Я видел тебя завтра

— Так ты в деле? — С чего бы мне напрягаться? — Жану понадобится помощь. — В данной ситуации лично я на стороне Саши. — Она же раздражает тебя. — Почему ты так думаешь? — Потому что из всех нас она единственная ворует чужие завтраки. Я улыбнулась: — Зато Саша отменно стреляет из лука. — И что? — А то, мой дорогой друг, — я легонько взъерошила похожие на солому волосы собеседника, — что кому-то давно пора приструнить Жана. Мальчишка, сидящий напротив, слегка нахмурился: — Но ты всегда берёшь его сторону в спорах. Всякий раз, когда они с Эреном начинают петушиться… Я фыркнула: — Заносчивость Жана раздражает, агрессивность Эрена утомляет. Один бесит другого, а меня бесят оба. Просто взгляды Жана мне немного ближе. Только и всего. — Поэтому ты их вечно стравливаешь? Из-за неприязни к обоим? — Отнюдь. Просто мне скучно. — Для инструктора ты иногда слишком несерьёзна, Софи. — А ты чересчур серьёзен для кадета, Армин, — я с удовольствием отметила лёгкий румянец, выступивший на щеках паренька. Он поднял на меня взгляд, и я в очередной раз невольно залюбовалась его глазами. Широко распахнутые, красивого тёмно-голубого цвета. Они резко контрастировали с его, в общем-то, ничем не примечательной физиономией: широким лбом, кустистыми бровями и носом — кнопкой, покрытым аккуратной россыпью  веснушек. Армин всегда немного смущался моего пристального взгляда, и меня это ужасно забавляло. — Вот скажи, — задумчиво протянула я, откидываясь на спину, изучая лениво ползущие по небу облака, — почему ты со мной общаешься? Твои друзья меня не особо жалуют. Он на секунду замялся и произнёс, будто размышлял вслух: — Потому что знаю тебя, а они нет. — Вот как? — удивилась я. — Ты редко бываешь такой, как сейчас: смешливой, мягкой и беззаботной. Софи на тренировках — это самый упёртый и волевой человек из всех, кого я знаю. Не считая Эрена, конечно… — Армин расплылся в улыбке. — Что-то не шибко ты его защищаешь от моих нападок, — поддразнила я. — Для этого есть Микаса… — мне почудился едва различимый вздох. «Вот именно, у Эрена есть Микаса. А кто есть у тебя? — я бросила грустный взгляд на Армина. Он не заметил этого, поскольку был занят тем, что усиленно обрывал лепестки растущей рядом ромашки. — Конечно, вы трое — лучшие друзья, «золотое трио», но будем честны: Эрен и Микаса — брат и сестра, пусть и не родные, а у тебя из семьи совсем никого не осталось…» Я хорошо помнила день нашей первой встречи. Это случилось два года назад, когда я ещё была выпускником училища. В обязанности старших ребят входило приглядывать за младшими, поэтому нас прикрепили за сто четвёртым корпусом. Помню, я сильно удивилась, обнаружив, что он состоит из детей двенадцати — тринадцати лет. На их фоне наш сто второй выглядел очень взросло. Армин Арлерт держался скромнее мыши, и у него бы не было шанса привлечь моё внимание, если бы он не был близким другом одного из самых бедовых юнцов корпуса. Эрен Йегер. Головная боль всего училища. Вспыльчивый, упрямый осёл. Мы столкнулись при не самых лучших обстоятельствах, когда мне, в сугубо воспитательных целях, пришлось зарядить ему в глаз. После этого он ещё долго напоминал панду, а я попала в немилость его приёмной сестры Микасы. Эта угрюмая девочка всегда заступалась за брата. Армин, как я потом поняла, предпочитал решать конфликты путём переговоров. Вот почему он в тот же вечер взял на себя труд разыскать меня и извиниться за дерзость своего товарища, присовокупив к этому некоторые объяснения. Из его слов я поняла, что они трое — жители павшей Сигансии и потеряли близких в тот страшный день, который я помнила слишком хорошо. Мать Эрена погибла прямо у него на глазах, её сожрал титан. Поэтому он пошёл в кадеты — им двигала жажда мести. Сестра и друг последовали за ним. Трагичная история — я слышала много таких, но что-то конкретно в этой не давало мне покоя. Я ломала голову несколько дней, пока не поняла: Армин ничего не рассказал о себе. О тяжёлой судьбе Эрена и его целях скоро знал и говорил весь корпус. Ему сочувствовали, его уважали, восхищались, или же, напротив, считали безрассудным глупцом, чуть ли не самоубийцей. Армина почти никто не