоб и не участвовать в разговоре, надеясь, что в своём монологе Джису расскажет всё, что нужно. Надо было, но Чонгук не смог. — Нет. Не уверена, что он любил хоть кого-то, даже Монику. Но у него часто бывают интрижки. — И когда была последняя? — не прекращал допрос Чонгук, совсем забыв о конспирации и переживаниях Джису. — Кажется, я видел кого-то рядом с ним… — соврал он, чтобы его вопрос выглядел не слишком странно. Хотя он и так выглядел. — Не знаю, — пожала плечами Джису. — Кажется, пару месяцев назад. Вроде какая-то кореянка. Но он мало про неё рассказывал. Наверно, она была только для секса. — Вы обсуждаете такие вещи? — удивился Чонгук. Он со своими родителями даже разговор о пестиках и тычинках получил в урезанном виде. Джин-Хо делегировала его на Намджуна, а тот бросил что-то, вроде «Ну, ты же сам всё понимаешь, наверно в курсе, что, если мужчина и женщина любят друг друга, они делают детей. Но тебе пока рано, помни про презервативы». А Тэхён, похоже, не стеснялся откровенных разговоров. — Ну, папа не очень любит, говорит, меня это развращает, но вообще у нас нет секретов друг от друга, — с нескрываемой гордостью проговорила Джису, и Чон вспомнил, что недавно Ким проболтался про первый секс дочки. Видимо, действительно нет. Ещё ему хотелось спросить, говорил ли Тэхён что-нибудь о нём, но открытость работает в обе стороны, и Джису, конечно, перескажет весь разговор с ним, а этот вопрос может окончательно поставить на отношениях с Кимом крест, даже если представить, что он ещё не поставлен всем остальным. — И какая она? — спросила Джису, немного повеселев от того, каким разговор стал из-за любопытства Чонгука. — Ну… Красивая… — буркнул Чон, жалея, что вообще решил соврать. Ведь, если Джису расскажет об этой лжи… Что подумает Тэхён? Точно догадается, что Чон соврал. И скорее всего догадается, для чего он это сделал, ведь Ким умный, слишком умный, чтобы продолжать верить, что он не знает о чувствах Чонгука. — Думаю, он любит кореянок больше, чем европеек. Они ему кажутся красивее. — Ясно… — вздохнул Чонгук, видимо, поняв, что переборщил с настойчивостью, и попытался найти слова утешения. — Надеюсь, всё будет в порядке, когда ты вернёшься. Тэхён не кажется конфликтным и наверняка научился усмирять твою мать. — Да, но всё равно противно каждый раз всё это выслушивать, — сморщила нос Джису. Они посидели пару минут в тишине. Чонгук даже не успел ни о чём серьёзно задуматься, когда Джису вдруг подняла голову, взяла его за подбородок, повернула его к себе и поцеловала. Чонгук ответил. Опять, как было с объятиями, по инерции. А вместе с тем, с таким ужасом раскрыл глаза, что стало больно. Первая мысль — что скажет Тэхён? Даже не так: насколько Тэхён будет недоволен? Рассматривая что-то такое лишь в теории, он был достаточно зол, чтобы теперь предположить, что произошедшее может стоить кому-то головы. И вряд ли жертвой станет любимая дочь. Вторая — что это его первый поцелуй. И он совсем не такой, каким он хотел его увидеть. Третья — Джису точно к нему неравнодушна. И это катастрофа. И только четвёртой оказалась мысль, что это, чёрт побери, приятно. Но хотелось бы, чтобы на её месте был другой человек. — Мне было интересно, как ты целуешься. Просто ты красивый, наверно, должен быть хорош во всём, — объяснилась Джису, также неожиданно закончив. — Диковато? Ты выглядишь напуганным. Нет, кажется, для неё это значило ещё меньше, чем для Чонгука, который, в ужасе прикрыв рот ладонью, продолжал смотреть на неё ошарашено. — И я знаю, что ты влюблён в кого-то другого, папа рассказывал. — Действительно? — смутился Чонгук, переводя взгляд