Спаси меня.
"Мне не хочется жить, Ведь тебя рядом нет. Я не могу быть с тобой, Это уже не секрет Приближается смерть, Мне уже всё ровно. Всё будет быстро, как кадр Скоростного кино".
***
– Муж? – в недоумении спрашивает Чимин. Он не понимает, что за бред только что сказал ему этот парень, но быть не может, чтобы Джун так подло поступал, нет он не мог, он не такой, – я никогда раньше вас не видел. – Верно, я уезжал в Германию, – голос шелковистый и ровный, этот омега прекрасен с макушки головы до кончиков пальцев ног, – наш сын был болен, и там ему проводили операцию. – Сын? – переспрашивает Чим, чувствуя как земля из под ног уходит. – Да, – отвечает Джин, улыбаясь, – его зовут Тэмин, он уже совсем взрослый, пять лет скоро стукнет. После этих слов Чимин уже ничего не слышит. Он будто мгновенно оказался в коконе, из которого никогда не выберется, в коконе, передавливающем дыхание. Ещё только секунда и он упадёт, окутываясь в собственную боль. Намджун получается женат и ещё у него есть ребёнок. Теперь Чимин на месте того омеги, с которым ему изменил Чонгук. Он омерзителен. А Намджун, он тоже предал, знал как Чиму больно от предательств, и всё равно предал. Все они такие. Подлые. – Простите, я наверно не могу вам помочь, – как в прострации говорит омега и убегает. Сейчас Чимину вообще ничего не нужно. Всё, только начиная налаживаться, пошло по пизде. Даже месяца не прошло с того момента, как Гук разбил его сердце, Джун, привязал Чима к себе, помогая справиться с болью, а теперь сам делает так же больно. Почему все люди, окружающие омегу такие ужасные и мерзкие? Он не хочет думать, что делать дальше. Чим даже дышит сейчас не ради себя, а ради маленького комочка, который находится внутри него. Это единственное, что поддерживает жизнь в его организме, единственное, ради чего он ещё вообще находится в живых. В голове пролетает беглая мысль о том, что Чонгук имеет право знать о ребёнке. Он бы ему не рассказал, если бы Джун не бросил. Хотя он и не бросал, просто слов не нужно, Чимин сам знает, что это конец, даже хуже, чем просто конец. Достаёт телефон и печатает так быстро, как позволяют пальцы: Кому: Джун. Прости. Прости за всё. Удачи с Джином, здоровья сыну. Не ищи меня, я не в Америке. Но Чимин уверен, его бы и так не искали. Ноги сами мгновенно несут собирать вещи. Он опять сбегает. Жалкий трус. Да, он такой, но как по другому? Что он может сделать? Разрушить чужую семью, как однажды разрушили его? Избавиться от ребёнка и жить в своё удовольствие? Кто-то может так поступил бы, но не Чим. Он не зверь. Такой путь не для него. Омега готов растоптать свою гордость, чувства, любовь, ему просто нужен рядом человек, который скажет, что с ним всё будет хорошо, что с его ребёнком всё будет хорошо. Ментально Чимин надеется, что этим человеком станет Чонгук. Да, он безумно любит его. Так, что внутри какое-то чудовище поедает органы, при мыслях о любимом альфе. Все движения невероятно быстрые. Десять минут и вещи уже спокойно лежат в чемодане, ждут, когда их опять увезут. Ещё несколько минут и он уже за пределами этого отеля, который за последнее время так и не стал домом. Дом - он там, рядом с Гуком, в их кровати. Хотя подсознательно он понимает, возможно этот дом уже и не принадлежит ему. Ещё час и он уже в аэропорту. Ближайший рейс до Сеула через два грёбаных часа. Остаётся просто ждать и думать, что он скажет Чонгуку, который наверняка даже видеть омегу не хочет.***
Самолёт приземляется в Сеуле глубокой ночью. Весь путь Чимин и глаз не сомкнул, находясь очень далеко от этого мира в своём подсознании. Долго думая, он трезво всё осмыслил и решил, что проведёт ночь в отеле, а с утра пораньше, чтобы Гук не ушёл ещё на работу, расскажет альфе о ребёнке. В себе Чим уверен, и как бы Чонгук не отреагировал, он не сделает аборт, это слишком чудовищно, а он - человек. Родной город придаёт сил больше, чем что-либо. Без сомнений, Лос-Анджелес невероятное место, но только в Сеуле омега чувствует себя по настоящему живым, окрылённым и счастливым. Здесь даже воздух родной. Люди может не такие уж и добрые, но большинство также улыбаются. И как Чим этого не замечал? Всё дело в самовнушении. Он решил, что раз уж в Корее с ним произошло самое ужасное из всего, что только могло произойти, то эта страна никогда больше не будет домом, а Америка - место, где он мог начать всё сначала, поэтому люди здесь совершенно не при чём. В Корее они тоже улыбаются. Отель чуточку менее шикарный, нежели в Лос-Анджелесе, но от этого менее уютно не становится, наоборот, родные стены не давят, давая привыкнуть к былым ощущениям. Свой язык из уст персонала, освобождает от воображаемого плена, который построил английский. Ночь здесь такая же прекрасная, как ночь в Раю, думал Чимин. Она действительно великолепна.***
Чонгук сидит на диване с телефоном у уха. Хосок часто звонит по утрам, особенно сейчас, когда состояние альфы довольно плачевное. Его друг один из самых крутых и богатых людей Сеула. Он управляет огромной фирмой по строительству, имеет несколько ночных клубов и живёт так, как хочет. За это Гук его и ценит. – Чонгук, я приеду к тебе минут через сорок, – говорит Хосок по ту сторону телефона, – странно, конечно, но пробок сегодня нет. – Ладно, только не гони, – просит напоследок Гук и отключается, направляясь в душ. Выходя из ванной, минут через двадцать, он слышит как настойчиво звонит его телефон. Хосок. – Да. – Чонгук, я сбил человека.***
Чимин лежит. Он не чувствует своего тела, разум покидает его, а слеза отчаяния скатывается по щеке. Сейчас он не думает о себе, он думает о ребёнке, который беззащитно находится внутри него, он думает о Чонгуке, которого отпустил так легко, он думает о Намджуне, которого вовсе не любит, но привязался, как к очень близкому человеку. Он их всех подвёл. Он закрывает глаза. Он умирает.