замечал. Никому не приходило в голову поинтересоваться судьбой его семьи. От Шадиса я узнала, что он рано лишился родителей — однажды они ушли за стену и не вернулись. Воспитанием мальчика занялся его дедушка, но он был отправлен отвоёвывать Марию и погиб в кровавой бойне с титанами. Я не слышала, чтобы сам Арлерт кому-нибудь рассказывал об этом. Проследив за ним некоторое время, я пришла к выводу, что этот хилый с виду мальчишка обладает цепким умом и потрясающей наблюдательностью. Он не делал поразительных успехов в обучении, но его решимости и силе духа можно было позавидовать. Не думаю, что сам Армин осознавал, насколько он уникален. В нём  удивительным образом сочеталась рациональность взрослого человека и детская, мечтательная наивность. Чем больше я наблюдала за ним, тем больше видела себя прежнюю. Ту Софи, которая ещё жила во мне, но показывалась далеко не всем. Наверное, именно это имел в виду Армин, когда говорил, что знает меня: с ним я могла, хотела быть мягкой и открытой. Даже теперь, когда нам приходилось соблюдать субординацию в учебное время, свободные от тренировок часы мы с удовольствием проводили в обществе друг друга. И, пожалуй, из всего училища только Армина я считала близким человеком. Горький опыт прошлого года не мог не пошатнуть мою веру в окружающих людей, но чувство жуткого одиночества заглушило прочие страхи и боль. Мне нужен был друг. Необходим, как в воздух, которым я дышала каждый день. У Армина были друзья, но, что греха таить, он отчаянно нуждался в семье. Я проявила к нему заботливое внимание, он откликнулся. Я стала ему кем-то вроде старшей сестры, а он подарил мне свою дружбу. Два сердца, израненные горем, страхом и болью — и одна любовь, согревшая обоих. Я любила этого мальчишку, как родного. Он был младше меня лет на десять, но говорил и поступал, как взрослый. Ему было страшно, но он шёл вперёд, стиснув зубы. А главное — он обладал доброй и чуткой душой. Я смотрела, как Армин мнёт тонкими пальцами лепестки цветов, и мне пришло в голову, что его самого можно было бы сравнить с ромашкой — безыскусной, но приятной для глаз. Он повернулся, и я торопливо изобразила на лице непринуждённую улыбку, молясь, чтобы он не прочёл мысли, написанные у меня на лице: жалости Армин не терпел. — Выходит, помогать нам ты не станешь? — уточнил он смущённо, как бы извиняясь за настойчивость. — Выходит, не стану, — я приподнялась на локтях. — Вот если бы мне что-то за это дали… — Что именно? — полюбопытствовал мальчик. — Ну, скажем, венок из ромашек. Ты мог бы сплести его для меня, вместо того, чтобы уничтожать эту поляну, выщипывая с неё остатки зелени. Армин рассмеялся: — Ты знаешь, что я не умею. — Знаю. Именно поэтому у твоей команды нет шансов. Я буду играть на стороне Саши. — Но зная вас, госпожа инструктор, я предположу, что вы вообще не будете в это ввязываться. — Увы, мне необходимо следить, чтобы вы не убились. На моей тренировке преуспевают бойцы, а не калеки. Вдалеке раздалась неритмичная, скрежещущая дробь: дежурные били по кастрюле, заменявшей гонг, предваряя начало обеда. Армин поднялся с земли, одной рукой отряхивая брюки от налипших травинок, другую протягивая мне, помогая встать. — Завтра опять будешь мучить нас? — Только избранных, — я улыбнулась. — Разве тебя не волнует, что та же самая Саша, например, валяет дурака на твоих курсах? — удивлённо спросил Армин. Я нагнулась на мгновение, чтобы сорвать ромашку, которая чудом избежала участи быть ощипанной. — Ни капли. Эта дисциплина не войдёт в ваш экзамен. — Но тогда зачем… — А затем, мой милый Армин, — со смешком перебила я его и воткнула цветок ему за ухо, — чтобы такие доходяги, как ты, могли отбить свой ужин у таких настырных прожор, как Саша. — Ну хоть на этом спасибо, — пробормотал он, торопливо вынимая ромашку из волос и возвращая мне. — Спорим, что доходяга доберётся до столовой первым? — Проигравший моет посуду. Но Армин уже припустил во весь дух к штабу. — Право, он ещё совсем ребёнок, — ласково прошептала я скромному цветку на ладони. Тот будто подмигнул своим жёлтым глазком в знак согласия. Весело рассмеявшись, я одним взмахом руки украсила им косу и побежала догонять друга.

