Я видел тебя завтра

Конский топот по булыжнику — торопливый, нестройный. Мы выехали за стену. Куда ни глянь — повсюду разрушенные дома старого города, что прилегал к воротам. Остатки построек торчат обугленные, как гнилые зубы. И мертвая тишина, в которой грохот копыт ощущается особенно жутко, словно мы потревожили призрачное нечто, разбудили неведомое чудовище, проникли туда, где нам нельзя находиться. Меня охватило дурное предчувствие. Не успели мы потерять стены из виду, как раздался треск, и вместе с разлетающимися во все стороны кирпичами на нас выскочил титан, мгновенно сметя огромной лапой членов отряда поддержки. В панике я резко дёрнула на себя поводья, Лавра испуганно заржала, встала на дыбы и понеслась галопом. Меня отбросило назад, спина прогнулась, как пружина, руки тщетно цеплялись за ослабевший повод, ноги выскальзывали из стремян. — Держись! — закричал майор. — Нельзя останавливаться! Неимоверным усилием мне удалось вцепиться в гриву лошади, заставив ее хрипеть от боли, майор схватил поводья, замедляя темп, возвращая нас в строй. Прижавшись к Лавре всем телом, я наблюдала, как солдаты из отряда поддержки вырезают гиганта. Было трудно дышать, голова горела, от прежней сонливости не осталось и следа — меня трясло. — Я слезаю, слезаю, слезаю! — торопливо, безумно. — Дайте мне слезть! — Софи, не смей! — Не могу! Не заставляйте! Я не пойду на это снова! — и уже высвободила одну ногу из стремени. — Дура! Разобьёшься! — гаркнул майор. Стальная рука сжала моё колено. Теперь наши лошади скакали бок о бок. — Посмотри на меня! — приказал он, перекрывая низким голосом шум вокруг. — Просто доверься мне, слышишь? И не останавливайся! Мне снова десять, и отец повёл меня в парк развлечений. Передо мной красивая карусель: на верхушке высокого столба крутятся четыре открытые кабинки в виде птиц. — Хочу туда. И мы идём. Потому что я уже взрослая. Потому что жажду приключений. Кабинки двухместные. — Сядешь с папой? — спрашивает родной ласковый голос. — Нет, отдельно. Потому что я уже взрослая. В кабинках нет ремней, только металлические поручни по краям. Я выбираю красную птичку. Папа садится в синюю. Сиденье из пластика гладкое, мои хлопковые шорты скользят по нему, я никак не могу усесться ровно. Ветер обдувает разрумянившиеся щёки. Работник запускает аттракцион. Птички медленно ползут вверх по столбу, моим глазам открывается чудесный вид на парк. Отовсюду слышится хохот, музыка, визги. А я словно парю над этой суетой, словно очутилась в другом мире. Кровь пропитывается восторгом. Кабинки начинают вращаться по кругу, и — одновременно — по своей оси. Быстрее и быстрее. Ветер крепчает. Карусель старая, она скрипит. В сердце проникает холодный страх. Липкие от пота руки изо всех сил сжимают поручни — иной защиты нет. Звуки веселья уступают место рёву механизма в утробе аттракциона. Мне страшно. Я больше не хочу быть здесь. Всё, что вижу — далёкую землю, всё, что слышу — механический рёв. — Папа! — в отчаянии зову и верчу головой. — Папочка! Давай вернёмся! — Потерпи, Софи! — доносится до меня голос. Оборачиваюсь. Как он далеко! А карусель кружится все быстрее, и мне чудится, будто меня сейчас вышвырнет оттуда. Я теряю голову. — Папочка! — плачу от страха. — Забери меня! Я хочу к тебе! — встаю коленями на сиденье и протягиваю к нему руки. — Софи, прошу, сядь на место. Чуть-чуть осталось, — он говорит спокойно, но я вижу, как бледнеет его лицо, замечаю ужас в глазах. — Мы скоро спустимся. Доверься папе, дорогая! И я слушаюсь. Сажусь обратно, изо всех сил зажмуриваюсь, и начинаю считать. Успеваю дойти до пятидесяти восьми, как меня подхватывают крепкие руки. Я прижимаюсь к нему, в его объятиях ничего не страшно. — Приехали, — говорит отец, я открываю глаза и вижу, что он улыбается. — Папочка, я так испугалась! — Ты была очень храброй, — он целует меня в лоб чуть дрожащими губами. — На секунду я было подумал, что… — отец не договаривает, и лишь крепче прижимает меня к себе. «Доверься мне!» Я уже была готова спрыгнуть с лошади, но майор не дал