Ни о чём не жалеть

В начале девятого Минхёк встал. Как и всегда, проснулся почти сразу, как зазвонил будильник, пошёл в ванную, сделал лёгкий завтрак (в этот раз были мюсли; Минхёк любил европейскую и американскую пищу). Чонгук смог поднять себя, только когда Минхёк уже одевался. В памяти всплыл вечер, страшно истощивший его. Первой мыслью было, что ему жизненно необходимо повидаться с Тэном, чтобы… без каких-либо причин. Больше он не нуждался в буфере между своими чувствами и их принятием. Тэн просто даст отдохнуть и подумать. Чон решил, что сможет найти хотя бы полчаса для лошади, и тоже стал одеваться. Они молчали. Некоторое напряжение было, но оно исходило скорее от Чонгука, который чувствовал потребность что-то сказать. Первое слово, с которой начнётся их глава. Минхёку точно не нужна жалость, обещания вечной любви — они, пожалуй, солидарны в том, что жизнь непостоянна, — но что тогда? — Я буду занят весь день, но могу переночевать у тебя, — заговорил Минхёк, когда они уже стояли в коридоре и собирались выходить. Чонгук, даже не успев поймать взгляд Минхёка, почувствовал, что значат эти слова, прочитал немой вопрос: «Ты же ещё хочешь познакомить меня со своим сыном? Или уже нет?» Минхёку было тяжело и больно, но он, как и всегда, показывал это лишь случайно, в мелких деталях, которые Чонгук только учился распознавать. — Я был бы рад, — коротко ответил он, почувствовав неконтролируемый приступ нежности, который заставил его подойти ближе крепко-крепко обнять Минхёка. Чонгук не сделал это накануне и теперь компенсировал за все те разы, когда Ли нуждался в нежности, но Чон этого не понимал. Он чувствовал ответственность за откровение, которое Минхёк ему подарил, и с горячностью готовился защищать его — и Минхёка, и откровение, — как нечто бесценное и очень важное. Так же, как в своё время было с Кихёном: нет времени разбираться, просто держи аккуратно и береги то, что тебе доверили. — Ты можешь… «…быть слабым и не притворяться со мной». — Я знаю, — кивнул Минхёк, почти невесомо касаясь лба Чонгука губами. — Этим и хороши наши отношения. Вспомнился Тэхён. «Ты всегда был моим человеком», — говорил Чон ему в страшный вечер признания. Но теперь этот пункт перестал быть непоколебимым, как раньше. Чонгук мог говорить любую правду Тэхёну, но тот никогда не доверял ему ничего, ни единого, даже самого бесполезного и мелкого личного секрета в ответ; никаких собственных мыслей, только пустая болтовня, чтобы отвлечь. Конечно, люди разные, кому-то душевные разговоры даются с трудом, но Тэхён, кажется, даже не пытался. Мистер Ким не достоин его светлой привязанности. Когда Чон и Ли разошлись, Чонгук вспомнил день рождения Минхёка. Брат, семья, друзья — никого из этих людей он не видел. Ли умудрился создать видимость того, что это только их вечер. Как и вечера премьер, на которых было множество людей, казавшихся Чону проходящими. Или Чонгук просто невнимательный? Будь он таким же чувствительным, как Минхёк, он бы запомнил всех, с кем Ли бывает чаще всего, настоял бы на том, чтобы их познакомили или как минимум хоть раз задался бы вопросом, почему никого из родных Минхёка нет рядом. Но Чонгук — просто эгоист, который использовал Минхёка, чтобы забыться, найти неизведанный комфорт и заменить Тэхёна. Ли в какой-то степени использовал его тоже, но у него это получалось как-то иначе. Он просто не смешивал личное, рабочее и семейное и следил за этим разделением, а Чонгук даже не задумывался над этими составляющими, осмысленно столкнув лишь две сферы: Минхёка и Чимина. Потому что тогда они казались ему равнозначными. И теперь Чонгука мучила совесть за эгоизм, взращённый его замкнутой натурой, которая всё ещё не могла привыкнуть к людям вокруг себя и не понимала, что с ними делать. Но признание проблемы — первый шаг к её решению, и Чонгук сделал этот шаг. Дома Чонгук восполнил пробелы относительно ВИЧ. Способы заражения, продолжительность жизни, лечение. Минхёк говорил правду: он не мог заразить Чона. Даже если бы он не проходил терапию, за смешиванием жидкостей он следил дотошно. Чего только стоит осточертевший минет в презервативе. На этой мысли кровь коротко прилила к щекам. Значит, теперь можно будет… Кихён зашумел, требуя