Ни о чём не жалеть

Первое время впечатления Чимина не прекращались. Он писал каждый день, рассказывал про город, про магазинчики и кафе рядом с домом, про работу и совместную жизнь с Каем. Чонгук задавал уточняющие вопросы и ничего не рассказывал сам. Рассказывать было нечего. Кихён выиграл несколько конкурсов, но теперь это происходило без скандалов: всё своё недовольство он высказывал только дома и обычно Чонгуку («Потому что Мими ругается, когда я много жалуюсь»). Каждый раз Чон думал, что стоило бы и ему останавливать сына, а не растить из него нытика, но Ю делился с ним так редко, что Чонгук не смел его остановить, что бы он ни говорил. Правда, и Минхёку Кихён тоже ничего особо не рассказывал. Жизнь Ю крутилась вокруг музыки, и он давно понял, что люди, с которыми он живёт, не могут разделить его восхищение, поэтому эту сферу своей жизни выкладывал в основном Тэхёну. Уровень взаимодействия Чонгука с Кимом со временем немного вырос. Кихён отказался ходить с Намджуном чаще, чем раз в неделю, потому что он «постоянно говорит про жену, я уже не могу это слушать, пожалуйста, хотя бы не так часто, а то я сойду с ума, сжальтесь». И Чонгук сжалился. Тем более что общение с Тэхёном не требовалось. Платил ему Намджун (платил ли?), а для того, чтобы забрать и привести ребёнка, не нужно было много усилий. Правда, пару раз Чонгук думал о том, что можно было бы купить машину. Ездить на выходных в парки, добираться на работу на своём транспорте, платить огромные деньги за содержание… Последний пункт мигом отвращал от этой покупки. Лишь изредка Тэхён разговаривал с Чоном, выбирая в качестве темы успехи Кихёна, о которых Чонгук и так слышал от самого ребёнка. Чон больше не пытался ни с кем подружиться — не видел в этом необходимости, которая раньше казалась обязательством. Рабочие отношения без намёков и прошлого. Видя перед собой Тэхёна, Чонгук не испытывал никаких особенных чувств. Просто музыкант. Когда-то, неописуемо давно, они общались. А потом поводы для бесед кончились. Впрочем, их толком и не было, так что всё логично. Правда, иногда Чону было интересно, нашёл ли для себя кого-нибудь Ким. Есть ли у него друзья, готовые выслушать, любовницы, способные удовлетворить или просто скрасить вечер лаской? Питомцы, помогающие справиться с одиночеством? Образ Тэхёна оставался в голове образом одиночки, который, впрочем, не слишком страдает от своего статуса. Потому что привык, потому что никогда не нуждался в компании — кто знает? Отношения с Тэхёном потребовали пересмотра осенью. На мелкие соревнования в пригороде Чонгук или Минхёк попадали не всегда, поэтому Кихёна часто сопровождал мистер Ким, и это было полезно: не просто взрослый, способный присмотреть, но и музыкальный наставник, заботящийся о репетициях. На крупных соревнованиях рядом почти всегда был и Чонгук, и Минхёк. Но, когда о себе напомнил Тэгу, Ли сразу сказал, что не сможет поехать с ними. — Готовим попурри ко дню моего рождения, треть труппы сменилась, они не видели старые спектакли, хоть и хорошо представляют мою игру и неплохо вживаются в роли. Но всё-таки времени на поездки нет. Сначала Чонгук отнёсся к этому спокойно. Сама идея поездки ему нравилась. Сменить обстановку, встретиться с Чимином, дать немного свободы себе и Минхёку. Но потом Чон задумался. Он, Кихён, Тэхён… Когда-то такая компания казалась ему идеальной, но теперь она пугала. Он попробует тебя поцеловать, и влюблённый в него когда-то давно мальчишка забудет все данные мне обещания, потому что их давал не он. Чонгуку это казалось чепухой, но ведь Минхёк так хорошо чувствует людей — вдруг он прав? Случай для такого поцелуя идеальный. Рядом только Кихён, который спит достаточно крепко, чтобы не проснуться, даже если… Чон помотал головой, не поднимая глаза. Какая же глупость. Он никогда, ни за что не станет спать с Тэхёном. Ни за что не изменит Минхёку. — Нервничаешь? — спросил Ли, уловив смятение Чонгука. Они по-домашнему сидели в комнате. Из комнаты Кихёна слышалось пианино, иногда разбавляемое короткими