на неё. Трудно было поверить, что Тэхён окажется болтуном и раскроет его сердечные тайны. Не сказать, что это большой секрет, но всё равно стало как-то не по себе, от того, что теперь об этом знает кто-то ещё. К тому же Чонгуку было немного стыдно перед Джису за то, в кого он влюблён. — Ну, не совсем. Я спрашивала, есть ли у тебя подружка, он сказал, что не знает, но, возможно, может скоро появиться, а дальше я уже сама подумала и поняла, что ты мной не интересуешься. — Вот как… — повторяя Тэхёна, который часто так отвечал, кивнул Чонгук. — Так у тебя есть подружка? — Я… мм… — он слегка отстранился. С губ почти сорвалось такое простое и понятное даже ему «я гей», что Чонгуку стало почти смешно. Это действительно понятно, очевидно, но говорить это вслух не стоит. Потому что он не знает, какую реакцию получит, потому что в принципе не хочет ни с кем делиться. И потому что Джису может догадаться, в ком причина гомосексуальности Чона. — Понятно, — в очередной раз вздохнула Джису. — В Америке сейчас каждый второй гей, всё в порядке. Прости, если было неприятно. В ЛА у меня остался парень, мы, правда, поругались перед моим выездом… — она запнулась и посмотрела на Чонгука вопросительно. — Отъездом, — поправил Чон. — Ну да. Но я всё равно его люблю. Люблю? Как, оказывается, легко даётся это признание другим. Может, и он зря так тянет с ним?.. — Слава богу, — вздохнул Чонгук. — А то твой отец… — Только не говори, что ты влюблён в него? — сощурилась Джису, и на этот раз выдержка Чона дала сбой. Он снова удивлённо раскрыл глаза. Говорить об этом ни в коем случае нельзя. Но в ту секунду он почти это сделал, почти кивнул, заочно почувствовав такое облегчение, что был готов сказать и сознательно — лишь бы хранить это чувство стало хоть немного менее мучительно. Он верил, что станет, не понимая, что, если Тэхён не ответит ему взаимностью (что было более вероятно), признание уничтожит всё. — В него постоянно кто-то влюбляется, — между тем говорила Джису. — Он со всеми слишком добрый. И сам часто западает на талант. А потом быстро остывает. Он даже хуже бабников — те хоть действуют в знакомой и понятной плоскости. — Нет, нет, конечно нет, — замотал головой Чон, кажется, выглядя при этом не слишком убедительно. — Просто он волновался, что я вскружу тебе голову. — Вскружишь голову? — симпатичное личико Джису отразило недоумение. — Влюбишься, будешь переживать, когда мы расстанемся. — Вряд ли. Я реалистка и не хочу переезжать в Корею навсегда. И увозить никого не хочу. Да и ты, например, не выглядишь как человек, который хочет в другую страну. Хотя я плохо тебя знаю, ты всё время молчишь. А я опять тараторю, — хихикнула Джису, быстро набирая водителю сообщение с просьбой приехать за ней и вставая. — Ладно, спасибо, что выслушал. Прости, если казалась тебе странной. — Ох, — вздохнул Чонгук. — Совсем нет. Хоть ты мне и не нравишься… — он кашлянул, но договорил: — это был хороший вечер. — А знаешь, — Джису улыбнулась. — Думаю, ты должен нравиться папе больше, чем остальные. Он любит честность, потому что ему всю жизнь врут. Он научил и меня никогда не врать. Это хорошая черта. Не потеряй её, — она наклонилась и чмокнула его в щёку, а потом всплеснула руками и села обратно. — Ой, точно, я же обещала селфи! — она прильнула к Чонгуку и быстро сделала несколько снимков. — Пусть поревнует, — злорадно сказала девушка, поднимаясь. — Папа всегда ревнует, когда я с другими мужчинами. Теперь точно всё. Ещё раз спасибо. Не провожай, до машины дойду сама. Встретимся, когда я приеду снова, — и решительно зашагала к выходу. А Чон так и остался сидеть на скамейке.