Ни о чём не жалеть

Не неси чепухи, и мы не будем ссориться. Рассеянно глядя на возившегося в телефоне Кихёна, Чонгук повторял эту фразу про себя. Он и сам хотел бы перестать думать и тем более говорить такие вещи. Пора перестать искать потаённые смыслы. Чёрт знает, почему Тэхён возится с ним. Возится и всё. Ким много раз говорил, что любая его забота — отеческая; исключительно неромантический интерес. Участие в жизни Кихёна объясняется тем же, а какие-то иные мотивы ищет глупая предыдущая версия. Но новая будет умнее и после концерта извинится за своё бестолковое поведение. И пообещает и ему, и себе, что больше этого не повторится. Чонгук убедил в этом даже себя. До выступления Чон успел встретиться с Чимином. Пришлось взять с собой Кихёна, который не следил за разговорами взрослых, но всё-таки вынудил Пака рассказывать о своём быте избирательно. Работа, дома, кухня — хорошо. Тоска по Сеулу — плохо. Где-то там скрывался Кай, но о нём Чимин молчал, лишь раз сказав Чонгуку, что подробнее расскажет о чём-то там потом. Кихён поймал его смущение, вздохнул и снова уткнулся в телефон. Ему были неинтересны любые отношения — и дружеские, и любовные. Когда настало время концерта, Чон отвёл Кихёна за кулисы, отдал менеджерам и пошёл в зал. Многие родители оставались со своими чадами, поддерживали их, но Ю всегда отказывался от любой помощи, кроме профессиональной. Любые «личные отношения» он считал мешающим фактором. Чонгук с интересом разглядывал помещение, зеленые сидения, деревянные ручки, огромную люстру, стены цвета слоновой кости — отвлекался от мыслей о Тэхёне всеми доступными способами. Получалось успешно, а потом все уселись, заговорил ведущий, и мистер Ким напомнил о себе со сцены. Он, оказывается, не только будет выступать — его пригласили быть судьёй. Интересно, почему он умолчал об этой своей функции? Побоялся, что Чонгук попросит его помочь Кихёну? Тэхён обожает юного музыканта и наверняка сделает это сам. Впрочем, вряд ли мистер Ким станет использовать своё положение — он наверняка будет ставить оценки непредвзято. Правда, кто сможет превзойти Кихёна? Даже некоторые конкурсанты, теша самолюбие Ю, при виде него говорили: «Опять Ю Кихён! Когда уже он перестанет везде ездить и даст мне победить!» Причину этой скрытности Чонгук так и не нашёл — он искал её не слишком дотошно, проникаясь атмосферой концерта и впитывая каждый звук. Чон, кажется, впервые следил за каждым участником, старался запомнить каждую исполненную песню, все плюсы и минусы, какие слышал неискушённый слушатель и думал только о музыке — непостижимой штуке, с которой по странной иронии была связана вся его семья, вплоть до сына. Правда, Минхёк, «партнёр», как назвал его Тэхён (впрочем, как ещё его называть?) имел к музыке косвенное отношение, но всё же. Для увлечённого Чона концерт подошёл к концу быстро. Когда объявляли результаты, Кихён смотрел в зал с надменным пренебрежением. Конечно, всем понятно, кто тут звезда вечера, осталось только услышать своё имя. Сначала назвали самого младшего участника — четырёхлетнего скрипача, который, по мнению Кихёна, встречавшегося с ним раньше, не так хорош, как про него говорят. Потом наградили какую-то девчушку то ли за прекрасный голос, то ли за красивое платье. Ю смотрел на обоих с выражением «фи, челядь, только такими наградами вам и довольствоваться», но, к счастью, молчал. Он ждал основную номинацию и свой золотой трофей. Чонгук ждал его тоже, но явственное ощущение трагедии, которая вот-вот разыграется, не давало сосредоточиться полностью. Объявили третье место. Кихён приготовился. Через одно имя нужно будет шагнуть к человеку с микрофоном, поклониться и поблагодарить соперников и слушателей. Он привык к этому, потому что на десятке конкурсов повторялся этот сценарий. Но его имя неожиданно прозвучало раньше. — Второе место — Ю Кихён! — радостно объявил ведущий, и Кихён, продолжая улыбаться по инерции, не двинулся. — Ю Кихён! — раздалось снова, и лицо маленького Ю отразило настолько искренний ужас, что Чонгук невольно прижал руку к груди. Каким несчастным и потерянным был Кихён в тот момент! Осознав, что нужно подойти к ведущему, Кихён приоткрыл рот. Подбородок жалобно затрясся, но он держался, чтобы не заплакать. Ю осмотрел сцену и зал. Как же? Второе место… Почему второе? Это какая-то ошибка. Чонгук почти слышал эти слова, но на деле Кихён молчал. Он был потрясён настолько глубоко, что забрал маленькую статуэтку и с пустым взглядом вернулся на своё