Ни о чём не жалеть

Отпуск пролетел непоправимо быстро. Утром и днём Чонгук и Кихён вдвоём гуляли по городу, ходили в музеи, потому что расписание Минхёка редко позволяло им быть вместе. Интервью, фотосессии, репетиции. На последних Чон и Ю могли бы бывать, но Ли прогнал их после первого же раза. — Ты превращаешь меня в желе. Не хочется работать. И мой образ, которому я стараюсь соответствовать и при труппе, разваливается на глазах. Я перестаю быть Калли́ и… — лёгкая обида и тяжёлая усмешка. — Ну, ты меня никак не называешь, но я становлюсь тем, кем бываю только с тобой. А они не должны знать этого человека. — Что? — вмешалась Лиса. — Калли́ назвал себя человеком? Ребята, этот бесчувственный садист называет себя человеком! Актёры шутливо загудели, повторяя: «Не может быть! Настоящий человек?! Не робот?» Минхёк сложил руки на груди и, подозвав Кихёна, стоящего рядом со сценой, заговорил тише, обращаясь к ним. — Погуляйте по городу, я напишу, когда освобожусь, отправлю машину или сам приеду к вам. Это всё мило, но я должен работать. — Калли́. Как же мне нравится! — воскликнул Ю. — Можно я буду звать тебя так? — Если тебе этого хочется, мой милый, — ответил Ли. Чонгука пронзило электрическим разрядом. Он отшатнулся назад, словно Минхёк оскорбил Кихёна. Знакомо застучала кровь в ушах, делая тело слабым, а внимание рассеянным. «Мой милый». Тэхён так называл его? Или ему лишь казалось? Что было тогда? Что-то было вообще, или ему всё приснилось? Сцена зашумела снова. Умиление? Чонгук, смотрящий перед собой пустым взглядом, борющийся с наступающим прошлым и уютным настоящим, перевёл взгляд на Ю и Ли. Умиление вызвали объятия. Опять были какие-то шутки, слова, а потом — обжигающее прикосновение на щеке. Чонгук дёрнулся и посмотрел на обеспокоенное лицо Минхёка. Ли хотел что-то спросить, но, видимо, понял всё и без разговоров. Как в тот вечер, когда Тэхён пришёл на праздник Минхёка, а Чонгук, не сумев подготовиться к этой неожиданной атаке из прошлого, раскрыл грудную клетку, обнажив истерзанное сердце. Вечером никто не вспоминал эту сцену. Вряд ли Минхёк её забыл или не заметил — просто не стал портить настроение ненужными объяснениями. Но Чон испытывал вину от того, как нездорово он отреагировал. Должно быть, в этом виновата скрипка — она напомнила Тэхёна первой. Нет, это размышления ребёнка. Нужно быть взрослее: давно пора сдерживать любые реакции на Тэхёна. Откуда они? Это всё случайность. Даже Минхёк должен понимать, что за ними нет никакой любви (нет же? Почему он день за днём задаёт себе этот вопрос?), лишь память, трогающая что-то давно забытое. Скорее всего, он понимал. Но была у Ли и другая причина для тоски. Его невольный, вызванный глупой обидой укор в том, что для версии Минхёка, которой он был только с Чоном, нет специального имени. Потому что Чонгук никак не может его придумать, не может расслышать голос внутри. Тот повторяет имя Ким Тэхёна, который никак не хочет его отпускать? «Я могу исчезнуть из твоей жизни, но для этого ты должен перестать меня звать». Может, теперь Тэхён зовёт Чонгука и как-то так и работает жизненная энергия, путешествующая по планете? Один думает, второй страдает. А третий, Минхёк, по несчастью оказался рядом, втянут во всё это. Впрочем, даже это напряжение не помешало им заняться сексом. С близостью и похотью у них в принципе не возникало проблем. Необычные места, в которых Минхёк иногда их ловил, оставляли о городе неправильное, но приятное впечатление. Правда, Ли волновался, что такая частота повредит здоровью Чона, тело которого, с точки зрения физиологии, не особо было рассчитано на такие занятия. Но с другой стороны — всего неделя. Что может случиться? С телом, вероятно, ничего серьёзного, а вот с разумом… За время отпуска Чонгук понял несколько вещей. Например, Джехён потерял к Ли интерес. Но это не уменьшало того факта, что Джехён отлично знал Минхёка, его привычки, особенности, слабости. Джехён понимает Минхёка, лишь взглянув на него, читает открытую книгу, которую Чон с таким трудом изучал годами, одолев не все страницы. И их взаимодействие напоминало Чону, каким он хочет быть для себя и Минхёка: не просто знать, но и уметь