Ни о чём не жалеть

Прежде чем уйти, Чонгук зашёл к Минхёку. Тот мирно спал. Правда, приблизившись, Чон заметил, что он хмурится. Кажется, Чонгук где-то слышал, что единственное состояние, в котором человек не притворяется, это сон. Если человек спокоен — его сон будет безмятежным. Если что-то его волнует — это непременно отразится на его лице. Минхёк всегда спал беспокойно. Неудивительно, что Ли отдаётся работе так, словно завтра может не наступить — он пытается забыть обо всех своих бедах. Чон не смог сдержать приступ жалости, в котором он, сев рядом, взял руку Ли и прижал к своей щеке. Тот продолжал размеренно дышать. Чонгук положил руку обратно, мысленно извиняясь перед Минхёком за жалость. Узнай Ли о том, какие эмоции вызвал, он был бы в ярости. Взяв сумку и надев носки, Чонгук взял в коридоре ключи Минхёка и вышел из квартиры. Утро неожиданно стало более насыщенным, чем вечер. Ли продолжал раскрываться, но теперь это произошло за счёт его брата. Чон повторил их разговор про себя, удивляясь, как много информации дал ему Пьёнгон. В квартире могут жить друзья Минхёка, Пьёнгон не приехал, потому что у него был свой спектакль, после премьер Минхёк часто сбегает от людей в это убежище, он отбирает себе красивых парней, Чонгук узнал о Ли больше, чем они, Пьёнгон не родной брат, но волнуется о тонсене сильнее, чем бывает в семьях без приёмных детей. А ещё они похожи. В манерах и поведении. Пьёнгон менее осторожный и обходительный, он говорит прямо, не прикрывая неприятные темы красивыми словами. И сменяет настроение беседы по щелчку пальцев — от дружелюбного до угрожающего. Настоящий оборотень. И таким же он воспитал Минхёка. Научил его любви к искусству, показал, как многообразен мир, и передал свои ценности, которые под влиянием личности Минхёка и его проблем приняли иной, более мягкий характер. Но общим у них обоих было умение манипулировать: Пьёнгон наверняка сказал про молоко не случайно — дал возможность для побега, обыграв это грубо, очевидно, но всё-таки милосердно. А ещё Пьёнгон вынудил Чонгука думать о Тэхёне. Снова. О каком скандале шла речь? В поведении Кима Чон часто замечал странные нотки, оснований для которых он не видел, но в сплетнях ли дело? И почему он ничего об этом не знает? Знает ли Тэхён? Наверно, знает. Скандалы, скорее всего, быстро замяли, потому что «знаменитому скрипачу» нельзя участвовать в потугах жёлтой прессы не разориться. А ещё Пьёнгон упомянул, что обычно Тэхёна ловили с женщинами. Видимо, неоднократно. Почему люди, которых Чон любит, бабники? Или мужичники? Как назвать Минхёка с его табуном поклонников? Чонгук шёл с полчаса, убегал подальше от незнакомого района и своих мыслей, которые нагоняли, потому что глухими ударами шли изнутри. А потом сел на метро и поехал к Кихёну. Раз Минхёк всё равно спит да и Пьёнгон… Им, вероятно, захочется побыть вдвоём, а Чон пятое колесо — нечего ему там делать. Но вместе с тем даже Чонгуку этот побег казался чудовищно некрасивым. Им он как будто подтверждает, что причины для появления слухов всё-таки были. Далеко не дружеские. Стараясь понять нового знакомого, ворвавшегося в его историю, Чонгук подумал о Пьёнгоне. Но получалось это только в тесной связи с Минхёком. Например, его желание лечь на диване — рядом с братом. Диван в трёхкомнатной квартире Пьёнгона Чонгук заметил только один, в спальне. У них, похоже, близкие отношения? Чон ощутил сильную благодарность Пьёнгону — за то, что он любит Минхёка, за то, что поддерживает его настолько пылко. Всегда ли было так? Как новость об усыновлении принял Минхёк? А Пьёнгон? Был ли рад? Или первое время он ненавидел младшего за то, что он перетягивает непоправимо много внимания на себя? А может, Минхёк появился в доме Ли именно из-за желания Пьёнгона? Или это вообще произошло случайно? Вероятно, Чонгук никогда не узнает об этом, потому что спрашивать сам он точно не станет, а рассказывать об этом Минхёк вряд ли намерен. В метро мысли вернулись к Тэхёну. Может, позвонить и спросить, как всё было? Вряд ли он станет замалчивать эту информацию — она давно потеряла свежесть и актуальность. Да и теперь Чонгук нуждался в ней только из-за любопытства. Правда, важнее Чону было то, что думал по этому поводу Тэхён. Возненавидел его за появление сплетни? Посмеялся над бессмысленностью заголовка? Испугался, что это может испортить ему карьеру? Или жизнь «юному любовнику»? О чём он думал? Когда Чон едва не проехал нужную остановку, почти свернув на маршрут к дому Тэхёна, он решил, что это знак, и ограничиваться звонком не стоит. Но потом всё-таки опустил себя на землю. Мистер Ким просил перестать его звать. Но по дороге от метро до своего дома Чонгук всё-таки набрал его номер. Как обычно по памяти. — Что-то случилось? Ты в порядке? — раздался сонный голос. Чонгук ударил себя по лбу. На часах было начало девятого. Чонгук представил