Не дай мне сгореть

      Рони не понимала, почему не чувствует привычное удовлетворение от жизни. Генри скоро вернётся домой, даже предложил Айви выйти за него замуж, а Эмма планирует уехать через неделю. И все бы ничего, вот только брюнетке совсем не хочется, чтоб Свон уезжала. И это желание буквально бесило Рони, которая никак не могла разобраться со своими чувствами.       А еще Рони заметила, что Эмма стала много времени проводить с Айви. Собственно, и сейчас женщины сидели в комнате Эммы и о чем-то говорили, в то время как Джина ехала на работу.       Женщинам действительно было, что обсудить. Совсем недавно открывшаяся правда никак не помогала, хотя и Эмма, и Дризелла пытались незаметно вернуть память обо всем Генри. Но тот или не обращал на их попытки внимания, или не хотел вспоминать, потому что вот как неделю они борются за возвращение его настоящей памяти.       Реджина тоже ничего не вспоминала, но это было очевидно: кто такая Эмма, чтобы перебить воспоминания о 20 годах счастливой семейной жизни. И все же Свон надеялась, что у нее получится, рано или поздно. Она знала, что ключом должен быть поцелуй, который никогда бы не случился, не будь этого заклятья, но еще не понимала, о чем говорил Виктор за несколько секунд до заклятья. Но она была уверена, что ответ совсем рядом.       — Я не смогу вернуть память Генри, а без него Реджина никогда нам не поверит, — Айви села на кровать, уставшая и разбитая. — Черт! Я даже не знаю, где мои сестры, где Элла и Анна. Выжили ли они? Были ли перенесены сюда? Что мне теперь делать?       — Для начала, успокоиться, — Эмма села рядом, пытаясь понять, с чего начать. Сейчас их жизнь напоминала разрозненные куски пазла, который непонятно как собирать. Даже не понятно, с чего начать. — Твоя мать с тобой?       — Да, но она точно ничего не помнит, — девушка посмотрела на блондинку, надеясь, что у той появилась идея.       — Значит давай сделаем так: я сейчас попробую найти пробелы в воспоминаниях Реджины и поговорить с Генри, а ты попытайся разбудить мать и найти сестер. Чем больше нас проснется, тем лучше. Виктор — та еще скотина, но если Джина ничего не вспомнит, я не смогу снять проклятье.       — А может, есть способ попроще? — Эмма вскинула бровь, давая понять, что не видит его. — Не проще ли попробовать влюбить Реджину в тебя снова?       — Снова? — горькая усмешка заставила тонкие губы скривиться. — Она не любит меня, и уж точно не станет любить сейчас, когда я свалилась ей на голову неожиданно и оказалась биологической матерью Генри. Да, Джина сейчас не видит во мне опасности, но только до поры до времени.       — Ясно, — Айви встала, но уже взявшись за ручку двери обернулась и негромко проговорила. — Но я бы попробовала. Я видела, как она на тебя смотрела, вижу, как смотришь на нее ты. Возможно, вам тоже нужно было это проклятье, чтобы понять, что ваши отношения — совсем не дружба.       Свон ничего не ответила. Да и что тут можно сказать, если сама она осознала правду еще тогда, когда они оказались вместе против Питера Пэна. Тогда она впервые увидела, что за их враждой кроется нечто большое, особенно со стороны Эммы. А в Камелоте, протягивая Джине кинжал, она буквально сказала: я люблю тебя. И Реджина, использую его лишь по назначению, словно ответила: я тебя тоже.       Но что делать теперь? Как напомнить королеве о том, кем она была? И захочет ли она вообще вспоминать?

