Ни о чём не жалеть

Врождённый скептицизм Кихёна уложил его в постель к родителям. Никто не спорил. Чонгук наслаждался простым, незамысловатым уютом, недополученным в детстве. У Джин-Хо была своя спальня, за исполнением супружеского долга, как казалось Чону, практичная мать приходила в комнату мужа, они не устраивали семейных посиделок. Чон рос сам по себе и до этого момента не нуждался в чём-то большем, не осознавал, что за пределами клетки, в которой он сам себя вырастил, есть что-то ещё. Что-то, что он непременно хочет видеть в своей семье. Создание нового быта проходило постепенно. В ключевых моментах всё осталось прежним — они давно привыкли к совместной жизни, оставалось лишь избавиться от воспоминаний о месяцах разлуки. Но появились детали. Более просторная квартира, свой дом, перевезённый Инсон, совместные просмотры фильмов с обсуждениями увиденного, кулинарные эксперименты, к которым Чонгук приобщал ставшего удивительно улыбчивым Минхёка и ворчащего Кихёна. Последний переживал воссоединение сложнее всех. Первые пару недель Ю часто спал с Чоном и Ли, несмотря на свои старые возмущения о том, что так делают только дети. Он был готов оставаться ребёнком, лишь бы иметь возможность прийти ночью в родительскую постель, ощутить любовь и нежность, исцелиться с их помощью. Но на деле это не особо помогало. Главной проблемой для Кихёна стала его страсть — музыка. Он чаще оставался дома, занимаясь с Инсоном и Бомгю. Не прекращая занятия дизайном костюмов, Кихён добавил вокал. Искал альтернативные пути для спасения. Скрипку Ю рассматривал только в качестве развлечения для других: она не была основным инструментом, к которому обращался музыкант, желающий поговорить с миром. Может, это дань Тэхёну? Или мне, отцу, которому он благодарен за жизнь? Ведь Оскар достался ему от меня, и он ни разу не заикнулся о том, чтобы купить свою собственную скрипку. В минуты таких размышлений Чонгук ощущал свою значимость. Он живёт для кого-то — это потрясающе. В контексте поиска новых репетиторов всплыло имя Тэхёна. Потрясающая память Ю восстановила образ ментора в деталях; от общего к мелочам. Красота, талант, дружелюбие, руки, особенный стиль, уникальное звучание, мягкий голос, бергамот. Но заниматься с ним Кихён не хотел. Он просто обозначил этого человека в своей жизни. Знал бы ты, дружок, как много встреча с ним стоила мне. Всего, если говорить точнее. Тебя, нашего Муни, нового меня. Для Юки он просто учитель, а для меня — спусковой крючок ружья, которое так долго не решалось выстрелить. Осенью Ю попробовал вернуться на соревновательную сцену. У музыканта, о котором когда-то ходили легенды, появилось немало конкурентов, но, видимо, перерыв дал Ю силы разбивать всех противников, почти не встречая сопротивления. Но это не показывало его непобедимость, а лишь подчёркивало потенциал, который Кихён, ставший более сознательным и видевший суть, а не внешнюю бестолковую оболочку, ценил больше, чем дешёвые трофеи. Его радость была не показательной, как прежде, он не стремился к тому, чтобы его назвали лучшим, он просто знал, что он хорош — «на этом всё». Чонгук пытался гордиться этой взрослостью, но грусть в глазах сына и мрачные мотивы его сочинений лишали преждевременную зрелость ценности. Ты должен оставаться ребёнком, тебе ведь всего одиннадцать. Кихёна стали больше интересовать коллеги, их игра, характер, мотив их жизни, скрытая от всех причина, приведшая их в музыку. Природный дар, вдохновение, вызванное кем-то великим, желание угодить родителям, стать знаменитым? Эгоист, когда-то обижавший других детей своей резкостью, изучал окружающих и учился использовать полученную информацию. Чаще всего попадало Тэилю, который из-за искренней любви к Ю не понимал, что Кихён говорит или делает что-то специально — чтобы вызвать ответные реакции. Но Чон уловил в их взаимодействии то, что Ю наконец определил своё отношение к Муну: он не просто знакомый, он настоящий друг, с которым Кихён часто болтал по телефону, переписывался, с которым Ю в первую очередь делился своими новостями. Родители отходили на второй план, наступал возраст, когда говорить о своих проблемах с ровесниками было комфортнее. Из поля зрения пропала Рюджин. От Минхёка Чонгук узнал, что Юна больна, и на фоне нездоровья матери дочка ни с кем не общается. Кихён не особо волновался о ней. Предметом его главного интереса оставалась Ирон. От того, как сын смотрит на Ван, у Чона сжималось сердце. Ирон всё ещё видела перед собой друга. Ей не нравится Кихён или она влюблена в кого-то ещё? Наверняка у красавицы уже появились ухажёры. Например, мальчики постарше — это положительно действует на самооценку. Но по опыту общения с Ирон Чонгук мог сделать другой вывод: вряд ли Ван привлекает хоть кто-то. Она относилась к человечеству неоднозначно. Её страстью была жизнь сама по себе, ей нравилось общаться с людьми, но Чонгук назвал бы отсутствие явной симпатии хоть к кому-то асексуальностью. Надеюсь, я неправ. Чонгук осознал весь драматизм жизни Ю: невзаимная влюблённость, пропавший музыкальный слух и неспособность сказать об этом так, как умеешь. Будь на его месте Чон, он бы, пожалуй, страдал меньше — его психика в