пользоваться информацией. Только Чонгука не покидало ощущение, что однажды Джехён использует свои знания против Минхёка, что всё его дружелюбие — игра, нацеленная на то, чтобы уничтожить. Беспощадное расписание, дружеское плечо, подставленное отчаявшемуся Ли — долгосрочный план, выстраиваемая сцена, на обстановку которой Джехён не жалеет никаких сил. Он испытывает уважение к своему оппоненту, но ему не нужен друг, Джехён хочет лишь найти ту точку, прикосновение к которой ослабит Минхёка, а удар — разобьёт. Наверняка Ли и сам всё это понимает. В разговорах с Чонгуком он всё ещё называл Джехёна червяком, но в этом обращении не осталось настоящей злобы. Тактика Джехёна работала, Минхёк ослаблял оборону, Чонгук хорошо это видел, но верил, что Ли знает, что делает. В Праге Чон увидел, насколько Минхёк влюблён в него. Нет, он не просто влюблён — он вдумчиво, где-то пассивно, но искренне одержим. Чон знал это и раньше, но только теперь прочувствовал на себе все его взгляды, потребность удостовериться, что он где-то на виду, прикосновения, слова, в которых скрыты признания в любви и готовность бросить к его ногам всё. И Чонгука это пугало. Сверху нависла ответственность, с которой боялась не справиться слабая личность, иногда просыпавшаяся в нём. Чаще всего властвовала не она, но Чонгук, совсем как Минхёк, который когда-то лишил его невинности и хотел уйти от навязанных ему обязательств, боялся поддаться одному из моментов слабости и сломать всё: себя, Минхёка, Кихёна, может, даже немного Тэхёна, Пьёнгона, Феликса. Больше всего понимания жизни Минхёка давала Лиса. Начиная привычками и заканчивая работой и планами на будущее. Скупая выдержка данных без лишней воды. Лиса говорила много и беззастенчиво, но, к сожалению Чона, на английском, из-за чего иногда приходилось обращаться к переводчику Минхёку. Однако, это не помешало собрать список из её перлов: «На твоего парня дрочат сотни, если не тысячи. Плюс один ничего не изменит». «Спорим на сто баксов, что я сделаю тебе лучший минет в твоей жизни? Даже Калли́ не сравнится с моими умениями». «Смотрю я на вас, голуби мои, и хочется стать корейским геем за тридцать. Только без детей — я воспитаю чудовище». «А я предлагала Калли́ трахнуть того красавчика в Берлине. Тот облизывал его глазами и языком наверняка тоже чудесно постарался бы». «Если вы так целуетесь, то как же, мать вашу, трахаетесь?! Возьмите третьей — я вас не разочарую!» «Вы не думали написать мемуары? Перечислили бы места, в которых потрахались, повесив на меня Кихёна. Да, их не так уж и много, но внукам уже есть, что рассказать. Не о туре же им слушать, в самом деле». «Тебе, тыковка моя, совсем сперма в голову ударила. Аккуратнее с таблетками ходи, а то поползут слухи, что ты обдолбыш или заразный гомогей. В последнем они даже будут частично правы, но им об этом знать не обязательно». «Ну и что, что ты не совсем вовремя принимаешь таблетки? Если у вас любовь, можно было и без гандона. Да, я всё ещё переживаю за свои запасы!» «Ой, прикрылись сразу. Девственники несчастные. Что я там у вас не видела? Все мужики одинаковые. Хотя был у меня один темнокожий… Всем бы такое хозяйство — и себе и для себя». «Ты пожалей своего мальчика, у него там уже чёрная дыра небось. Не надо на меня так смотреть, как будто я что-то гнусное сказала. Это называется забота. Ты и подрочить можешь, как-то же ты девять месяцев в Азкабане просидел. Не сомневаюсь, что ты нежный любовник, но вторая задница у него не отрастёт». «Я тебе такоооое расскажу. Калли́ как-то напился и стал читать стихи на эстонском. Не перебивай. Так вот. Сначала стихи, а потом переспал с той француженкой, ну, помнишь, смазливая, но тупая, как парик Трампа. А, погоди, это была я. Действительно, откуда он может знать эстонский». «А что такого? Вы вообще в жопу трахаетесь — он вполне может послушать о том, как ты отравился. Вся наша жизнь — а ваша и подавно — крутится вокруг одного отверстия». «Одни и те же вопросы — это не так уж и плохо. Ты всегда знаешь, что повторить. Даже я выучила правильные ответы. Радуйся, что не спрашивают о позиции в сексе. Видимо, всем и так понятно, что ты универсал». Последнее задело Чонгука. Универсал? Минхёк