***
Реджина забилась в угол, притянув к себе колени и спрятав в них лицо. Ей было страшно, но, если поначалу женщину трясло, то теперь она просто не поднимала взгляда. Она раз за разом переживала смерть сначала Дэниела, потом отца и матери, затем Робина. А потом подсознание показало ей совсем другую картину: как Эмма становится Темной и убивает сначала Зелину, потом Генри и погибает сама, закалывая себя мечом. А Реджина все это время находится в каком-то стеклянном купале, все видя, но не в силах вмешаться. Она помнила бежавшего к ней сына, кричавшего в ужасе:"Мама!», помнила стеклянный взгляд Зелины, падающей на ледяную землю, помнила грустную улыбку Эммы и слезы, бегущие по ее щекам. Помнила тихое, одними губами: — Прости. Теперь Реджина боялась даже поднять голову. Она цеплялась за свои плечи, вздрагивала каждый раз когда дверь в таверну, в которой она пряталась, распахивалась, но не поднимала глаза. Она боялась, так сильно, как не боялась никогда раньше. — Джина, — знакомый голос заставил вздрогнуть, но Реджина лишь покачала головой, давая понять, что не поднимет голову. Теплая рука опустилась ей на плечо, и женщина почувствовала, что Эмма села рядом. — Эй, посмотри на меня. Это же я, Эмма. Реджина вновь покачала головой, но Эмма пришла не для того, чтобы уговаривать подругу. А потому взяла ее за подбородок, с силой заставляя оторваться от созерцания собственных коленей. Однако, увиденное повергло Свон в шок. Тушь потекла, оставляя темные дорожки на щеках, губы больше не украшала привычная помада, они были все искусанные, щеку украшал недлинный, но глубокий порез. В глазах Реджины плескался ужас и злость. — Пришла убить меня?! Сделать то, что не успела? — Эмма хотела было дернуться, но усилием воли осталась сидеть. Она вдруг поняла, что подругу ведёт не злость, а отчаяние. И, хоть Эмма и не поняла, о чем говорила Джина, она должна была разобраться. — Ну так давай, и покончим с этим! — Эй, остановись, — Эмма постаралась максимально аккуратно коснуться щеки Джины, но та дернулась, будто это прикосновение причинило ей страшную боль, и Эмма опустила руки. — Хорошо, я не буду тебя касаться. Джина, это я — Эмма. Я пришла вернуть тебя обратно. К Генри, к этому твоему Виктору. Все, что здесь было — ложь, поверь мне. Пойдем домой. Но Джина не хотела ничего слышать. Ей было страшно, Эмма понимала это, принимала это, но не могла не злиться. Что сложного в том, чтобы просто поверить ей? И тогда идея пришла сама собой. Как и тогда, в Камелоте. Эмма взмахнула рукой, отмечая, как дернулась подруга, но на руке Спасительницы появился ловец снов, и женщина чуть не улыбнулась, отмечая, как в глазах Реджины вдруг появился не только страх, а что-то большее. Будто она вспомнила те дни, когда они с Эммой пытались спасти последнюю от тьмы, которая должна была поглотить королеву. — Покажи мне все, что ты пережила, — Эмма никогда раньше не видела подругу в таком состоянии: запуганную настолько, что каждое движение расценивалось Джиной как угроза. — Я не понимаю, что с тобой произошло, но я хочу понять. Помнишь, как в Камелоте, как я видела воспоминания о Дэниеле? — Помню, — ее пересохшие губы двигались словно в замедленной съемке, будто женщина не до конца верила в то, что говорит. Но тем не менее взяла из руки подруги ловец и закрыла глаза, давая понят, что смотреть сама не будет. Но Эмме это было и не нужно: картинки, обрывки воспоминаний, всего, что успела пережить Реджина за те часы, когда Эммы и Генри не было рядом, все это заставляло сердце женщины сжиматься от жалости, а Реджину вновь плакать. — Эй, — Эмма абсолютно не знала, как себя вести и боялась, что Реджина просто не откроет глаза, но та отреагировала, отдавая ей ловец и глядя почти осмысленно. — Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти, но, Джина, мы должны вернуться. Пойдем со мной, прошу. — Это правда не очередной кошмар? — ее голос слегка дрожал, но было видно, как женщина пытается взять себя в руки, как пытается собраться, будучи полностью раздавлена определенно самыми ужасными моментами в своей жизни и собственными страхами. — Мы выберемся отсюда? — Вместе. Как и всегда, — Эмма улыбнулась, на мгновение касаясь плеча Реджины, хотя в глубине души отчаянно хотела покрепче прижать к себе подругу. — Пойдем?7.
2 августа 2019 г. в 21:04
Анна вздохнула, ощущая себя букашкой, которую рассматривают под лупой. Дризелла замерла у входа, не отрывая взгляда от сестры, в то время как Эмма напрочь забыла о пленнице, склонившись над подругой. И удостоила полным ненависти взглядом Виктора.