детстве была менее возбудимой, — но казавшийся внешне спокойным Кихён остро реагировал на многие вещи, оставляя их переработку внутри, что закаляло и разрушало одновременно. Кихён страдал с каменным лицом. Плакало лишь пианино. И Ирон об этом тоже знала. На одном из соревнований Ю передал ей листок, сопроводив это действие таким вдумчивым взглядом, какой встретишь не у каждого взрослого. Что там? Ноты? Ты попросил музыку рассказать о том, какие эмоции вызывает у тебя твоя невольная муза? Это большой шаг. Но как бы он не сделал хуже. Продолжение Чонгук не знал, но за пару дней до следующих соревнований Кихён собрал семейный совет. — Я был бы благодарен вам за помощь Ирон, — серьёзно заговорил он. — К сожалению, у меня пока нет денег, чтобы делать что-то для неё самостоятельно, но… — он прервался. В глазах блеснуло отчаяние. Что ты пытаешься сказать? Что? Я не могу тебя услышать, сын. Отчаянно хочу, но не слышу. — Мне жаль, что я бросил музыку — сейчас я мог бы уже зарабатывать сам, но прошлого не изменить. Я постараюсь исправить будущее. А пока прошу вас купить ей телефон, чтобы мы могли общаться… — он испуганно заморгал. — И чтобы она могла позвонить, если у неё что-то случится. — Конечно, дорогой, — разбавляя смущение Ю, быстро проговорил Минхёк. — Ты выбрал модель? Кихён кивнул. У него была своя карточка с карманными, но он не тратился на чепуху. — Мне не хватает. Что-то роскошное? Всё для любимой. Ох, Юки, ты ещё и романтик. Или думаешь, что в трудные времена она сможет продать твой подарок? Не пытаешься же ты её купить? Эта сцена заставила задуматься о взрослении и финансовой состоятельности. У Чонгука всегда были деньги. Он так же не тратился на безделушки; всё необходимое у него было, а вредные привычки, начиная сигаретами и заканчивая коллекционированием чего-нибудь приятного глазу и совершенно бесполезного, его не коснулись. В Чонгуке не было амбиций, которые он стремился бы реализовать. Он считал себя сорняком, неспособным выжить без питательной среды. И у Чона никогда не было желания поделиться с кем-то своим богатством, а раскаяния за то, что он пользуется чужими благами, появилось, только когда Чиён забеременела. Но он был рад, что имеет возможность, пусть и за счёт родителей, обеспечить её. Потом Кихён, деньги его семьи, деньги Минхёка… Тебе чудовищно везло, а ты, вместо того чтобы радоваться своему благополучию, от скуки искал проблемные отношения, чтобы жизнь была ярче, красочнее, чтобы в ней была драма, раз в тебе самом её нет. С Кихёном можно было вести серьёзные диалоги. Например, о туре. Они договорились на синтезатор, скрипку, занятия и контрольные по интернету. Почти всю информацию Ю воспринимал молча. Сохранил старую привычку, обострившуюся после расставания родителей. Кихён редко высказывался, зато, если с чем-то не соглашался, был категоричен и переубедить его было сложно. Единственной поблажкой, которую допустил Ю, получилась далекая сентябрьская пятница и слова Минхёка, сумевшего ослабить формирующуюся на сердце, пытавшемся защититься от боли и разочарования, броню. На опеку Кихён тоже согласился. Кажется, даже заплакал. Или это был Чонгук? Иногда Чон не мог поверить, что всё происходящее — не сон. Может, он упал с Трикси и лежит в коме, проживает в голове трагедии и комедии, радуется эфемерному благополучию, существующему лишь у него в фантазии? И вот сегодня или завтра он очнётся, увидит привычную серую реальность, в которой у него нет ничего, кроме потраченных на злой сон лет. Что бы я стал делать тогда? Где бы я нашёл своего Муни? А может, рядом я обнаружил бы держащего меня за руку Тэхёна? Чонгук сомневался, что это обрадовало бы его больше, чем то, что он имел. Мыслями Чон часто возвращался в Прагу, к своей безрассудной версии, которая бесцельно шла по тёмному лесу, спотыкаясь о корни. Бар, бутылочка, расставание. Всё вместе собиралось в чёрно-белую картинку, раскрашивая которую, Чонгук искал свои ошибки, чтобы не совершать их впредь. — Как там Лиам и Субин? — спросил Чон однажды. Поправив причёску, Минхёк, нет, Калли́, взял телефон и, найдя контакт «Лиам АБ А+», включил видеозвонок. «Алая буква, а А+, видимо, оценка актёрского мастерства?» — Калли́? — на экране появилось заспанное лицо старого знакомого. — Ты чего так рано? — Ох, прости, — Минхёк глянул на время. — Совсем забыл о часовых поясах. Сколько у вас? — Половина шестого. Так что я надеюсь, что у тебя очень уважительная причина для звонка. — Ты один? — Неет, — голос стал теплее, камера переключилась на внешнюю, показывая второе лицо. — Со мной рядом моё крепко спящее сокровище. Поздоровайся со своим бывшим начальником, малыш. — Мм?.. — пожевал Субин, вглядываясь в экран. — О, Калли́! А ты чего звонишь? Мы до конца следующего года ангажированы. — А я не знаю, — Лиам лёг рядом, снова переключая камеру на селфи. — Зачем Калли́ звонит? — У меня поинтересовались, как ваши дела, — Минхёк придвинулся к Чону. Тот неловко помахал рукой. Какой кардинальный способ отвечать на вопросы. — Сердечно рад приветствовать вас! — по-корейски поздоровался Лиам. Субин засмеялся. — Это всё, что я помню, простите, — извинился по-английски Лиам. — А вы мм… Не моё