***

Саша Блаус всерьёз вознамерилась одолеть Жана Кирштайна в предстоящем поединке. Утром этого дня кадеты сто четвёртого участвовали в учениях, проходивших в Тросте в присутствии начальства — главы Южного региона Дота Пиксиса. Все жаждали показать себя с лучшей стороны, но Жан Кирштайн, метящий в военную полицию, хотел этого, пожалуй, больше всех. Увы, его амбициозным планам не суждено было сбыться: Саша со своей командой — другом Конни и Райнером Брауном — ловко обогнали группу Жана и сумели быстрее вырезать макеты. На почве этого вспыхнул нешуточный конфликт: раздосадованный Жан утверждал, что его обманули и подставили, Саша же, в свою очередь, упрямо стояла на том, что она орудовала на своей территории, а вот Кирштайн полез на чужую. Эти двое и так частенько цапались, но теперь дело принимало серьёзный оборот. Жан обозвал Сашу «картофельной», чем унизил до глубины души, напомнив о некоторых неловких моментах её биографии, она в ответ окрестила его придурком. Они орали друг на друга, как полоумные, дело пахло потасовкой, но в этот самый момент пред их ясные очи явился командор Пиксис. Узнав, в чём заключается конфликт интересов, он предложил решить спор с помощью поединка. Кулинарного поединка. Армин, рассказавший мне эту историю по возвращении, пребывал в крайнем замешательстве: без пяти минут солдаты, и вдруг — готовка? Я усмехалась про себя: Дот Пиксис всегда был слегка странноватым и эксцентричным. Никто никогда не мог знать, что творится у него в голове, но абсолютно точно это был один из самых умных людей среди тех, кого я встречала. К тому же он обладал отменным, но своеобразным чувством юмора и, порой, нельзя было понять шутит он в данный момент, или нет. Весть о предстоящем кулинарном поединке разлетелась среди кадетов со скоростью аромата жареного картофеля. По условию каждая сторона должна была представить к ужину блюдо собственного приготовления, а командору методом дегустации предстояло выбрать победителя. Многие хвалили смекалку Пиксиса и то, как ловко он избежал драки между Блаус и Кирштайном, но что-то подсказывало мне, что он просто хотел вкусно поесть. Саша пребывала в счастливом экстазе. О да, она, без сомнений, утрёт нос этому выскочке Жану, ведь еда — её стихия. Дочь охотников, дитя леса — ей не было равных в стрельбе из лука. Именно поэтому в предстоящем сражении она решила сделать ставку на мясо. В то время, как раз, прошёл слух о чудовищном гигантском вепре, что поселился в окрестностях и, по-видимому, считал себя хозяином леса, террорезируя охотников, посмевших соваться туда. Именно его и вознамерилась завалить Блаус, о чём доверительно сообщила мне во время обеда. Я лишь покачала головой: судя по словам Армина, помогающего Жану, их команда решила сделать то же самое. Я бы могла пожалеть бедное животное: на него одновременно наточили зуб сразу шестеро кадетов, но, учитывая его огромные размеры и клыки, в пору было жалеть моих подопечных. После обеда я планировала заняться  клинками: как следует почистить и очинить, потому что в последнюю тренировку слегка повредила и затупила их. Да, несмотря на то, что уже год как мне приходилось трудиться при штабе в качестве одного из инструкторов, я практически каждый день находила время на практику. Мне безумно не хотелось менять планы и тащиться куда-то во второй половине дня, но мысль о рандеву шестерых подростков и озверевшего кабана в одном лесу заставила меня направиться в конюшню седлать любимую кобылку Лавру. — Ну чем Сашу не устроил обычный кролик? — устало вздыхала я, въезжая в плотную стену деревьев. — На кой-чёрт ей сдался вепрь? Не куропатки, не белки, а именно эта громадная туша. Как она планирует справиться с ним? Конечно, с ней ещё Конни и Райнер, но