Ни о чём не жалеть

Выходя из здания, Чон закрывает глаза и делает глубокий вдох. Чувствует то, чего не было в нём никогда, хватается за эти чувства и пытается их понять. Это тоска — она бьётся в груди и хочет вырваться. Весь мир кажется абстрактным в ту секунду, только одна мысль кажется чёткой и ясной: ему нужно на конюшню. Вернувшись из Пусана после смерти Трикси, Чонгук обещал себе, что никогда не будет иметь дело с лошадьми снова. Счастье, которое он испытывал в седле, не стоит той уничтожающей боли, которую принесла потеря друга. Но всё менялось, и Чон просто осознал, что ему нужна лошадь. Нужен тот, кто сможет его понять, потому что люди с этим не справлялись. Трикси не вернуть, найти ей замену тоже не получится, но это не обдуманное решение, это веление сердца, состояние души. Чонгук в бреду, следует внутреннему зову, который сильнее мыслей и желаний. Он идёт на свою старую конюшню. Где-то, кажется, говорили, что контроль за здоровьем лошадей там усилили… Но Чонгуку просто не хочется думать о том, чтобы искать другое место, хотя он знает другие конюшни в городе. Его просто тянет к истокам, как будто кроме лошади, он найдёт там что-то ещё. Удивительно, но там его даже помнят. Узнают, здороваются, что-то спрашивают. Банальное «как дела», но Чонгук, видимо, похож на безумца, тянущегося к спасению, поэтому от него быстро отстают. Напоминают только, что для посетителей, не содержащих лошадей у них, конюшня скоро закроется. «Полчаса-час» — улавливает Чонгук. Он совсем забыл о времени, а гадкие люди напоминают о нём. Но Чон не обращает внимания, тянется к тому, кто спасёт. Чонгук наконец чувствует себя живым, человеком, а не оболочкой, которую он безуспешно пытался заполнить учёбой, залом, людьми. Он искал счастья не там. Смысл его жизни всегда был далёк от того, что помогает большинству. Он тут, в лошадях, в их запахе и в мерном звуке жевания. Он и не подозревал, что так сильно по всему этому соскучился. Он бродит по конюшне и осматривает её обитателей. Большинство он уже видел, когда занимался с Трикси. Но теперь Чонгук видит их, а не просто проходит мимо. Всматривается в каждую морду, ищет, ищет, ищет ту самую лошадь, хоть и знает, что никто не будет понимать его так же хорошо, как Трикси. Никто не цепляет, все кажутся одинаковыми. Он злится на вселенную за то, что она обманула его, послала сигнал, который он не смог расшифровать, но не сдаётся. Обходит конюшню снова. Вглядывается в умные лошадиные глаза, но не находит ответа ни в ком. Тишина. Больше животные не говорят с ним. Он закрылся от мира, и мир закрылся от него. Последняя надежда растворяется в воздухе. — …кого-то спокойнее, — доносится со стороны входа, и Чонгук смотрит туда. Вороной конь, мотая головой и шумно фыркая, бьёт копытом. Рядом — работник конюшни, вроде Чанмин, и девушка в пыльном костюме. — Он дикий, пустите его на мясо! — возмущается девушка, прихрамывая и активно жестикулируя. Чонгук выпрямляется и инстинктивно подаётся вперёд, готовясь защищать это невероятное животное, от одного взгляда на которого сердце начинает ускоряться. — Просто не надо было давать ему свободу. Это конюшенная лошадь, которая подходит не всем. И вас предупреждали, что конь с характером, вы сами настояли, — недовольно объясняет Чанмин. Чонгук стоит, не шевелясь. Это он, тот самый. Эту лошадь он искал — сомнений нет. Пустуют несколько денников, и Чонгук не знает, как его зовут. Но безумно хочет узнать — как можно скорее. Это кажется таким важным, что голова кружится. Или она кружится от чего-то другого? От предвкушения? От страха перед тем, что он совсем растренировался? Или от ужаса, что это не поможет? Голос конюха становится ближе, но Чон не знает, сколько прошло. Его время остановилось, сосредоточилось в том моменте, когда он сядет на этого невероятного коня и снова ощутит звериную свободу, которая спасала его столько раз. — Ничего, они просто не понимают тебя, дружок, — приговаривает Чанмин, подходя к одному из денников. Чон приближается тоже, чтобы узнать его имя. Тэн. В голове появляется число десять. На лице Чонгука мелькает лихорадочная улыбка. Да, да, именно так и зовут этого коня. Чон слышал это имя в своей голове. — Могу я взять его? — немедленно спрашивает Чонгук. — Нет уж, достаточно, — восклицает Чанмин. — Одна уже взяла, а потом предложила пустить беднягу на мясо. Чон мотает головой. Слова, нужно говорить какие-то слова, чтобы убедить, что ему нужен Тэн. — У меня есть опыт, я занимался конным спортом восемь лет, — жалобно сдвигая брови, говорит Чон, испугавшись, что ему действительно не дадут пообщаться с Тэном. Чанмин скептически осматривает Чонгука и косит уголок губ влево. — Он устал и у него стресс после общения с этой нервной особой. Приходи завтра — его редко берут, так что с очень высокой вероятностью он будет свободен. — Я обязательно приду, — с детской искренностью обещает себе и, наверно, Тэну, Чонгук, а потом берёт лошадиную морду двумя руками и пытается опустить до уровня своей головы — чтобы соприкоснуться лбами, как он часто делал с Трикси. В этом жесте было их уникальное единение, которого Чонгуку очень не хватает. Но только успокоившийся Тэн, почувствовав это движение, снова топчется на месте, хоть и не вырывается. — Он не ручной, — замечает Чанмин. — Так что, если думаешь, что с этой лошадкой сможешь радостно скакать по полям, напевая песенки, то это не тот случай. Тэн у нас своевольный. — Он появился недавно? — Чонгук послушно отступает, показывая лошади, что уважает её пространство и больше не станет нарушать его. По крайней мере, пока. — Несколько месяцев назад, — распрягая и отпуская Тэна в денник, отвечает Чанмин. — Но до нас он жил у каких-то безумцев: малыш совершенно невоспитан и не принимает ничей авторитет, кроме Лукаса, его соседа. Чон смотрит на соседние стойла. С одной из сторон выглядывает каштановая морда и по заинтересованности в том, что происходит с Тэном, Чонгук догадывается, что это и есть Лукас. — Я приду завтра, — слегка склоняя голову, обещает он теперь и ему, как будто просит разрешения; а потом смотрит на Чанмина, и тот добродушно усмехается. — Готовься падать, он скидывает всех, — предупреждает Чанмин. — И прихвати бананы. Тэн их любит.