дело, конечно, сплетни ходили, Калли́… Мы устроили Лисе бойкот, но этой стерве плевать. Минхёк оскалился. — Стерва проиграла. Кстати, раз уж созвонились. Не берите новые контракты, я заберу вас к себе. — Слушаюсь, капитан! — Лиам шутливо отдал честь и отключился. — Они такие милые, — хмыкнул Чонгук. — Мне кажется, все геи милые, — фыркнул Минхёк. — Вспомни, как умиляются из-за нас. А вообще планета обожает геев. И азиатов. А если азиаты геи — так это вообще бинго. Природная феминность нашей расы сводит человечество с ума. — И давно они сошлись? — Ещё в туре. Почти сразу, как ты уехал. Ваш покорный слуга приложил к этому руку: я пригласил их обсудить правки и запер. Из серии «дверь заклинило, сейчас вызову подмогу, уже ухожу за мастером». Дешёвая провокация, но что-то более изощрённое Лиам не потянул бы, нужно было примитивно и грубо, чтобы подтолкнуть. — И ты действительно ушёл? — Нет, конечно. Я же сам дверь запер, — Минхёк посмеялся. — Я им ещё вина оставил — чтобы наверняка. Сначала они собачились, потом выпили, потянуло на откровения. Субин чувствительный, ранимый. Сказал, что постоянно думает о том их поцелуе и ненавидит Лиама за то, что он всем растрепал. Лиам пытался убедить его, что в этом нет ничего особенного, он живёт так со школы, но Субин затянул старую песню, что в Корее всё не так, и вообще он не гей и так далее. Тут меня уже приятно удивил Лиам: пообещал, что никому не расскажет, если Субин даст ему шанс. Это большой шаг для такого болтуна. Субин послал его, Лиам надавил ещё — поцеловал. Сказал что-то — негромко, я не слышал. И вот что мы имеем два года спустя. — Мерзкий манипулятор, — покачал головой Чонгук. — Только в благих целях, — поспорил Ли. — Видишь — все довольны. Вижу. Ведь ты манипулировал и мной. Манипулируешь и сейчас. Но, пожалуй, действительно только во благо. Чонгук почему-то вспомнил Пусан и Тэхёна. Привидевшийся массаж, звонок, прогулка на конюшне, первый монолог души, соревнования, перелом и мёртвая Трикси. Пальцы инстинктивно сжались в кулаки. Больно, несмотря на то, как давно это было. При знакомстве с Минхёком Чонгук, пытающийся справиться с лихорадкой брошенного в море человека, не умеющего плавать, рассказал о Трикси сразу. И Ли, предлагая встретиться, манипулировал им, использовал имя, нечто интимное и близкое — не просто «лошадь». Теперь Чонгук это видел. Сколько ещё таких манипуляций он пропустил? Сколько ещё пропустит? На фоне беззаботной жизни выделился ноябрь. Сначала — день рождения Минхёка. Без спектакля, просто «вечеринка для друзей». Ли превращался в копию Тэхёна, которому приходилось называть приятелями даже малознакомых людей — только потому что они имеют вес в индустрии. Но Минхёк относился к этому проще. Он привык к лицемерию и практиковал его, не испытывая мук совести. Названия ничего не значили, настоящих друзей у Ли всё ещё оставалось всего несколько человек. Потом — день рождения Тэхёна, пропустившего праздник Ли. Чонгук решил позвонить. Спросить о причинах, поздравить, узнать, как у него дела. Без липких разговоров — такие Чон теперь вёл только с Минхёком. Звонок. «Аппарат абонента…» Сбросил, перезвонил на следующий день. Абонент так и не появился в сети следующую неделю. Чонгук мог бы поинтересоваться о судьбе Кима у Ли, но… Ты давно отпустил его — зачем же стучаться в эту дверь снова? Он так и не открыл её тебе. Тэхён вызывал у Чона светлую ностальгию. Ким напоминал времена, когда Чонгук не знал себя, свой потенциал, своё тело. В один из дней, когда Минхёк задержался в театре, лёгкая меланхолия, неизменно следовавшая за воспоминаниями о Тэхёне, предложила написать ему письмо. Поговорить, передать свои мысли и чувства хотя бы так. Под аккомпанемент тихого пианино (Инсона, Чон умел отличить их по голосу) Чонгук прошёлся по всем главам своей жизни, включающим имя Тэхёна. Что-то проскочил быстро — неважные события, когда-то казавшиеся огромными, — на чём-то останавливался, смаковал. Он заключил память в короткий экспромт. Попрошу Муни ему передать. Вдруг он будет не против хотя бы одностороннего прощания. Чон не жалел, что у них не будет другого. Он понимал: Ким не хочет к нему возвращаться. И ты знаешь почему. Когда Минхёк вернулся, Чон протянул ему листок. Ли посмотрел на него несколько секунд, а потом положил в сумку. — Как он? — без пояснения спросил Чон. Времена, когда жизнь Тэхёна казалась ему важнее его собственной, были далеко, и этот вопрос казался иррациональным. Словно любая информация о Киме — табу, касаясь которого они укорачивают свои жизни. — Я звонил ему на день рождения, телефон выключен. Ли, очевидно, давно ждал этого разговора. — Не хочет ни с кем общаться. Уехал пару недель назад, поставил перед фактом: не ищи, не пиши, не звони, я не вернусь. «Переосмыслил жизнь, хочу начать сначала». Деньги завещал благотворительным фондам, немного оставил Джису, но у неё своих хватает: она открыла сеть веганских кафе. Успешно. В Америке модно, Сеул тоже не отстаёт. Здание на Итэвоне. Не знаю, кто купил — муж или отец. В любом случае, она довольна. Если забыть о том, что Тэхён нас бросил. Но мы взрослые и почти смирились. Нас… Меня он тоже бросил, но это вышло совсем не так, как с