всё же… А Жан о чём думал, когда попёрся сюда и потащил с собой Армина и Энни? Господи, дай мне сил с этими несносными детьми! Я пришпорила лошадь, одновременно прислушиваясь. Лес был небольшой, любой громкий звук мгновенно разносился по округе. Предчувствие меня не обмануло: примерно через пятнадцать минут раздался крик и топот ног. Я рванула с места, одним махом перелетая преграды вроде упавших деревьев и небольших оврагов. Умница Лавра неслась, как стрела. Спустя пару мгновений передо мной открылась потрясающая в своей нелепости картина. Гигантский вепрь, высотой не меньше, чем в два метра, нёсся, сломя голову, ревя и сшибая всё на своём пути. В холке его застряли два крюка от тросов УПМ, на конце которых, словно бельё на ветру, болтались Саша и Конни. Белый, как смерть, Райнер преследовал их по пятам на своей лошади. Они пронеслись мимо, и я, гаркнув Лавре, поспешила поравняться с ним. — Что за хрень у вас тут происходит?! — несмотря на всю опасность ситуации, я не смогла сдержать нервного смешка, глядя, как Конни подбросило вверх, будто гуттаперчевый мяч. — Сами видите, — бросил парень. — Как вернёмся в штаб — нам крышка. — Крышка вам будет сейчас, если не остановим этого монстра. У тебя клинки в порядке? Мои затупились. — Возьмите один, — Райнер протянул мне лезвие. Я обмотала руку плащом, чтобы не порезаться. — Саша, Конни, а ну живо  отпочковывайтесь! — Ни за что! — сдавленно крикнул Конни. — Мы уже подцепили его, осталось только подсечь! — Конни Спрингер! — прогремела я, перекрывая топот ног и треск сучьев. — Только попадись мне, и я взгрею тебя так, что ты потом неделю не сможешь сидеть! — Аааааа! — заорал Конни, снова взлетая вверх и приземляясь седалищем на мощную спину животного. — Мясо! Мясо! Мясо! — скандировала Саша, совершая немыслимые акробатические трюки в воздухе. — Выберемся отсюда — сделаю из вас две отбивные! — процедила я сквозь зубы, подбираясь ближе и освобождая ногу из стремени. Однако в этот самый момент Саша резко рванула трос на себя, одновременно оттолкнувшись ногами, взмыла вверх и пустила стрелу прямо между глаз вепря. Гигант взревел, неуклюже затормозил, запутался в собственных ногах и завалился на бок. — Давай! — заорала я и изо всех сил вонзила лезвие в жирную шею вепря. Из раны мгновенно хлынула тёмная кровь. Подлетевший с другой стороны Райнер сделал то же самое. — Твою ж мать, — раздалось над моей головой. С деревьев со свистом спустился подоспевший Жан со своей командой. Он был мрачнее тучи. — Опоздали! — заливисто рассмеялся Конни. — Что будешь теперь делать, Жанчик? Предложишь командору ужин из сена? — Заткнись! — огрызнулся Жан. — Эка невидаль! В лесу полно другой дичи. — Вот только она не такая вкусненькая, как этот сочный кабанчик! — облизнулась Саша. На других она почти не смотрела, всё её внимание было поглощено видом неприлично большой груды мяса. — Вам чертовски повезло сегодня, — произнесла я, вытирая клинок о траву и возвращая Райнеру. — Он мог вспороть вас, как тряпичных кукол. Гляньте на эти клыки! Во взгляде Саши читалось восхищение. Я с трудом скрыла улыбку. — Будем считать, что меня здесь не было и потому никто не надерёт вам уши за ваше безрассудство. Но в следующий раз, — я вскочила в седло и натянула поводья, Лавра коротко заржала, — если вам снова приспичит добыть мяса, лучше стащите его из офицерских припасов. Так безопасней, уж поверьте, — краем глаза я заметила, как  усмехнулась Энни. — Я пришлю кого-нибудь с носилками, чтобы унести зверя. Саша, Жан, постарайтесь не поубивать друг друга до возвращения в Трост. Впрочем, я обещаю, что если до вечера вы оба не остынете, то после окончания поединка, так уж и быть, разрешу вам расколотить пару тарелок о головы друг друга.