перерывами на скрипку. Минхёк читал, он всё время что-то читал или писал; Чонгук отвечал на рабочее письмо, а потом отвлёкся на шум из детской, одна мысль, другая, и вот он действительно нервничает. — Угадаешь, о чём я думаю? — Сейчас, только найду свои карты и разложу пасьянс. — Но ты ведь знаешь? — Могу предположить. Чон жестом пригласил Минхёка это сделать. — Ты… — Ли задумчиво осмотрел лицо Чонгука, ловя любое изменение, — боишься. Вы будете наедине, а вне Сеула ты теряешь голову, — сделал короткую паузу, а потом отвернулся. — Это твоя первая любовь, и меня не будет рядом, чтобы нейтрализовать яд, пущенный тебе в кровь удачным словом или пронзительным взглядом. Я только не могу понять, кому ты не доверяешь больше: себе или ему? Неужели после стольких лет со мной… — он уткнулся в пол. — Не думай об этом слишком много. Мысли имеют свойство материализоваться. Не притягивай то, за что будем страдать мы оба. — Я не… — Пожалуйста, не клянись, что «ты никогда». Давать обещания — это очень по-детски. Жизнь переменчива. Просто будь хорошим человеком, тем, кто чувствует вину за одну возможность таких фантазий. Чонгук встал из-за стола и опустился на колени рядом с креслом Минхёка. Сейчас бы, пожалуй, пригодилось кольцо. — А я всё-таки обещаю, что в здравом уме никогда не причиню тебе боль. Тяжёлый вздох и поднятый взгляд. В глазах Минхёка мелькнуло отчаяние, но он не стал его прогонять, позволил ему говорить. — Ты — моё слабое место. Если бы я был супергероем, злодеи шантажировали бы меня тобой. Но я не верю, не могу позволить себе поверить, что всё действительно так. Не давай мне эту надежду, потому что, если ты ошибёшься… — Минхёк погладил Чона по голове и, не договорив, вернулся к ноутбуку. Слова действительно были излишними. Они много раз говорили и размышляли наедине с собой о том, чего будет стоить расставание каждому из них — это будет стоить им всего. Всей жизни, которая сейчас казалась прекрасной, просилась на экраны фильмов и давала ощущение счастья. С каждым днём способная разыграться из-за чьей-нибудь ошибки драма становилась всё мрачнее. В день отъезда Минхёк почти не разговаривал с Чонгуком. Как будто резко оказался против того, что Чон поедет не один, или боялся сказать что-то ещё, предостеречь и остановить. Но Чонгук не искал объяснений, принимая воспитательные методы Ли. Спорить с ним бесполезно, Минхёк сумеет переубедить, даже если найти тысячу аргументов. Или Чон просто был слишком слабым перед Минхёком — поэтому легко принимал его точку зрения. Может, стоит всё-таки иногда возмущаться? Вместо Ли Чонгук выбрал себе другую цель для бесед. Чимин, который, узнав, что Чон будет в его городе, потребовал встречи. Они немного поболтали по телефону, потом в переписке, потом Чимин закидывал его вариантами для встречи, и в целом разум Чона был занят. Ровно до момента, когда он оказался на вокзале вместе с Тэхёном. Ким выглядел непоправимо хорошо. Неуложенные чёрные волосы с непослушными завитками, длинное светло-коричневое пальто, белые брюки, серый, слегка отдающий в голубой свитер. Сердце Чонгука, пропустив удар, ускорилось. Он ругал себя за это впечатление, бывшее сильнее него, но ничего не мог сделать: Тэхён всё ещё безумно красив. Года оттачивают его красоту, подчёркивают и делают только ярче. И он против своей воли снова немного влюбляется в Тэхёна. Хорошо, что в дороге Ким казался бесконечно далёким и незнакомым. Влюблённый мальчишка, продолжавший жить в Чоне, вспомнил их первый Пусан, когда Чонгук оставил в своём номере напившуюся знакомую и пошёл к Киму. Тогда это было лишь влечение души, он не думал о физическом, отрицал его в принципе. Тогда прикосновения вызывали трепет, смешанный со страхом, волнение и предвкушение, а сейчас прикосновений не было. Они были негласным табу. К счастью. Ехали молча, немного поговорили только при заселении в гостиницу — решили выбрать соседние номера. Почти легко, почти непринуждённо. И только странная тоска в глазах Кима тянула к Чонгуку свои скользкие руки, пытаясь утащить к