вами. — Что с ним было? Минхёк посмотрел перед собой пустым взглядом. Чон ощутил его безысходность, прочувствовал её на кончиках пальцев, в воздухе; увидел всю боль, от которой его, словно ребёнка, пытались уберечь. — Острый лимфобластный лейкоз. Я уже готовился его хоронить… Прогнозы были неутешительные. Он… — голос подвёл, Минхёк, прокашлявшись, заставил себя продолжить. — Он узнал о диагнозе больше двух лет назад, я тогда был в туре… Значит, тот мой визит и его плохое самочувствие… дело было совсем не в алкоголе. Ох, Гуки, ты ужасающе глупый иногда. — Хотел с тобой попрощаться, но я отговорил. В итоге сошлись на том, что это будет паршиво для вас обоих. Даже Джису не знала. Он больше года жил в Америке, лечился, но ей не говорил. Отдалился и от меня — чтобы было легче пережить его потерю. И вот он наконец выбрался, но решил, что шанс на новую жизнь дан буквально — на новую жизнь. Вот это новости. Я думал, что он болен, но чтобы настолько… — Уверен, он не вернётся, — добавил Минхёк. — От всех привязанностей он избавился. Его ничего не держит здесь. Даже здоровье. Сейчас его философия такова, что он без сожаления выберет смерть. Что-нибудь красивое, если окажется, что ситуация безнадёжна. Сбросится со скалы, полюбовавшись океаном, например. У него была неплохая жизнь, так что я даже понимаю его. Зачем же ты забрал письмо? Врёшь? — Но у меня есть адрес почты, с которой он обещал забирать корреспонденцию. Слишком не увлекайся. Если его будут доставать, он обещал сменить место жительства и исчезнуть с концами. — Ты планируешь ему писать? — Нет. Я уважаю его решение уйти, хоть мне и нелегко его принять. — Может тогда не стоит и моё… — Он будет рад увидеть, как ты вырос, — ответил Минхёк, ставя точку. Чонгук примирился с мыслью об уходе Тэхёна быстро. Он ушёл давно. После Тэгу? Познакомившись с Минхёком, он выбрал себе нового друга, полностью отказавшись от старого. Он не видел в тебе друга. Видел любовника, которым ты не можешь стать из-за слишком многих условностей. И зачем я стал тем, кто понимает его мотивы? Лучше бы и дальше не знать. Но на этом история Тэхёна для Чона не закончилась. Другое его упоминание случилось неожиданно. Чонгук размышлял о театре, вспоминал постановки Калли́ и их первый год, наполненный страшными признаниями и встречами, а потом решил поиграть с Минхёком, который очаровательно реагировал на невесомые, как одуванчиковый пух, манипуляции Чонгука. — Как твоё сердце, Муни? Начало болезненное — как же тяжело было тогда! — но ты любишь такие, я знаю. Минхёк посмотрел непонимающе и растерянно коснулся груди. — Не в списке проблем со здоровьем. А что за вопрос? — Ты говорил, что превратишь разбитое сердце в искусство. Минхёк, закатив глаза, вернулся к чтению. — Спасибо, что напомнил. Чонгук отложил книгу и, прислушавшись (не идёт ли Кихён?) беспардонно сел Минхёку на колени. — О чём твоя постановка, расскажи. Оживившись, Минхёк заблокировал планшет и обнял Чона. Чонгук сглотнул. Сердце, что ты творишь? Он обнимает тебя каждый день, а ты всё ещё ускоряешься. — О том, как жить с чувством вины, когда ты не убил человека, но не разглядел, что ему нужна помощь. — Это связано с тобой? — перебил Чонгук, вспомнив один из мрачных разговоров, кажется, в Пусане? Все разговоры тогда были мрачными. — Ты упоминал… — Ли помотал головой, отвечая совершенно равнодушно. Его увлекало будущее, сосредоточенное в постановке, а не прошлое, якорем тянущее назад и не дающее отплыть от некогда плодородных, но теперь обедневших берегов. — Мой первый мужчина умер у меня на руках от передоза. Это не то, что нужно миру. Спектакль о музыканте, который уезжает из родной страны в Америку, вслед за женой. Он долго, но безуспешно ищет звукозаписывающую компанию, которая разглядит его талант, но быстро сдаётся и идёт играть в бары. Ужасный репертуар, изменяющая жена… Чонгук ненадолго выпал из повествования. Не о Тэхёне ли эта история?.. — Через некоторое время в бар приходит мужчина, назовём его Элиот, лет на десять старше. Приходит раз, другой. Знакомится с музыкантом, назовём его Ёджу, старается подружиться, а в одну из встреч говорит бросать все дела и идти за ним, потому что на самом деле он продюсер, который сделает Ёджу известным. Ёджу решает ему довериться, и с этого момента его жизнь меняется. Элиот выбивает ему самые выгодные контракты, он везде востребован, но новая жизнь развращает привыкшего к скромному, порядочному существованию Ёджу. Теперь уже он изменяет жене, участвует в пьяных вечеринках с наркотиками. Спустя время Ёджу узнаёт, что Элиот, бывшая знаменитость, долго был изгоем индустрии, потому что на какой-то вечеринке поцеловал певца. Тот подал на него в суд за домогательства, попутно испортив репутацию. Время было таким, что нетрадиционная ориентация (а это были не просто слухи, распущенные певцом) означала конец карьеры. Элиот долго пытался выплыть, а потом нашёл Ёджу, неогранённый алмаз, и помог им обоим. Дальше идёт развитие Элиота, влюбившегося в Ёджу, и Ёджу, которого индустрия превращает в искусного манипулятора, мучающего людей из прихоти. Когда Элиот признаётся Ёджу в своих чувствах, он отказывается от него — боится осуждения