этого сделать. Потому что могла что-нибудь сломать, потому что остаться здесь — означало обречь себя на верную гибель и поставить под угрозу операцию. Он прекрасно это понимал. Я не отрывала взгляд от его лица, пока не почувствовала, как расслабляются мышцы и воздух снова равномерно наполняет грудь. — Дыши, — произнёс майор. — Просто дыши. «Один, два, три… Двадцать пять… Тридцать один…» Звон в ушах утих. Я оглянулась по сторонам — всё было кончено. Отряды поддержки выполнили свою миссию, расчистив путь. Мы покидали руины и выезжали на равнинную местность. — Порядок? — майор отпустил поводья Лавры и отъехал в сторону. — Полный, — выдохнула я. — Мне очень стыдно. Простите. — Глупости. С непривычки и не такое случается. Едва отряд продвинулся дальше, Эрвин отдал приказ рассредоточиться. Мы с майором попридержали лошадей, наблюдая, как разбивается ровный клин, и солдаты рассыпаются в стороны, как бусины порванного ожерелья. Я тоскливо провожала глазами друзей, спешивших занять позиции. Моё место было в середине последних рядов, настолько близко к группе Леви, что на планах нас обозначили одним значком. Вскоре поблизости не осталось ни единого человека, только впереди маячили макушки отряда специального назначения. И, несмотря на то, что рядом ехал майор Рик, я всё же почувствовала себя одинокой. Мерное поскрипывание седла, хриплое дыхание Лавры, тихий шепот травы… Любое движение извне, любой посторонний звук заставлял бояться. За каждым холмом, за каждыми одиночными руинами и редкими группами деревьев могли прятаться эти твари. Время тянулось медленно, складывалось в невыносимо долгие минуты. Я содрала с себя куртку, трижды пытаясь высвободить застрявшее в рукаве запястье. Как только удалось, запихнула ее в седельную сумку. — Держи, — мой спутник снова протянул флягу. Сделать глоток удалось не сразу: рука то и дело промахивались мимо рта, зубы клацали по металлу, горло сжималось. Когда из деревьев вылетела с карканьем ворона, я подавилась, и вода потекла у меня из носа. Чихая и отплёвываясь, вернула флягу. Мужчина тоже отпил. — Не переживай. Мы сейчас защищены даже лучше повозок с провиантом, — майор говорил глубоким басом, и мне это не понравилось: он волновался. Когда он снова приоткрыл сумку, я краем глаза заметила сигнальные ракеты нескольких цветов, и подуспокоилась: выходит, не только фиолетовые. — Так странно, — решилась заговорить, не столько желая получить ответ, сколько доказать, в первую очередь, самой себе, что всё ещё способна сохранять хладнокровие, — совсем недавно я тренировала этих детей, а сегодня они встречают опасность в лицо. — Не встречают, если вовремя подхватывают сигнал, — заметил майор. — Сталкиваться нужно только с девиантами. — Но разве подобная стратегия — не трусость? — Отнюдь. Всего лишь здравый смысл. Всё зависит от цели. — Например? Майор смерил меня взглядом. — Например, судя по припадку, что с тобой случился, у тебя на эту экспедицию цель одна — выжить. Так? Я кивнула, не понимая, к чему он клонит. — В другое время ты даёшь себе такую же установку? — Нет. — Почему? — Потому что не думаю о смерти. Потому что меня отвлекают другие задачи. — Именно. Но чем, в таком случае, один жизненный отрезок отличается от другого? Я уставилась на него, прикидывая, стоит ли продолжать бессмысленный диалог. — Шансы умереть здесь намного выше, чем за мытьём посуды в штабе. Вы и сами это понимаете. — Вот тут и кроется главное заблуждение, — ответил майор. — Уверенность в том, будто жизнь и смерть зависит от нас. — Отрицать это было бы глупо. — Софи, я служу в разведке без малого двадцать лет, и не раз видел, как погибали сильнейшие воины, а слабые продолжали жить. Вот такая насмешка судьбы. — Но это звучит, как отказ от ответственности, отказ от борьбы! — Нет. Нужно не выживать, а любить жизнь. Чувствуешь разницу? Когда воспринимаешь ее, как неотъемлемую часть себя, начинаешь искать иное виденье. Солдаты Легиона не выживают в битве с титанами, а стремятся к другим целям. — Я вас не понимаю. Майор слегка улыбнулся и хотел