***

      Реджина протирала бокалы, когда Эмма вошла в бар. Свет был приглушенным, и женщина будто оказалась в прошлом. Том своем далеком прошлом, когда в ее жизни еще не появился ни Генри, ни родители, ни Реджина. Та самая женщина, что сейчас смотрела на нее, как на незнакомку, будто они и правда не прошли вместе столько, сколько хватило бы на несколько жизней.       — Привет, Эмма, — Рони улыбнулась, глядя на то, как блондинка закрыла за собой дверь, подошла к стойке и забралась на стул. — Решила провести вечер здесь?       — Можно и так сказать, — как-то кривовато улыбнулась Свон в ответ на искреннюю улыбку женщины. Блондинка ненавидела себя за то, что, только отчасти, была благодарна этому заклятью за то, что могла попробовать показать Джине ту себя, которую боялась показать раньше. И надеялась, что она ее полюбит. — Тебе помощь не нужна?       — Ну, вообще-то нет, — Эмма постаралась, чтобы разочарование не отразилось на лице, но, кривовато улыбнувшись, поняла, что ничего не удалось. — Но могу найти тебе работу, если нужно.       — Да, — моментально отозвалась блондинка, и Рони даже растерялась. Она не понимала, почему эта женщина так тянется к ней, да и сама брюнетка чувствовала себя рядом со Свон очень комфортно. — Просто находиться в твоем доме в одиночестве — не особо комфортно. А здесь…       — Словно дома, — дополнила Рони и женщины замерли.       Карие глаза встретились с голубыми. Эмме на миг показалось, что исчез бар, исчез этот город и проклятье и они вновь оказались в кафе у бабушки. Пьют кофе, обсуждая будущую поездку к морю, смеются и чувствуют абсолютное счастье. Вместе. Но мгновение растворилось в реальности: полутьме бара и его прохладе, в ряде бутылок за спиной и наличии проклятья. Хотя, быть может, Дризелла и права — это шанс для Эммы. Никогда не была разлучницей, но сейчас не до глупых моральных устоев.       — Рони… А во сколько открывается бар?       — Сегодня в 11, а что? Боишься, что мы не успеем привести его в порядок? — женщина усмехнулась и поставила совершенно чистый бокал на стол. Эмма тоже улыбнулась, понимая, что ступает по очень тонкому льду, но надеясь на удачу.       — Может быть, съездим проведать Генри? Знаю, что его сегодня выписывают, но думаю, он будет рад тебя видеть. А я могу подвести.       Рони улыбнулась, довольная этим предложением. Безусловно, она и сама хотела увидеть сына сегодня, а не только завтра утром, и идея Эммы оказалась очень привлекательным.       — Как думаешь, почему я не волнуюсь относительно тебя и Генри? — Рони взяла рюкзак и обернулась обратно к блондинке. — Все, я готова.       — Тогда пойдем, — они вышли и Свон дождалась, пока Реджина закроет дверь. — А что касается Генри… Думаю это оттого, что я не претендую на него. Да, он мой биологический сын. Но я не стану за него бороться, все-таки ему не десять лет.       Эмма поняла, что может пытаться дать толчок памяти Джины только вот так — упоминая то, что могло иметь значение в прошлом. Все-таки, когда Генри привез ее впервые в Сторибрук, а потом Свон там осталась, было для Миллс огромным испытанием. Но для Рони этот возраст сына, похоже, ничего не значит.       — Да, я даже не поняла, как он успел так быстро вырасти. Такими темпами еще немного и у меня появятся внуки.       Эмме очень хотелось сказать, что у них. У них обеих. Но она вовремя прикусила язык, прекрасно понимая, что это не к месту. Потом, когда-нибудь, они обязательно это обсудят и, возможно, вместе посмеются. Если пройдут это ужасное проклятье.       — Да, дети растут крайне быстро. Держись покрепче.       Эмме было приятно, когда крепкие руки Джины обхватили ее талию, и они поехали в больницу. Свон уже несколько раз думала о том, как подступиться к Генри, как подтолкнуть его к воспоминаниям и, тем более, как начать этот разговор, не нарушив данное Реджине обещание. Тем более, что с этим Генри и Свон было так мало общего, что даже Айви вряд ли смогла бы их сблизить.       Свон никогда не приходилось находиться в подобном состоянии. Раньше с ней всегда был кто-то, кому можно было бы довериться и помнили правду либо Генри, либо Реджина. И сейчас Эмма очень четко поняла — она никогда не действовала в одиночку.       — Что ж, пора начинать, — себе под нос пробурчала блондинка, надеясь, что ее план сработает.