— Что ты с ней сделал? — Эмма сама не поняла, как в руке появился яркий шар, готовый в любую секунду испепелить того, кто посмел причинить Реджине боль. За годы общения Свон успела понять одну простую истину: чтобы не происходило между ними с Джиной, они обе будут спасать друг друга. — Что с ней происходит?
— Я пытался ей помочь, даже ведьму привел. И я ничего не делал, Эмма, — Виктор не выглядел напряженным или испуганным, он явно не боялся Спасительницу, которая, в свою очередь, уже смогла взять над собой контроль и шар погас. — Нам удалось сбить жар, до этого Джина горела в буквальном смысле. Ее кто-то проклял, и похоже, этот кто-то — из вашего мира.
— Чушь! — Эмма коснулась холодной ладонью лба подруги, отмечая, что жара действительно нет. — Никто не мог проклясть ее в нашем мире, у нас уже несколько лет тихо, как в танке и единственная проблема — мелкие кражи гномов и пьяные драки. Эй, ты — Анна?
Женщина обернулась к Эмме, поморщившись от имени, данного ей при рождении, но тем не менее кивнула, окидывая Свон уверенным, чуть свысока, взглядом. Женщины разглядывали друг друг, и Анна отметила, как нетерпелива подруга Злой королевы. А еще вспомнила, кого ей напоминает белокурая женщина.
— Удивительно: принцесса Эмма спасает Злую королеву. И не просто спасает, а готова за нее перегрызть всем глотки. Откуда вы, Эмма? — Анна подошла к лежащей королеве, теплый желтый луч словно отсканировал тело женщины. — Пока температура в норме, но скоро начнет подниматься. Я не смогу постоянно убирать симптомы, нужно устранить проклятье.
— Как его устранить? Я — Спасительница в своем мире, что мне сделать, чтобы помочь Реджине? — Свон знала, что проигнорировала первый вопрос Анны, но если ведьма ей поможет, они успеют об этом поговорить. Краем глаза Эмма отметила, что к ним присоединилась еще и Дризелла.
— В тебе есть тьма? — Свон явно не поняла смысла вопроса, и Анна, вздохнув, пояснила. — Я уже говорила вашему другу, что королеву держит внутри ее темная сторона, которая и является подпиткой для проклятья. Реджина застряла в своих страхах, она переживает ужасные моменты своей жизни от раза к разу, и вывести ее из тьмы сможет только свет. Но нужен тот, в ком вообще нет тьмы. Ты подходишь, Спасительница? Потому что и у твоей подруги есть свет, но он очень слабый, ведь она не взывает к нему, пользуется только той магией, которую ей дарит тьма.
— Я не уверена, что подхожу, — Эмма помнила, как внутри нее боролись свет и тьма, знала, что сумела победить, спрятать свою темную сторону, но также и осознавала, что тьма внутри, по-прежнему в ней, готовая вырваться в любую секунду, как только Эмма ослабит контроль. — Но я могу попробовать. Что надо делать?
— Вытяни руки и закрой глаза, — Эмма повиновалась, ощущая каждой клеткой тела женщину позади себя и пытаясь вытеснить ощущение опасности из-за полной слепоты. А спокойный, чуть низковатый голос, чем-то отдаленно напоминавший голос Реджины, правда не обладающий теми бархатными нотками, которые так любила Эмма, продолжал давать указания. — Попробуй протянуть нить от своего сердца к ее сердцу. Дыши в унисон с ней, вспомни все, что связывало тебя с ней. Почувствуй ее, доверься себе. Ищи ее, Эмма. Попробуй вывести ее обратно. Верни ее обратно.
Сначала женщина не почувствовала ничего, а затем, сначала легкий теплый ветерок, потом запах свежескошенной травы, детский смех и, наконец, две ярких переплетенных нити — светлую и темную. Она оказалась посреди луга, окруженная свежими запахами, множеством звуков и сама не заметила, как начала улыбаться. Она никогда не представляла, что творить в душе Реджины, но никак не могла подумать, что в ее сердце — такая спокойная умиротворенная картина. То, о чем всегда мечтала Эмма.
Но Свон не стала наслаждаться этим спокойствием. Она помнила, зачем оказалась здесь. Женщина уже не слышала ничего из внешнего мира, а впереди, с каждым шагом, открывалось все больше нового. Пасущиеся лошади и дети, играющие на лугу, старый клен, укутанный мягкими оранжевыми лучами заходящего солнца, а следом — две воронки: черная, такая манящая и прекрасная, и белая, яркая, режущая взгляд своей белизной. И Эмма, не задумываясь, подошла к темной воронке, делая шаг и падая в неизвестность.