было ответить, как вдруг раздались громкие хлопки. Впереди взметнулись одна за другой зелёные ленты — приказ сменить направление. Исполосовали небо, как серпантин на празднике. Кто-то из отряда Леви выкинул вверх руку и точно так же пустил дым, передавая сигнал дальше. — Кажется, пока всё идёт по плану… Я осеклась, потому что в это же мгновение заметила приближающегося всадника. Он подъехал к группе, обменялся несколькими фразами с капитаном, после чего поскакал обратно. Одновременно с ним, от отряда отделился человек и поспешил в противоположном направлении. — Связные, — бросил майор. — Что-то не так. Я сглотнула комок в горле. — Но ведь до сих пор все сигналы были зелёные! Тут же, словно в опровержение моих слов, совсем рядом, из-за деревьев выросли столпы. И, если в первые секунды я ещё не могла сказать наверняка, какой цвет вижу, то сомнениям пришёл конец, когда прямо передо мной взметнулся чёрный, как извивающаяся змея, ракетный сигнал. — Дело дрянь, — помрачнел мой спутник. — На этот раз они забрались слишком далеко. — Девиант? — выдохнула я. — Или что другое, — процедил майор. — Опусти капюшон на всякий случай. Я подчинилась беспрекословно. — Что вы имеете в виду? Он не ответил. Лавра бежала, слегка прихрамывая. Порывы воздуха так и норовили снести капюшон, приходилось слегка придерживать его. Было ещё кое-что, беспокоившее меня. — Майор, одна из групп правого фланга не передала сигнал! Возможно, они не заметили ракету капитана, нужна вторая попытка. Попробуйте выстрелить! — Нечем, — возразил мужчина. — У нас с собой только фиолетовые, забыла? Я открыла рот, собираясь возразить, и тут же приказала себе захлопнуться. В голову закралось подозрение, заставившее сердце тревожно забиться. «А если…» Неподалёку что-то ухнуло. — Как раз справа! — воскликнул майор. — Что за чертовщина там происходит?! «Происходит… Без сомнений. Но что? Ещё один сигнал. Скачем на восток, в сторону вон того леса. Но путь в Сигансию лежит на юге… Решили дать крюка? Нет, бессмысленно. Эрвин знал, что так будет, поэтому и поставил меня сюда. Наблюдать, но за чем? Или, может, за кем? Он всё предусмотрел. Должен был. Окружил Эрена солдатами. Опасается предательства? Не доверяет? Велел не спускать с него глаз, контролировать каждое движение, прицепил на хвост меня. Может, командир надеется, что я вспомню?.. Нет, не то. Что если он боится не мальчика, а кого-то другого? Что если в разведке существует человек, желающий причинить вред Эрену? Вылазка подходит для этого, как нельзя лучше. Поэтому нужны люди вокруг — свидетели и гарант защиты. «Слой, который никто не видит» — так он говорил? Стало быть, хочет, чтобы я увидела. Именно я. Почему? Для защиты хватило бы спецотряда, но… Разве что, я нахожусь здесь из-за другого человека». — Софи! Очнись! Мы неслись к лесу на всех парах. Я впервые в жизни видела такие огромные деревья — настоящие исполины. С этого расстояния уже можно было разглядеть других рекрутов и их капитанов. Они направлялись вдоль леса, огибая его с двух сторон. — Поедем в обход! — крикнул майор. — Не отставай! — Но почему? Центральная колонна вступает в лес! Стиснув зубы, я ударила пятками в бока лошади, молясь о том, чтобы не отбиться от ускорившегося отряда Леви, который уже въехал прямо по дороге и пропал из вида. Увы, Лавра не привыкла к таким стрессовым заездам и явно выбилась из сил. — Ну пожалуйста, милая! — прошептала я, припадая к шее животного, будто сливаясь с ней в одно целое. Ветер свистел в ушах, до гигантских деревьев оставалось рукой подать. Как вдруг прямо за моей спиной раздался чудовищный грохот, и огромная — размером с мою лошадь — ступня приземлилась буквально в паре метров, едва не раздавив меня, как букашку. Лавра дёрнулась в сторону, я снова едва не потеряла равновесие. — Софи, назад! — заорал майор, натягивая поводья с такой силой, будто собирался свернуть своему коню шею. Всё смешалось, замелькало перед глазами. Я видела её прямо перед собой — гигантская женщина, светлые волосы, кожи нет и в помине. К ней подлетели двое, она