себе. До выступления Кихён отдыхал. Пообедав с Чоном, Ю попросился посидеть в номере, чтобы посмотреть мультики, заверив, что он репетировал достаточно много, чтобы не сомневаться в успехе. Чонгук давно заметил, что иногда Ю поддаётся лени, но в отношения сына с музыкой Чонгук никогда не лез. Если он чувствует, что готов, значит, так и есть. Тэхён это желание никак не прокомментировал. Сказал только, что до концерта он сходит прогуляться, и уже почти ушёл, когда Чонгук всё-таки решил завести беседу. — Надеюсь, тебе не сложно возиться с Кихёном, — начал Чон. Тэхён смотрел скучающе, забавлялся игрой с мышкой, которая увлеклась отблеском серебряных коготков кошки, забыв, что они несут опасность. — Я рад, что появился повод не сидеть на одном месте. К тому же иногда я выступаю и мне платят. Копейки, но лучше, чем ничего. — Будешь играть сегодня? — поинтересовался Чонгук со странным чувством в груди. Он дьявольски давно не слышал, как играет Тэхён, не видел его на сцене и не дышал музыкой вместе с ним. — Буду. Просто так я сюда приехал, что ли, — улыбнулся Ким. Чонгук улыбнулся тоже. В груди стало тепло. Тэхён удивительным образом заставлял расслабиться и забыть обо всём. Чонгук заставил себя вернуться в Сеул, к Минхёку, чтобы испытать стыд за то, что ему так приятно просто беседовать с Тэхёном. Слишком приятно. И это неправильно. — Что-то особенное или по их заказу? Маска с улыбкой, сбитая точным, но ненамеренным ударом, слетела с лица Тэхёна. — Интересный вопрос… — задумчиво проговорил Ким, и Чон увидел тьму в глазах. Она плотным слоем закрывала мир от Тэхёна и Тэхёна от мира. — Они позволили мне выбрать… Я думал сыграть что-нибудь из своего. У меня много старья, которое любят больше всего. — Но есть и что-то новое? — догадался Чонгук. Кажется, несколько лет назад (как же давно!) Тэхён говорил, что почти не пишет ничего нового. — Да, я… — Ким напряжённо усмехнулся, но глаза продолжали распространять мрак. — Пишу иногда. — Кому-то особенному? Эта секунда вдруг стала секундой много лет назад. Ноябрь, день рождения Тэхёна, Моника, Джису, концерт, та невероятная песня, которую Чонгук так и не смог найти в записи, хотя искал не раз, и он на пороге известного музыканта, бывшего старше него больше чем в два раза. Почему он пустил его? Почему он пил в его присутствии и задавал все те странные вопросы? Почему? — Можно и так сказать. — Джису? Тэхён посмотрел на Чонгука уничижительно. — Это не твоё дело. — А мне кажется, моё — поэтому ты так боишься ответить, — Чон поднял подбородок, дурея от своей дерзости. Невыносимая мысль о том, что Тэхён пишет музыку ему, для него, про него, уничтожила все прочие. Агрессивная жестокость, подготовленная атака, призванная разбить противника, сделала лицо Кима неузнаваемым. Чонгук удивлённо отступил назад. — Ну-ка? — Тэхён слегка склонил голову набок. — Как же всё на самом деле? Я — человек, годящийся тебе в отцы, — пишу музыку тебе? Ребёнку, влюблённому в меня настолько, что твой нынешний партнёр — моя точная копия? Чон открыл рот, чтобы возмутиться, но Тэхён заткнул его одним взглядом. — Не неси чепухи, и мы не будем ссориться. Не прощаясь (к чему эти формальности), Тэхён ушёл, и только тогда Чонгук понял, как глупо было нападать на зверя, который крупнее и хитрее него. Да и с чего он вообще решил, что музыка Тэхёна как-то связана с ним? Ким, посылая сигналы, пускал в воздух яркие пустышки, привлекающие внимание на долю секунды, но никогда не устраивал полноценный фейерверк. Но почему же он так близок с Кихёном? Только ли в его таланте дело? Или всё-таки в Чоне? Неприятно кольнуло сравнение с Минхёком. Да, он прав, изначально Чонгук искал копию, способную заменить оригинал, но в итоге копия затмила его, а не просто стала одним из вариантов. Надо было сказать это, надо быть сильнее и не поддаваться влиянию Кима снова и снова. Чон, злясь на себя, простонал, откинул голову назад, несильно ударил стену, у которой стоял, а потом вернулся в номер к Кихёну, решив, что в следующий раз он молчать не станет.