общественности. На самом деле Ёджу был неравнодушен к Элиоту тоже. Элиот кончает с собой (не только из-за Ёджу), оставив предсмертную записку, из которой Ёджу узнаёт, что за возможность прослушивания для него Элиот спал с очень многими людьми. Он положил остаток своей жизни на то, чтобы воспитать из Ёджу не только музыканта, но и человека. Они часто разговаривали, Элиот безобидно поучал его, передавал свои истины. И Ёджу, вспоминая друга, печаль которого он не сумел разглядеть — был слишком поглощён своей персоной, — страдает до конца жизни, виня себя в его смерти. Сердце Чонгука колотилось, как при беге. Но причиной этому теперь был не Минхёк, а история печали в глазах Тэхёна. Чувство вины, упущенные шансы, карьера, построенная на чужом самопожертвовании. — Интересно… — рассеянно прокомментировал Чонгук. — Не говори никому, — попросил Минхёк, зная, о чём на самом деле думает Чон. Довольно долго Чонгук не мог отпустить рассказ Минхёка. Было странно представлять его в виде спектакля, который увидят тысячи людей. Это казалось кощунством, а не данью близкому другу. Как будто что-то очень личное дают на растерзание безжалостной толпе. Неужели никто не догадается, что у Элиота и Ёджу были прототипы? А если догадаются — не испортит ли это жизнь Тэхёну? Ах, точно, мистер Ким отныне живёт в другом мире — ему не о чем волноваться. Легко ли он принял этот сюжет для постановки Минхёка? А может он захотел рассказать его сам? Постановка получила лаконичное название «Сожаление». Его в жизни Тэхёна, похоже, было немало. Если забыть о смерти наставника, Ким, должно быть, сожалел о том, что отказал Элиоту. Речь шла о взаимности, но, может, в этом Минхёк отошёл от оригинала? Или он соврал в том, что между ними ничего не было? «Сожаление» не отвечало на вопросы о Тэхёне, лишь окружало его дымкой ещё более тёмной таинственности, которую Чонгуку никогда не развеять. Но контекст позволял фантазировать. Например, близость с людьми своего пола. Как бы ни было на самом деле, в чём-то такой опыт у Тэхёна был. Согласился он или нет — частность. Может, он рассмотрел эксперименты позже, после смерти Элиота? Или так возненавидел саму суть гомосексуальности, что отрицал любые поползновения на него? Но ты ему нравился, с тобой кошка играла, потому что мышка была ей по вкусу. Только что это значит? Ты опять концентрируешься не на том. Правда, одну мелочь ты всё-таки угадать можешь: на самом деле Элиота звали Джонни. И это кое-что объясняет. Узнав предысторию постановки, Чонгук, не участвовавший в подготовке нового сюжета Убежища, иногда приходил к Минхёку — чтобы прикоснуться к чужой реальности, посмотреть, как она будет выглядеть на сцене. Может, как насмешка? Но Калли́ был талантлив и мог превратить любую историю в нечто невероятное. Слушая отзывы о ней в Убежище, Чонгук всё чаще слышал слово «masterpiece» — громоздкое, но подходящее. К счастью, на этом обсуждение Калли́ всегда заканчивалось. Видимо, Сомин провела серьёзную работу по предотвращению слухов. За это Минхёк «случайно» упомянул их театр в паре интервью. Близился спектакль. Минхёк всё чаще пропадал с труппой или организаторами, поэтому каждый свободный вечер Чонгук окружал его любовью и заботой. Сейчас ты выйдешь из душа, я накормлю тебя и… Уведомление на телефоне Минхёка. Номер, очевидно личный, а не рабочий. Подписано нейтрально — «Ким Мунчоль». Текст сообщения скрыт. Микрокризис, как микроинсульт, который Чонгук готовился пережить внутри, оставаясь плечом, которым он обещал быть для Минхёка. Ли вышел из душа, увидел на лице Чонгука испепеляющее любопытство. — Что там? — Ким Мунчоль, — сказал Чон. Минхёк опустил подбородок, словно спрашивая: «Ты что, ревнуешь?» Но, если бы он задал этот вопрос, Чонгук без колебаний ответил бы «да». — Что пишет? — без интереса спросил Ли, вытирая волосы полотенцем. — Я не смотрел, — Чонгук отвернулся. Он знал пароль Минхёка, телефон реагировал на его отпечатки и лицо, но Чон не злоупотреблял доверием. — Посмотри. Мне нечего скрывать, — Ли сел рядом. — Уверен? Минхёк на несколько секунд задумался. — Ты умный и… всё понимаешь и без того, что можешь там увидеть. Может, в тот вечер, когда зашёл разговор, ты был в состоянии эйфории и чего-то не заметил… Можешь искусственно заставить себя увидеть сейчас. Но… — он тоскливо глянул на телефон. — Это будет больно. Если только ты не думал о нём эти месяцы. Не думал. Пару раз Чон вспоминал Мунчоля и то, что кажущийся невинным Ким соблазнил его парня, бывшего на пятнадцать лет старше. «Биполярность не на уровне патологии». Если человек систематически выбирает людей не по возрасту, это вызывает вопрос. Два вопроса: что ищет у других Мунчоль? И почему не находит, меняя партнёров? И зачем он пишет тебе? Эйфория… Пожалуй. Если бы Чон отбросил её, он бы понял, что проникновенность речи Минхёка о Мунчоле была вызвана отнюдь не красноречием. Муни был привязан. Мунчоль мурлыкал под нос, ругался на доставщиков. Это должно причинить мне боль? Чонгук посмотрел Ли в глаза, чувствуя превосходство, с которым Минхёк в ту секунду справлялся с трудом. На этот раз взгляд хотелось отвести ему. Чонгук открыл чат и отмотал к началу. 06.04 19:45 Чёрный или белый?