размозжила их о землю, вырвав из тела крюки тросов. Солдаты рухнули вниз, как тряпичные куклы, которых выбросила рука уставшего играть ребёнка. — Слишком умна, — прошептала я охладевшими губами. Происходящее вокруг казалось абсурдным, нелепым, как в страшном сне. Голова работала с таким неимоверным трудом, что я чудом удерживалась в седле. Меня словно опускали в воду, все глубже и глубже. Забирали кислород. Заставляли сходить с ума. Внезапно — она усмехнулась. Повернувшись, глядя мне в глаза, растянула губы в зверином оскале. У нее был вид, словно она встретила старого знакомого. Меня пробрала дрожь. Мои мысли, теории, догадки — эта улыбка подтвердила всё. Словно невидимая рука сжала, спрессовала последние недели — и выплеснула в один миг. Всё, о чем я думала, о чем говорила или молчала, стремясь разгадать тайну, сосредоточилось в этом моменте, от которого — я теперь знала — зависела моя судьба и судьбы остальных. Впервые в жизни перед лицом опасности, я ощутила не животный страх, не желание бежать, а азарт. Ноги дрожали, руки стали мокрыми от пота, но теперь я сознательно шла на риск. Потому именно тогда, в ту самую секунду, наконец поняла, для чего всё было спланировано таким образом. Титанша кинулась дальше. Теперь я точно знала, что делать. — Поеду за ней, меня она не тронет! — Нет! — в голосе майора почудилась лёгкая паника. — Идём в обход! — Но это противоречит приказу командира! — Теперь приказываю я! — яростно отрезал он, хватая мою лошадь за уздцы, вынуждая затормозить. — Пустите, мы теряем время! Она почти вошла в лес! В волнении я подняла на него глаза, и увидела лицо, искажённое не страхом, нет. Оно пылало от злобы. «— Что будешь делать?..  — Импровизировать». Только теперь я поняла, на что намекал мне капитан. Майор Рик одной рукой держал мои поводья, не давая вырваться, другой медленно вытаскивал клинок из ножен. Лавра жалобно заржала, прижав уши. «Он не передал сигнал об опасности. Видел титаншу, и спокойно уступил ей дорогу. Он не даст мне предупредить Леви». — Без глупостей, Софи, — угрожающе процедил мужчина, подбираясь всё ближе, занося мне за спину лезвие. — Разворачивайся, мы едем в другую сторону. «Сейчас. Давай!» Молниеносным движением я выхватила из голенища нож и всадила его в бедро майора. Он заорал, отпустил поводья, накренившись в бок. Я врезала локтём ему в грудь, одновременно выбрасывая ноги, навалилась всем корпусом, выкидывая из седла. Клинок отлетел и глухо звякнул о землю. Раздался хруст и, вслед за ним, вопль: мужчина упал на землю, застряв лодыжкой в стремени. Мне хватило пары секунд, чтобы вскочить на его коня и выпнуть изогнувшуюся под неестественным углом ногу. — Вперёд! — я изо всех сил хлестнула коня по крупу. Тот взвился, заржал и пустился со всей мочи. За спиной послышались проклятья. По мокрой спине пробежал холодок. Что бы он сделал со мной, не среагируй я быстро? Ранение не было глубоким — маленький нож не мог причинить непоправимого вреда. Кроме того, я оставила майору свою лошадь, которая, хоть и сильно выдохлась, всё же могла везти его. Да, у меня не получилось рассчитать траекторию и выбить его одним ударом, скорее всего, при падении он сломал ногу, но и это не было смертельным. — Сперва разберёмся с ней, — прошептала пересохшим губами. — А потом уже расскажем Эрвину о её союзнике. Я неслась вперёд, чувствуя себя так, будто по каждой клеточке моего тела разливалась концентрация. Руки больше не дрожали, я снова обрела спокойствие, контролировала движения. Дыхание выровнялось. Это была моя стихия. Титаны внушали трепет, но с людьми я умела справляться. Предупредив нападение предателя, внезапно почувствовала уверенность — подобные манёвры я оттачивала на протяжении нескольких лет. Буквально за пару минут мне удалось сократить расстояние втрое, в лес въезжала, буквально по пятам за бегущим гигантом. Мне хватило ума не приближаться к ней вплотную, не атаковать. Я не чувствовала обычного страха: титан вёл себя иначе, чем остальные — не убивал, пока на него не нападали. Вывод — внутри находился