Ни о чём не жалеть

Чонгуку снился лабиринт. Бегая по нему, он отчётливо осознавал: выхода не существует. Его ради веселья забросили сверху, и он не может спастись. Но Чон всё равно продолжал бежать, потому что понимал, что остановка означает смерть. А умирать слишком рано. Утром, рискуя опоздать на учёбу, Чонгук пошёл к Тэну. Приоритеты менялись. Сейчас было важнее увидеть друга. Сначала Чон рассматривал это как обязанность — он ведь ходил к Тэну почти каждый день, — но потом, как когда-то после встречи с Минхёком, почувствовал настоящую необходимость пообщаться с лошадью. Не потому, что, выполнив старый ритуал, Чон сможет сохранить жизнь такой, к которой он привык, а потому что сила животного была для него достаточной, чтобы обращаться к ней в сложные времена. Тэн был на взводе. Чонгук давно заметил, что конь чутко замечает изменения в настроении хозяина, и за это любил его ещё сильнее. — Забавно: мне не стыдно перед Трикси за мою любовь к тебе. Я не изменяю ей, я просто нашёл того, кто смог меня утешить после её потери. Уверен, она была бы рада этому, — сказал Чонгук. Иногда он разговаривал с Тэном; обычно скупо жаловался на учёбу, иногда неудачные дни на работе, рассказывал про Чимина. Но до личного никогда не доходило. Тэхён, Минхёк, Трикси — эти имена всплывали, но не часто. — Какая она молодец всё-таки… — вздохнул Чонгук, мысленно переключившись на свою мать. — Я боялся её осуждения, а она не добавила проблем, а решила их. Пойти именно к ней было правильным решением, — бубнил Чонгук, перебирая воспоминания предыдущего дня. Сначала Чиён — новое имя, с которым Тэн скоро познакомится, — потом Джин-Хо. Его день был наполнен женщинами, с которыми у Чонгука отношения не складывались (как и со всеми людьми в принципе), и Чон с грустной улыбкой подумал: что, если в его жизни появится ещё одна? Его дочь. Сначала его передёрнуло от того, как пугающе звучат эти слова, сказанные про себя — его ребёнок, — но потом он всё-таки переборол себя и повторил это снова. Его дочь. Или сын. Кого бы он хотел больше? Честно говоря, всё ещё никого, но так, пожалуй, даже лучше: значит, любого ребёнка он будет одинаково ждать или не ждать. Кем станет этот маленький человечек? Музыкантом, как бабушка с дедушкой, или человеком, преданным науке, как Чонгук? Будет ли он здоров? Какие ошибки изменят его судьбу и характер? Будет ли он счастлив в этом мире? Как уберечь его от злобы людей вокруг? А может, стоит прислушаться к тому, что говорила Джин-Хо? Бросить все эти взрослые мысли и остаться в детстве ещё сколько-то лет. Может, даже до конца жизни. Ведь он не планировал заводить детей. Особенно после появления Тэхёна. Но Тэн, словно услышав внутренний монолог, мотнул головой, обратив на себя внимание. — Жизнь священна, ты прав, мой милый… — кивнул он, проглотив вырвавшееся обращение, напомнившее Тэхёна. Что он скажет, когда узнает? Будет осуждать или пожалеет? Неважно. Больше он не ориентир для Чонгука. Простая истина, пришедшая с неожиданными новостями, впечатывалась в сознание, меняя восприятие не только мира, но и себя. Звезда ведущая его, больше не Тэхён. Ребёнок. Это странное, страшное существо, которое пугало появившейся ответственностью. Чонгук привык заботиться о лошади, а что он станет делать с ребёнком? — Не всё сразу, да? —заговорил Чонгук снова. Тэн с любопытством повёл ушами, и Чону стало казаться, что конь по-настоящему слышит его голос. Голос его сердца, разбитого на части. Только какие стоит собрать обратно, а какие он должен оставить в прошлом? От той части, которую он невольно отдал Тэхёну, нужно избавиться. Немедленно. Чтобы выжить, чтобы он не затуманивал его разум впредь. Но пока это было слишком сложно. Невыполнимо. — Всё постепенно. Я привыкну, я буду… я стану… — голос подвёл, и Чонгук, сглотнув, поджал губы. Как он может стать хорошим отцом, если он не уверен в том, что он хотя бы хороший человек? Ему нет и двадцати — какой из него, чёрт подери, отец? Он не знает жизни, он закрыт от мира, они друг друга не понимают. Как он может кому-то передавать свои ценности, когда они такие — далёкие от того, что требует общество? Но, если его мир допустил Чимина, Минхёка и даже эту Чиён, может, он будет способен и на что-то другое? Что-то такое, что нужно обществу. Он не представлял, что от него потребуется, но пообещал себе, что будет любить. Хотя разве можно кому-то обещать любить? Наверно, нет. Чувство тепла появляется в груди само собой, боль разочарования колет сердце, не учитывая волю человека. Это Чонгук успел выучить. — Я