06.04 19:47 Белый.

06.04 20:44 И что я выбрал?

06.04 20:50 Цвет коробки, с которой я приеду. Там игрушки. Я не открывал. Но мне обещали, что нам понравится.

06.04 20:51 Кто обещал?

06.04 20:51 Моя подруга открыла секс-шоп, я тебе рассказывал.

06.04 21:07 А вторую коробку я увижу?

06.04 21:08 А ты хочешь?

06.04 21:08 Если нам понравится первая.

06.04 21:08 Я постараюсь, чтобы понравилась. Удовлетворяю ли тебя я? Мы испробовали много того, на что я не соглашался раньше. Необычные места, игрушки, позы, отсутствие защиты, на котором, правда, всегда настаиваю только я… Он давал тебе больше? 06.18 11:00 Сегодня особенный вечер, ха?

06.18 12:44 Почему?

06.18 12:46 Последний день курса профилактики. Для меня это будет первый раз.

06.18 12:58 Для меня, как ни странно, тоже.

06.18 12:58 А Он?

06.18 12:59 Мы не говорили об этом.

06.18 12:59 Он не знал о таблетках?

06.18 12:59 Может и знал. Но зачем? Это ты суёшь свой милейший нос во всякую грязь, потому что слишком беспокойный для стабильной жизни, а ему не нужно искать адреналин, чтобы жить.

06.18 18:30 Мне нравится, что ты будешь первым.

06.18 18:30 Главное, чтобы не единственным.

06.18 18:30 Может и единственным. Я не такая шлюшка, как ты думаешь.

06.18 18:31 Я знаю, какой ты и зачем это делаешь.

06.18 18:31 Ты всегда всё знаешь.

06.18 18:31 Ты тоже. Но зачем-то притворяешься дурачком.

06.18 18:31 Люди любят дураков.

06.18 18:31 Я — нет.

06.18 18:32 Тогда ты от меня не в восторге. Вот как? Судя по тому, каким побитым псом ты смотришь на меня, тебе стыдно за всё, что было у тебя с Мунчолем, потому что это было по-настоящему. В чём ещё он был для тебя первым? Ты позволил мне быть сверху, потому что уже практиковал это с ним? Не хочу спрашивать, не хочу знать. Зачем я открыл этот чёртов чат. 06.24 21:10 Я послал тебе кое-что.

06.24 21:10 Себя?

06.24 21:10 :) Кое-что получше.

06.24 21:12 Еду?

06.24 21:12 Скоро узнаешь.

06.24 21:14 Надеюсь, не украшения.

06.24 21:14 Да, я помню, что ты не любишь.

06.24 21:16 И подарки тоже не люблю.

06.24 21:16 Этот тебе понравится.

06.24 22:15 Мунчоль, ты нормальный? Не отвечай. И не присылай такие подарки на мой настоящий адрес. Если я захочу снять шлюху, у меня хватит денег.

06.24 22:15 Ну да, меня же ты снимаешь.

06.24 22:30 Хватит. Мне нужно было работать. То, что ты не захотел остаться — твоя проблема. Не надо строить из себя жертву.

06.25 8:05 Прости. Я тоже могу обижаться и истерить. Он часто истерил?

06.25 8:05 Не так, как ты.

06.25 8:05 Ещё бы. Мне даже интересно.

06.25 8:35 В обидах нет ничего интересного.

06.25 8:37 Я знаю. В причинах есть. Людей могут обидеть очень разные вещи. Я вот, видишь, занервничал, когда ты напомнил мне о прошлом, тыкнул им в лицо.

06.25 8:37 Ты не шлюха. Для меня — точно нет. Мне нужно было работать. Ты можешь оставаться, если захочешь.

06.25 9:03 А приходить, когда тебя нет, могу?

06.25 9:13 Можешь.

06.25 9:13 Почему?

06.25 9:13 А почему нет?

А почему да? Как произошло то, что ты практически предложил ему жить с тобой? Почему? Это отчаяние или влюблённость в другого? Чонгуку безумно хотелось отбросить телефон, как ядовитую змею, но это было бы жалко, и он продолжал читать. 07.10 11:10 Я тебе понравился?

07.10 11:10 Ты хорошо поёшь.

07.10 11:10 И всё?

07.10 11:11 Мне нравится твоя энергия на сцене.

07.10 11:11 Как-то слабо для театрального режиссёра.

07.10 11:11 Тебе рецензия нужна?

07.10 11:11 Нет, просто хотел знать мнение человека, с которым ночую.

07.10 11:14 Я его высказал.

Грубость? Заметил, что влюбляешься и он влюбляется тоже? Чонгук посмотрел на Минхёка. Его взгляд был устремлён в экран, он видел то же, что и Чонгук. Какие мысли у тебя в голове? Чон стал листать дальше.

07.10 23:59 Ты понимаешь, что происходит?

07.11 00:00 Я прекращу, когда наступит момент. Пока не наступил.

07.11 00:00 Мне это не нравится.

07.11 00:08 Нравится. Поэтому ты и сердишься. 07.11 05:24 Это несерьёзно. Мы соскочим.

07.11 05:24 Поэтому ты решил написать мне в пять утра? Не вынуждай блокировать твой номер.

07.11 05:24 Я знаю, что ты тоже волнуешься.

07.11 05:24 Всё-то ты знаешь.

07.11 05:24 Ну да, мы же выяснили, что я не дурачок.

07.11 05:41 Просто не делай то, что делаешь. Не надо обо мне заботиться, смотреть так, как ты смотришь, делать «двузначные» намёки, смысл которых понятен нам обоим. Я больше не могу это поддерживать, иначе мы не выберемся. А я не хочу. Мы и так предаём его каждой нашей встречей.

07.11 05:41 И что? До конца жизни будешь Его любить?

07.11 05:42 БудеМ. Будем?

07.30 18:30 Я сходил на выставку, которую мы обсуждали. Мне не понравилось. Слишком туманно. Символы хороши, когда они имеют связь с реальностью, а не с дуркой, которая плачет по создателям картин. Искусство не должно быть слишком многозначным. Но цвета мои, ты знаешь. Фиолетовый, чёрный, белый. Даже захотел перекрасить спальню. 08.02 23:06 Как ты спишь? Я — плохо. Одиноко. Знаю, тебе тоже. Поиграешь со мной?

08.02 23:10 Мне рано вставать.

08.02 23:10 Жаль. 09.18 13:11 Надеюсь, ты не говорил про нас? При встрече я умолчал о самом важном. Всегда так поступаю. 09.18 13:11 Не хочу быть в Его глазах лицемером.

09.18 16:10 Говорил. Он мудрее, чем ты думаешь, и вряд ли станет осуждать тебя за то, что ты побоялся предстать перед ним в неприглядном виде.

09.18 16:17 Опять ты со своими лекциями.

09.18 16:17 Ты любишь мои лекции.

