Ни о чём не жалеть

Это была ошибка. Надо было разобраться в себе и своих эмоциях, расщепить себя, чтобы наконец избавиться от лишнего, а не идти на поводу у импульса и своего разбитого сердца. И никаких плюсов у этого поступка не было. Удовольствие? Жалкое, физическое, то, за которое Чонгук всегда презирал своё тело. Оно не перекрывает ненависть к себе. Чон предал себя, решив кому-то что-то доказать, решив проверить, насколько омерзителен ему секс в принципе. И каждое соприкосновение жгло кожу и выжигало мысли. Это была ошибка. Он не запомнил, как вернулся домой, лёг спать, проснулся, пошёл на работу. Всё было в тумане, но иногда перед глазами всё-таки возникали картинки-воспоминания, возрождая волны ненависти к себе и вопросы, десятки вопросов без ответа. Как это произошло? Почему? Почему прошло так много времени, случилось так много людей и событий, а ему всё ещё не плевать на то, кем и чем живёт Тэхён? Как он стал тем, кто отдаётся привязанности к человеку — даже не к лошади! — так самозабвенно, что позволяет управлять собой? Больше всего Чонгук винил себя именно за эмоциональную слабость. Реакции тела — рефлекторны и потому простительны. Физическое ничего не значило и не значит. Так было и будет — он не станет зацикливаться на этом. Но романтическая привязанность — её не достоин ни один человек на планете. Даже Тэхён, каким бы прекрасным он ни был. А он… он всё ещё прекрасен. Следующие полтора месяца Чиён, почти совсем так же, как на вечеринке, мелькала рядом, но не решалась подойти. Он всегда отводил взгляд, встречаясь с ней глазами. Она — свидетель и свидетельство его слабости и, хоть он и простил тело за пьяный секс, он не может заставить разум сделать то же. Но однажды Чиён всё-таки подошла. — Мы переспали, помнишь? — начала она, словно это было возможно забыть. Для кого-то секс, пожалуй, не значит ничего, даже для Чона он был лишь галочкой в списке жизненных целей обычных людей. Но вместе с тем он стал значимым пунктом, который изменил его отношение к себе, закрепив уверенность в своей ориентации. Влюблённость в Тэхёна смогла случиться, потому что мужской пол в принципе кажется ему более привлекательным, чем женский. Но, может, однажды в его жизни появится и достойная любви женщина. Почему бы и нет? У обычных людей так бывает, а Чонгук обычный. Такой же как все. Со своими проблемами, переживаниями, мыслями — как все. — Помню, — кивнул Чонгук. Ничто не способно стереть тот вечер из памяти, потому что Чон закрепил его размышлениями, выводами. Это не рутина, которая смешается с обыденностью. Это, несмотря на все «но», большой день, который будет таким всегда, сколько бы других маленьких или больших ни наложилось сверху. — Новости, знаешь… — Чиён нервно крутила в руках телефон. — Не самые хорошие. Я беременна, похоже… Ну, не похоже, а точно. Я делала тесты, штук семь… Потом гинеколог… Он и так будет раскаиваться в этом вечере остаток жизни, а если в нём появится ещё кто-то, маленькое существо, появление которого возможно благодаря случайности… — Глупости, — Чонгук помотал головой, но туман в голове начинал рассеиваться. Они переспали. Это был не сон, не фантазия разыгравшихся гормонов. Но ребёнок… Разве может такое случиться с ним? На занятиях по половому воспитанию, которые провёл ему отец, что-то было про презервативы, но он слушал невнимательно. Зачем ему эта информация? Бесполезна. Он вряд ли влюбится в кого-то настолько сильно, чтобы заинтересоваться сексом. Но отчаяние решило иначе. Чонгук не смотрел на Чиён, поэтому не мог видеть, как сильно она нервничает, совершая это страшное признание. Внутри