Ни о чём не жалеть

Уходить ни с чем было обидно, но Чонгук не расстраивался. Всё идёт своим чередом. Ему нужно лишь немного терпения. Остаток дня Чон провёл в библиотеке, прервавшись лишь на обед. Ему было интересно учиться, хоть Тэн и занимал слишком много мыслей, растрачивая половину ресурсов на попытки о нём не думать. Но эти мысли были приятными — не такие, как о Тэхёне. Они не приносили боль, скорее наоборот, Тэн воодушевлял и вдохновлял. Чонгук представлял его морду, стройное тело, аккуратно подстриженный хвост, короткую гриву, переключался на Лукаса, которого пока не удалось разглядеть, и думал, что надо попробовать вывести их вместе. Или как минимум дождаться Чанмина. Он точно подскажет, как завоевать расположение Тэна. Вечером Чонгук рассказал Чимину о неудаче с Тэном, вспомнил, что Пак просил фотографию и пообещал сделать её в следующий раз. Чимин в своей обычной болтливой манере описал свой насыщенный приключениями день, в котором его познакомили с «каким-то мужиком»: «Они стопудово спят, это типа знакомство было, мол, как я отреагирую. Пипец! Мне ещё бати не хватает! Но вообще мужик он вроде нормальный. Из таких, знаешь, средненьких. Не слишком красивый, не слишком богатый, не слишком весёлый, не слишком грустный. Но, кажется, любит маму. Потел, стеснялся, когда пришёл. Цветы приволок. А мне чокпаль. Не прогадал — поесть я люблю, хехех. А вообще сказал, что рядом с его домом вкусно готовят. В гости пока не звал, но оба выглядели такими взбудораженными, что я, кажется, понимаю почему: перенервничал. В общем, это было забавно». Чонгук, слушая сообщение Пака, посмеивался, но потом резко погрустнел. Подумал о том, как Тэхён знакомил свою невесту с Джису. Опять захотелось поискать что-нибудь о Тэхёне в интернете или даже позвонить. Потому что он всё ещё не отпускает, тянет назад, в то прошлое, от которого Чон пытается отказаться. Но вместо Тэхёна Чонгук написал Минхёку. Вспомнил уют, которым окружал его этот человек, и то, что он — как упрощённая версия Кима. Доступный вариант, с которым можно реализовать романтические чувства, желания. Всё то, что он никогда не получит с Тэхёном. «Как ты? Я сегодня был на конюшне, познакомился с…» Он запнулся. Прекрасным, восхитительным, невероятным? Какой Тэн? Как описать одним словом, когда слова вообще бессильны? Чонгук удалил написанное и начал заново. «Привет. Как прошёл день? Мой — хорошо. Я был на конюшне. Борюсь со старой болью. Наверно, должен…» Чон хмыкнул и удалил «должен», заменив всё предложение на лаконичное «Спасибо тебе». Наверно, стоило пояснить, что значит это «спасибо». Это благодарность за то, что Минхёк отвлекает Чонгука от всего и от всех, за то, что он не такой, как остальные его знакомые, за то, что он просто появился в его жизни в такой момент, когда душа восприимчива ко всему новому и множит впечатления от любого события? За то, что он помогает ему медленно раскрываться, выводя из ступора, в котором Чонгук жил с рождения? «Я дьявольски устал. Сейчас бы тебя и бутылочку соджу. Вы бы определённо меня расслабили». Чонгук удивлённо вскинул брови. Что это значит? В этом есть какой-то пошлый контекст? Или Минхёк нашёл в Чоне кого-то, кто способен скрасить одинокий вечер? Кого-то нового, нужного. «Завтра опять работаю до ночи. Встретимся во вторник? Или в среду… Выступление совсем скоро, а мы не готовы». «Когда?» «Через два месяца. Всего два месяца! Катастрофа. Но я вырвусь. Сам хочу. Могу к тебе прийти. Скажи, где ты учишься, заберу тебя во вторник и сходим куда-нибудь». Чон ответил не сразу. Вспомнился сон и твердая убеждённость в том, что Минхёк — ненастоящий, ему нельзя верить, к нему нельзя привыкать. То, какой он настойчивый и простой в таких вот приглашениях — странное, дикое, непонятное. Но Чонгук оправдал свой страх перед переменами другой причиной. «Я буду с Тэном всю неделю». «Каким ещё Тэном? И ты туда же?» — взорвался Минхёк, но через несколько мгновений прислал новое сообщение: «Это лошадь? Прости, я чёртов эгоист. Весь в спектакле и жалости к себе. Тэн так Тэн. Хорошее имя, кстати. Надеюсь, у вас продуктивные занятия? Обязательно расскажешь при встрече. Пиши, если планы изменятся. И спокойной ночи». Так, пожалуй, даже лучше. Минхёк занят спектаклем, Чимин — новым другом своей мамы. Никто не будет требовать от Чона внимания, и всю свою энергию он сможет спокойно тратить на Тэна. Поэтому Чонгук каждый день приходил к нему после университета. Решил, что интенсивность самостоятельных занятий можно снизить, чтобы всё освободившееся время тратить на конюшню. Сейчас это было важнее. Через неделю ежедневных визитов Тэн реагировал спокойнее и соглашался выходить с