09.18 16:18 Ты прав. 09.18 19:37 Потому что я чуточку люблю тебя. Иронично, правда? Я не получил Его, пытался отвлечься на тебя, и теперь страдаю по двум людям, которые в отношениях друг с другом. 09.18 19:40 Мне было хорошо с тобой. Слушать, чувствовать твоё тело, ощущать твои объятия. Когда не любишь, не боишься говорить всё, что думаешь. Мы оба выиграли от этих недель.

09.18 19:41 Если любишь, не боишься тоже. Ты правильно сделал, что ушёл.

Ты любил его, правда? Может, даже любишь сейчас?.. И что мне делать с этим знанием? 12.12 23:15 Хэй. Нашёл классное место недалеко от Мёндона. Ты говорил, тебе нравится тот район, скину адрес, глянь, интересно, что ты думаешь. 12.12 23:20 Прости. Я снова это делаю. Ничего не говори. Мне так нравится. Если станет больно, я уйду. У меня есть опыт избавления от вредных привычек. 02.15 23:05 Я хотел бы прийти на твою премьеру, но не хочу встречаться с Ним. Не знаю, что ты рассказал, но Он наверняка ненавидит меня. Вот так я и уничтожил надежду на союз со своей первой любовью, поиграв в отношения с его бывшим. Зачем, зачем, зачем я пришёл тогда? Зачем ты меня не прогнал? Хроника в переписке. Симпатия, влечение, свобода, а потом — зреющая привязанность, честные ответы любовников, не боящихся обидеть друг друга, не пытавшихся казаться лучше, чем они есть. Яркий флирт и безнадёжное будущее. Никто ни на что не рассчитывал, и именно такие отношения часто бывают самыми долговечными. Нет ничего более постоянного, чем временное — так говорят? Если бы они не разорвали этот круг, Чонгуку некуда было бы возвращаться. Не к кому. «Я рад, что не опоздал». Минхёк забрал телефон и отложил его на кровать. — Я не зря не рассказываю тебе некоторые вещи. Опускаю подробности. Можно было настоять и попросить не читать, но тогда появилось бы любопытство — это ещё хуже. Вот что бывает, если узнать что-то лишнее. Это было лишнее. Обида гадко ныла в груди. Зачем ты влез? Зачем? Ты мог догадаться, что не стоит. — Любишь его? — Испытываю благодарность. Как путник, который несколько суток шёл без воды и пищи, а потом встретил райский сад. Но не вспоминаю. — Стыдно? — Как в тот день, когда я признался в том, что первые месяцы спал с другими. Очень. День после первой ночёвки Тэхёна и Минхёка. Чонгук отпросился с работы, они гуляли, а потом — разговор, в котором Чон увидел Минхёка разбитым своими собственными поступками, которые он не мог исправить. Тогда он сказал, что не рассчитывал на такой исход их общения. А… — Чем оправдаешься? — Нечем мне оправдываться, — со злобой на себя бросил Минхёк. — Хотелось ласки. Он образован, следит за собой, вкусно пахнет. Конец. Никакой морали и умных мыслей, потому что это было глупо. Каждый справляется с тоской так, как умеет. Ли Минхёк питается душами. Если дух силён, его хватает надолго. Я всё понимаю, но меня коробит то, что Мунчоль был для тебя тем, чем для меня когда-то был ты. Подделка, способная превзойти оригинал. Вдруг вы бы заигрались? Мне всегда было с тобой тяжело, потому что ты — то, что называют «слишком». Слишком красивый, слишком талантливый, слишком харизматичный, слишком сексуальный. Сотни людей говорят тебе, как ты хорош, они смотрят на тебя с похотью. Видимо, в глубине души я всё ещё считаю себя недостойным. — Мы расстались, и это пошло нам на пользу, — Чонгук стал размышлять вслух. — Но ты говорил, что нет страшнее измены, чем душевная близость… А от вашей переписки у меня кружится голова — такая она искромётная, хоть и простая. И я безумно ревную. Мне хочется… — Чон опустил глаза на руки. — Хочется бить боксёрскую грушу, ругая себя за то, что не увидел, что могу тебя вернуть, не пытался ничего сделать, ждал первого шага от тебя. Я допустил то, чего не должен был. Головой я понимаю, что сейчас ты обожаешь меня — всегда обожал, иначе не грубил бы ему, не пытался прогнать, — и всё равно ревную. Расставаться с тобой… Послышался стук. Внутреннее напряжение лопнуло от вмешательства внешнего. Помни, что все решения ты принимаешь не только для себя, но и для них. Чувства перестают иметь значение, когда от тебя зависят чужие жизни. Да и что есть эти чувства? Достаточно ли разочарование достойный повод, чтобы лишаться остального, более ценного? — Всё в порядке? — Кихён выглядел встревоженным. Ещё бы. Ведь последнее, о чём я говорил — расставание. — Да, — кивнул Чон. — Подслушивать плохо, но я услышал… — «Расставаться с тобой я из-за этого не буду», — это я собирался сказать, Юки. И это правда. Мне не за что тебя винить. — Точно? — не успокаивался Ю. Чего же вы все расклеились? Чон протянул сыну руку, маня к себе и сажая на колени. Кихён, хмурясь смотрел на Чонгука, как на светоч, несущий истину. — Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив, дорогой, — Чон поцеловал сына в висок. Отечески. Тэхён часто целовал тебя так. — Так что не волнуйся. Это маленькая, ничего не значащая ссора. Они случаются иногда, так… — «Люди расстаются, так бывает». Надо переформулировать. — Всё в порядке. В конце концов, тысячи семей живут, зная, что они были не единственной любовью своих половинок — к чему делать из этого катастрофу? Она не произошла из-за того, что тебе было одиноко, Муни. Кихён ушёл к себе, Минхёк, выглядя виноватым, сидел, опустив голову. — Муни? — Чон медленно провёл пальцами от плеча к ключицам, потом на шею, к