человек, действующий рационально и логически. Едва я это осознала, тут же почувствовала себя спокойнее. Стиснув зубы, на ходу расстегнула сумку, вытащив чёрную ракету — фиолетовые, увы, остались с Лаврой. Вытянув руку, спустила курок. «Это последнее предупреждение. Даст минуту форы, прежде, чем тварь настигнет их». Оставалось молиться, чтобы Леви успел что-то предпринять. — Так держать, Софи! — мимо меня пронеслись двое на приводах. — Давай шустрее! Если атакуем вместе, остановим ее здесь! — Нет, стойте! — в панике закричала я. — Она слишком сильна, но не тронет, если не провоцировать её! Слишком поздно. Титанша с лёгкостью увернулась от крюков. Взмах огромной руки — и один из бойцов прихлопнут, как назойливая мошка. Кровь обагряет ствол. Ещё одно движение — второй раздавлен между костлявыми пальцами, и выброшен прочь. Труп крутануло в воздухе, и выкинуло на дорогу прямо перед копытами коня. Я еле успела съехать в чащу, маневрируя между деревьями. Среди мелькающих стволов, дальше по дороге можно было разглядеть трепещущие зелёные лоскуты — плащи отряда. «Не успеют. Какого чёрта Леви не вступает с ней в бой?! Если кто и может дать ей отпор, то лишь он!» Я в ярости отшвырнула ракету, которую, забывшись, всё это время сжимала в потной ладони. Женщина-титан подбиралась всё ближе. Ехать становилось сложнее — перед глазами рябило, мешал плотный кустарник и поваленные кое-где стволы. — Прости дружок, — прошептала я на ухо животному. — Дальше ты сам по себе, — и взметнулась вверх под свист скользящих тросов. Крюки беспрепятственно впивались в плотную древесину. Плащ трепыхался за спиной, громко хлопая, капюшон давно слетел — это ужасно отвлекало. В сердцах я попыталась расстегнуть заклёпку, но её заело. В отряде началось волнение. — Только не сбавляйте темп! — хотела крикнуть я, но голос утонул в тяжёлом «бум—бум—бум» — титан ускорился, уже настигал их. Капитан поднял руку и выстрелил. Раздался свист, по ушам словно ножом резанули. По всему телу прошла вибрация, в голове зазвонили сотни колоколов, через которые, теперь еле слышно, пробивался топот женской особи. «Шумовая граната? Что ты задумал, Леви?» Мимо снова пролетели солдаты, обнажая клинки. — Куда вы лезете?! — завопила я в отчаянии. — Она прикончит вас! — Если трусишь, не мешай нам! — рявкнул один. — Болван! Я бы могла позволить им умереть, и моя совесть была бы чиста. Но что-то внутри сжималось при мысли о том, чтобы в очередной раз беспомощно наблюдать, как стекают по стволу человеческие останки. Прикусив губу до крови, я бросилась вперёд, рассекая воздух. Одного мне удалось схватить за руку. — Какого чёрта ты творишь?! — солдат попытался вывернуться. Я едва удержалась от того, чтобы вырубить его — своими рывками он легко мог угробить нас обоих. Дёрнувшись изо всех сил, оказалась спиной к женской особи, и, сгруппировавшись, оттолкнулась ногами. Наши тела разлетелись в разные стороны: солдат нырнул в лес, меня же импульс отбросил назад. Порывы воздуха развернули тело, приходилось маневрировать на одной ноге, чтобы не перекувырнуться вниз головой. Я пролетела всего в нескольких метрах от её лица, и, несмотря на раздиравшие изнутри страх и панику, внезапно осознала, что его черты мне смутно знакомы. Наши взгляды соприкоснулись на миг, я уже мысленно попрощалась с жизнью, и… ударилась копчиком о ветку по другую сторону дороги. «Она как никогда близка к цели — в глазах огонь азарта, будто и не замечает ничего вокруг». Отряд капитана продолжал скачку. Мысленно прокляв всех и вся, я поднялась, потирая ушибленное место, и снова пустилась в погоню, держась на уровне титаньей головы, но так, чтобы она не смогла с ходу дотянуться до меня, если бы ей вздумалось обернуться. Лошади хрипели, мне слышались крики людей — и каждый раз моё сердце сжималось от волнения. Она буквально следовала по пятам. Счёт пошёл на секунды. «Почему не переходят на приводы? Лучшие бойцы отряда! Почему они не атакуют её?! Если навалиться всем скопом, то… Ох ты ж чёрт! Только не это!» Несясь на всех порах, мы вылетели