Чонгуком. Великодушно позволял пройтись рядом, но сесть на себя не давал — всё ещё упрямился. А в пятницу Чанмин, поддерживающий стремление Чона подружиться с непослушным конём, вывел Тэна из денника сразу, как Чонгук пришёл. — Пора, а то он начинает думать, что вы просто друзья. Это, конечно, хорошо, но дружба с лошадью начинается с власти. Ты должен показать, кто тут главный, а то он привыкнет к свободе и никому не дастся. Чонгук понимающе закивал. Он терпел, несмотря на то, как сильно хотелось оказаться в седле снова, потому что знал, что это важно, боялся торопить Тэна, чтобы не разрушить более-менее доверительные отношения, которые у них установились, но медлить дальше было нельзя. Он и так сделал всё, что мог — дал время привыкнуть к нему, был ласков, заботлив, оставался в конюшне почти до ночи, вычищая денник Тэна и даже иногда Лукаса. Старался быть рядом, потому что Тэн — не обычная конюшенная лошадь, на которую садишься раз, чтобы потом взять кого-то ещё. Чонгук серьёзно думал о том, чтобы выкупить его. И конь, видимо, чувствовал решительность своего нового знакомого. Поэтому, когда Чонгук с замирающем сердцем взялся за седло и, вдев ногу в стремя, поднялся, Тэн только потоптался на месте, но не мотал головой, как до этого. — Слава богу! — воскликнул Чанмин, понимавший Тэна с завидной ясностью. — Дальше ты сам знаешь, что делать. Но не будь с ним долго, а то опять взбунтуется. Полчаса на манеже, а через неделю попробуем в парк. Можно будет прихватить Лукаса, если опять занервничает, — конюх легонько похлопал коня по крупу. — Помнишь, как группироваться, если скинет? Тэн может. Не надейся, что он сдался. Но я по-настоящему рад видеть, как он меняется из-за тебя. Чонгук сел ровнее и улыбнулся. В его груди тоже разливалось тепло от того, как меняется сам Чон от общения с Тэном. Это новая эра, способная спасти их обоих. Но тело, ощутившее давно забытую нагрузку, отреагировало иначе. Чонгук ощутил фантомную боль. Голова, рука, нога. Всё то, что пострадало после последнего падения с Трикси. Это возродило старый страх, который до этого удавалось игнорировать. Что будет, если что-то случится и с Тэном? Да-да, теперь Чонгук сильнее, мудрее и что-нибудь ещё из списка качеств, которыми описывают героев, готовых к испытаниям судьбы, но это не избавит его от боли. Конечно, Чон не боится боли — он к ней привык, с ней он живёт уже давно. Но вдруг он всё-таки не справится без Тэхёна? Он надеялся никогда не узнать ответа на этот вопрос. Усмиряя тревоги, Тэн вёл себя на удивление спокойно. Реагировал не на все команды, часто отвлекался, но не возмущался наличию экипировки и всадника. И Чонгук верил, что этот конь сможет стать его другом. Не таким, как Трикси, потому что в этот раз всё другое, но не менее ценным. — Ты понравился мне сразу, — заговорил он после первого круга. Тэн поднял уши, и Чонгук продолжил. — Увидел тебя и почувствовал что-то. У меня такого давно не было. Моя предыдущая лошадь… — он тяжело сглотнул, но не дал себе остановиться, желая поделиться ради себя и ради Тэна, который сейчас прислушивался к нему особенно чутко. — Она понимала меня, словно мы говорим на одном языке. Хотя, когда я только начал тренироваться с ней, она мне не нравилась. Своевольная, как ты. Я думал, что не справлюсь, — на это Тэн мотнул головой и фыркнул. — Я не говорю, что с тобой уже справился, нет. То есть… Просто… Я не знаю, что хочу сказать. Я скучаю по ней. Невыносимо. Стараюсь не думать, но, сев на тебя, мигом вспомнил, как часто она возвращала мне желание жить, когда мне казалось, что всё лишено смысла. Смотря пустым взглядом в лошадиный затылок, Чонгук вспомнил Пусан накануне соревнований. Когда он рассказал Трикси про Тэхёна и про то, что Чон хочет признаться. Вспомнил облегчение, которое он испытал в тот вечер, и погладил шею Тэна, чувствуя почти ту же благодарность, которая появляется по умолчанию, если ты знаешь, что тот, кто рядом, способен тебя понять. Больше Чонгук ничего не говорил. Тэн был спокоен и частично послушен. Чон даже заволновался, что конь болен, но Чанмин, встретивший их, заверил его, что за здоровьем этой лошади он следит особенно ревностно. — Так уж у меня всегда: люблю тех, кого не любит никто, — сказал он, ободряюще гладя шею Тэна. — А его просто невозможно не любить, да? Чон кивнул и, грустно улыбнувшись, посмотрел на Тэна так, будто нашёл в нём смысл жизни. Привычно мотнув головой, Тэн посмотрел на него в ответ. В больших чёрных глазах была тайна мироздания, секрет бессмертия и источник счастья. И Чон увидел, что Тэн наконец готов поделиться с ним сокровищами, скрытыми в сердце природы — в сердце животного, начинающего верить человеку.