Ни о чём не жалеть

«Умирать не так уж и страшно», — думал Чонгук, возвращаясь в свою комнату. Внутри действительно что-то умерло, похоронив за ещё более толстыми стенами оставшиеся эмоции. Теперь не будет ничего; он отдал всё, что в нём было. Отдал тому, кто никогда не сможет это принять. Но выбора не было — кому, если не Тэхёну? Чонгук сомневался, что в мире найдётся кто-то, хоть немного похожий на Кима. Не потому что он красив, опытен, талантлив. А потому что он его человек. И это не изменить. Несмотря на всю боль, которая теперь жила в нём вместо любви, Чон назвал этот вечер счастливым — потому что он принёс облегчение. Чонгук наконец избавился от своей ноши, переложив на плечи того, кто заслужил её нести; и даже дыра в груди, образовавшаяся от этого признания, не пугала. С ней можно жить. Чон небрежно залатает её учёбой, потом работой. Он найдёт отдушину в чём-нибудь другом. В ком-нибудь другом. Однажды всё будет так, как он говорил Тэхёну: Ким станет в его истории лишь главой, воспоминания о которой на секунду-другую выключают сознание, но никогда не завладевают им полностью. Он сделает всё для этого. Конечно, Чонгук знал, что так всё и будет, в глубине души позволял себе верить, что надежда есть, но знал, что Тэхён не скажет ничего другого. Какие бы чувства ни скрывались за его заботой, это не имеет никакого значения. Даже если он любит его так же безумно и мучительно — Ким не мог сказать ничего другого. Возраст, пол… Чону легко говорить, что его всё это не волнует, но Тэхёна общество за такие отношения уничтожит. Вся тяжесть этой любви легла бы на него, на его репутацию, карьеру — перечеркнула бы всю его жизнь размашистой линией общественного порицания. Чонгуку не стоило начинать этот разговор. Это эгоистично, потому что может навредить Тэхёну, а этого Чон хочет меньше всего. Хорошо, что теперь он умнее, всё видит и понимает. Только разочарование продолжало стучать в ушах словами Тэхёна «Между нами ничего не может быть». Жирная, уродливая точка. Никакого «долго и счастливо». Чон готовился к тому, что этот вечер добьёт его многочасовыми размышлениями, самобичеванием, чем-нибудь ещё. От чего там мучаются влюблённые, получившие отказ? Пора и ему узнать, он и так прожил в счастливом неведении восемнадцать лет. Но заботливое сознание оттянуло этот момент: едва голова коснулась кровати, Чон заснул. Или всё-таки потерял сознание? Он и сам не мог ответить. Чонгук был так опустошён и подавлен, что не понимал, что с ним происходит, не чувствовал и не контролировал своё тело. Но был благодарен, что хотя бы сейчас может больше ни о чём не думать. Ему снилось ничего. Буквально: пустая белая комната, его сознание смотрит на всё сверху. И какие-то звуки раздаются из-под потолка. Похожи на его голос, только писклявый, жалкий. Может, таким он и был перед Тэхёном и разум напоминает об этом? Будет напоминать до конца жизни. Очнулся — пробуждением это было сложно назвать — Чонгук в начале двенадцатого. Быстро проиграл в голове вечер, алкоголь, поцелуй, своё признание — и снова захотел уснуть. Что говорить Тэхёну теперь? Опять прощаться, видеть его безучастность… Теперь придётся повторить всё при свете дня? Теперь каждая морщина на лице Кима ответит его словам? Лучше вылезти через окно и сбежать. Лучше быть трусом, чем барахтаться в этом болоте опять. Аккуратно встав, он подошёл к двери и прислушался. Тихо. Ни звука, ни намёка, что за дверью кто-то есть. Впрочем, Ким и до этого производил не слишком много шума. Чонгук посмотрел на часы снова. 11:17. Может, Тэхён ушёл завтракать? Может, он просто ушёл? Это было бы мудро с его стороны. Негромко постучав снова, Чон прислушался опять. Всё ещё тихо, только чуть слышно работает кондиционер, напоминая, что планета живёт по тем же законам, что и вчера, и неделю, месяц назад. Планета не заметила маленькую катастрофу одного человека. Постучав ещё, на этот раз громче, Чон с замирающим сердцем аккуратно приоткрыл дверь. Никого и ничего. Он открыл шире. Идеальный порядок. Тэхён ушёл — как и должен был поступить давно. Но сделал это с критическим опозданием. Взгляд упал на комод. Телефон, о котором Чон совершенно забыл, всё ещё лежал там. Включив подсветку, Чонгук сглотнул. Хорошо, что ему хватило ума не ставить фотографии Тэхёна в качестве заставок. А он собирался, даже нашёл подходящие. Но решил, что, если Ким их заметит, это напугает его сильнее слов любви — слишком похоже на одержимость. Предметов на комоде прибавилось: рядом лежали деньги, билет на самолёт и записка. Последнее бросило в жар. Страшное послание от Тэхёна. Что там? То, на что у Кима не хватило сил, времени, мужества, храбрости ночью? Или какая-нибудь банальность? «Выкинь всё это из головы»? «Рад, что ты уснул. Надеюсь, утром тебе станет хоть немного легче. Денег должно хватить. Знаю, что у тебя и так есть карманные, но так мне будет спокойнее. Ушёл молча, чтобы не повторять всё заново. Мы попрощались ночью — давай так и оставим». На эти строки Чонгуку понадобилось минут пять. Он несколько раз перечитывал, восхищался почерком, выбором слов, сухостью, в которую умудрилась вписаться ласка, и не понимал, что ему пытаются сказать. Когда понял, всё равно прочитал ещё пару раз — чтобы точно ничего не упустить. А потом бережно свернул бумажку и положил её в карман, коротко подумав, что надо её заламинировать или хотя бы обклеить скотчем. А затем — что надо выкинуть её немедленно, чтобы избавиться от Тэхёна и любых напоминаний о нём. Осмотревшись, Чонгук подошёл к кровати и сел. Опять слабость, но теперь непроходящая. Ему вспомнился тот вечер, когда Тэхён сбежал со своего концерта, а Чонгук напросился к нему в гости. Безумство за безумством. Он действительно тогда взял стакан Кима и прислонил его к своим губам. Глупый, но невинный поцелуй, о котором он старался не вспоминать до этого дня (потому что было стыдно). Тогда всё было иначе. Была только печаль Тэхёна и детская привязанность Чонгука. Не было этой тоски, которая будет следовать за Чоном, пока в его жизни не появится что-то, способное её перекрыть. Взгляд скользнул на подушку, и Чонгук, помедлив, решительно взял её и уткнулся лицом. Бельё ещё не меняли, и ему захотелось забрать эту наволочку — оставить от Тэхёна ещё что-нибудь. Но это было глупо и пискляво — совсем как во сне, — и Чон, несколько раз глубоко вдохнув, положил подушку на место. Они попрощались ночью. У него оставалось несколько часов, чтобы собраться и перекусить. Аппетита не было, но он решил, что заставит себя есть. Нужно что-то делать, а не поддаваться апатии и таким желаниям, которые её множат. Нужно изменить себя и свою жизнь. И Чонгук сможет, он же сильный, он справится с эмоциями, потому что они — нерациональные, бестолковые, бесполезные. Ему такое не нравится. Ему сейчас много что не нравилось, но то, как стучало сердце — особенно. Громко, тяжело, как будто с трудом. Он слышал каждый удар. В голове мелькнуло, что он, наверно, болен. Но у его болезни было имя человека — от этой болезни ещё не нашли лекарство.