на небольшую поляну, окружённую плотной стеной деревьев. Краем глаза, я углядела на ветках зелёные плащи и непонятные сооружения. Титанша резко затормозила. Моё тело среагировало быстрее, чем я поняла, что происходит — кубарем спикировала вниз. — Огонь!!! Ногу обожгло чем-то горячим, траектория сбилась, меня отбросило в сторону. Удар о землю вышел несильным, немного саднило ладони — и всё. Над головой что-то свистело, шумело, гремело. Послышались довольные возгласы и вопли ужаса. А потом резко всё прекратилось. — Тащи её! — закричал кто-то совсем рядом. — Сама не доберётся, ей ногу разворотило! «Кому? Мне?» Я тихонько засмеялась — вот ведь паникёры! Подумаешь: слегка приложило к земле, а они слона из мухи делают! Перекинулась на спину, аккуратно приподнялась на локтях. Смех стал громче, пронзительнее, истеричнее — переднюю область голени рассекло посередине. Разорванная кожа разошлась в стороны, как расстёгнутая молния сумки, из бурой раны хлестала кровь. Чувства потихоньку возвращались. Внутри жгло, щипало, кололо. — Не трогайте! — крикнула я, когда двое подбежали на помощь. — Больно! Господи, как же больно! Они не обратили внимания, мигом приложили кусок чистой ткани и стянули ногу жгутами. А я могла думать лишь о том, что одно движение — и кожа окончательно разойдётся в стороны, открывая вид на разрытое мясо внутри. — Дыхание в норме, — бросил один из них. — Быстрее! — Стрелой зацепило, не повезло! — послышался сочувственный голос. — Всё же этой стерве не повезло больше! Я повернула голову и обомлела: посреди поляны застыла гигантская фигура, сотни крепких тросов изрешетили её тело, не давая пошевелиться. «Выходит, отряд Леви успел проскочить, а я…» Раздался второй залп. Замелькали огни, загрохотали орудия — новая порция гарпунов вгрызлись в пленницу. — Ну теперь достанут, как миленькую! Глядите, принялись за дело! Перед глазами всё плыло, к горлу подступила тошнота. Я опустила веки, боясь потерять сознание. Постаралась ни о чём не думать, просто выкинуть все тревоги: титаншу поймали, ногу вылечат, всё будет хорошо… Из груди вырвался стон: голень болела так, словно её рвали острые зубы. Изнутри, снаружи — везде. Кровь пульсировала, ища выход, пропитывая повязку. — Что-то долго… Чего они там мешкают? «Мне уже всё равно. Как же хочется пить! И спать… А ещё — кричать. Да, что есть силы. Как младенец, у которого отняли мать, как зверь, которого вот-вот забьют жестокие охотники, как смерть, почуявшая свежую жертву… Да, смерть определённо умеет кричать. Её голос теперь раздирает мою голову — мерзкий и хищный клёкот. Я даже как-будто слышу его извне…» Над ухом послышалось отчаянное: — Живо поднимайте её! Скорее! Я открыла глаза. Мир поплыл наверх, чьи-то руки усадили меня на широкую ветвь, прислонив спиной к стволу. Жуткий крик не умолкал. Застывшим взглядом я уставилась на распахнутую глотку женщины — титана. Кричала она. «Больно. Покоя и тишины — разве я многого хочу? Зачем сюда притащились все эти уродливые монстры? Как-будто без них проблем мало. Зачем-то грызут титаншу… Так странно. Как если бы дети подняли руку на родную мать. Страшно. Они бросили меня. Ринулись спасать эту мерзавку. Отбивают от тупорылых свиней, что пожирают её плоть. Я одна. Здесь, на самом верху, слишком далеко. Внизу всё смешалось в кучу — титаны, люди… Что я могу? Ничего… Ваша миссия окончена, мадемуазель Дюран. Горько. На языке мерзкий привкус — губа по-прежнему кровоточит. Животное урчание повсюду. Солдаты отступают, а что она? Её больше нет. Столько усилий — и напрасно. Всё, что у нас осталось — обглоданные, стремительно покрывающиеся струпьями куски мяса… Прямо, как моя нога. Адски жжёт. Из-за испарений ничего не видно, кажется, дают сигнал к отступлению. Скоро домой — и спать. На сегодня всё. Всё». Вцепившись в шершавую кору до ломоты в пальцах, я беззвучно плакала, глядя, как поднимается в воздух синий ракетный дым. Золотистые хлопья клубились в воздухе и оседали на лице, оставляя слабый след. То был догорающий пепел — всё, что осталось от женской особи.