место. Он боролся с отрицанием и не мог поверить, что это действительно произошло: он не лучший. Впервые за всю свою пока недолгую карьеру. Чонгук давно задумывался о том, как много талантливых детей в мире. Каждое выступление он опасался, что Кихёна кто-то обойдёт, но обычно его талант проходил по головам всех, кто был с ним на одной сцене, поэтому скоро это волнение отступило. И, когда ни Чонгук, ни Кихён не сомневались в победе, Ю неожиданно проиграл. Едва концерт кончился, Чонгук бросился за сцену, чтобы утешить Кихёна. Тот стоял, задумчиво теребил в руках награду и не обращал внимание ни на что. Рядом ходили другие дети, кто-то даже злорадствовал, но он всё молчал. — Дружок, это… — Чонгук хотел сказать, что «это не так уж и страшно», но Кихён, очевидно, ориентировался на эти конкурсы и титулы в них, и, даже если сказать, что для него он самый лучший, это ни к чему не приведёт. Может, только к какому-нибудь сомнительному ответу, похожему на оскорбление. Но утешителем Кихёна внезапно выступил самый неожиданный человек. — Юки, ты такой молодец! Не слушай их! Чонгук собирался сводить Кихёна куда-нибудь перекусить, утешить душу вкусной едой, но на него налетел другой ребёнок — обошедший Ю пианист Мун Тэиль. Кихён сжал кулаки и посмотрел на него так, словно готов разделать Тэиля затупившимся кухонным ножом. — Не расстраивайся, — не замечал его тяжёлый взгляд Тэиль. — Ты такой талантливый, ты должен был выиграть, ты выступил лучше меня! — он подошёл ближе и крепко обнял Кихёна, гладя по голове. — Это несправедливо, что ты проиграл. Хочешь, я отдам тебе награду? — Нет… — стушёвано отреагировал Кихён. Ласка Муна резко контрастировала с его собственной скрытой агрессией. — Я получу её сам. Он выглядел ещё более потрясённым от того, что кто-то твердит, как он хорош. Даже не кто-то, а тот, кто по мнению глупых взрослых, заслужил первое место больше, чем Ю. Даже сам Тэиль это понимает! — Обязательно получишь! — закивал Тэиль. — Конечно, у меня нет никаких шансов, пока ты мой конкурент, я так люблю твой голос, он такой красивый! — засыпал он комплиментами Кихёна, а потом осмотрелся и помахал кому-то рукой. — Можно я угощу тебя? Где твоя мама? — У меня папа, — хмурясь, ответил Кихён, а потом поднял взгляд и показал на Чонгука. — Вот. Мун немедленно побежал к Чону. Тот, удивляясь терпеливости и спокойствию сына, который даже ни разу не сказал, что Тэиль, на самом деле (по его мнению), вообще не достоин не то что стоять на сцене — ходить по земле, — опустился на корточки. — Меня зовут Мун Тэиль, — он деловито протянул руку, Чонгук её пожал. — Можно Кихён сходит со мной в кафе, пожалуйста? Я очень хочу его угостить чем-нибудь, чтобы он не расстраивался. Он так хорошо спел, ох, почему же я выиграл, а не он! — Действительно, — злобно фыркнул Кихён, сложив руки на груди и посмотрев в сторону. — Не уверен, что он сам захочет куда-то идти, — Чонгук погладил ребёнка по плечам и встал. — Но, если ты его уговоришь, можете сходить. Потрясающе жизнерадостный Мун вернулся к Кихёну. — Твой папа согласился! Он у тебя классный, правда? — Тэиль улыбнулся и обернулся к Чону. — Не знаю, наверно, — угрюмо буркнул Кихён, глядя на Чонгука, но неожиданно не передавая ему мысленное проклятие за это согласие. Кажется, в глубине души Ю был доволен тем, что кто-то решил его растормошить. А уж раз этот кто-то так самозабвенно им восхищается… — Так сходим, да? Да? — не успокаивался Мун. — Не хочу, — Кихён начал отходить и шагнул к Чонгуку. — Чего ты пристал? Появилась злоба, с которой Кихён когда-то обругал полненькую девочку. Но на Тэиля это не подействовало. По неизвестным причинам, он обожал Кихёна и не заметил его недовольство. — Не дуйся! — Тэиль подбежал к Кихёну и снова заключил его в объятия. — Какое мороженое ты любишь? Минни пообещала, что купит мне любое, если я попаду в тройку! — В тройку, — презрительно повторил Кихён, а потом всё-таки добавил: — Шоколадное. И мятное. — Мы купим тебе оба! Да, Минни? К ним подошла девушка. Чонгук осмотрел её с ног до головы, так, что со стороны такое внимание, должно быть, смотрелось неприличным. Привлекательное лицо, маленькие плечи, аккуратная небольшая грудь, скрытая водолазкой под шею, обтягивающие джинсы. Подняв глаза от аккуратных туфелек, он увидел насмешливую улыбку и опустил глаза снова. На этот раз просто в пол. Когда он, интересно, разглядывал девушек с таким вниманием? А главное, зачем? Зачем мужчины разглядывают женщин? Чонгук стушёвано