сонного Тэхёна. Надо было поехать. Или нет, нельзя. Личный визит, пожалуй, стал бы изменой Минхёку. — Прости, я забыл о времени. Ты спал? — А что ты хотел в моём возрасте? — Я слышал, что пожилые люди наоборот просыпаются рано. Но ты всё ещё не старый. — А ты всё ещё мне тыкаешь. — Вряд ли Тэхён, которому я когда-то признался в любви, сможет снова стать для меня Мистером Кимом. В трубке глубоко вздохнули. Чонгук усмехнулся. Минхёк, пожалуй, был бы доволен такой формулировкой — очень в его стиле. Хлёстко, но до звёзд из глаз больно. Но Чон сказал это легко. Бунтарство, которое он позволял себе в беседах с Тэхёном и раньше, теперь проявлялось органичнее. Оно стало частью его характера, а не попыткой возмутиться. — Так почему ты звонишь? — У тебя когда-то были проблемы из-за меня? — Больше, чем ты можешь представить! — воскликнул Ким, чем-то шурша. — То есть, вся эта ситуация… Я же, знаешь, не робот, мне тоже плохо от того, что кто-то… — Нет, я не об этом, — перебил Чонгук. Слушать то, как Тэхён говорит о нём, почему-то оказалось невыносимо. — Какие-то скандалы в прессе? — Ах, это, — ещё один вздох, но теперь со слабым стоном. — Было несколько раз. Два или три. Но мои менеджеры быстро прикрывают слухи. — И что ты об этом думаешь? — Сейчас — ничего. Тогда — боялся, что это кому-то навредит. — Но всё обошлось? — Мы вели себя прилично, — с тяжелой усмешкой ответил Тэхён. — У них не хватило бы материала, чтобы сделать слух громче. А почему ты спрашиваешь? — Встретился с человеком, который, в отличие от меня, знает, что я, оказывается, был замешан в каком-то скандале. — Там не писали ничего интересного, — небрежно проговорил Тэхён, но Чонгуку показалось, что он врёт. — Ну как же, нам приписали роман. У кого-то хватило фантазии на сценарий, в котором я не выпадаю из реальности на пару лет. Эти слова Тэхён оставил без комментария. Тишина была ответом Чонгуку. Он вдруг услышал себя со стороны. — Прости, звучит неправильно. Словно я обвиняю тебя. — Как Кихён? Чиён? — не дал ему продолжить Тэхён. Злоба Чонгука к матери его сына мигом переключила внимание. — Кихён хорошо, а вот Чиён… Вероятно, тоже хорошо. За счёт моих родителей. Джин-Хо наверняка говорила тебе, что мы пытаемся от неё избавиться? Но она не хочет отказываться от Кихёна и получается, что мы ей за это платим. Страшная безысходность от этого, — Чонгук дошёл до дома, посмотрел на окна и остановился. — А как ты вообще? Не собираешься уезжать? Тэхён ответил сразу, что невольно натолкнуло на мысль о том, что их отношение друг к другу действительно изменилось. Каждый мог задать вопрос и получить на него ответ, потому что за разговором не было скрытых романтических мечтаний, стремящихся разрушить общение. — Пока нет. Интерес ко мне ослабевает, новую музыку, которую можно было бы продать, я почти не пишу. — Почему? — Так получается. Видимо, я достиг своего максимума, отдал всё, что мог, иссяк. Иссяк. Тэхён и Минхёк снова выбирали одинаковые слова, чтобы выразить свои чувства. Чонгук на секунду закрыл глаза, а потом снова посмотрел на окна. Где-то там Кихён — малыш, появившийся из-за Тэхёна, но Чон был благодарен за этот сумасшедший импульс, изменивший его жизнь. — Прости, что разбудил. — Ничего, я быстро усну. — Действительно? — почему-то не поверил Чонгук. Тэхён шумно выдохнул в трубку. — На самом деле, нет, — честно ответил Ким. — Почему ты решил уточнить? — Мне показалось, что вы оба плохо спите. Этим вы похожи. Хорошо, что он не поехал — это было бы ещё более неловко. И, наверно, Чонгук говорил бы не всё, что было на душе. А так он позволял себе всё — даже то, что неприятно, пугливо ускоряло сердце, как сейчас. — Все люди, живущие с демонами прошлого, настоящего и будущего, плохо спят. Бич человечества. Надеюсь, ты знаешь об этом только из чужих примеров, — Тэхён вздохнул опять. Как-то очень измученно. Чонгуку показалось, что он задыхается. Или это задыхался сам Чон — понять было невозможно. — Хорошего дня, — попрощался Ким. — Да, спасибо. И тебе, — немедленно ответил Чон, испугавшись, что Тэхён положит трубку раньше, чем услышит его реплику. Хотелось непременно быть последним, кто что-то скажет. Отключив звонок, Чонгук глянул на телефон с негодованием. Не стоило звонить. Бесполезный разговор, не давший ничего. Чон тряхнул головой, поднялся в квартиру, принял душ и переоделся. Хотелось смыть с себя это вязкое утро, как будто это было возможно. Кихён спал. Глядя на него, Чонгук снова вспомнил Минхёка и Тэхёна. Чон впустил Ли в свою жизнь из-за похожести на Кима, но в итоге они стали для него совершенно разными. Тэхён — демоном прошлого, а Минхёк — демоном настоящего и, возможно, будущего. Чонгук знал только о таких демонах — отношениях и близких людях, — но Ким, конечно, имел в виду не только их. Но, о чём он говорил, Чонгуку, скорее всего, никогда не будет суждено узнать.