неё происходила та же буря, может, даже более разрушительная. Её жизнь тоже меняется. И, вместо того, чтобы получить человека, который будет любить её и жизнь, которая в ней растёт, она получила Чонгука, который не только не понимает общество, но и не хочет иметь с ним ничего общего. Он сам по себе, оно само по себе. Но холодные пальцы судьбы тащили его в это болото, шепча «ты обречён на страдания, потому что не подготовился к жизни». — Я… Я гей, — выдохнул Чонгук, смотря на Чиён с ужасом. Нет, никаких других женщин в его мире не будет. Он гей, но пугало его не то, что он впервые сказал себе и кому-то чужому об этом, а то, что будет с Чиён. Она пришла к нему за поддержкой, она, должно быть, ждёт, что он бросится перед ней на колени с протянутым кольцом. А он — гей. И не сможет переступить через себя, чтобы жениться. Чон был потрясён настолько, что перестал фильтровать чувства, вспыхивающие внутри. Страх, безысходность, непонимание. Что он должен делать? Что говорить? Как понять? По телу пробежали мурашки, и он поёжился. Катастрофа. Всё, что с ним происходит, катастрофа, в которой он не выживет. — Ох… — воскликнула Чиён, и Чонгук всё-таки отвлёкся от себя и взглянул на неё. Глаза на мокром месте, бедняга держалась, чтобы не зарыдать в голос, но пара слёз, оставляя влажные дорожки, всё-таки скатывалась по щекам. Она не понимала, что делать, точно так же, как и он. Два запутавшихся ребёнка. Чонгук закрыл глаза и больно, оставляя красные следы, потёр лоб. Надо подумать, что делать с этим дальше, надо обдумать всё. Но фундаментом его характера было решение, которое он мог вынести и без анализа. Он будет нести ответственность за свои поступки. Нести ответственность — это про него, всегда про него. Он готов отвечать за любые свои поступки. Чон прислушался к внутреннему голосу. Тот молчал. Никто не мог подсказать ему, что он должен делать или говорить. Ему бы не помешал совет отца, Тэхёна, наверно, даже Минхёка, но ни одному из них Чонгук не хотел рассказывать о страшной тайне, с которой ему теперь придётся жить. — Ты молодец, что сказала, — он постарался взять себя в руки. — Обменяемся номерами? Я… У тебя есть деньги? Ты должна хорошо питаться… — он достал из кармана кошелёк и, достав оттуда деньги, отдал Чиён всю наличность. Звуки становились громче и чётче. Туман отступил, перестав закрывать важное и ценное, открыв всё, оставив Чонгука стоять в выжженном до пней лесу. Прятаться негде. Чон взял у Чиён телефон, написал свой номер, подписал «Чон Чонгук», позвонил себе. Но на этапе внесения Чиён в телефонную книгу, задержался. Он даже не знает её фамилию. Ничего о ней не знает. Но, наверно, должен будет узнать? Им же надо будет как-то… растить ребёнка? Снова мурашки по коже. Катастрофа. — Ю, — подсказала Чиён, забирая свой телефон и смотря на Чона выжидательно. Чонгук взглянул на неё снова. Его силы духа хватило на то, чтобы вести себя спокойно. Может, потом, когда он осознает то, что Чиён ему сообщила, он будет в панике и натворит что-нибудь ещё, но сейчас он был роботом, заглушившим эмоции и слушающим только чувство долга. А что было с Чиён? Она искала плечо, на которое можно опереться, в которое можно выплакать слёзы потерянного детства. Уловив молчаливый призыв к помощи, Чонгук тяжело вздохнул и легонько обнял её за плечи. Хотелось повернуть время вспять и не дать себе совершить эту ошибку. А ещё лучше — начать с момента, когда он познакомился с Тэхёном, ведь конец света начался именно с него. Но Чонгук больше не был малодушным и не винил Тэхёна или алкоголь ни в чём. Они создали жизнь. Только это имеет значение.