буду любить его, — произнёс он вслух, отрывая последние кусочки своей картины мира. Чон обещал себе притвориться — впервые в жизни. Он сделает всё, если чувство привязанности, дающееся родителю по умолчанию, пройдёт мимо него, и вместо любви он будет испытывать ненависть или равнодушие. Никто никогда не узнает о его истинных чувствах, если они будут не такими, какими должны быть. Молчаливое спокойствие Тэна умиротворяло, несмотря на то, какая буря бушевала внутри Чона. Вопросы не кончались. Стоит ли ему согласиться на брак? Для ребёнка так будет проще, а для него, в сущности, нет никакой разницы быть свободным или женатым. Его собственная клетка никак не связана с печатью в паспорте. Если они не женятся, как он будет жить? С Чиён? Он должен быть рядом, чтобы помогать и не быть одним из тех родителей, которых ребёнок не знает. Но как организовать эту новую жизнь? Где они будут жить? В доме Чон? В её доме? У них же получается что-то вроде семьи — нужно что-то своё. И тогда работать придётся в разы больше. Останется ли время на Тэна и учёбу? Или придётся отказаться от всего? Какой станет его судьба из-за совершённой ошибки? Может, это и не ошибка? Как бы там ни было, к обязанностям студента, работника и друга прибавилась новая. Чиён. Пока Чон не разобрался со своими чувствами и не понял, как относится к появлению ребёнка в своей жизни, он будет действовать по алгоритму, заложенному воспитанием. И по нему Чонгук должен ценить жизнь, начало которой он дал. Катастрофа ещё уничтожит его своими масштабами. Однажды он проснётся и осознает всё, поймёт, что жизнь сломана, будет зол или напуган, но пока… Новая жизнь пугала, но не вызывала паники. Воспитание и, оказавшаяся в самый критический момент рядом, Джин-Хо не дали утонуть в вязком, утягивающем на дно, страхе. Когда Чиён подошла к нему после учёбы, он был учтив и внимателен. Идеальный парень, если забыть, что им руководило только благородство. — Пока мне ничего не надо, но… — Ты можешь звонить мне в любое время, — кивнул Чонгук. Ему придётся смириться с жизнью среди людей. Больше никакого затворничества. Теперь эта роскошь ему недоступна. — Да, спасибо. И за деньги. Я хорошо покушала вчера. И сегодня тоже. И чувствую себя довольно хорошо. — Я рад слышать, — без намёка на реальную радость сказал Чонгук, смотря за тем, как Чиён, снова взволнованно, теребит в руках край кофты. Что за человек перед ним? Кто она? Кто её родители? Чем она интересуется? — Пожалуй, нам нужно познакомиться получше, — продолжил Чонгук, а потом вспомнил недовольство брошенного накануне Чимина, который пока не знал, что происходит в жизни друга. — Но не сегодня. Завтра? Посидим где-нибудь, ты расскажешь про себя и свою семью. Чиён поёжилась и поджала губы. — Нечего рассказывать. Родители умерли, когда я была маленькой, тётке плевать на меня. И мне на неё. А про тебя… — она опустила голову и шмыгнула носом. — Про тебя я и так знаю. — Что же ты про меня знаешь? — удивился Чонгук. Похоже, Чиён имела отношение к фан-клубу, который, по словам Чимина, у него был. Это объясняло её смущённое любопытство и то, что она так быстро согласилась уйти с ним. — Что твои мама с папой музыканты, а ты занимался конным спортом. Учишься на биоинженера. Очень классно, кстати! А я — переводчик с китайского. Чону стало не по себе. Если у Чиён нет родителей, может, она затеяла всё это специально? Искала кого-то, кто сможет её обеспечить? Состояние семьи Чон её устроило, и она, использовав наивность Чонгука, забеременела? Или её положение не имеет к нему никакого отношения? — Не хочу показаться грубым, но я настаиваю на ДНК-тесте, — разрушая дружелюбность этого разговора, сказал Чонгук. Спасение ещё возможно. Он может отделаться лёгким испугом, проснуться от этого кошмара через несколько дней и вспоминать его потом с благодарностью судьбе за то, что она предупредила его об опасности быть привязанным к кому-то настолько сильно. Чиён заметно напряглась, но спорить не стала. Чонгук даже отдалённо не понимал её характер и мотивы. Если она хочет что-то от него получить, может подделать результаты. Но жизнь — не драматический сериал с умными героями-манипуляторами, способными просчитать всё на десятки шагов вперёд. По крайней мере, Чиён не казалась такой. Может, внешность обманчива, и Чонгук зря продолжал верить в то, что их встреча и её беременность — безумная случайность, в которой раскаиваются они оба? Пока ему было важнее всего узнать, что он отказывается от себя не просто так. А всё остальное, как он и говорил Тэну, постепенно.