выпрямился и поднял глаза снова, выглядя при этом, как школьник на первом свидании. — Минни, — девушка представилась первой. — Сестра Тэиля. Улавливая сомнительные реакции тела, которые так рассматривали только Минхёка, Чонгук скрыто себя ненавидел. Ему стало настолько стыдно за себя, что он едва не ушёл, бросив Кихёна на новых знакомых. Влечение к противоположному полу для него кончилось в тот день, когда он впервые переспал с Минхёком. Но тут было что-то совершенно иное. Незнакомое и манящее. — Чон Чонгук, — он пожал руку, ощущая в своей ладони мягкое, но уверенное движение. — Отец Кихёна. «Как это громко прозвучало…» — отозвалось внутренним голосом. — Очень приятно, — Минни улыбнулась. Чон машинально повторил эту улыбку, но усилием воли заставил себя перестать улыбаться. Девушка это заметила, но улыбка стала ещё более хитрой. — Сходишь с нами? — добавился незнакомый взгляд. В нём Чонгук угадал что-то смутно похожее на вожделение. Кровь ударила в голову. — Я, кхм… — Чонгук прочистил горло, чувствуя себя ничтожеством. Это переставало быть забавным, потому что он был по-настоящему смущён. И непонятно, чем больше: непонятно откуда взявшимся интересом и тем, что раньше такого не было, тем, что это не поддавалось контролю, или тем, что Минхёк, вероятно, оторвёт ему всё, до чего дотянется, когда (если?) узнает. — Боюсь, у меня кое-какие дела. И он даже не соврал. Пока шёл за кулисы, Чонгук подумал, что, возможно, к проигрышу Кихёна причастен Тэхён. Не зря же он не сказал о том, что будет судьёй. Может, это акт мести? Тогда никаких извинений он не дождётся. Хотелось разобраться с этим поскорее. А ещё — сбежать от Минни, чтобы не наговорить или не наделать каких-нибудь глупостей. — Миссис Чон? — Минни слегка наклонилась, чтобы говорить тише. Поразительный такт, ведь пока Кихён не задавался вопросом, где его мама и почему он живёт с папой и «красивым Минхёком». И Чонгук надеялся, что Ю подрастёт ещё немного, прежде чем он расскажет ему о своих отношениях с Ли. — Нет, его мама… — Чонгук взъерошил волосы, вспоминая Чиён. Чёрт знает, где она, главное, что не рядом. — Она его не растит. — Понимаю, — ответила Минни. — Дай телефон, запишу свой номер, чтобы не потерял нас. Чон посмотрел по сторонам, как человек, переходящий дорогу, и протянул телефон, наблюдая за тем, как тонкие девичьи пальчики летают над экраном. Очевидно, она даёт свой номер не только из соображений заботы. — Минни Мун. Как Маленькая Луна, — она позвонила на свой номер, пропустив один гудок, и вернула телефон. — Будем на связи, — улыбнулась снова и глянула на детей. — Ну что, Кихён с нами пойдёт? Мы уже и с твоим папой договорились, он сказал, что тебе не помешает немного мороженого, — девушка обернулась к Чону. Чонгук уговорил себя отвлечься от Минни и посмотреть на Кихёна. Тот рассматривал сестру своего новоиспечённого друга с любопытством почти таким же, каким её изучал минуту назад сам Чонгук. Искренним, но бездеятельным. Потом взгляд метнулся к Чонгуку. — Так и сказал? — засомневался Кихён. — Если ты хочешь — я не против, — сказал Чон, доставая кошелёк и протягивая Минни деньги. Та помотала головой. — Нет, мы угощаем, — заявила она. — Ну… — Кихён немного подумал и вздохнул, словно делает одолжение. — Ладно, мороженое так мороженое. — Мороженое! — Тэиль снова обнял его и взял за руку. Кихён её вырвал, но ничего не сказал. Ю с трудом, но всё-таки терпел Тэиля. — А ты с нами не пойдёшь? — Кихён обратился к отцу. — Пойду, если хочешь, Юки, — Чонгук мигом забыл желание разобраться с Тэхёном. — Но у тебя какие-то дела? — Я отложу их, если ты хочешь, чтобы я пошёл с вами. — Да не, можешь идти, — пожал плечами Кихён, но Чона вдруг охватило беспокойство. Отпускать ребёнка с незнакомцами, которых он видит чуть ли не впервые. Минни — точно впервые, Тэиль пару раз уже выступал вместе с Кихёном, но до этого они не общались. Какая-то халатность, вызванная беспочвенной злобой на Тэхёна. Лучше всё-таки пойти с ними. Но… Минни выглядела дружелюбной, а Тэиль… Чонгук до сих пор не мог поверить, что нашёлся тот, кто пробил броню Кихёна и выбил себе совместную прогулку. Вспомнился Чимин. Он когда-то с таким же упрямством добивался его дружбы. — Хорошо, — Чонгук обнял Кихёна. — Но, если что-то случится — сразу звони. Договорились? Кихён глянул на Тэиля, а потом на Чона и серьёзно кивнул. Минни подмигнула Чонгуку и повела детей к выходу. Постояв секунд тридцать, проследив за скрывшимися фигурами, Чонгук пошёл на поиски Тэхёна.