внимания, и Чонгук с готовностью отвлёкся на него. Интересно, как пройдёт их знакомство? Минхёк относится к детям скорее терпимо, чем хоть немного заинтересованно, но он, очевидно, понимает, какое место в жизни его «партнёра», как обозначил Чона Феликс, занимает Кихён, и старается пересилить себя. Он даже предложил познакомиться с ним — сам, без какого-либо напоминания или давления со стороны. Это важно для них обоих. У Чонгука снова возникла потребность обнять Минхёка. Погуляв с Кихёном, Чонгук отвёз документы из университета в место своей будущей практики и пошёл на конюшню. Узнал, что утром, спустя месяц, Минхёк навещал Лукаса, который, похоже, соскучился по своему непостоянному хозяину, а Чонгук вспомнил обронённую Ли фразу: содержать лошадь полностью дорого. В интернете Чон встречал примерные расценки на препараты, принимаемые для того, чтобы сдерживать развитие СПИДа, и цифры там были не самые гуманные. Чонгуку стало тошно. От ситуации в целом и ещё больше от того, каким слепым он был. Никогда не задавал вопросы и не интересовался о мыслях Минхёка. Ли в этом даже не нуждается — он видит людей насквозь, — а Чонгук не всегда может подобрать правильный вопрос. Видимо, из-за того, что он не задаёт их в принципе. Не пытается, как и Тэхён. Вечером, ожидая встречи с Минхёком, Чонгук продолжал изучать ВИЧ. Какая случайность привела Минхёка к страшному диагнозу? Чем больше Чонгук думал об этом, тем яснее видел, как мало он знает о Ли — не знает ничего, кроме общего, внешнего. Он не представляет, каким было его детство, впервые услышал про брата и не может даже примерно смоделировать сценарий, в котором Минхёк заразился. Очевидно, не через секс. В груди гадко кольнула ревность. Чонгук задумался над тем, сколько партнёров было у Минхёка, и вспомнил пренебрежительное «знакомь нас с ними» Хёнджина. Видимо, много. Чонгук пару раз легонько стукнул себя по лбу, возвращаясь к основному вопросу — ВИЧ. Если Минхёк заразился случайно, то, может, болен и Чонгук? Вероятность, если верить интернету, невысока, но вдруг? Или Минхёк соврал и одного демона оставил при себе? Чон живо представил вечер, Ли в кресле и себя на его коленях. Перед ним было белоснежное поле без единой чёрной точки, в которой можно спрятать хоть что-то. Минхёк не мог соврать. Как и в свой первый визит, Ли звонил не в дверь, потому что снова пришёл поздно. Джин-Хо вежливо перекинулась с ним парой фраз, тот снова немного пофлиртовал, обещая достать ей лучшие места на свою новую премьеру, и уже собирался пойти к Чонгуку, когда на возню в прихожей среагировал Намджун. Ориентация сына и его отношения с Минхёком ещё проходили мимо него. После поступления в университет, Чонгук почти не общался с отцом — отдалился, заменив семью учёбой и другими людьми, появившимися в его жизни. Намджун страдал, но не признавался, чтобы сын не волновался из-за этого. Потом появился Кихён, Чонгук объяснил нежелание жениться на Чиён своей влюблённостью в другого человека, и Намджун заподозрил неладное, которое наконец стояло перед ним. Минхёк, встретив незнакомое лицо, оглядел сначала Намджуна, потом Чонгука, потом Джин-Хо и, беря инициативу на себя, протянул руку для приветствия. — Я друг Чонгука, Ли Минхёк, — он нацепил маску дружелюбия, подходящую для данных обстоятельств. — Чон Намджун. Я про тебя не слышал, — Намджун пожал руку и мельком глянул на напряжённого Чонгука и смотрящую с любопытством Джин-Хо. — Вы же знаете Чонгука: он не большой любитель рассказывать про себя, — улыбнулся Минхёк, похлопав Чона по спине. — Да уж. И это довольно обидно, сын, — несерьёзно хлюпнул носом мистер Чон. — Я проведу с ним беседу, чтобы он непременно рассказал обо мне, — двузначно для Чонгука и его матери пообещал Минхёк. Намджун принял этот вариант, но, уходя к себе, выглядел как человек, который имеет кое-какие соображения и без пояснений. В его душе зашевелилась тревога, источником которой был другой человек. Кто-то до боли знакомый, но далёкий. Помучавшись, Намджун не смог достать из сознания имя этого человека, имя Тэхёна, и решил, что дождётся беседы, которую обещал провести с Чонгуком Минхёк. — Хорош, — одобрительно хмыкнула Джин-Хо. Минхёк, удостоверившись, что Намджун отошёл, почтительно