проигнорировал его вопросительный взгляд, когда Лиса это сказала, и Чон напрягся сильнее. Если Минхёк похож на того, кому приятны обе позиции, почему, чёрт подери, чёрную дыру они формируют только у Чонгука? Он кажется Ли недостаточно сильным партнёром, который мог бы доминировать? Или Минхёк и сам не знает о своей универсальности, а Лиса вообще ошиблась? Однажды Чонгук непременно задаст вопрос прямо, но пока Чон придерживался политики замалчивания проблемных вещей. Шесть дней оказались насыщенными. Наступил последний вечер, требовавший чего-то особенного. Или нет? Чонгук не задумывался об этом, но разбавить некоторую рутинность вызвался Том — новый артист, отобранный Минхёком для тура. Ли не особо переживал из-за того, что большую часть его корейской труппы пришлось заменить на американских актёров или хотя бы тех, кто хорошо говорит по-английски. Но Минхёк в итоге был доволен составом. Он приводил всё к идеалу, которого можно было достигнуть, имея его ресурсы. «Как насчёт игры в бутылочку?» — уловил Чонгук в групповом чате Ли. Минхёк отложил телефон, уютно обнимая Чонгука и дальше читая что-то на планшете. Кихён уже спал, а они просто наслаждались компанией друг друга. Телефон Ли завибрировал снова. Чон взял его, прикладывая свой палец, который снимал блокировку так же, как и палец Минхёка, и прочитал переписку, продолжившуюся после сообщения Тома. Ынки: Сразу да. А то я умру от скуки. Но, чтобы было весело, нас должно быть много. Лиам: Уговорите Калли́, Ева безумно хочет с ним целоваться! Ева: Ничего я не хочу. Лиам: Да ладно тебе, мы все хотим, но наш Господин не целуется со знакомыми. Лиса: Хе-хе. Лиам: Тебе просто повезло! Мэл: В чьём номере будем играть? Самый большой — у Джехёна. Лиам: Ты сейчас про номер, надеюсь? Мэл: Вряд ли тут кто-то собирал статистику по вашим сосискам. А шутка избитая, кстати. Лиам: А можно она с нами не будет играть? За-ну-да. Ынки: Сколько нас получается? Калли́? Лиса: Он со своим мальчиком, вряд ли тот его отпустит. Джил: Боже, они такие геи! Все эти переглядки, прикосновения. Я так завидую. Дайте мне такого же мальчика. Т_Т Ынки: Проплюсуйте, кто будет, соберёмся в холле, решим, куда идти. — Ты не хочешь сыграть? — спросил вдруг Чонгук. Минхёк отвлёкся от планшета. — А почему хочешь ты? — угадал мотивы Чона Ли. Хочет ли? Почему? Чонгуку понравилась переписка, лёгкая, шутливая, открытая. Истории и шутки, чужое прошлое, в котором его никогда не будет. Но он может немного поучаствовать в настоящем. К тому же ему интересно понять неразборчивую жизнь Минхёка, увидеть себя в ней. Может, получится как с сигаретами: сначала ему не понравится, а потом он войдёт во вкус. Злоупотреблять не будет, но сможет иногда баловаться. И перестанет сдерживать ненасытного Минхёка, который, должно быть, страдает без секса, когда Чонгук в Сеуле. — Просто… — Чонгук развёл руками. — Просто хочу. Ты должен быть доволен, ты же любишь целоваться. — Дело не кончится линчеванием, если судьба будет выбирать меня чаще, чем тебе хотелось бы? — Ли взял телефон и пробежался по чату взглядом. — Или меня? — Чон хитро сощурился. Дерзкая личность из бара взяла контроль над телом. Минхёк покачал головой, кажется, не совсем одобряя эту идею, и написал в чат: Калли́: Я с вами. И «мой мальчик» тоже. Лиам: ОМАЙГАД! Мэл: Сейчас вся труппа подтянется. Итан: Тысяча экскьюзми, но не все хотят целоваться с мужиками. Уджи: +1 Джейк: +1 Субин: +1 Сухён: +1 Лиам: Зря вы так, это приятно. Субин, u know? u know, Субин? Субин: ..l. Это фак, если ты не догадался. Лиам: *kiss* Майкл: Тем более у нас тут есть семейные люди. Лиам: Которые, должно быть, завидуют нашему распутству. Лиса: Вы многое теряете. Сухён, малышка, я с тобой потом проведу отдельную беседу. ;) Сухён: ;) Итан: А вот на это я бы посмотрел. Джехён: Приходите ко мне, у меня действительно много места. Том: Кто бы мог подумать, что добавление в круг извращенцев всего одного человека вызовет такой ажиотаж. «Зато какого человека», — подумал Чонгук, наблюдая за тем, как Минхёк ищет жвачку. Эта игра приведёт к катастрофе или к самому жаркому сексу в их жизни? Или к чему-то ещё? Чону хотелось проверить, чем бы всё ни кончилось.