***

Когда я упомянула офицерский склад, то и подумать не могла, что Жан воспримет это на серьёзных щах и действительно попрётся воровать говядину. Говорят, люди, доведённые до отчаяния способны на самые идиотские поступки. Чистая правда. Вот только это довольно часто отталкивает от них окружающих. Так и наш герой, вознамерившись обчистить кладовую, потерял своих единственных союзников. Армин, ужаснувшись открывающимся перспективам, предпочёл спастись бегством, но поскользнулся на лестнице, грохнулся и сломал обе ноги. Энни, как человек исключительно здравомыслящий, просто наплевала на эту авантюру и, фигурально выражаясь, умыла руки. Но Жана было не остановить. Он мечтал о реванше и, руководствуясь девизом «один за всех — и будь, что будет», потащился в подвалы замка. Армин, которого я пришла навестить в лазарет, очень переживал за товарища и всячески сожалел о том, что не в состоянии удержать того от безумного шага. Он уговаривал меня повлиять на Жана, но я была непреклонна. — Хочет красть — пусть крадёт. Стучать на него не буду, но и препятствовать тоже. Пусть сам вытаскивает свою задницу из неприятностей, — я сильно устала и злилась на то, что из-за дурацкой ссоры двух идиотов, всё пошло вверх дном. Детей чуть не зашиб кабан, Армин теперь напоминал полудохлую, наполовину забинтованную мумию, а Саша с Конни усвинячили своей готовкой  всю кухню. — Поскорее бы этот дурацкий день закончился… — вздохнула я, прикрыв глаза. — А мне вот совсем этого не хочется, — возразил Армин. — Почему? Он как-будто слегка помрачнел: — Потому что сегодня я чувствовал себя нужным. — В каком смысле? — я не вполне улавливала, что он старался донести. — Ну, — Армин закашлялся и щёки его приобрели пунцовый оттенок, — понимаешь, Жан взял меня в свою команду. Сказал, что я смогу быть полезен. Меня ведь не так уж и часто просят о помощи. Скорее, наоборот… Минуту мы просидели в тишине. — Ты сильно устала? — вдруг спросил мальчик. — Да, — ответила я, догадываясь, что он говорит не только об этом дне. — Тебе нужно отдохнуть. — Было бы неплохо. Я опустилась на колени и положила голову на край его постели. Армин поднял ладонь и провёл по моим волосам. — Всё ещё носишь её? — он вытащил увядающую ромашку из моей причёски. — Совсем забыла. Можешь выкинуть. — Жалко. — Тогда вставь обратно. Мне всё равно. — Ты иногда сама напоминаешь мне ромашку. Я улыбнулась: — Забавно, буквально пару часов назад думала о тебе то же самое. — Я бы, конечно, предпочёл, чтобы ты сравнила меня с камнем. Образ ромашки для мужчины — это как-то унизительно, не находишь? — Ничуть, — зевнула я, смеясь про себя его щепетильности. — Камень может сточить простая капля воды, но цветку от неё только польза. — А что такое капля в нашем случае? — Этот день. И завтрашний, и послезавтрашний. И все следующие дни до конца жизни… — Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Армин. — Разумеется, — пробормотала я, чувствуя, как всё больше погружаюсь в приятное оцепенение. — Смысл есть во всём, стоит только разглядеть, и тогда… — Тогда станешь свободен? — Не думаю… Но ты определённо познаешь счастье.