поклонился. — Я расскажу всё сам. Потом, — сказал Чонгук, поёжившись. Он не представлял, как отец отнесётся к этой новости, но раз даже мать смогла принять Минхёка (потому что ему сложно противостоять?), то и с Намджуном, скорее всего, проблем не возникнет. Джин-Хо пожала плечами и последовала за мужем. — Я бы тоже познакомился с твоей семьей, — негромко сообщил Чонгук, когда они уже были в его комнате. Он, в конце концов, даже знал дочку Тэхёна и видел его жену — а у них даже не было отношений. Минхёк осмотрел комнату, словно видит её первый раз, выбрал для себя кресло и устроился в нём. — Отец считает, что у него один сын — Пьёнгон, мой брат. Мама чуть терпимее, но я общаюсь с ней только через хёна. С ним можно познакомиться, когда он вернётся с гастролей. Если вернётся. Последние полтора года он в Сеуле бывает не дольше пары дней. — Тоже работает в театре? — Актёр. — Почему ты не пошёл по его стопам? Ты хорошо играешь, — заметил Чонгук, вспомнив короткое представление для Намджуна. — Он сказал, что режиссёр из меня получится лучше. Я доверяю его мнению. Чонгук вскинул брови. Узнать, что в мире существует человек, к которому Минхёк прислушивается настолько чутко, было неожиданно. Но остановиться на этом открытии Чонгук не успел, потому что из комнаты Кихёна послышалось кряхтение. Чон поспешил туда. Минхёк вздохнул, как смертник, но пошёл за ним. — Тоже хочешь познакомиться? — ласково поинтересовался Чонгук, качая Кихёна на руках. Минхёк смотрел за этой сценой с невыразимым выражением, которое, пожалуй, не мог бы описать даже сам. Что-то среднее между ужасом и смирением. Кихён, словно почувствовав нового человека рядом, стал тянуть ручки в сторону, и Чон подошёл к Минхёку ближе. — Не бойся, — сказал Чон, испытывая трепет от этой секунды. Два важных для него человека встречались. — Я только с улицы, нужно помыть руки, — сдержанно проговорил Минхёк, но Чонгук уловил слабый лихорадочный румянец на его щеках. Чон указал на одну из дверей и посмотрел на Кихёна виновато. Ему так хотелось скорее их познакомить, что он забыл всё на свете. Хорошо, что Минхёк такой сознательный. Через минуту Ли, жалобно поморщившись, взял Кихёна на руки, внимательно рассматривая его лицо. Малыш рассматривал его с тем же взрослым вниманием, хотя на руках Чонгука он вёл себя совсем иначе: радостно кряхтел и пытался что-нибудь схватить. Чонгук наблюдал за ними обоими, не представляя, что в голове Минхёка. Вдруг после всего этого он уйдёт из его жизни навсегда? Может, стоило подождать ещё немного? Или так будет даже лучше? Он всё-таки болен, а за Кихёна Чонгук был готов уничтожить любого. Вдруг Минхёк заразит его? Конечно, случайно, но случайность может разрушить эту жизнь, которая даже не началась. Да и не только его — даже Чонгук в потенциальной опасности. Но секундная паника не смогла занять его: Минхёк никогда не был ненадёжным человеком, которого стоит бояться, и диагноз меняет это только в незначительных пунктах, с которыми можно сосуществовать спокойно. — Ладно, — вздохнул Минхёк, болезненно улыбнувшись. Кихён пару раз моргнул и повторил его улыбку. Ли улыбнулся чуть шире — искренне, а не для того, чтобы проверить способность малыша к имитации, — и Кихён повторил его эмоцию. Никак не комментируя это, но, очевидно, сделав какие-то выводы для себя, Минхёк отдал ребёнка Чону и вернулся в комнату, опускаясь в кресло. Через пять минут к нему присоединился и Чонгук, садясь напротив, на кровать. — Ты хотел бы побыть сверху? — спросил Минхёк, вглядываясь в лицо Чонгука так же, как он делал с Кихёном. Чонгук заметно смутился от этого вопроса, но фантазия мигом нарисовала Минхёка в принимающей позиции. Чон отвёл взгляд и закусил губу. — Не знаю, возможно… Наверно… А ты? Ну, то есть снизу. — Нет, — Минхёк помотал головой. — Я спрашиваю, потому что пару раз думал о появлении Кихёна. — Ох… — Чонгук в защитном жесте слегка поднял плечи. Время ответных признаний? Чон, в сущности, был совсем не против рассказать про Тэхёна, но никаких конкретных мыслей об этом разговоре не было. Чонгук его не готовил. Когда-то давно он думал, что расскажет всё Чимину, пытался поделиться своей историей, но с тех пор она трансформировалась и стала совсем другой.