щеке. Он тоже касался тебя так? Делал тебе хорошо? Нет, не думай. Нельзя. Ли поднял глаза. — Ты ведь не станешь расстраивать меня снова? Отчасти я сам виноват, но это моя вечеринка, и ты согласишься со всем, что я скажу. — Пристрели меня, если я ошибусь. Я сам вручу тебе револьвер. Тебя точно воспитал театр. Чон, усмехнувшись, притянул Ли к себе. Опять уязвимого и слабого. Но теперь проявление силы не вызывало у Чона восторга. Рутина. Я же обещал быть твоим священником. Что же, этот грех я тебе отпускаю. После этого вечера Чонгук иначе взглянул на Минхёка и понятия привязанности. Например, отношения Чона с Мунчолем вряд ли были бы такими же. Даже мысль о том, чтобы с ним переспать, стоила ему долгих размышлений — что говорить о чём-то большем? Минхёк сходился с людьми легче — потому что без сожаления мог с ними расстаться. Сказки о вечной любви — выдумки. Даже если любовь будет единственной, той, которую хочется пронести через всю жизнь, человек будет влюбляться снова и снова. Не так сильно, не обязательно в людей. В себя, слова, поступки, еду, музыку — во что угодно. В этом Чонгук видел смысл жизни — в любви к ней, во вдохновении, которое появляется от осознания в себе тяги, от приятного трепета, получаемого из положительных эмоций привязанности. Чонгук стал ценить Минхёка больше, чем раньше. Он знал, что роман — красивое слово для красивых людей — с Мунчолем останется с ними надолго. С этим нужно смириться — Ли же смирился с тем, что день изо дня Чонгук всё ещё думает о Тэхёне. Компромиссы. Я не могу винить тебя за то, что ты увлекаешься яркими личностями, ведь ты увлёкся и мной. А потом остался — достаточная похвала, чтобы прощать тебе многое. Чонгук не спрашивал, вспоминает ли Минхёк Мунчоля. Он вспоминает. Это пробуждало желание обладать всецело; но рациональность побеждала без боя. Чон знал, что в их новой вселенной недопустима никакая близость — даже считавшиеся раньше безобидными поцелуи. Правда, тело можно ограничить, а душу — нет. Чонгук просто был благодарен Минхёку за то, что в итоге он выбрал его. Они оба, пройдя испытания людьми и встречами, вернулись друг к другу. К этому разговору они больше не возвращались, но в один из вечеров, когда Минхёк, оправдавшись работой, сказал, что не придёт ночевать, Чонгук почувствовал, что Ли врёт. Чон не рассматривал вариант измены, он просто знал, что именно тот звонок значил не то, что говорил ему Минхёк. И Ли знал, что его ложь раскрыта. Или нет? Или всё это Чонгук лишь придумал? Никто не пытается обмануть тебя, Чонгуки. А даже если пытаются — что с того? Принесёт ли правда облегчение хоть кому-то? Станешь ли ты спать спокойнее, если узнаешь, при каких обстоятельствах умер его первый мужчина, почему он так долго был против смены позиций в сексе, спал ли он с кем-то другим так, как с тобой, общается ли он с Тэхёном, что произошло в Пусане? Зачем? Что это даст тебе? А ему? Для того, чтобы жить счастливо, нужно иногда не знать правды. — Мой бедный… У тебя всегда ужасный график перед премьерой. — Не могу выбрать, что тебе ответить: что это меня закаляет или что ты можешь пожалеть меня, когда мы окажемся наедине. Хочешь поиграть? О, я знаю правила. — Я придумаю, как пожалеть, чтобы тебе понравилось. — Я заинтригован, — в трубке послышался провокационный смешок. «Surprise me». — Теперь уже я не могу выбрать. У меня много вариантов, начиная едой и заканчивая чем-нибудь из волшебного ящика в шкафу. Ящик действительно волшебный. Кто бы мог подумать, что секс может быть таким… приятным? Нет. До искр из глаз. Или дело совсем не в игрушках? — Знаешь… — Минхёк вдруг заговорил печально. — Мне будет хорошо, если ты просто будешь рядом. Делай что угодно. Просто будь со мной. Чонгук поперхнулся. Как ты умудряешься от похоти так резко, но естественно подвести к романтике? — Много лет назад ты упрекал меня в том, что мои колени дрожат от взгляда Тэхёна. Знай, что теперь они дрожат только из-за тебя. Сейчас, например. — А знаешь, как интересно бывает, когда колени дрожат после секса? — снова повысил градус Минхёк. Манипулятор. — Было пару раз. — Всего пару? — возмутился Ли. — Держись, я отыграюсь. — Вернись домой сначала, — усмехнулся Чон. — Постараюсь приблизить этот момент. Люблю тебя, — Минхёк отключился. Улыбнувшись, Чонгук лёг на спину. Действительно ли ты будешь работать? Или это какое-то тайное дело, о котором я не должен знать? Зачем думать об этом? Чон сел и осмотрел комнату. Теперь она была обжита не только Минхёком, но и Чоном и даже немного Кихёном. Зарядки, лампы, разные безделушки, несколько наград Ю. Каждый внёс свою лепту, чтобы у них был общий дом, место, в которое они возвращаются с удовольствием. Будет премьера, тур, города, прогулки, секс, взросление, музыка. Будет всё, что должно быть в жизни любого человека. У каждого она выглядит по-своему. У них — музыка и театр. Чонгуку нравилось, как это звучит, нравилось будущее, смотря в которое он видел очертания, а не призрачный туман, пугающий неизвестностью. Будет всё. В чём-то они будут счастливее, в чём-то несчастнее, но больше Чона не пугали даже проблемы, с которыми они могут столкнуться. Тихий семейный уют или шумные приключения гастролей — главное, чтобы он был с Кихёном и Минхёком. Главное, чтобы он оставался собой — человеком, который больше не сомневается и ни о чём не жалеет.