***

— Кулинарный поединок между кадетами сто четвёртого корпуса: Жаном Кирштайном и Сашей Блаус объявляю открытым! — прогремел Шадис, стоя на возвышении за спиной командора. Внутренний двор огласился восторженными воплями и улюлюканьем. В тёмном полумраке зажжённые факелы, освещали яркими пятнами заинтересованные лица и горящие глаза кадетов, пришедших поглазеть на разворачивающееся зрелище. На помосте перед толпой, будто языческое божество, восседал Дот Пиксис. Перед ним поместили стол, заботливо накрытый свежей, белой скатертью. По обе стороны выстроились команды соперников. Саша Блаус, нарядившаяся по такому случаю в свой парадный костюм, была чудо, как хороша: светлая блуза с открытыми плечами отлично гармонировала с бордовой юбкой и дополнялась наружным корсетом, подчёркивающим её стройную, хрупкую фигуру. Она явно умела произвести впечатление, если хотела. Обычно Блаус напоминала нескладную мартышку, но сегодня привлекала всеобщее внимание. Это был её звёздный час. Она заметно волновалась, но держалась уверенно. Жан, стоящий напротив в компании Энни и Армина на костылях, нервничал куда больше. Первой своё блюдо подала Саша. Стоило ей снять крышку, как по толпе волной пробежал шёпоток: — Гляди, гляди! — Нихрена себе! Это ж мясо! — Везёт командору! — Я сейчас слюной изойду! — А что это за мясо? Саша гордо расправила плечи и с видимым нетерпением ожидала приговора Пиксиса. Тот неспешно отрезал маленький кусочек и положил в рот, смакуя и пережёвывая. Глаза его были широко распахнуты, одно веко подёргивалось. Все затаили дыхание. Пиксис не шевелился. — Он залип! — торжествующе хмыкнул Конни. — Победа у нас в кармане! — Теперь твоя очередь, Жан, — хитро прищурилась Саша. Кирштайн вздохнул и шагнул вперёд, открывая всеобщему взору своё блюдо. — Прошу. — Это что, рисовый омлет?! — раздался в толпе чей-то удивлённый возглас. — И он надеется выиграть с помощью него? — Серьёзно?! Признаться, я выдохнула, когда увидела, что Жан всё-таки не крал говядины. Хорошая борьба — честная борьба. — Какая милая вещица! — промурлыкал Пиксис. Я усмехнулась: старик был в своём репертуаре. Мне нужно было возвращаться обратно в штаб на дежурство. С некоторым сожалением я ещё раз окинула толпу быстрым взглядом, коротко кивнула Армину и поспешила прочь, разрушая тихим звуком шагов воцарившуюся мёртвую тишину.

***

На следующее утро Саша с упоением рассказывала мне события прошлого вечера. Она проиграла. — Я до сих пор не могу взять в толк, почему Пиксис предпочёл блюдо Жана моему. Он сказал, что мясо — это всего лишь мясо и ему никогда не стать чем-то другим. Тот ещё чудила! — Согласна, — я отправила за щёку порцию овсянки. — Пиксис всегда слыл большим оригиналом. — Но я ничуть не расстроена. Вчера, конечно, было обидно, но зато мы помирились с Жаном. — Чудеса! — усмехнулась я. — Эй, Картофельная! — раздался с другого конца столовой крик упомянутого молодого человека. — Будешь хлеб? Смотри, второй раз предлагать не стану! Саша восторженно запищала и смылась, оставив меня за столом в гордом одиночестве. Я опустила руку в карман и выудила увядшую ромашку. Жёлтый глазок теперь украшала всего одна белая ресничка. — А ты не врёшь, малыш, — я улыбнулась украдкой и оторвала последний лепесток, — значит, любит, — с этими словами встала, распахнула окно и отпустила его на волю. Ветер мгновенно подхватил и унёс маленького предсказателя.  — Пусть будет так, — прошептала я, подставляя лицо утреннему поцелую солнца. — Сегодня мы все стали чуточку счастливее.